Ребёнок

Джон открыл один глаз, пощупал рядом с собой и подтащил поближе сонное тело. Эмил зарычал в подушку. На островах стояла жара. Нет, даже не так. На островах. Стояла. ЖАРА. Великие Аресы учились выживать в прекрасном тропическом климате. Малышам было проще, целыми днями они плескались в море. Тень и Адель как главные няньки плавились на берегу. Но если Адель на радость воякам на кораблях изображала богатую даму, почти в голом виде возлежащую под зонтиком, то Тень прятался под пальмами и сверкал оттуда глазами, как тигр. Все, кому осточертело море, корабли охраны и Городок, плавились во дворце. Ни одни кондиционеры не спасали от самого жаркого года за всю их жизнь на островах. Джон застонал, прикусывая Эмила за шею. Он любил запах его пота, но Эмил бесился, когда потел. Может, это было связано с воспоминаниями о страшном времени плена, Джон не знал. Но сейчас Эмил не проснётся, нет. Он восстанет, как вампир из гроба, и его страшные маты сольются с матюгами Шульдиха в какофонию домашних, армейских звуков. Даже Эмили, Майя и Мел забили на это. Помогали только Джонатан и Джереми. Наёмники не боялись Эмила и тем более Шульдиха. Матерный фонтан затыкался мордобоем. На который из комнаты выходил их австралийский красавец Уокер. Он стал Аресом недавно, с трудом справлялся со своим телом. В разные стороны летели все. Только после этого, с час посопев на весь мир, Эмил успокаивался. В общем, жизнь удалась. — Доброе утро, любимый, — Джон попытался начать утро мирно. — Угу, блять, просто заебись какое доброе! — глухо прорычали в несчастную подушку. — Ты лучше на меня сразу намордник надень с кляпом. И вообще никуда не выпускай. Халк крушить, ломать и рвать. И Эмил ещё сильнее зарылся носом в подушку, явно с трудом себя сдерживая. Джон уже хотел приласкать и успокоить своего Халка, но неожиданно утреннюю тишину дворца разорвал звонок на сотовом Эмила. Джон перелез через Стенца, демонстративно потершись членом о его бёдра, и цапнул трубу. Номер был неизвестен, но всё же Джон был Аресом-2. — Звонит Гюнтер, что-то плохое случилось, — Джон нахмурился, все сексуальные порывы как ветром сдуло. Глава Волков не станет дёргать их просто так. Джон включил связь и сунул телефон к уху Эмила. — Чешуйчатые на связи, — рыкнул в трубку Эмил, передав мрачным взглядом Джону всё, что думает об этом. — Что случилось, блохастый? Если опять твои щенки хотят Королеву, то можешь им повторить, что она решает всё сама. Я ей давно не папочка и вообще по факту не родственник. — У тебя над головой убийца, и он близко, — голос Гюнтера звучал тихо и спокойно, как и всегда, но волосы на затылке Джона встали дыбом, — не думаю, что Королева не справится с ним, но будь осторожен. Он странный. Эмил застонал и, выпустив когти, немного подрал совершенно не пострадавший от этого действа мягкий пол: — Понял. Принял. Осознал. Иду работать. Заезжай на неделе, а? Сидишь там у себя… где ты там сидишь. В норе, короче. Гюнтер не ответил, да у Джона и не было желания его слушать. Зарычав, он слетел с Эмила и бросился к двери. Которой ему едва не вынесли челюсть. Джон застыл, хватая ртом воздух. Перед ним стояла Королева. И, конечно, ей было глубоко наплевать на наготу отца. В это же время за окном раздался такой знакомый со времен идиотской бурной молодости вой. Где-то, совсем рядом, падал самолёт. Весь дом уже стоял на ушах: судя по грохоту и матам, Дерг, Джонатан и Шульдих столкнулись лбами по дороге в оружейку. Брайан и Моттс были мудрее, они стояли поодаль от Эмили и ждали приказа. — Я его посадила. Принесите. Королева по своей речи больше напоминала Джону Моттса. Может, поэтому они так быстро сошлись. Личную жизнь дочери на острове Джон вообще предпочитал не обдумывать. — Да, мэм, — кивнул Эмил, хоть запоздало, но оперативно прикрыв интересные места супруга подушкой. Про себя он как-то забыл. — Джон, очнись. Одеваемся-выметаемся. Моттс, с нами пойдёшь? Так, мужики! Прекратите вы этот муравейник, можно подумать, что в первый раз нам на головы херня какая-то свалилась! — Я тоже иду, — отрезал Джонатан без обсуждений. Дерг попытался вякнуть, за что ему продемонстрировали акулий оскал и средний палец. Джереми просто покачал головой и забрал Уокера подальше. Тот порывался тоже вступить в команду добытчиков. — Нас много. Враг один. На всех не хватит, — ухмыльнулся Герберт, — я, Джонатан, Эмил, папа. Да? — Быстро, — отрезала Королева, — он странный. — Можно подумать, что мы обычные, — вздохнул Эмил. — Так, Джон! Я не понял, хера ты до сих пор тут?! Бегом марш! Марш-бросок по джунглям как-то Джона не радовал. Герб брёл по поваленным деревьям летящей походкой. Рядом хрипел Джонатан. У него было какая-то дебильная привычка закрывать в бою свою небритую сексуальную рожу пятнистым платком. Скорее всего, их пирофоба пугал запах гари. Джона поражало, как они живут с Церном, который способен дико дрочить на огонёк зажигалки. — Давит, — сказал Герберт, — в башке. Чувствуете? — Если этот мужик — Королева, укокошу на месте, блин! — Джонатан содрал с рожи платок и вытер пот со лба. — Блядь, я же Арес! Что ж так херово?! — Типа Мулкани? — Эмил по-звериному фыркнул. — Ну, тогда сдадим добычу Мулкани, пусть из него препаратов наделает нафиг. Блин, тут будто не бомбардировщик, а русский самый большой в мире самолёт рухнул! Какими кренделями этого чёрта крылатого несло?! — Женская. Логика. Посадки, — хохотнул Герберт. В этот момент Джон повернул голову. Резко, нечеловечески. Аж что-то щёлкнуло в шее. Парня он увидел мельком. И при этом чётко, как на фото. Высокий, резкие черты лица, глаза злые, взгляд настороженный. Волосы светлые, голубые глаза. Шлем потерял, и из рассечённой брови стекает кровь. Джон развернулся, в огромном прыжке попытавшись добраться до добычи. Летчик выставил руки вперёд, и Джон упал, не долетев до него полметра. Будто врезался в стену. Парень бросился в лес. — Какого хрена вы так медленно сракой шевелите?! — Это ты быстро, — Джонатан подбежал первым, — и это, мужик, ты голову развернул за спину. Я чуть не обосрался! Не знал, что мы так умеем! — Гены совы нам яйцеголовые Гюнтера подсадили, не иначе! — проворчал Эмил. — Болтать и на бегу можно, вперёд! И он бросился следом за лётчиком, глухо рыча. Его глаза уже просто пылали жёлтым огнём, что говорило о том, что Арес в нём завёлся до крайности. Это была какая-то сатанинская карусель! Парень не пытался уйти в город или к морю, чтобы запросить помощи. Он применял какие-то невероятные способности! Не давал приблизиться, сносил деревья на их пути. Бежал не медленнее Ареса. Но это явно отнимало у него все силы. Джон нагнал его первым. Парень стоял на коленях у обрыва, смотря на срывающиеся вниз струи водопада. Его лицо было бледным, тело тряслось. — Я пуст, — он поднял руки и заложил их за голову. — Уходи. Я тут умру. Я не собирался взрывать вас или людей в Городе. Но по парням на корабле, наверное, прошёлся бы. Не люблю тащить снаряд на подвесах зря. — Ну, ну, — Эмил медленно, крадучись, подходил к нему. — Может, договоримся? Сходишь с нами. На тебя хотят посмотреть. Потом, если всё же захочешь умереть, мешать не станем. Но помогать тебе в этом тоже не будем. — Кто ты? Джона парень нервировал. Сильно, очень сильно. Он не мог понять, что не так в этих голубых глазах. Страх. Вот что было не так. Он не боялся Аресов. Он плевать на них хотел! — Рыжая Бестия, — ответил парень. — А я. Хуй с горы, — Герберт не стал церемониться. Подойдя сзади, долбанул гостя прикладом по затылку и забросил на плечи. Молча двинулся в лес. Джонатан смотрел им вслед как-то задумчиво. — Твою мать, — сказал он, — это как же фортануло. Рыжая Бестия! Сам Мясник у нас в гостях. Не верю. Нет, после добычи нашим хуём Эмилом Тени, конечно, предполагаю, но не верю. — Ты знаешь его? — спросил Джон. — Конечно. Рыжая Бестия! Красный Барон Афганистана! Этот мальчишка, он жил небом. Только небом. Ему наплевать было на жизни людей. Любой приказ — пожалуйста. Взорву к такой-то матери всё, что угодно. Надо — лагерь, надо — деревню. Ему похер было. Его ненавидели, как… да я не знаю, как! Как самого Сатану. А потом я ушёл в наёмники, а он пропал. Говорят, он что-то такое увидел в небе. Может, инопланетян. А может, души им убитых. И улетел чердаком. Эмил, ты же в секретных службах тусил и не знаешь о Рыжей Бестии?! Он, по ходу, лет с пятнадцати за штурвалом. Гений. Блядь, а можно вот этот подарочек от президента вернуть назад? — Джонатан с отвращением снова натянул платок себе на рожу. Эмил размял руки и встряхнул плечами: — Я уже достаточно давно там не тусуюсь, ты же знаешь, Пантера. С тех пор, как меня по приказу Тени бросили в Пакистане подыхать в сырой яме. Нет, я не скажу, что я о нём не слышал. Но, как правило, я с авиацией дел не имел. В бараках Чёрных Тюрем торчал безвылазно. Вот ты, любимый, мог больше слышать. В Кунаре этот гад тоже бывал, хоть и не систематически. Стенц стремительно помрачнел, будто солнечное небо летом быстро затянуло грозовыми тяжёлыми облаками. Он ненавидел вспоминать те годы службы, когда он работал палачом на ЦРУ. Даже если к этим воспоминаниям его разум приходил косвенными путями. — Рыжая Бестия. Ну, прекрасно! — прорычал Джон. Во дворце собралась вся честная компания. Майя и Мелани так были в первых рядах зрителей. Эмили восседала в кресле, парень лежал у её ног. Никто даже не подошёл, чтобы стереть кровь с его лица. Мулкани и Брайан только испуганно переглядывались. — Здравствуй, Вор, — Королева ухмыльнулась, смотря на пленника. — Здравствуй, сучка, — он улыбнулся в ответ. Мулкани едва успел перехватить Герба в полёте. Шон сразу заключал Тайлера в максимально крепкие, костоломные объятья. С боков его страховали Таран и Барни. На тот случай, если хранитель всё же захочет продемонстрировать новенькому свои шипы. Шпионы бывшими не бывают, поэтому Анна, Ольга и прочие из компании англичанина рассредоточились у окон и дверей, ожидая спасателей с большой земли. Но как-то никто не собирался так быстро забирать Рыжую Бестию домой. — Он, в общем, как бы может на время копировать способности человека рядом с собой. И он Арес. По крови. Как Лукас, — Мулкани испуганно сглотнул, смотря на Эмила. — Лично я с этим уродом не родня, — Лукас демонстративно ушёл подальше от круга заинтересованных лиц. — Окружен Аресами, но не сломлен. Даже не обделался, — подтвердил Вадим. — Что говорит Майки? — осторожно спросил Джон. — Его и других малышей сюда не пускают, — сказала Майя, — я думаю, Королева сейчас начнет отрывать от этого красавца куски. Эмил зевнул. Широко, демонстрируя всем присутствующим все свои зубы, включая мощные клыки, которые стали крупнее после всех изменений от вакцины. Хрустнул шеей и посмотрел на гостя немигающим змеиным взглядом: — Возможно, он мне родня, парни, — с некоторым недовольством сообщил он. Подумал и добавил: — В самом буквальном смысле. — Что? — Герберт с выпученными глазами смотрелся эпически. Парень тоже приподнял голову над ковром. А Джон и Шон точно приземлились на этот ковёр жопами. Как и Август. От падения трёх таких качков даже дворец слегка шатнуло. — Не хочу подробностей, — сообщил Вадя охрипшим голосом. — Госпожа, что нам делать? — То! — Эмил поднял руку, рассматривая когти. — Мне сказали, ребёнок родился мёртвым. Остальное в самом деле никого не касается. Но, думаю, все тут помнят, что я однажды купил по пьяни и на чём сюда добирался. И, кажется, она тоже была рыжая. Не помню. Это тоже было не на трезвую жопу. — Можно нам уединиться? — Рыжая Бестия вновь посмотрел на Королеву. Без злобы, без интереса. — Эмил, — она улыбнулась, — возьми его и Джона и идите в душ. — Эмили! — Мелани попыталась воззвать к здравому смыслу дочери, но та крепко спала. — Приказ. Выполнять, — отрезала Королева и удалилась, на прощание слегка пнув парня в бок, от чего тот на секунду согнулся от боли. Эмил легко поднялся со своего места и, подхватив рыжего с ковра, поволок его за шкирку прочь из зала. Бросил через плечо: — Джон, пошли. Надо пообщаться. И приказ есть приказ. Джон шёл в душ как на каторгу. Как в плен. Королева дала приказ, Рыжая Бестия должен быть превращён в Ареса и остаться в Улье. Сын Эмила! Ребёнок, зачатый почти ребёнком по пьяни! Самый крутой американский летчик. Без жалости, без сострадания. Эмоциональный импотент. Это кошмарно! Как можно вот так! И доверить ему силу! Невозможно! Однако Эмил, судя по всему, тоже не считал, что им нужно прямиком проследовать в душ. Он свернул к лестнице и затащил добычу в свою комнату, где лётчик птичкой вписался носом в мягкий пол. Эмил прошёл мимо него к окнам. — Джон, закрой двери, пожалуйста. Обернувшись, он сел на подоконник: — Я помню больше, чем сказал при всех. Мне даже показали тело в роддоме. Очевидно, не твоё. Ты Дуглас Хогин, правильно? — Я столько лет мечтал убить тебя, — Дуглас вытер кровь с лица, — и вот она, встреча. Прекрасная, но не вовремя. Я уже пропустил через себя силы девчонки. Твои взять не могу. — Ты, — Джон сглотнул, — поглощаешь на время дар человека рядом с собой, так? А лётчик ты… — А лётчиком я был всегда, — знакомо рыкнул парень, — дар этот обрёл три года назад. Тогда меня и закрыли в тюрьме и должны были завтра по-тихому прикончить. Но ко мне пришёл какой-то мужик в гражданском и сказал, что если я грохну дворец Аресов, могу идти на все четыре стороны. Но я что-то зассал. Раньше детей легко убивал, а сейчас вот не смог. Хотел потопить пару корабликов и в океан прямой наводкой уйти. Но вмешалась ваша крутая сучка, нашпиговав меня своей силой. Меня едва не разорвало, самолёт сажал, как курсант-первогодка, мать его. А потом меня атаковали вы, и пришлось все дары красотки на вас тратить. Конец истории. Эмил серьёзно на него смотрел. — Раздевайся, — коротко велел он. — Охренел? — в тон ему спросил Дуглас. Джон как-то даже боялся участвовать. Отошёл к стеночке и прикинулся большим шкафом. — В корень, — Эмил оскалился. — С рождения охреневаю, остановиться не могу. Но ты же не будешь ходить в драном лётном костюме? Дуглас упрямо тряхнул головой, стягивая одежду. Морщился и тихо матерился, тревожа ушибы. Всё же бельё снимать не стал. У Дугласа интересное тело. Джон назвал бы его пропорциональным. У Эмила тело военного. Здоровенные плечи, крепкие ноги и руки. Дуглас по фактуре больше похож на Анри, но этот упрямый взгляд трудно перепутать с другим. Сын. Сын Эмила! Боже, как к этому привыкнуть?! Эмил насмешливо приподнял бровь. Поза его явственно стала более расслабленной. — В общем, так, дружок. Я тот ещё родитель, вон, мужа моего спроси. И если ты хочешь дать мне по мордасам, я сопротивляться не стану. Только учти, что мою кожу не всякая пуля берёт. — Нет. Я перегорел. Это скучно. Ты скучный. У Джона практически отвалилась челюсть. Он вынужден был признать, что любуется этим человеком. Нет, этим созданием. Назвать его человеком не поворачивался язык. Эмил тихо рассмеялся. Покачал головой: — Знаешь, мы не люди. И у нас весьма запутанные понятия в плане семейных потрахушек. И сложнее, и проще, чем у людей. Королева приказала, да. Но я ко всему прочему псих. Не буду я тебя нагибать. Голоден? Джон? Дай ему что-то из одежды. Потом что-то купим. Извини, Дуг. Я обещал, что не буду против, если ты захочешь умереть после высокой встречи. Но я вру. Всегда. Джон дотащился до шкафа и сунул парню стандартный шмот их банды. Мягкие брюки, лёгкую водолазку, носки, кеды. Подумал, пожал плечами и бросил закрытую упаковку нового белья. — Большое будет, — честно сказал Джон. — Ты — его жена? Этот взгляд, он просто убивал. Просто пригвождал к месту, и трудно было вырваться из этой паутины. — Мы меняемся, — сказал Джон. Дуглас пожал плечами и одним красивым, слитным движением снял с себя трусы. Положил одежду на пол и вышел за дверь. Эмил стёк с подоконника и, потянувшись, пошёл следом мимо Джона. Взгляд его был задумчивым и каким-то хитрым. — Он твой сын, — пролепетал Джон, — нет сомнений. В это время в гостиной народ только-только начал отходить и шевелиться. Королева успокоилась и уже почти стала Эмили. Почти. Когда перед ней предстал голый мужик. — Ваш приказ выполнен, — сообщил Дуглас народу. Сказать, что народ охренел, ничего не сказать. Киллик уронил телефон с видео для потомков. — Эмил и Джон так быстро не работают, — сказала Королева. — В случае моего зачатия он был скорострелом. Врач будет проверять? Валери захлопнула рот Августу. Англичанин тихо ржал в кулак. Герб кипел, как чайник. — Я счас. Проверю, — доверительно сообщил он. — Конечно, приглашаю, — Дуглас повернулся к нему. И тут Джон озверел. В два шага преодолев расстояние, он схватил Дугласа за глотку. — Тут дети, урод. Которых ты не стал убивать. Немедленно надень трусы. Чего ты добиваешься? — Джон встряхнул его. — Никто тебя не имел и иметь не будет. И никто тебе не позволит тут подохнуть. Вали в порт, садить на корабль и уёбывай! Конец истории! Эмил меж тем картинно встал в дверях, прислонившись к косяку плечом и сложив мощные руки на груди. Поймал взгляд Королевы и пожал плечами. — Джон, полегче. Глотку сломаешь. Или силой случайно накачаешь. И ты правда думаешь, что я отпущу? — в последнем вопросе была крайняя ирония. — А что мне тут делать? — спросил Дуглас. Джон поймал его взгляд и увидел боль. Боль человека, который нашёл близкого, но слишком поздно. И в обстоятельствах, в которых лучше бы не встречаться вообще. Дуглас стоял среди монстров. Без одежды. Без оружия. Устав от себя. От своих сил и ложных надежд. Его нельзя простить, но можно понять. — Ты станешь жутким репьём на моём заду, — сказал Джон, — но я тебя усыновляю. Надень трусы. Будешь спорить — тут есть крепкая цепь. Для самых нервных и психованных. — А я нервничаю? — Дуглас улыбнулся только кончиками губ. — Ещё как. Тут один парень есть, Чарли. Вы до жути похожи. Он тоже кусается от страха. — Нервничает тут Джон, и цепь, кстати, его личная, — дополнил Эмил, растирая лицо рукой. — Моя Королева, дело непростое. И, при всём уважении… — И почему, когда кто-то говорит «при всём уважении», то всегда думает «иди в задницу»? — театральным шёпотом прокомментировал Дерг. — При всём уважении, — Эмил стрельнул в бывшего циркача взглядом. — Я не буду его посвящать в Улей. Физически, по крайней мере. Тут хватает достойных Вожаков. Готов понести наказание за то, что ослушался. Но я с удовольствием возьму над Рыжей Бестией шефство. — Хорошо, — Королева положила подбородок на сложенные руки, — он останется здесь и выберет того, кто его посвятит. Но я его не отпущу. Он опасен. Всем всё ясно? — Да, дорогая, — Мелани погладила дочь по руке. Джон загнал Дугласа к Мулкани на осмотр, а потом в свою комнату. И наблюдал, как Дуглас ест принесённую прямо туда еду. Джону не нужен был демон в доме. Но хитрого стратега упускать очень не хотелось. Майклу в будущем понадобится такой человек.

***

— Это уже ни в какие ворота, — сказал Джон тихо сам себе, выйдя утром в зал. Представшая перед ним картина конкретно так пугала. Дом спал. В зале двое играли в шахматы. Тень и Чарли только наблюдали. Чарли — с испугом, Джозеф Брэдли — с едва скрываемым восхищением. Майки за столом передвинул фигуру, Хогин тоже сделал ход. Вернее, эти двое не играли в шахматы, они занимались чем-то другим, гораздо более ужасным. — Ты не прав, — сказал Дуглас, забирая пешку Майки, — на данный момент убийство генерала Томпсона не даст никаких результатов. Я служил под его началом. Ворьё. Мелкая сошка. Если хочешь крови, грызи выше. Майки внимательно посмотрел на Хогина и молча передвинул другую фигуру. Джон едва не заорал от неожиданности, хотя сопение тела за спиной должно было уже стать привычным. — Эмил, нам очень, вот просто очень надо поговорить! — О детях? — Эмил задумчиво заложил руки в карманы, глядя на шахматную доску. — О советнике, способном читать мысли, который сразу отказался видеть в нашем сыне ребёнка, — прошептал Джон и потащил Эмила на улицу, в сад. Кто знает, какие способности сейчас впитывает Дуглас. Эмили точно способна слышать на расстоянии. — Джон, он не вечно будет ребёнком, — Эмил серьёзно на него посмотрел. — Он не человек. Ни разу. Мы знали, что так будет. И так получилось, что мой… отпрыск к нему ближе, чем мы. Шахматы всегда были способом обучения войне. Прикажешь мне Дугласа за ушко оттащить? — Нет, — Джон вздохнул, — извини. Я нервничаю. Да, я, Арес-2, нервничаю при виде сына моего мужчины! При виде его раннего ребёнка… я… прости, не укладывается в моей тупой башке. Эмил как-то странно каркнул. Достал сигарету, нервно поджёг не с первого раза. Жадно затянулся: — Я в то время был обычным уличным парнем. Шпаной. Без ответственности, без обязательств. Жил даже не одним днём — одним часом. Такое бывает, знаешь ли, если рано лишился семьи. Или, думаешь, чего меня потом переклинило на эту тему? — Проблема не в этом, — Джон взял у Эмила изо рта сигарету и затянулся, — проблема в том, что он не похож на тебя! Посмотри на Эмили. На Майки. Чем бы они ни были, они кровь моей крови. Смотря на них, я вижу себя. Ты Эверест, ты каменная скала. Он… он — айсберг. Причём не просто, а с какой-то хернёй, замороженной внутри. Он просто человек, а я боюсь его. Я боюсь даже подмять его под себя, как монстр, потому что, смотря ему в глаза, я от страха откладываю кирпичи! Кем была его мать? Ты сказал, в роддоме тебе сообщили о его смерти. Это всё очень и очень странно. Может, связаться с Гюнтером, пусть наведёт справки? — Шалавой придорожной. Ну, по факту. Но, знаешь, был момент… типа, планы на будущее, ребёнка вместе растить, остепениться, бла-бла… а он родился мёртвым. Вернее, нам так сказали. На другой день она выбросилась из окна, — Эмил поёжился. — Кейл, я циничная мразь. Я людей истязал с таким же равнодушием, с каким ты утром режешь себе хлебушек для тостов. Но именно это я вспоминать не люблю. Совсем. Вообще. Хуже, чем плен. А ты знаешь, что и от воспоминаний про зиндан меня немножко так колбасит. В общем, стоит ли ковыряться? Очевидно, что кто-то оперативно подмахнул младенцев. Возможно, это гаврики Гюнтера и были. Или его шестёрки типа Тени. Думаешь, он признается в этом случае? — Смотрит, как на родного сыночка, — буркнул Джон. И, сам того не ожидая, ткнулся лбом в плечо Эмила. — Я тебя люблю. Ну, ревную, наверное. Поговори с ним. Постарайся, ну, чтобы он не был таким холодным. Эмил тяжело вздохнул. Заглянул Джону в глаза: — Помнишь момент, когда я пытался сыграть роль типа Папочки для одного такого пленника, который стал от нас прятаться в своей скорлупе? Скажи: у меня вообще хоть немного это получалось? Или ты чисто с перепугу, что я опять достану ножичек или чего похуже, шёл на контакт после моих танцев с бубном? — Это был посттравмат, — Джон хитро улыбнулся, — ты меня создал. Это было легко. Я хочу посмотреть, как ты будешь прыгать вокруг него. А если без шуток, Эмил. Я правда переживаю. Пожалуйста. Эмил отнял у него сигарету, одним затягом докурил и затоптал окурок. — Я попробую. Попробовать получилось несколько позже и тоже в саду. Хогин, судя по всему, изучал свой новый дом. Эмил просто остановился так, чтобы лётчик его видел и понял, что тут его по его душу. Хогин приблизился. Или, скорее, подкрался. Он по-другому не умел. Он знал: люди ненавидят его за бездушность, за эмоциональную холодность, которой он страдает с детства. Для Хогина не было ничего важнее качественно сделанного дела. Именно поэтому с тех пор, как он добровольно сбежал из детского дома в пункт вербовки, все старшие по званию тряслись от него и дрочили на него с одинаковой страстью. Машина для войны. Человек без чувств и эмоций. В глазах же солдат и лётчиков Хогин не видел ничего, кроме жажды убийства. Он мог изучать, умел выжидать. Лгать. Притворяться. Он давно узнал, кто его отец. Террорист номер один. Тронуло это его? Нет, совершенно. Он соврал Эмилу, когда сказал, что хотел его убить. Ему всего лишь нужно было изучить реакцию врага. И, собираясь атаковать остров Ареса, он вообще о нём не думал. Чувства усталости и щемящей жалости, охватившие его на подлёте, были, скорее, навязаны Королевой. Он пожалел детей. Она использовала его. Волновало ли это Хогина? Ни капли. Его всегда использовали. Пока из всех обезьян с гранатами на этом острове его заинтересовал только мальчик. Майкл. Этот удивительный ребёнок был жестоким, бездушным стратегом, как и Хогин. Но при этом он искренне любил свою огромную, непутевую семейку. Это поражало. Это интриговало. А ещё он мог говорить мысленно. Хогин до встречи с мальцом этого не умел. Но способность принесла ему огромное облегчение. Он ненавидел пустой человеческий трёп. — Сэр? — Хогин встал перед Эмилом, вытянув руки по швам. Ну, не папочкой же называть этого голубого ёбаря, что за глупости. — Знаешь, я бы ещё долго к тебе не лез, — Эмил решил не юлить. — Но ты наверняка уже заметил живейший к себе интерес. Так что тут не моё нетерпение сыграло роль. Поговорим без свидетелей? — Хорошо, — Хогин кивнул. Без свидетелей? Это даже смешно. Каждый в доме сейчас использует способности Аресов. Хогин чувствовал себя как в театре на сцене. Хотелось курить. Но почему-то он не хотел просить сигарету. Эмил хмыкнул и кивнул на дорожку: — Пойдём. Хочу тебе кое-что показать. Твой ход, кстати. Любой. А я постараюсь ответить правильно. — У меня нет к тебе вопросов, — сказал Дуглас. Он действительно не знал, что спросить. «Почему ты меня бросил»? Банальщина. Подростковый перепих по пьяни. Мать или сама его сдала в детский дом, или с ней что-то произошло. О матери Дуглас вообще ничего не знал. «Почему я такой»? Вообще глупо подобное спрашивать у незнакомого человека. «Меня вам отдали»? Вот это вполне возможно, но ответ на этот вопрос можно получить самостоятельно. — Нет, или не знаешь, что спросить? — Эмил улыбнулся одними губами. — Ты говорил, что три года назад у тебя проявился этот дар. Ты не хотел бы разобраться в этом? Меж тем они плавно вышли к одному из ответвлений лётного поля. Это была даже не часть аэродрома Карка, который уже давно стал местным аэропортом. Тут приземлялся только личный транспорт Аресов. Эмил двинулся к третьему ангару. — Нет. Мне достаточно того, что он есть и что я могу его использовать. И что пока он меня не убил. Хогин шёл за Эмилом уже с интересом. Самолёты — это единственное, что трогало его в этой жизни. — Тебя только из-за него загребли? Или выкатили ещё какие-то обвинения? Замка на воротах не было. Да он был и не нужен. Эмил, повозившись, открыл ангар. Свет включился автоматически, освещая его сокровище. Русский МиГ-29 гордо красовался в центре, сверкающий и готовый хоть сейчас отправиться в небо. Эмил плохо помнил, как его купил. М-да. Похоже, все важные события в прошлой жизни он делал только так. Либо по пьяни, либо в кровавом угаре. Купил истребитель. Украл будущего мужа. Дал жизнь сыну… Остановившись, Эмил покосился на Дугласа. Дуглас обошёл самолёт, касаясь его кончиками пальцев, будто слепой. Красивая машина. Грозный железный зверь. — Я долго был без сознания. Когда пришёл в себя, меня обвинили в госизмене. Я несколько раз пытался сбежать, но не смог. Тогда я стал ждать. Ведь, если тебя не убили и не выпустили, значит, ты для чего-то нужен. Ведь так? Великолепен. Он твой? — А не получилось так, что после того, как ты очнулся, на теле появились какие-то новые следы? — Эмил, не таясь, наблюдал за сыном. — Ага. Как-то купил по случаю. Парни поутру охренели, но им-то какое дело, как я свою долю потратил? Глядишь, не завербовали бы меня в своё время в ЦРУ… — Не заметил. Но я не рассматриваю своё тело. Эмил, зачем мы говорим? — Дуглас прижался спиной к машине, это его успокаивало. Эмил усмехнулся: — Потому что я маньяк, Дуглас. Если что-то моё, я обязан это раскопать. Узнать лучше. Тем более, что тут я просчитался и дал себя обмануть, — Эмил подошёл ближе и положил руку на плечо лётчика. — Проигрывать очень не люблю. Знакомо тебе это? Или у тебя другое вдохновение? — Я не люблю, когда меня трогают, — Дуглас нахмурился, — ни физически, ни психически. Я люблю хорошо сделанное дело. Уничтожение Аресов — это первое дело, которое я сделал плохо. Это всё, что тебе нужно знать обо мне. Эмил приподнял бровь, но руку убрал. — Тебе придётся привыкнуть. Для нас важен физический контакт. Психический тоже нередко бывает. Я тоже люблю хорошо сделанное дело. Скажи, какое вдохновило бы тебя теперь, когда ты здесь? — Не знаю, — Хогин пожал плечами. — Я хочу самолёт. И мальчика. Не твой. Другой самолёт. Я буду защищать вас и учить его. Насчёт контакта: долго придётся вокруг меня прыгать. Я осторожный. И мне не нужен секс. Вообще. Я никого никогда не хотел. Эмил тихо засмеялся: — А это все так говорят сперва. А там… будет тебе самолёт. Любой. Не проблема. Пошли, покурим. На выходе из ангара Эмил протянул отпрыску открытую пачку. Хогин неожиданно смутился. Он достал сигарету. Зажигалку использовал свою. Закурил. Молча, смотря на деревья. — Можно просьбу? — Слушаю, — Эмил подошёл на полшага ближе. — Обними меня, — сказал Хогин. Наверное, это звучало до чёрта глупо и странно. Но разве родители не обнимают своих детей? Эмил усмехнулся. Спрятал в карман сигареты с зажигалкой. И, подойдя со спины, обнял Хогина за плечи, положив голову ему на плечо. Всё-таки он был повыше ростом. Да, внешне Хогин совсем не в него пошёл. Но зверь чувствовал: своё. Родня. Сын. Странно. У Эмила уже были дети. Но почти все ещё малолетние. А тут… непривычно, странно. — Спасибо, — Хогин погладил мощную руку, — может, я смогу наконец быть как все. Джон вздохнул с облегчением. Конечно, разговор он подслушал. Конечно, он его не удовлетворил. По его мнению, Хогин был опасно болен. Он сам проходил через это в первые дни плена. Душа как будто умирала, эмоции отключались. Он превращался… просто в предмет. Джон смог вытащить себя из этого состояния, а Дуглас не стал. Он много лет живёт таким. Нарыв может прорваться страшно. Джону не хотелось, чтобы это существо, которое с трудом можно назвать человеком, крутилось рядом с детьми. Но, с другой стороны, эмоциональная и физическая отчужденность Хогина явно притягивала маленьких Аресов. — Да что же за хрень творится? Джон вздохнул и потёр лоб. От напряжения начала болеть голова. — То, что ты взял в семью очередного приёмного ребёнка, — Мелани обняла его за плечи. — При этом ты как-то никогда не думаешь, кому ещё придётся быть мамочкой. Мне, например. Она подула ему на затылок. — В этот раз мне думать не предлагали, — буркнул Джон, — он свалился нам на головы. Будем воспитывать. Хотя, по мне, проще верблюду открутить яйца, чем что-то навязать этому парню. И секс он не любит! В шахматы целыми днями играть будем! — А ты что, пробовал? Я про верблюда. — Ну, за верблюда был пьяный Дерг, — Джон не выдержал и захохотал. — Ладно. Главное, он понравился Майки и зацепил Моттса. Наверное, это хорошо. В это время костяк банды собрался на берегу поговорить о вечном. Тайлер тихо ржал, Вадим тоже осматривал компанию недоумённым взглядом. Винищем заливались Дерг, Моттс и Церн. Киллик только поддерживал их заботливым взглядом. — Ну, мужики, ну, я не знаю! Чо вы вообще?! Жёны? Подумаешь, у шефа сын. — Кстати, да, — кивнул Вадим, — вам не пофиг? Что это вас так зацепило, Моттси? — У семьи. Нет секретов, — горестно икнул Герб, вливая очередной стакан в глотку. — Да! — Дерг ударил себя кулаком по колену. — Про взрослого сына можно было и рассказать. — Никогда не упоминал, — непривычно прорычал Церн. — Хоть бы раз! Хоть бы спьяну! Шпион хренов! — Ну и что? — Вадим глотнул вина. — У всех свои тайны. У меня была семья. Я вам говорил. Их всех убили. Но разве я рассказывал подробности? Никто ведь не обязан. — Расскажешь, — рыкнул Моттс, — поедем. Порешим всех, кто виноват. Я зол. — Мне вот интересно, как этот рассказ должен был выглядеть в твоём воображении, — прорычали в ответ. Эмил вышел из-за деревьев и шлёпнулся на песок. — «Парни, я когда-то бухал. Снял девку. Плод любви откинулся, девка улетела в окно роддома»? — Дети — это важно, — Моттс посмотрел на него хмурым взглядом, — там не говорил. Мог бы тут. Мы исповедовались. Тогда. — Моттси, а почему это тебя так задевает? Давай, исповедайся, — сказал Тайлер. — Не знаю. Не помню, — Моттс сжал пальцами переносицу, — но больше. Не делай так. — Не буду, — хмыкнул Эмил. — Больше и не было, чесслово. Я и его-то не надеялся встретить. Я ж говорю. Меня обманули. Меня лично это бесит. Дай сюда! С этими словами он отобрал бутылку и хорошо к ней приложился. — Вот и разобрались, — улыбнулся Тайлер, — успокойся, Моттси. И вы, ребята. Ваш этот муж. Никто не претендует. Вадим хотел приложиться к своей бутылке, когда кто-то тронул его за плечо. Вадя на автомате передал бутылку за спину. — Я, может, от него тоже не в восторге, — сказал Дуглас, присаживаясь рядом с Вадимом. Моттс подавился вином. — Вы назовите человека, который от меня в восторге, удивите меня, — Эмил похлопал Моттса по спине. — Красивый мужик там, в доме, от тебя в восторге, — сказал Дуглас, — мне называть его мамой? Тайлер не выдержал и захохотал, обрушиваясь на плечо Мулкани. Тот молчал, рассматривая Дугласа. — Он меня почти успешно убил, — Эмил ухмыльнулся. — Моттс знает, сам видел. Помнишь, Моттси? Как ты меня у Детки отбил? Моттс смотрел только на Дугласа. Их взгляды схлестнулись в противоборстве, не очень понятном присутствующим. Потом Герб сунул Дугласу свою бутылку. Он отхлебнул и вернул. — Твоя новая мама. До хрена сильный. Не нарывайся. — Хорошо, — Дуглас пожал плечами. — Ради чего живешь? — спросил Моттс. — Ради дела, — ответил Дуглас. — Какого? — Не знаю. А какое есть? — Дурак, — сказал Моттс, — пойдёт. Сработаемся. Допивайте — и двигаем домой. Жёны. Уроют. — Не уроют. Сразу зароют, — Эмил поднялся, отряхивая штаны. — Тайлер, тут никто лишний истребитель на Ебей поблизости не выкладывал? — Куплю новый, — сказал Тайлер, — порадуем маленького. Детка, ты какие машинки любишь? — Дорогие, — сказал Дуг, первым уходя на тропу к дому. — Даже не представляю, что будет, — сказал Вадим, — но точно что-то интересное.