Работа лорда Хокаге

— Ты сказал Тобираме, что у тебя срочное дело ко мне как к Хокаге!  — Да, мне срочно нужно трахнуть тебя как Хокаге, прямо на рабочем месте, — нависнув над сидящим в кресле Хаширамой, не оставив ему шанса выскользнуть, с наглой ухмылкой заявил Мадара.       Хаширама смотрел на него снизу-вверх, как затравленный зверёк смотрит на приближающегося хищника: оцепенев от ужаса и в полной мере осознавая безвыходность своего положения перед несокрушимой твёрдостью и непоколебимым спокойствием зверя, загнавшего его в ловушку, из которой, — он точно знает, — его добыча уже не сможет сбежать, и вот-вот окажется у него в лапах.       Глаза Хаширамы лихорадочно блестели, а грудь тяжело вздымалась, пока он пытался восстановить дыхание после долгого поцелуя, которым Мадара удостоил его вместо приветствия, едва войдя в кабинет.  — У тебя гон, что ли, начался? — удивлённо спросил Хаширама, уклоняясь от цепких рук Мадары, попытавшихся стянуть с него хаори, и попробовал отодвинуться, но Мадара, ухватившись одной рукой за спинку стула, снова склонился над ним.  — Нет, просто ты так занят делами деревни, что уделяешь мне внимание только если это касается работы, — ответил Мадара, решительно раздвинув бёдра Хаширамы и уперевшись коленом в стул рядом с его пахом. — И мне этого ужасно мало, — хриплым шёпотом добавил он, наклоняясь ближе, заставив Хашираму шумно сглотнуть и вжаться спиной в жёсткую спинку стула, и, сжав его подбородок, поднял лицо Хаширамы, чтобы заглянуть ему в глаза.  — Ну не здесь же, — жалобно проскулил тот, подняв на Мадару блестящие глаза с уже расширенными зрачками.       Здравый смысл подсказывал, что нужно всеми правдами и неправдами удержать Мадару от того, что он собирался сделать, ведь в любой момент к Хокаге мог нагрянуть шиноби с действительно срочным делом. Но тело под влиянием вышедших из-под контроля феромонов альфы по привычке становилось мягче и податливее. Не только Мадаре до дрожи хотелось внимания и ласки: сам Хаширама, поглощённый заботами о благоустройстве деревни, не замечал, как сильно на него влияет длительное воздержание. Зато теперь, когда он оказался лицом к лицу со своим альфой, зажатый в безвыходном положении его крепким телом, осознание накатило на него неотвратимой волной. Тело не просто хотело — оно требовало разрядки.  — Мы быстро, ты ведь тоже хочешь, — раздался жаркий шёпот у самого его уха, а после горячий мокрый язык медленно провёл по хрящику, вызвав табун мурашек вдоль позвоночника.       Хаширама прикусил губу и упёрся руками в широкую грудь Мадары, сминая пальцами плотную ткань его кимоно. Мадара чувствовал, как он дрожит, инстинктивно вжимаясь в стул, и как вместе с тем его обволакивает запах Хаширамы, такой дурманящий и притягательный, от которого сердце начинало биться быстрее, а кровь словно закипала в жилах.  — Если только быстро, — сдался Хаширама, одной рукой скользнув под приоткрывшееся на груди кимоно Мадары, а второй решительно притянул его к себе за ворот.       На лице Мадары промелькнула победная улыбка, прежде чем Хаширама требовательно впился в его губы своими. Ладонь, пробравшаяся под его кимоно, огладив грудь, заскользила ниже по мускулистому торсу, постепенно ослабляя пояс, в то время как другая рука Хаширамы легла на лицо Мадары, кончиками пальцев зарывшись в его волосы и поглаживая шероховатую щёку большим пальцем. Мадара жадно целовал его, вторгаясь языком в податливо раскрывшийся рот, и Хаширама чувствовал себя послушной куклой в руках умелого кукловода, откликаясь на его малейшее движение.       Не разрывая поцелуй, Мадара опустился на колени перед Хаширамой и, положив ладони ему на поясницу, мягко надавил, заставив его безвольно, словно тряпичная кукла, соскользнуть со стула, приземлившись ему на колени. Отрывисто выдохнув ему в губы, Хаширама торопливо скинул хаори и развязал пояс своего кимоно. Мадара тут же воспользовался этим, обеими руками скользнув под слои ткани, горячими ладонями поглаживая его спину вдоль позвоночника и рисуя пальцами узоры на гладкой коже. Хаширама выгибался в его руках, плотнее прижимаясь промежностью к его паху через одежду, и почти яростно впивался в губы Мадары, обняв его за шею обеими руками.       Их поцелуй больше походил на борьбу, ведь уступать ведущую роль Мадара, как бы ему ни нравилась инициативность Хаширамы, не хотел. Они оба продолжали упорствовать, лишь сильнее распаляя друг друга, пока Мадара не прервал поцелуй, тихо зашипев из-за того, что, резко подавшись назад под напором Хаширамы, ударился затылком о край стола, под которым они сидели.       Хаширама ласково улыбнулся, сверкнув весёлыми искорками во взгляде, и, коротко поцеловав Мадару в уголок губ, поднялся на ноги. Прикусив губу, Хаширама скинул кимоно, легко соскользнувшее на пол с мускулистых плеч, и Мадара сглотнул скопившуюся слюну, жадным взглядом охватив его обнажённое тело.  — Ты безумно красив, — нежно выдохнул он и, подавшись вперёд, припал губами к подтянутому животу Хаширамы, влажно целуя его и поглаживая бёдра и ягодицы, мягко раздвигая их.       От ощущения жарких поцелуев и тёплого дыхания Мадары внизу живота Хаширама таял. Ноги подгибались, будто став ватными, и он упёрся руками ему в плечи, боясь не удержаться. Мадара, заметив, как его тело отзывается на самые простые ласки, лишь коротко усмехнулся и, желая вызвать ещё более бурную реакцию у Хаширамы, спустился губами ниже, едва ощутимо задев головку его возбуждённого члена при следующем поцелуе, оставленном чуть ниже пупка. Хаширама ощутимо вздрогнул, почти болезненно стиснув плечи Мадары пальцами, и запрокинул голову, подавшись бёдрами ближе к его лицу.  — Там… — хрипло выдохнул Хаширама, но, поняв, что не может и двух слов связать, молча взял в руку горячую ладонь Мадары, лежащую чуть ниже его талии, и, придвинувшись ещё ближе, опустил её себе на ягодицу, направив сильные пальцы в ложбинку промеж упругих полушарий.       В более подробных инструкциях Мадара не нуждался: легко проскользнув сразу двумя пальцами в уже раскрывшийся для него влажный сфинктер, он вместе с тем обхватил губами член Хаширамы, посасывая мокрую от смазки головку. Хаширама тихо застонал, всё так же цепляясь одной рукой за плечо Мадары, а второй сжал его густые, неизменно взлохмаченные волосы у корней, толкаясь членом глубже в его рот.       Нисколько не противясь, Мадара жадно смотрел на Хашираму снизу-вверх, грубо трахая его пальцами. Влажное хлюпанье, с которым он вставлял их внутрь до упора, заводило его лишь сильнее, приводя в неописуемый восторг, а Хаширама дрожал от удовольствия, покачивая бёдрами, не зная, что хочет больше: его умелый рот или длинные пальцы. Мадара, заметив это, решил предоставить ему всё сразу и придвинулся ближе, одновременно работая пальцами и языком.       Шире раздвинув ноги, Хаширама тихо поскуливал от удовольствия и всё ощутимее опирался на плечи Мадары, давя на него своим весом. Стоять без опоры ему представлялось решительно невозможным, и чем дольше Мадара продолжал ласкать его, заглатывая член до самого основания и растягивая податливую дырочку уже тремя пальцами, тем отчётливее он ощущал дрожь в ногах, в любой момент готовых подвести его.  — Мадара, х-хватит, — жалобно всхлипнул Хаширама, зажмурившись. — Я не… Не стоя…       Не договорив, он беспомощно взглянул на Мадару сверху-вниз, поняв, что собственный голос будто не принадлежит ему. Мысли уже с трудом складывались в голове, а с тем, чтобы выразить их на словах, проблем возникало немеренно.       Звонко причмокнув, Мадара выпустил его член изо рта и вместо этого сжал скользкий от слюны ствол ладонью, поглаживая чувствительную плоть подушечками пальцев, и прихватил влажными губами нежные яички, лаская их кончиком языка. ‐ Да постой же… — с трудом переводя дыхание, едва слышно шепнул Хаширама, но не приложил никаких усилий для сопротивления, а лишь одобрительно заурчал, погладив Мадару по волосам.  — Мой член сейчас взорвётся от напряжения, — облизнувшись, выдохнул Мадара, резко вгоняя пальцы в легко принимающий их проход, и Хаширама коротко вскрикнул, прогнувшись от удовольствия, и неожиданно для самого себя кончил, туго сжав сфинктер и испачкав спермой лицо Мадары.       Через несколько секунд, когда он осознал, что произошло, Хаширама залился краской и, напряжённо сглотнув, опустил стыдливый взгляд на Мадару. Тот ухмылялся, стерев капли спермы с лица тыльной стороной ладони, и от похотливого блеска в его глазах Хаширама засмущался ещё сильнее.       Осторожно опустившись на колени Мадары (стоять на ногах сил не было), Хаширама обхватил его лицо ладонями и неторопливо толкнулся кончиком языка промеж влажных губ, с лёгкостью проскользнув ему в рот, играя с языком Мадары. Прижавшись плотнее к нему, Хаширама пробрался одной ладонью под складки его кимоно и сжал твёрдый член, пульсирующий под его пальцами так, словно действительно готов был взорваться от напряжения. Лаская его, Хаширама поймал себя на том, что хочет, чтобы он «взорвался» внутри него.  — Прости, я не думал, что так быстро кончу, — смущённо выдохнул он, прервав поцелуй, и Мадара на мгновение стиснул зубы, впившись пальцами в бёдра Хаширамы.  — Не говори такие вещи, пока твоя рука находится на моём члене, — хрипло выдохнул он, и Хаширама игриво прикусил губу.  — Тогда сделай так, чтобы твой член не был у меня в руке, — прищурившись, шепнул он и приподнял бёдра, дразняще виляя ими над пахом Мадары.  — Боюсь, тогда ты вовсе не сможешь говорить, — ухмыльнулся тот, сжав обеими руками упругие ягодицы Хаширамы, на что он с шумом втянул носом воздух, стиснув его бёдра коленями.  — Пока ты одет, прикрой шторы, — мягко шепнул он, проведя кончиком носа по уху Мадары, и слез с него, чтобы тот мог встать.       Поднявшись с пола и поплотнее запахнув полы кимоно, Мадара закрыл шторы на высоких окнах, и кабинет Хокаге погрузился в интимный полумрак. Мадара едва отвернулся от занавешенных окон, а Хаширама уже оказался перед ним, нетерпеливо шаря руками по складкам его кимоно, нащупывая пояс, уткнувшись носом ему в шею, вдыхая соблазнительный запах альфы.  — Терпение, сладкий, — ласково усмехнулся Мадара и, отстранив руки Хаширамы, сам развязал пояс.       Не успел он скинуть с себя кимоно, как Хаширама вплотную прижался грудью к его груди, потираясь затвердевшими сосками о горячую кожу.  — Ты сам это начал, — обжигающим шёпотом напомнил он, закинув ногу на бедро Мадары, и тот подхватил его под ягодицы обеими руками, приподнимая над полом, заставляя обхватить ногами его торс.       Твёрдый член Мадары упёрся ровно ему в промежность, и Хаширама, почувствовав это, принялся ёрзать в его руках, зубами вгрызаясь то в мускулистую шею, то в крепкое плечо и тут же усердно зализывая глубокие укусы.       Железы, выделяющие феромоны с запахом, располагались в районе шеи Мадары, и потому Хашираму непреодолимо влекло туда желание ощутить этот запах как можно отчётливее. Но это было верно и в обратную сторону: всё же скинув с себя кимоно и приглушённо зарычав, Мадара усадил невольно отпрянувшего Хашираму на стол и всё с тем же рычанием вцепился зубами ему в шею, заставив его тонко заскулить, жмурясь и царапая крепкую спину Мадары.       Ощутив привкус крови на языке, тот довольно заурчал и, крепко стиснув Хашираму в объятиях обеими руками, принялся посасывать свежую ранку, слизывая вытекающую кровь.  — Мадара, пожалуйста, — хрипло выдохнул Хаширама, запрокидывая голову и закатывая глаза от растекающегося по телу приятной слабостью удовольствия.       Убрав одну руку с плеча Мадары, он опустил ладонь себе на промежность и скользнул тремя пальцами в истекающее смазкой отверстие, закусывая губу и перебирая пальцами внутри.  — Войди в меня, — жалобно всхлипнул Хаширама, устремив умоляющий взгляд влажных глаз на Мадару.  — Так бы сразу, — с нежной усмешкой выдохнул тот и упёрся скользкой головкой промеж ягодиц Хаширамы.       Обхватив покрытыми его собственной смазкой пальцами твёрдый член Мадары чуть ниже головки, он направил его внутрь, надавливая на сфинктер и подаваясь бёдрами вперёд.       Мадара толкнулся навстречу, прижав Хашираму к себе в крепких объятиях и заставив его выгнуться от удовольствия, насаживаясь на его член до упора, потеряв опору в виде стола и потому сильнее стиснув ногами торс Мадары. Тот, словно не ощущая его веса, поддерживал Хашираму за бёдра, чуть приподнимая, чтобы было удобнее вгонять член в мокро хлюпающий при каждом новом толчке проход.       Хаширама несдержанно стонал у самого его уха, закатывая глаза и кусая губы, невольно стискивая горячую плоть внутренними мышцами. Мадара чувствовал его горячее дыхание на шее, прикосновения мокрого языка к плечу, периодически сменяющиеся лёгкими покусываниями, и едва ощутимые покалывания от впивающихся ему в спину ногтей.  — П-постой, — дрожащим хриплым голосом попросил Хаширама, чуть ослабив хватку, и положил одну ладонь на щёку Мадары, касаясь его губ в отрывистом поцелуе. — Давай я лягу на стол: так будет удобнее.       Ещё раз коротко прижавшись губами к губам Хаширамы, Мадара осторожно выпустил его из объятий, и Хаширама, опустив дрожащие ноги на пол, развернулся к нему спиной, укладываясь животом на гладкую столешницу. Одной рукой обхватив его под грудью, Мадара чуть сдавил горло Хаширамы пальцами и снова резко вошёл в него до упора, заставив хрипло застонать, цепляясь пальцами за край стола и выгибая спину.  — Ха… Боже, — задыхаясь, неслышно шепнул Хаширама, пробегая кончиком языка по влажным губам и с трудом сглатывая скопившуюся слюну, неосознанно шире раздвинув ноги.       Он чувствовал каждый сантиметр крепкого члена Мадары внутри себя: набухшую головку, надавливающую на матку изнутри, пульсирующий ствол и уже начавший увеличиваться узел. От ощущения заполненности, которой он не испытывал с тех пор, как чуть меньше месяца назад кончилась предыдущая течка, Хаширама невольно сильнее сжимался каждый раз, когда Мадара толкался глубже, доводя их обоих до сладкой дрожи на грани оргазма. Они слишком давно не касались друг друга.  — Подними бёдра повыше, — хрипло попросил Мадара, ощутимее надавив сильными пальцами на горло Хаширамы, и прикусил его ухо, уткнувшись носом в мягкие волосы.       Тонко заскулив, — уши всегда были его чувствительным местом, — Хаширама послушно прогнулся, вплотную прижимаясь бёдрами к Мадаре, и тут же громко простонал, вздрогнув всем телом в его руках.  — Нравится, когда я вхожу под этим углом? — с самодовольной ухмылкой промурлыкал Мадара, свободной рукой обхватив ягодицу Хаширамы, и медленно провёл языком у него за ухом, прикрывая глаза от удовольствия. — Так глубоко, что ты дрожишь и безумно тесно сжимаешь меня, уже готовый кончить второй раз… Как же я скучал по тебе.  — Н-не останавливайся, — жалобно захныкал Хаширама, требовательно качнув бёдрами. — Пожалуйста, я… Я так хочу кончить.  — Ты сегодня такой нетерпеливый, — мягко усмехнулся Мадара, но всё же продолжил двигаться короткими резкими толчками, уже обеими руками поддерживая Хашираму за поясницу и чуть надавливая, чтобы он не забывал прогибаться.       Хаширама уже и сам безотчётно начал насаживаться на его член, двигая бёдрами в одном темпе с Мадарой, опираясь локтями на скользкий стол. По кабинету разносились несдержанные стоны лорда Хокаге, пока Мадара умело и уверенно вёл его по грани между наслаждением и помутнением рассудка.       Не заметив, как сорвался с этой грани, Хаширама и сам не понял, на какой стороне оказался: либо после длительного воздержания ему было слишком хорошо, либо под конец он действительно тронулся умом. Как бы то ни было, на полу под его рабочим столом остались весьма красноречивые пятна, а ноги дрожали так, будто он только что завершил выматывающий кросс с препятствиями.  — Да ты едва на ногах стоишь, — мягко выдохнул Мадара и, плавно вынув член из сжимающегося в судорогах от удовольствия прохода, помог Хашираме подняться, чтобы, развернув его лицом к себе, приподнять за бёдра, усаживая на край стола. — Постарайся продержаться ещё немного, прежде чем потеряешь сознание, — усмехнулся Мадара, заботливо убрав с лица Хаширамы закрывающие обзор длинные пряди, и припал к его губам, неторопливо погружаясь членом в мокрое нутро.  — Ты, — Аах, Боже! — с ума меня сведёшь… — простонал Хаширама, прикрыв глаза и обхватив ногами торс Мадары, и вплотную прижался к нему, утыкаясь носом ему в ключицу и глубоко вдыхая.  — Расслабься немного, ты слишком сильно сжимаешься, — хрипло попросил Мадара, войдя до основания, и впился пальцами в подтянутые бёдра Хаширамы.       На этот раз Хаширама его проигнорировал. Либо смысл сказанных Мадарой слов так и не дошёл до него через туманную пелену удовольствия, либо он намеренно оставил эти слова без внимания, но его внутренние мышцы всё так же тесно сжимали твёрдый член Мадары, словно в отместку заставляя его терять голову от наслаждения.  — Чёрт… Я сейчас кончу, — низко зарычав, выдохнул Мадара, притягивая Хашираму ещё ближе к себе, вжимаясь в него так, что между ними не осталось свободного пространства, и уткнулся носом ему в висок, опаляя чувствительное ухо горячим дыханием.       Хаширама окончательно растаял в его руках, лишь тихо поскуливая и закатывая глаза от удовольствия, полностью отдаваясь во власть Мадары, а тот, ощущая его слабость, всё напористее вторгался в податливое тело, пока они оба не кончили, простонав в унисон и слившись в долгом, глубоком поцелуе.       Когда сознание Хаширамы немного прояснилось, он уже сидел на коленях Мадары, удобно устроившегося в кресле Хокаге. Попробовав слезть с его члена, он понял, что не может: набухший узел внутри него не позволяет этого сделать.  — Ты меня повязал, — почти сонно пробормотал Хаширама, устало опустив голову на плечо Мадары и уткнувшись носом ему в шею. — Засранец, — коротко прибавил он, закрывая глаза.       До него донёсся тихий смешок Мадары, а после он почувствовал на щеке прикосновение тёплых пальцев, ласково заправляющих за ухо упавшие на лицо пряди волос.  — Прости, в тебе было так узко, что я не сдержался, — хрипло шепнул Мадара и прижался губами к макушке Хаширамы, руками обвив его талию.  — Но… Ты всё ещё очень твёрдый, — прикусив губу, сдерживая невольную улыбку, заметил Хаширама и опустил ладонь на тяжело вздымающуюся грудь Мадары, поглаживая крепкие мышцы.  — Как я и говорил: у нас очень давно не было секса, — усмехнулся тот, скользнув одной рукой с талии на бедро Хаширамы. — И, несмотря на то, что ты трижды успел кончить, я знаю, что тебе хочется ещё…       На этот раз Хаширама не удержался от улыбки, и, хоть Мадара и не видел его лица, он отчётливо услышал её в его голосе:  — Ты обещал, что мы всё сделаем по-быстрому.  — Я всё хорошенько обдумал и пришёл к выводу, что если поторопимся, то это негативно скажется на качестве проделанной работы. Вы так не думаете, лорд Хокаге? — максимально официально отозвался Мадара, лишь под конец позволив себе пару игривых ноток, пробравших Хашираму до дрожи.  — Озабоченный псих, — почти промурлыкал Хаширама и, подняв голову, ласково поцеловал Мадару в уголок улыбающихся губ, после чего осторожно приподнял бёдра, отметив, что узел уже стал меньше. Мадара резко выдохнул ему в ухо. — Попробуешь его вытащить, чтобы ничего не мешало нам продолжить? — облизнувшись и игриво прищурившись, заглядывая в блестящие глаза Мадары, шепнул Хаширама.  — Скажи, если будет больно, — шумно сглотнув, предупредил Мадара, в ответ на что Хаширама мягко улыбнулся и кивнул, обвив руками его шею.       А через пару минут Тобирама, проходивший мимо кабинета брата, услышал доносившиеся из-за двери приглушённые стоны и лишь с силой стиснул зубы, мысленно проклиная Учиху Мадару.  — Хотя бы признай, что мы слишком увлеклись, — с упрёком произнёс Хаширама, поднимая с пола хаори и накидывая его поверх уже завязанного кимоно. — Ты в особенности. Боже, я чувствую, как всё стекает по бёдрам…       К тому моменту, как они раздвинули шторы, за окнами кабинета уже было темно. И если бы Хаширама не был настолько вымотан, что буквально засыпал на ходу, Мадара ни за что не смог бы отделаться от его нравоучений.  — До резиденции идти всего ничего, да и в такое время здесь всё равно уже никого нет, — заметил не менее уставший Мадара и, мягко подхватив едва стоящего на ногах Хашираму за талию, направился к выходу из кабинета. — Идём, провожу тебя.  — Останешься у меня до завтра? Я правда соскучился; даже не помню, когда мы в последний раз засыпали в одной постели, — прильнув к нему, тоскливо вздохнул Хаширама.  — Останусь. И буду обнимать тебя всю ночь, — с нежной улыбкой ответил Мадара уже в коридоре, и, едва Хаширама закрыл за ними дверь кабинета, они оба услышали голос Тобирамы:  — Я уж думал, ваше совещание до утра затянется. Не хотите поделиться, чем вы были так долго заняты?       Не оборачиваясь, Хаширама скорчил очень красноречивое страдающее выражение лица, а затем, уже повернувшись лицом к брату, устало выдохнул:  — Ты серьёзно сидел здесь до ночи, чтобы сейчас читать нам нотации?  — Нет, мне действительно интересно, — прожигая взглядом Мадару и почти не глядя на брата, едко ответил Тобирама.  — Укрепляли дружеские связи кланов Учиха и Сенджу, — насмешливо отозвался Мадара.  — А воняете хуже кроликов в брачный период. Нельзя было потерпеть хотя бы до конца рабочего дня?  — Тебе напомнить, где и с кем ты сам был неделю назад, пока всю работу за тебя делали теневые клоны? — решив не затягивать этот спор, произнёс Мадара и с внутренним удовлетворением заметил, как округлились зрачки Тобирамы.  — Откуда ты знаешь? — поражённо спросил тот и, скрестив руки на груди, недоверчиво уставился на Учиху.  — Как и ты, я обычно замечаю, кем и как пахнет от моего брата, — просто ответил Мадара. — Но ни у кого сейчас нет желания обсуждать вашу с Изуной личную жизнь. Мы, конечно, можем устроить семейный ужин и поговорить о вас за общим столом, но лучше просто дай нам уже пройти, и мы сделаем вид, что никто ничего не знает.       После такого ультиматума Тобираме не осталось ничего, кроме как, раздражённо фыркнув, отойти с дороги, пропуская Мадару и едва не уснувшего во время их непродолжительной дискуссии Хашираму.  — Ты ведь понимаешь, что Тобирама прав? — заметил он, когда они вышли на улицу, и ночная прохлада немного его взбодрила. — В следующий раз просто скажи, когда захочешь, а не вламывайся ко мне в кабинет, когда будет совсем невтерпёж.  — И ты будешь удовлетворять меня по первому требованию? — с хитрыми искорками в глазах уточнил Мадара.  — Это не значит, что я разрешаю тебе наглеть, — тепло улыбнулся Хаширама, ткнув его локтем под ребро.  — Жаль. Ты ведь знаешь, что я хочу тебя постоянно, — мягко шепнул Мадара, крепче прижав его к себе за талию, и Хаширама украдкой поглубже вдохнул запах своего любимого альфы. Рядом с ним он, пожалуй, и сам себе напоминает озабоченного психа.