***
Трафальгар все видел и все помнит. Зоро загорелся. Ло давно не видел его таким, кажется, его глаза постепенно перестали сверкать еще год назад. Осознать, что ты устал от своего дела, очень тяжело, особенно если ты занимался этим на протяжении многих лет. Нет, даже не осознать… принять. Появляется ощущение бесполезности, никчемности, исчезает смысл, кажется, что время было потеряно зря. Да, зная Зоро, сейчас он скорбит по времени, что потерял. Он оставляет его одного, просматривающего недавно сделанные фото со сведенными к переносице бровями и нервно нажимающего на кнопки. Видеть его таким, парень не хочет и не может. Он уходит на лестничную площадку и набирает чуть ли не первый в списке контактов номер. Долгие гудки, кажется, не закончатся никогда, и он просто умрёт от головной боли прямо здесь, на лестничной площадке. — Алло? Трафальгар рад, что ему не пришлось слушать эти нудные гудки еще примерно всю оставшуюся жизнь. Он говорит, что хотел бы заснять его. Говорит, это очень нужно сейчас. Говорит, что подходит только он. Луффи на том конце провода пытается отказаться, мол, плохо получается на фото, но потом все же соглашается, ведь надо помочь ему. Дата и время назначены, место всегда одно и то же – его квартира. Он возвращается в комнату с никчемным хромакеем и Зоро, который чувствует себя этим самым хромакеем. — Хей, у меня тут съемка назначена, не хочешь прийти? — Ророноа ворчит, мол, зачем ему это. — У меня особенная модель, тебе понравится. Просто приди, мне нужно, чтобы ты видел это. Парень говорит, что раз уж тот так хочет, то он подойдёт. Ло рад, он говорит дату и время и упоминает, что с моделью он уже знаком. Зоро только вздыхает: он уверен, что это кто-то, кого он хвалил когда-то, и парень просто пытается помочь ему, только стоит ли ему говорить, что как бы хороша ни была модель, она остаётся фальшивой? Иными словами, он благодарен коллеге за попытку помочь, но тот просто пилит опилки. Пятого числа следующего месяца фотограф-неудачник, коим он себя считает, опаздывает на фотосессию, на которую был приглашён. В час после полудня, матеря себя и свою отсутствующую пунктуальность, он залетает в квартиру, в которой он должен был быть ещё полчаса назад. Он старается отдышаться в узкой прихожей, громко, возможно, даже слишком, извиняется и, дождавшись ответа, что все нормально, заходит в самую большую комнату – студию. Трафальгар возится с освещением, переставляет громоздкие лампы с одного места на другое, смотрит в камеру и делает все то же самое снова. Парень скидывает рюкзак с плеча куда-то на пол и спешит вытащить коллегу из вечного цикла, расставив лампы симметрично друг напротив друга, но поменяв угол наклона у каждой. — Ты уверен, что хочешь бросить? — второй горе-фотограф, коим его прозвал у себя в голове первый, смотрит через камеру на место с идеальным освещением. — Я возился с этим минут двадцать и ни к чему не пришёл, а тебе потребовалось пару минут, чтобы заставить все выглядеть божественно. Если это не гениальность, то что тогда? Ророноа хочет сказать "зрение", но он не в том положении сейчас, чтобы отпускать подобные колкие шутки. Он вглядывается в изображение, которое показывает ему техника, и хочет спросить, закончилась ли фотосъёмка, на которую его пригласили, но его одолевают сомнения, ведь настроенного света нет, модели тоже, а ведь с начала уже должно было пройти полчаса. — А, нет, просто я опоздал на десять минут, а потом испортилась погода, и Трафи потребовалось перенастроить освещение, — объясняет чей-то голос в дверном проходе. — Пока он был занят, я сделал сэндвичи и чай. Простите, что заставили Вас ждать, — голос падает куда-то на пол и тут же понимается обратно – его хозяин сделал поклон. — Вы, наверное, устали. Не хотите перекусить? — Зоро наконец отрывается от камеры и разворачивается к голосу в дверном проёме. — Здравствуйте! Фотограф-неудачник улыбается улыбке в дверном проёме, здоровается в ответ и чувствует себя неловко. Ло снова представляет их друг другу, но парню это не требуется – имя Монки Д. Луффи он помнит слишком хорошо. Ему говорят: "Рад встрече!", он повторяет то же самое и просит перейти на "ты". Да, он завидует коллеге, что юношу со шрамом под глазом фотографирует именно он, но он также взбудоражен и рад, что сможет увидеть эти фото. Он думает, что Трафальгар в очередной раз доказал, что внимательности ему не занимать. Наверное, поэтому он так хорош в своём деле, пусть и не умеет создавать нужное освещение. Все остальное время не существовало. Ему кажется, что он наблюдал за человеком перед ним, постоянно меняющим позы, примерно вечность и тридцать семь лет. В его памяти сохранился каждый взгляд, каждый изгиб тела, каждая эмоция, каждое движение. В его памяти сохранился человек, не манекен. Как же сильно он хочет взять в руки камеру и запечатлеть каждую секунду, пусть даже при плохом освещении и грязном фоне. Ло уходит, говорит, что ему нужно сбросить фотографии на компьютер, и что он скоро вернётся. Он оставляет в комнате двоих: горе-фотографа и его Божество. — Надеюсь, я не доставляю вам двоим много хлопот, до этого меня ни разу так не фотографировали, — Луффи нервно перебирает пальцы и смотрит в пол. — Что ты такое говоришь? Ты замечательно справился со своей ролью! Правда. Ты вёл себя так легко и непринуждённо, будто фотографируешься лет с пяти каждый день. Уверен, фотографии получатся превосходными, поскорее бы увидеть. Монки смеётся – точно от нервов – и смущённо благодарит. Обоим очень неловко, Зоро вспоминает про уже остывший чай и предлагает пообщаться, пока ждут общего знакомого. — Вы коллеги, да? Трафи рассказывал о тебе раньше, — Монки Д. Бог снова включает чайник. — Да, работаем в одном агентстве. А вы? Давние друзья, хах? Вы, кажется, очень близки. — Что-то вроде этого, — он садится за стол прямо напротив Ророноа и складывает руки в замок. — Мы встречались около года назад. Когда расстались, решили поддерживать связь и остались друзьями. Сам понимаешь – один он не выживет, — он смеётся, склонив голову, и тут же снова поднимает свой взгляд на нового знакомого. — Я общаюсь с ним более пяти лет, и все это время я присматриваю за ним. Это настолько вошло в привычку, что я перепутал то нежное родственное чувство с любовью, понимаешь? В общем, из-за этого мы и расстались, но бросить его, в смысле оборвать все связи и тому подобное, я так и не смог, хотя, буду честен, я как-то и не пытался, — он смотрит в окно. Погода все такая же, какая и была пять минут назад. — Ох, извини, я не должен был вываливать все на тебя! — он резко развернулся к собеседнику, размахивая руками. Зоро отвечает, что все в порядке. Отвечает, что Ло никогда не говорил ему об этом. Отвечает, что все делают ошибки. Трафальгар возвращается через десять минут, бормоча себе под нос о том, что ему нужен новый компьютер. Он тихо останавливается перед кухней, слыша смех парней. они не заметили его, а он заметил что-то новое. — Лу, фотографии теперь можно посмотреть, — он все же заходит на кухню. — Скажи, какие оставишь, а какие мне стоит убрать. Хотя, буду честен, они все хороши. И Ророноа забывает все, что было, что происходит и что будет. Он смотрит на одного человека на нескольких кадрах. Он видит только одного человека. Кажется, на фото идеально все: это освещение, сделанное за пару минут, этот ракурс, который постоянно менялся в процессе, этот коричневый шерстяной свитер с этими потёртыми синими джинсами, эти немного растрепанные чёрные волосы, этот человек и его душа. Зоро думает, что снова влюбляется в фотографию. Зоро думает, что хочет снимать ещё больше. Зоро думает, что хочет снимать только его – Монки Д. Луффи. — Даже не знаю, Трафи, — парень смеётся – горе-фотограф уверен – от смущения, — они все действительно очень хорошие. Ты проделал отличную работу, я даже не знал, что я могу так выглядеть. — Можешь, — Ророноа мыслит вслух и даже не замечает этого. — Ты посмотри-ка, тут даже ретушь не нужна, может быть, если только свет поправить, хотя и тот лежит отлично. Это все аура идеальности, исходящая от тебя, она делает фотографии такими. Камера тебя любит, полюби её в ответ, пожалуйста. — Как ты уже понял, Зоро – настоящий гений в этом деле, — Ророноа только хмыкает. Звание горе-фотографа он решил оставить себе навсегда. — Вам бы поработать вместе, получилось бы что-то потрясающее, я уверен. Ты действительно замечательная модель, правда, Зоро? — он не отрывается от фото ни на секунду. Правда. — Видишь, даже фотограф, который ненавидит всех своих моделей, оценил твои способности. Ты совершенно другой, Лу, тебе стоит запомнить это. — А, ну, — он трёт запястья друг о друга, — спасибо, я думаю? Но фотография это все же не для меня. — Смеёшься? — он всё-таки отворачивается от компьютера к собеседнику. — Ты сказал, что ни разу до этого таким не занимался, но твои навыки превосходят умения всех, с кем я когда-либо работал. Снимки выглядят просто безупречно, и это только твои заслуги, мы почти ничего не сделали. Не уходи из фотографии. Появляйся тут хотя бы иногда. Твоя работа подарит счастье многим людям. Луффи робкий, любезный, немного нервный парень, который ставит благополучие других выше собственного, и который заставляет фото выглядеть лучше одним свои присутствием на нем. Он произвёл хорошее первое впечатление, но Зоро уверен, что первое впечатление всегда обманчиво. Он знает, что стоит подождать месяц-другой или просто напоить человека, чтобы появилась его сущность. Но ему как-то все равно на настоящий характер Монки, его сейчас волнуют только фотографии, а не новые знакомства. Думается, Трафальгар сможет выпросить для него ещё хотя бы пару сетов.***
Как же ему надоело его тело, которому нужна вода, еда, сон и кров. Если бы он получил возможность избавиться от своей физической оболочки и продолжать жить в виде чего-то нематериального, то он сразу воспользовался бы ей, а пока ему никто ничего подобного не предлагает, нужно работать, чтобы продолжать обеспечивать это самое громоздкое тело водой, едой, сном и кровом, хотя работать совсем не хочется. За последние два месяца произошло немногое, но что-то все же было. Ророноа стал проводить больше времени в квартире Ло, потому что дома скучно, а заказов он стал брать вдвое меньше обычного, чтобы совсем не погаснуть. За эти же два месяца он неплохо сблизился с Луффи, который, оказывается, часто навещает старого друга в свободное для них обоих время, когда Зоро, сделав нужные ему снимки, уже направлялся к себе. Кстати, он был прав – первое впечатление действительно обманчиво. Монки оказался не таким уж и робким, и нервозность вскоре совсем ушла, плохих качеств пока не видно, за исключением самопожертвования, конечно. А ещё из агентства пришёл новый заказ. Трафальгар сказал, что он с таким не справится, и это должен сделать Ророноа, а ещё сказал, что уже почти уговорил его Божество сняться в этот раз, потому что никого более подходящего он не знает. Единственное, что он не сказал, так это что за заказ пришёл ему два дня назад. В любом случае, сегодня все прояснится. Утром он снова позвонил и сказал, что он надоедал Луффи достаточно сильно, и тот все же согласился, поэтому теперь он собирается забрать вещи для него, в которых он должен сняться. В три часа дня горе-фотограф должен приехать в студию с уже готовой к съёмкам камерой. В половину четвертого дверь ему открывает Монки. Он говорит, Ло уехал минут десять назад на какой-то сет, и они остались одни. Он говорит, что надеется, что они справятся вдвоём. Он говорит, что очень смущён предстоящей съёмкой. Зоро интересуется, надолго ли уехал хозяин квартиры. Зоро говорит, что они вполне справятся сами. Зоро спрашивает, почему парень смущён. — А, ты не знаешь тему, да? — новоиспеченная модель идёт в самую большую комнату вместе со своим фотографом. — Этот заказ – реклама какого-то малоизвестного бренда мужской одежды, и… в общем, ты сам все увидишь. Монки Д. Бог оставляет Ророноа в студии, обещая вернуться через десять минут. Пока горе-фотограф настраивает камеру, освещение и фон, в другой комнате в это время переодевается единственный человек, которого этот самый мастер-неудачник согласится снимать даже бесплатно. Вскоре Луффи заходит в комнату, тихо ругающийся на свои непослушные волосы. На нем белая полурасстегнутая рубашка и чёрные облегающие брюки. — Надеюсь, я выгляжу нормально, хотя волосы уложить так и не вышло, — Монки выглядит идеально. Зоро не скажет этого вслух, но Монки, мать его, идеален. — Там ещё есть одежда, потому давай начнём сейчас, чтобы побыстрее закончить, у тебя и без этого много работы. Луффи, которого видит Зоро по ту сторону объектива, не похож на того робкого и нервного парня, с которым он познакомился. Этот Луффи – дерзкий, раскрепощенный***
Фотографии понравились заказчикам. Пророчества Зоро сбываются: имя бренда у многих на языке, в магазинах скупают эти вещи, желая выглядеть так же хорошо, как и Луффи на постерах. А сам Монки теперь желанная модель в крутых агентствах. Сегодня утром ему пришло приглашение на работу в одну из ведущих организаций страны. Успех ошеломительный, сегодня трое празднуют. Впервые за, кажется, всю свою жизнь Ророноа приходит рано, боясь опоздать. В квартире Ло тихо, слышно, что он что-то готовит, но ничего больше. Парень заходит на кухню, здоровается с коллегой и садится за стол, тот, накрыв сковороду крышкой, поворачивается к нему, опираясь руками о стол позади. — Лу создан для фотографии, хах? Вы, ребята, хорошо поработали. — Я не думал, что он может быть, ну, таким. За все время, что я его знаю, я никогда не думал, что у него есть такая сторона. — Она есть у всех, дорогой друг, и Лу не исключение. Вам ещё предстоит друг друга узнать, увидеть много нового в каждом, — он делает паузу, быстро проверяет, не сгорела ли еда, и возвращает свое внимание на собеседника. — Знаешь, вы двое – самые дорогие мне люди. Ну, в этом городе, мои родные живут чуть ли не в другом конце страны, но все же. Поначалу я просто хотел помочь тебе – трудно видеть, как угасает близкий тебе человек, но потом я заметил что-то большее, и оно продолжает расти. Лу рассказывал, что мы встречались? Я не виню его в нашем расставании, совсем нет. Я знаю, что как бы я его не любил, тех же чувств в ответ я никогда не получу. А ты можешь. Не будь лохом, дорогой друг. Ророноа хочет спросить, но его прерывает закрывающаяся входная дверь. Луффи здоровается с Трафальгаром с порога, заходит на кухню и удивляется, что его любимый фотограф пришёл раньше него. Улыбка его яркая, ярче, чем обычно. Вскоре он слышит горелый запах и бежит к плите, торопясь перевернуть бекон. Он ворчит, что нужно быть внимательнее, Трафальгар смотрит на Зоро и поддакивает. Через час трое открывают бутылку вина. Через ещё три они уже совсем пьяны. — Я очень рад, что все так вышло, но это не моя заслуга, а заслуга Зоро, и я совсем не понимаю, почему работу предлагают именно мне, — Монки смеётся. — С ума сошёл? — встревает Ророноа. — Фотографию ценят за то, кто на ней, а не кто её делал. Не всегда, конечно, везде же есть исключения, но все же. Ты ведёшь себя перед камерой так, словно ты всю жизнь этим занимался. Я уже говорил это и скажу ещё тысячу раз, если потребуется. Ты – замечательная модель, Лучшая, если позволите так выразиться, — Ло поддакивает и тепло улыбается. — Ничего удивительного в том, что тебя пригласили. — В любом случае, — теперь он точно смущен, — я собираюсь отказаться. Да, это большие возможности, деньги – все дела, но мне нравится моя тихая и спокойная жизнь. Я люблю свою работу в кафе, а фотография это все же не моё, я так чувствую. Спасибо за все, что сделали для меня, но я хочу жить прежней жизнью, и я не готов к таким глобальным переменам. — Это нормально, — Трафальгар делает глоток, — я бы тоже отказался в таком случае. Зоро поддерживает, правда? — правда. — Видишь. Но не уходи из фотографии навсегда. Хотя бы редко, но будь моей моделью, потому то лучше тебя я не найду. Луффи закрывает лицо руками и смеётся – к такому он не привык и привыкнуть, ему кажется, он не сможет. Но решение принято. Он заявляет, что сегодня же откажется, и друзья его поддерживают. Через ещё час Трафальгар уходит спать – у него завтра ещё много работы. Зоро собирается домой, Луффи идёт с ним. Где-то рядом, в том же направлении, где живёт Ророноа, примерно в часе ходьбы находится то самое агентство, предложившее парню работу. Монки уговаривает любимого фотографа пройти с ним в качестве поддержки, тот соглашается с первого раза. На улице тихо, ни одного человека вокруг. Зоро любит ночь за это спокойствие и это небо. Они идут рядом, общаются и шутят, и все хорошо, и даже этот внезапный дождь не портит этой атмосферы. Луффи любит дождь. Он кружится, даже не собираясь прятаться от быстрых капель. Вскоре он совсем промок, с волос капает вода, но он будто и не замечает этого. В свете фонаря мокрый и смеющийся Монки сейчас самый красивый, самый родной. Ророноа достаёт свой полароид, который всегда берет с собой, и фотографирует без предупреждения. Луффи слышит щелчок фотоаппарата, он разворачивается, видит парня, кто так тепло и нежно смотрит на него. Любимый фотограф сушит фото под нависающей крышей какого-то здания и понимает, что окончательно влюбился. Юноша с сияющей улыбкой наблюдает за счастливым лицом друга и осознает, что не хочет называть его просто другом. — Может, ко мне? — спрашивает Зоро, вспоминая, что Луффи живёт далеко отсюда. Он понимает, что сказал, и хлопает себя по лбу под звонкий смех парня. — В смысле, время позднее, дождь, маршрутки уже не ходят. Переночуешь у меня сегодня? Монки соглашается. Он берет любимого фотографа за руку и никак это не объясняет. Утром они вспоминают, как хотели прийти в агентство в час ночи, чтобы отказаться от работы, и почему они простыли. Они смеются, потом ещё расскажут все Ло. Или почти все. То фото Зоро ему не покажет, это слишком личное, слишком дорогое. И про то, как они, пьяные и открытые, обнимаясь под дождём, рассказали друг другу обо всем, что чувствуют, что думают и что, может быть, у них получится, если они попробуют.