Папочка

      Макс изнывал без Даниэля. У него не было возможности тихо собраться и отправиться к нему в номер или пустить австралийца в свой. Из-за чертовой ситуации гонщикам не разрешалось посещать друг друга – за этим очень строго следили. Один только бесстыжий Расселл позволял себе каждый вечер шляться к Льюису, и ему почему-то за это ничего не было.       Макс фыркнул и, перекатившись на постели, посмотрел на часы. По-любому Дэн не спит, а смотрит какой-нибудь фильм. Парень схватил телефон и набрал номер, уже давно выученный наизусть.       – Да, Макси? – баритон с хрипотцой ворвался ударом тока в ухо Ферстаппена.       – Дэн... Папочка... – Макс шумно выдохнул и замолчал.       – Ты один? – спросил его Даниэль.       – Да...       – Хочешь поболтать?       – Очень хочу!..       – Уже ласкаешь себя?       – Ещё нет, но...       – Обнажись полностью для меня, Макси.       – Как скажешь, папочка!       Макс с Даниэлем подсели на секс по телефону, когда из-за пандемии почти перестали заниматься им во время этапов. Редко когда им удавалось насладиться друг другом по-настоящему, прокравшись в номер или встретившись где-то за пределами отеля. И одной очень холодной ночью они изобрели такую альтернативу чисто случайно – их обычный телефонный разговор в какой-то момент зашёл слишком далеко, а потом и вовсе перетек в откровенную совместную дрочку и перебрасывание грязными фразочками в трубку.       – Ты готов? – полушепотом спросил Дэн.       – Да, я готов. – Макс делал это тысячу раз, но каждый раз волновался как в первый.       – Хороший мальчик. С каким вкусом у тебя смазка?       – Персик...       – Верно, персик. Такой же нежный и мягкий, как твоя кожа на шее, которую я так люблю целовать и покусывать.       – Боже, я будто чувствую это!.. – Макс выгнулся и неловко дернулся, будто его действительно укусили.       – Чувствуй, Макси, чувствуй меня ещё сильнее. Выдави смазку на свою тёплую ладонь и обхвати член. Представь, как я сосу тебе, Макси.       Ферстаппен повиновался.       – Помнишь тот горловой минет? – спросил его Дэн. – Ласкай себя и представляй, как я снова делаю его тебе. И стони громче, я хочу слышать, как тебе хорошо.       Стоны Макса были громкими и без просьбы Дэна. Закрыв глаза, Макс ярко представлял, как на коленях возле постели стоит Риккьярдо и ритмично вбирает в рот и выпускает назад его член. Макс представлял, как язык австралийца проделывает сумасшедшие вещи с его головкой, и своим пальцем обводил ее выступы, повторяя траекторию.       – Дэн, я сейчас кончу!.. – простонал Макс, замедляя темп движений руки, чтобы не излиться раньше времени. Он не мог долго терпеть, когда на другом конце провода висел Риккьярдо.       – Папочка ещё не разрешал тебе кончать. Папочка хочет, чтобы ты попрыгал на его члене.       – Да, хорошо... – Макс аккуратно разжал пальцы, стараясь лишний раз не задевать свой орган, ставший невероятно чувствительным. Голландец издал короткий стон, который очень понравился Дэну.       – Где твоя игрушка, Макси? – вкрадчиво спросил австралиец, уже по шуршанию в трубке понимая, что Ферстаппен достал то, что требовалось.       – Она здесь, она всегда со мной... – Макс смотрел на лежащий перед ним очень реалистичный фаллоимитатор, изготовленный из потрясающего материала, практически на сто процентов идентичного человеческой коже.       – Отлично, малыш. А теперь давай как учились: смазку на указательный палец, а палец – в твою сладкую дырочку.       Макс был с собой очень аккуратен. Это Дэн мог завалиться на него сверху и войти сразу так, что было даже немного больно. Наедине же с собой голландец ответственно подходил к подготовке. Сейчас, когда палец уже не доставлял никакого дискомфорта, Ферстаппен громким вздохом дал понять, что Дэн может приказывать дальше.       – Добавь средний палец, Макси. И помни про смазку. А, может, ты так возбуждён и хочешь, чтобы я тебя трахнул, что в тебя войдёт и третий палец? Или сразу целая ладонь? Малыш, такой фистинг мы с тобой ещё не практиковали.       – Господи, Дэн!.. – Макс сходил с ума от того, что слышал в трубку. Он толкался и насаживался на собственные пальцы, крича в полный голос. Ему одновременно хотелось схватить свой член и выпустить потоки спермы, прекратив эту сладкую пытку, и одновременно хотелось как можно дольше быть оголенным нервом, чувствуя и дергаясь от всего вокруг.       – Макси? – позвал австралиец.       – Я... я здесь...       – Пришла пора оттрахать тебя как следует.       – Пожалуйста, папочка, я очень этого хочу!       – Возьми свою игрушку и представь, что ты сидишь на мне в позе наездника.       – Да, папочка!..       – А теперь медленно насаживайся на мой член. – Риккьярдо причмокнул. – Задавай темп, Макси, и можешь кончить, когда захочешь.       Ферстаппен, опираясь двумя коленями и ладонью на постель, ввёл в себя фаллоимитатор и начал двигаться вверх и вниз, представляя под собой Даниэля. Материал и смазка, скользя внутри Макса, быстро нагрелись, и было полное ощущение того, что он скачет на настоящем члене. Стоны голландца уже больше походили на рыки, пот градом катился по его вискам и груди, а член ныл и требовал ласки.       – Папочка, я кончаю! – Макс не выдержал и ухватился за член, не прекращая своих движений.       Сперма брызнула, испачкав простынь. Ферстаппен замедлил фрикции, дыхание сперло, в какой-то момент перестало хватать воздуха. Шумно дыша через рот, Макс свалился на бок.       – Ты умница, Макси. – Похвалил его довольный Риккьярдо. – Он все ещё в тебе?       – Во мне! – промурлыкал Макс. Голландец был невероятно удовлетворён и счастлив.       – Пусть он ещё немного побудет в тебе. Когда созреешь для душа – достанешь.       – Как скажешь, папочка. Люблю тебя!       – И я тебя люблю, малыш. Спокойной ночи!       – Сладких снов с моим участием!       Дэн положил трубку и как ни в чем ни бывало потянулся и... боковым зрением заметил застывшего на стуле Окона.       – Ой... – осекся австралиец, – я что-то совсем про тебя забыл... В приставку же хотели поиграть... Сейчас подключу.       – Ничего-ничего! – Эстебан вскочил. – Я это... пойду... спать!       – Эстебан. – Вкрадчиво произнёс Дэн, когда рука того уже лежала на дверной ручке. – Ты ведь никому об этом не расскажешь?       Эстебан перевёл взгляд на плотоядную ухмылку напарника и клятвенно заверил, что этот разговор умрет вместе с ним.       Когда за Оконом закрылась дверь, Дэн расхохотался:       – Какой же я все-таки экстравагантный!       – Ебанутый он на всю голову! – коротко кинул Окон корреспонденту, попытавшемуся взять интервью об его напарнике на следующий день за завтраком.