***
2015 год Токио-3 Специальный район Хигасиямо под управлением института NERV Квартира Мисато в первую ночь в городе встретила меня холодной необжитостью и запустением. Казалось, сама хозяйка в ней вообще не жила. Покрытая пылью гостиная, пустой холодильник на кухне, не распакованные коробки; единственным местом, где теплилась жизнь, была ее комната. Маленький, пустой и холодный мирок, в котором она жила, был мне знаком. Пока я жил у тети и дяди в Ямагати, мой мир был таким же. Дружная и счастливая семья Рокубунги, садящаяся каждый вечер полным составом за стол, и маленький мальчик, что всегда не к месту, всегда лишний. О, мои родственники всегда знали, как показать свое отношение как ко мне, так и к отцу. Так что я тенью пробирался на кухню, хватал свою порцию риса с овощами и торопливо семенил обратно свою комнату, такую же темную и пустую, как и моя жизнь. Так прошло много лет до того памятного дня, когда пришло письмо от отца. Одинокий и всеми забытый, я вдруг стал нужен, вдруг стал кем-то, кого ждут. Впервые в своей сознательной жизни я почувствовал, что этот тот самый шанс покончить с этими годами тоскливого одиночества в доме дяди. Мне хотелось думать, что именно потому Мисато и предложила пожить у нее, чтобы избавиться от того же одиночества. Если подумать у нас его обоих было с лихвой. Хотя не мне судить о причинах и мотивах, побудивших ее. Если что я и понял про моего опекуна, так это то, что ее мотивы во многом для меня тайна. Мог ли я ожидать, что эта смеющаяся девушка, улыбка которой такая неподдельно радостная, может с совершенно пустым взглядом потребовать, чтобы я сел в Еву, нимало не заботясь о том, что со мной будет. Но прошло несколько дней, и я уже совсем забыл об этом неприятном моменте. На первое место вышла новая жизнь, новый город и комната с видом на дорогу, уходящую вниз, к голубой полоске океана. Все такое новое, такое незнакомое — эта новизна заставляла мое сердце биться чаще. Другой причиной была сама Мисато Кацураги. За пару дней я успел в полной мере изучить привычки капитана. Ведь Мисато, как любой военный, не отходила от однажды заведенного порядка дня. Другое дело, что порядок дня был у капитана с весьма пикантными моментами, не самыми плохими, надо сказать. Особенно когда она первое время все никак не могла привыкнуть к тому, что теперь живет не одна. Когда в первое же утро я, зевая в полный рот, заявился на кухню, меня ожидало зрелище моей опекунши, восседающей на стуле в одном белье, очень красивом белье, надо сказать. Тогда я от смущения пробормотал какое-то невнятное извинение и вылетел в коридор быстрее пули. Не то чтобы я никогда не видел ничего такого в своей жизни. Хотя семейство дяди и было все, как один, праведными японцами, со мной все было несколько хуже. В старой комнате за шкафом была небольшая ниша в гипсокартоне, там я хранил все свои сокровища и среди прочих — журнал с шикарной светловолосой женщиной на обложке. Но одно дело — журнал и совсем другое дело, когда красивая женщина появляется на кухне почти в чем мать родила, плюхается на стул напротив тебя и начинает приходить в себя с помощью чашки кофе. Тут даже абсолютно железные герои ранобэ начали бы чувствовать некоторое движение ниже пояса. — Синдзи, солнышко. — Голос Мисато оторвал меня от волнующих мыслей. — Ты там занят? Я как раз сидел в комнате и, открыв окно, пялился на океан вдали. — Да нет, Мисато, а что? — Кое-что из продуктов кончилось. Будь лапочкой, сбегай в магазин, я тут список тебе начеркала, — прокричала Мисато из своей комнаты. И чего она кричит? Подойти лень? Или на телефоне опять висит? — Я уже не первый раз замечал за Мисато эту черту — ворковать по телефону. — Снова, поди, ее подруга докторша на проводе. — Слетай по-быстрому туда и обратно, хорошо? — Да, да, — пробурчал я и нехотя отлепился от окна. — Уже лечу. Тащиться в полдень, в такую жару, мне хотелось меньше всего, но почему-то, когда тебя просит такая женщина, как Мисато, и таким голосом, очень трудно сказать «нет».***
Мисато Кацураги дождалась, пока стихнут шаги в коридоре, затем щелчка в замке и, наконец, утробного звука лифта, уносящего Третье Дитя вниз, и только затем проговорила в трубку: — Все, он ушел. Поднимайтесь. Снова еле слышно загудел лифт, и затем в дверь негромко постучали. Когда женщина открыла дверь, на пороге стояло двое мужчин в одинаковых синих спецовках. С виду их можно было принять за каким-нибудь монтажников-электриков, вот только эти двое не имели к электричеству или лампочкам никакого отношения. — У вас минут тридцать, пока Синдзи не вернется, — строго предупредила их Мисато, — и не напачкайте мне тут. Он только вчера убрался. — Не беспокойтесь, капитан, — вступил в разговор старший в группы, — нам хватит пятнадцати. Второй между тем открыл небольшой пластиковый чемоданчик, в котором среди мотков кабеля в пластиковых коробочках лежала россыпь разнообразных приборчиков, и лишь коротко поинтересовался: — На кухне обзор в каком углу лучше? — Ээ… — помедлила с ответом Мисато, — в правом, напротив окна. Он кивнул и скрылся в недрах квартиры. Старший же остался в коридоре и, покопавшись в своем чемоданчике, направился в гостиную. Там он выложил на столик у окна несколько небольших, размером с монетку, устройств с торчащими проводками и начал деловито раскручивать лампу под потолком. — Надеюсь, это последний ваш визит, — проворчала Мисато недовольно. — Неужели так сложно было все сделать в первый день? Или зря я его целый час по городу возила? — В суматохе та группа не захватила все необходимое оборудование, — размеренно ответил странный электрик, что-то наскоро припаивая прямо на весу в электроцепь люстры. Ответ мужчины Кацураги явно не понравился, и лицо капитана приняло язвительно-саркастическое выражение: — Ребят, вы что, любители какие-то? Или Ивахара вас по объявлению нанимает? Вашей группе вообще повезло, что в тот вечер первой в квартиру я зашла, а парень стоял на пороге еще полчаса. Мужчина промолчал. Он не хотел, да и не имел желания спорить с капитаном. Хотя его задело упоминание о найме по объявлению, как и явно пренебрежительный тон в отношении его начальства — майора Ивахары. Не для кого не было секретом, что капитан Кацураги и майор Ивахара, глава Второго отдела, нежно друг друга ненавидят. Откуда взялась эта неприязнь, поддельный электрик не горел желанием узнавать. Так что разговор он поддерживать не стал, не хватало еще потом в рапорте на имя майора все это расписывать. Работа на NERV была больно хлебная, большая редкость в эти дни, и за свое место мужчина держался. — Готово, — сообщил его напарник, вернувшись из кухни десятью минутами позже. — Можно проверять. Старший вкрутил на место светильник и вытащил небольшую военную рацию из кармана спецовки: — Наружный 2-0, это Установщик. Оборудование подключено. Начинайте проверку. — Принято, — отозвалась рация, а спустя несколько томительных секунд сообщила: — Все оборудование в норме. Звук и картинка есть. — Принято. Мы выходим. Хорошего дня, капитан Кацураги. И затем они исчезли так же незаметно, как и появились. Кацураги слегка поморщилась, заметив следы грязных подошв на идеально вымытом полу. Просила же! — раздраженно подумала женщина, направляясь в ванную. Не то чтобы Мисато думала, что парень заметит пару грязных отпечатков на полу, просто ей очень нравилось, как преобразилась ее квартира с тех пор, как Синдзи стал жить в комнате дальше по коридору. Она повела носом, в гостиной все еще заметно пахло пайкой. Недовольно поморщившись, Мисато подошла к двери, ведущей на балкон, и, повернув ручку, открыла ее. Ей в лицо ударил горячий и влажный воздух полудня в Токио-3.***
Надо сказать, что эти двое были не единственным, кто проявлял повышенный интерес к Третьему Дитя. Как только Синдзи Икари показался на пороге дома и направился в сторону ближайшего продуктового магазина, в неприметной с виду машине, припаркованной чуть ниже по улице, произошел занимательный разговор. — Зачем мы вообще следим за этим пареньком? Он же, вроде как, сын командующего? Чего они боятся? Что он шпион засланный, что ли? Голос был молодой и без сомнения нетерпеливый. Судя по интонациям, его обладатель считал, что сидеть в душной машине под солнцепеком — не самое лучшее применение его способностей. — Понятия не имею, — ответил второй голос строго и присовокупи: — И это не наше дело, понял. Наше дело — что? — Наблюдать и докладывать, — понуро повторил первый. — Но все же интересно, чего это начальство отряжает нас на всякую ерунду? Второй голос слегка поперхнулся, его владелец прекрасно понимал, что все машины пишутся в обязательном порядке группой внутреннего контроля Второго отдела. — Слушай, новичок, ты сколько у нас? — Пять месяцев. — В голосе отвечающего послышались нотки гордости. — Ну так вот, если хочешь остаться и на шестой — заткнись, — прошипел первый, а как только мальчик прошел мимо их машины, тихо произнес в искусно спрятанный микрофон. — Наружный 2-1, объект прошел, движется к Наружному 2-5. Выдвигаемся на точку Чарли.***
По большей части я был даже рад тому, что Мисато вытолкнула меня на улицу. Сидение в четырех стенах настолько вошло в привычку, что, даже приехав сюда, я продолжал делать все то же, что и раньше. Но в этот раз все будет иначе. Теперь у меня будут друзья, будет другая жизнь. Совсем скоро начнется школа, я обязательно там встречу кого-то. А самое главное — я нужен: отцу, Мисато, даже той грубой докторше блондинке. Больше никаких взглядов на меня, словно я пустое место, больше никаких «и зачем только мой брат скинул тебя на нас». Теперь я важен, по-настоящему важен, незаменим. Именно такие мысли роились в моей голове, когда я вышел на улицу и зашагал под палящим солнцем в сторону магазинчика всего в квартале от дома Кацураги, который я приметил днем ранее. В тот день Кацураги возила меня в Геофронт на встречу с врачом. Почему-то она и докторша блондинка были очень обеспокоены моим состоянием после боя в Еве. Но я про это почти не думал, меня больше интересовали футуристичные здания Токио-3 да невероятная по размерам пирамида штаб-квартиры NERV. А на обратном пути девушка, несмотря на протесты сопровождающих нас охранников, выскользнула из джипа около этого магазинчика. Вернувшись минутой позже, она почему-то густо покраснела, когда ее пакет громко звякнул стеклом. Наверное, Мисато считала, что факт того, что она пьет после работы, меня сильно поразит или как-то покоробит. Однако за десять лет жизни в Ямагати чего я только не видел и, уж, конечно, я видел и не раз пьяных вдрызг людей: и женщин, и мужчин. Городок был не самый большой, работы не хватало, и людям было непросто. Я хоть и был мал, но достаточно хорошо понимал, почему кто-то из моих одноклассников вдруг не может купить себе обед или у него вдруг нет денег даже на дынную булочку, в которой с каждым годом было все меньше хлеба, если уж на то пошло. Семья Рокубунги в этом плане была счастливым исключением. В доме всегда был достаток, и члены семейства, включая меня, не знали всех этих проблем, в отличие от остальной части города. Впрочем, я тогда был очень мал, чтобы настолько хорошо все это понимать, но, став старше, я все чаще задавался вопросом: «Как же так вышло, что маленький магазинчик мелочей семейства Рокубунги приносит столько прибыли, что хватает на всю семью, если там практически нет посетителей»? Разгадку этого я обнаружил на свой двенадцатый день рождения, когда, идя домой из школы, я увидел брата отца Хидео в сопровождении своей жены, несущих пару увесистых коробок от местного почтового отделения. На картоне была ярко отпечатана надпись «Лаборатория искусственной эволюции ООН». Заметив меня, они почему-то сильно разозлился тому факту, что я шатаюсь непонятно где вместо того, чтобы сидеть дома и учиться. Но именно так я узнал, что мой отец помогает брату, высылая тому дефицитные уже тогда продукты и деньги, а еще именно так я выяснил, что отец работает на ООН. До магазинчика была совсем не так близко, как мне казалось, и идти пришлось долго, так что у меня было время поглазеть по сторонам, чего не получалось сделать в машинах NERV, проносящихся по улицам города на огромной скорости. Район, в котором жила Мисато, был опрятный и чистый. В Ямагати так красиво выглядела, наверное, только главная улица, и то по большим праздникам. Хотя это было ожидаемо для района, где значительная часть жителей была сотрудниками института. Это сразу бросалось в глаза по номерам особой серии на каждой второй машине, что были припаркованы вдоль улицы. Разумеется, тут проживали и обычные люди. Мне пару раз попались на глаза молодые мамочки с колясками, бегали в тени деревьев стайки детишек, а на скрипучих качелях восседали группками девочки постарше, занятые своими девичьими разговорами. Нормальный пейзаж обычного пригорода из книжки по истории. Если забыть всё, что я видел раньше, то это место выглядело так, будто того столкновения с метеоритом и последующей мировой войны никогда и не было. Одолев половину пути, я проклял все на свете, в том числе Мисато Кацураги, которая по такой жаре заставила меня тащиться за каким-то продуктами. «Отказать то ей трудно, но чтоб я еще раз согласился на это», — думал я, обливаясь потом. Хотя чему удивляться — субтропики все-таки. Был почти полдень, солнце жарило вовсю, и футболка прилипла к спине почти сразу же. Я с завистью посмотрел на двух парней в машине, стоящей на повороте. «Вам-то хорошо. Вон как одеты. Шорты да майки и кондиционер». Почему-то мой пристальное к ним внимание эти двое среагировали странно и, заведя двигатель, тут же тронулись с места. Я особо не обратил на это внимание, пожал плечами и поплелся дальше по пышущей жаром улице города с мыслью поскорее добраться до заветных дверей. Хорошо хоть идти было уже недалеко. Тот самый магазин, где Мисато отоваривалась запасами алкоголя, уже виднелся впереди, заманивая меня прохладой и тенью. И, по закону подлости, он был полон народу.***
Сидевший внутри небольшого фургончика мужчина от изумления крякнул, когда на всех мониторах парнишка, за которым они следили, взял да и пошел к центральному входу. Его коллега быстро переключил камеру на вид из торгового зала, благо, первое, что сделала наружка Второго отдела, встав на точке наблюдения, включилась в системы наблюдения всего района. Оба наблюдателя с легким удивлением и даже тревогой наблюдали, как их объект только что вошел в магазин через парадный вход, словно обычный человек. — Он что, идиот? Ему же выдали карточку сотрудника, чего же он полез в общий зал? — Может, она забыла ему рассказать? — предположил его напарник. — Вполне в ее духе, — вздохнул сидевший за мониторами мужчина и потянул наушники на голову. — Давай вешай ему на хвост 2-3. Мне нужно знать, что он будет говорить. Второй мужчина, похожий на настоящего техника, поправил очки и, наклонившись, произнес в микрофон: — Наблюдатель 2-3, ваша цель в общем зале. Приблизьтесь — нам нужен звук.***
Внутри дышать оказалась ничуть не легче, чем снаружи. Кондиционеры не справлялись с толпами желающих купить продуктов, и, глядя на полупустые полки, можно было подумать, что за покупками сюда уже сходило полрайона. Но после Ямагати для меня это было невиданное изобилие. Да, конечно, семья Рокубунги не бедствовала, но я жил не в вакууме и видел, что с каждым годом все меньше продуктов на полках, все больше цифр в ценнике и все ожесточеннее крики за лучший кусок. Еще с детства я запомнил эти непонятные очереди людей, стоящие непонятно зачем, как и ассортимент, который не поражал воображение и в лучшие времена. В этом отношении Токио-3, конечно, выделялся в лучшую сторону. В этом был и минус — магазинчик был полон народу, и я сразу, как вошел, окунулся в непрекращающийся и не стихающий ни на секунду гул голосов людей: — …снова подорожало… — …что вы говорите, уже восемьсот йен, а вы… — …по одной, граждане, по одной… — …а погодите вы… прости, можно пройти… — …как это лимит, у меня еще две должно было… да, понимаю… — …хорошо… слышал?.. восточного района больше нет…пятьдесят погибших?.. держи карман шире, несколько тысяч, не меньше… — …за горизонт, кузен говорит, до утра разгружали спецсостав с Севера… ага, именно так, стальные гробы…. — …робот, Р-О-Б-О-Т, говорят же тебе… ну как какой? Большой такой… а я откуда знаю, ребята с соседней высотки звонили… да, пока он ее не снес… — …Ма-а-ам, ма-а-ам, а мы возьмем пирожные… ну, ма-а-ам…черт, а до получки еще… Многоголосье голосов буквально окружило меня со всех сторон. Обычные повседневные разговоры перемежались то и дело рассказами о том, что случилось одной ночью несколькими днями ранее. Но тон этих разговор был не взволнованный или напуганный, скорее, уставший. Люди просто обессилели от всего, и новые жертвы если и волновали, то не так, чтобы сильно. Меня же заинтересовал скорее разговор про погибших. Мисато давала мне читать рапорт, так что я знал, что большую часть людей успели эвакуировать, и жертв почти не было. Уж точно не тысячи и никаких гробов за горизонт — откуда бы. Да и в новостях сообщили всего о пятидесяти трех погибших, в основном среди тех, кто не смог быстро добраться до убежища. «Очередная брехня, — подумал я. — Причем топорно сделанная, хотя, конечно, рассказы звучат впечатляюще». Очень скоро разговор съехал на темы про какие-то «лимиты» и Тетсуо-сана, который что-то кому-то не хотел отдавать. А я так и остался стоять посреди магазина с листком, полным закорючек Кацураги. «Так, лук-порей, лук-порей… и зачем ей лук-порей, что она там снова придумала?» Готовила Мисато не то чтобы ужасно, но вкусной ее стряпню назвать было бы большим преувеличением. Все получалось каким-то вечно переваренным, и потому девушка предпочитала заказывать еду на дом. Но сегодня, видимо, на нее снова снизошло кулинарное вдохновение. Изучив список продуктов, я почувствовал, как мое лицо непроизвольно вытягивается. «Цельные клешни крабов? Охлажденное филе лосося? Сладкие томаты и калифорнийские перцы?». Набор продуктов, который Кацураги просила меня купить, выглядел, как попытка организовать банкет для самого Императора, а не обычный скромный ужин. Предположив, что все же продукты должны быть, ведь Мисато как-то выносила из этого магазина и пиво, и еду, что мы ели в первую мою ночь здесь, я начал шарить глазами по полкам. И, в целом, на них и правда что-то было. Кое-где лежали дегидрированные овощи, высились пирамиды банок с консервированным мясом или рыбой, на прилавке около входа все еще можно рассмотреть пару батонов серого хлеба. Около лотков со свежими овощами и фруктами было традиционно много людей, но важнее было то, что в лотках все-таки были и овощи, и фрукты, к тому же вполне пристойного вида. Я прошел взад и вперед по небольшому торговому залу, но не нашел ничего из списка Кацураги, даже пресловутого баночного пива Кацураги не было на полках, вместо него какая-то мутная жидкость в стеклянных бутылках, которую мужская часть покупателей разбирала на «ура». В общем и целом, в разы лучше, чем в Ямагати. Там-то всю батарею пивных бутылок вынесли бы еще в первые минуты после открытия. Но здесь, судя по всему, с дефицитом было получше, и откуда-то из внутренностей магазина то и дело подтаскивали товар на замену раскупленному. — Прости, молодой человек, могу я вам чем-нибудь помочь? — окликнул меня один из работников магазина. Ему было сильно за пятьдесят и, в отличие от остальных работников, на которых наседали покупатели по пять человек на одного, он просто медленно прохаживался по залу. «Старший менеджер? И чего я ему приглянулся? Неужели настолько платежеспособным выгляжу?» — Вижу, вы в некотором затруднении. — Ну, да, — протянул я, оглядывая полки, — у вас тут, тут у вас… — Столько всего, — завершил он за меня фразу. — Понимаю, после провинции наше изобилие кажется вам просто невозможным. Вы ведь недавно приехали? Я кивнул и спросил: — Как вы поняли? — О-о, вас, деревенских, сразу видно. Всегда первое время глазеете на полки. Я почувствовал, что начинаю краснеть. — Не переживайте на этот счет, — продолжил он. — Это бывает с каждым, кто приезжает к нам в Токио-3. У вас там, в деревнях, совсем нелегкая жизнь. Я, соглашаясь, кивал головой, даже и не думая спорить. — Я вижу у вас список… — Ага, меня Ми… мой, э-э-э, опекун попросила купить кое-что. — Ну что ж, давайте посмотрим. Мужчина быстро пробежал глазами список. Легкое изумление почти сразу проступило через маску показного дружелюбия. — Молодой человек, боюсь, в нашем магазине вы ничего из этого не купите, — наставительно произнес мужчина. — У нас, конечно, снабжение на хорошем уровне, но это вам не Геофронт, ясно. Половины этих продуктов я сам никогда и в глаза не видел. На вторую половину только лимит остался. У вас карточка с собой? — Карточка? — удивился я. В Ямагати никогда никаких карточек не было в принципе, потому что у людей в целом не было денег, как и продуктов. — Лимитная карточка, — ответил мужчина и чуть строже добавил: — Наша, токийская. Провинциальные мы не обслуживаем. В этот момент я осознал, что явно что-то пропустил из объяснений Мисато, но единственная карточка, что я получил за последние пару дней, был тот увесистый магнитный пропуск института с моей фотографией на нем. — Я… м-м-м, у меня только вот такая карточка есть. Подойдет? Я протянул менеджеру свой пропуск, наблюдая, как мгновенно слетает с его лица добродушно-насмешливое выражение. Сначала удивление, следом что-то похожее на недоверие, а потом он быстро спрятал карточку в руках и, приблизишься ко мне, тихим, доверительным шепотом спросил: — Господин, почему же вы сразу не сказали, что у вас особое снабжение? — Менторские нотки в его голосе сразу исчезли. — Как вы сказали, — в такт ему таким же шепотом ответил я, — я приезжий. Меня недавно взяли в NERV, видимо, всего не рассказали. Ну, вы понимаете. — Да, да, — поспешно согласился со мной менеджер, — конечно, конечно. Прошу извинить мое поведение, если бы я сразу знал,кто вы… Пожалуйста, следуйте за мной. Мы прошли сквозь весь зал и вошли в неприметную дверь, затем коридор, еще одна дверь, а за ней небольшая, ярко освещенная лестница вела вниз. — В следующий раз, когда решите снова посетить нас, пожалуйста, воспользуйтесь нашим вторым входом. — Он показал на дверь аккурат напротив лестницы.***
Признаться честно, когда дверь в конце лестницы наконец открылась, и я оказался внутри «особого отдела снабжения», я испытывал чувство, похожее на шок. Теперь мне стало понятно, почему Мисато тогда выходила из бокового входа в магазин — оказалось, что у сотрудников NERV привилегии были с большой буквы. Контраст был столь силен, что сначала я просто глазел, совсем не слушая того, что мне говорят. Огромный зал, совсем не похожий на своего собрата наверху. Просторный, залитый светом и почти пустой, он был под завязку забит самыми изысканными продуктами. Менеджер быстро приставил ко мне одного из местных сотрудников и сам, не переставая извиняться за свое неподобающее поведение, поспешно куда-то скрылся. Ни говоря лишних слов, у меня вежливо попросили список, и дальше я только ходил да поражался невиданному изобилию, начиная от десятка сортов живой рыбы в аквариуме до свежих фруктов и каких-то уж совсем импортных продуктов на полках. Везде все сверкало зеркальным блеском, повсюду стояли молодые ребята в белоснежной форме, застывшие с каменными лицами, готовые по первому зову помочь, объяснить, донести. Такого я никогда не видел, и потому чувство зависти и неуместности происходящего медленно затапливали моего сознание. Несмотря на середину дня и тот факт, что на календаре пятница, торговый зал был далеко не пуст. Люди в форме, мужчины в очень приличных, даже на мой невзыскательный вкус, костюмах и шикарно одетые женщины — посетителей было достаточно много и по их лицам было понятно — стоять в очереди и, тем более, драться за кусок хлеба посвежее им не приходилось Один, например, стоял у стойки с кондитерскими изделиями битый час. Он никак не мог выбрать, что взять, а рядом с ним стоял помощник, такой же, как у меня, и терпеливо ждал, пока тот положит коробку с печеньем на горку еды в его тележке. За другим катили сразу две забитые всякой всячиной тележки. По сравнению с ним, мои три с половиной покупки выглядели совсем не солидно. — Господин, желаете что-то еще? — Голос моего личного помощника оторвал меня от размышлений об этом странном магазине. Этот «господин» меня снова покоробил. Хорошо, что он хоть не звучал так же слащаво и приторно, как из уст того менеджера. Скорее, обыденно, в соответствии с инструкцией, потому что так надо. — Да нет, нет. Тут же все по списку? — на всякий случай уточнил я. — Разумеется, — с достоинством ответил мне мой помощник, — хотите расплатиться сейчас или внести на счет? —Эм-м… сейчас… — Я начал лихорадочно искать по карман купюры и с ужасом понял, что, взяв список, я совсем забыл про деньги. Юноша, что помогал мне с покупками, вежливо, но немного удивленно смотрел на мои потуги отыскать наличность. — Господин, что-то не так? — Вы знаете, — неловко улыбаясь, начал я, —кажется, я забыл взять деньги… глупая ситуация… Я развел руками в полном непонимании, как вести себя дальше. — Тогда на счет, — спокойно возвестил он и протянул руку. — Вашу карточку, пожалуйста. Я протянул ему карточку NERV в недоумении. Юноша лишь вежливо кивнул и вставил карточку в небольшой прибор, которым до этого обследовал штрих-коды всего того, что так не хватало Мисато в ее необъятном и вечно пустом холодильнике. Приборчик тихо пискнул, и я услышал: — Ваши покупки оплачены. Господин желает, чтобы его покупки были доставлены ему домой нашим сотрудником? — Нет, нет, — замахал я руками, — я сам. Парень лишь вежливо поклонился и проводил меня к выходу. Оказавшись на жаре после прохлады этого «особого» магазина, у меня возникло сильнейшее желание вернуться обратно. Температура по ощущениям не только не упала, но и повысилась. «Вот, значит, как? Интересно, а такие подвальные отделы в каждом магазине?» — думал я, поднимаясь в горку, обратно к дому Мисато. В тот момент я совсем не задумывался о том, что бы я чувствовал, если бы у меня не было этой волшебной карточки, открывающей любые двери. Я также не знал, что снабжение Института имело приоритетное значение, потом армия, а потом уже, по остаточному принципу, население.***
Установка средств наблюдения в квартире была не единственной причиной, по которой Мисато решила любыми способами сплавить ребенка на улицу. Кацураги нужно было максимально приватно пообщаться с ее единственной близкой подругой —доктором Рицко Акаги. И этот разговор должен был быть крайне неприятным почти наверняка. Хотя Мисато и знала свою подругу уже почти десять лет, в последние годы с ней становилось всё сложнее общаться. Сначала Кацураги винила в этом смерть Наоко, но та холодность и безразличие, начавшие сквозить в разговорах Акаги, лишь усилились с момента, как она возглавила Проект Е в недрах Института и лучше не становилось. На автомате схватив трубку домашнего телефона, Мисато чертыхнулась и полезла в закрытый ящик в своем шкафу, где лежал отдельный увесистый брусок сотового телефона. Разумеется, его тоже слушали, в этом девушка не сомневалась, но, в отличие от домашнего номера, этот слушали не люди Ивахары, а Кацураги не очень доверяла этому скользкому гаду и его группе внутреннего контроля. Как девушка и ожидала, Акаги была на рабочем месте и в отвратительном настроении. «Слишком мало кофеина с утра, — решила Мисато. — Майя, Майя, не следишь ты за своим семпаем». — Не понимаю, чем ты недовольна, Мисато? — тут же завелась Акаги, как только поняла суть звонка своей подруги. — Мне не нравится такой уровень слежки и контроля, — снова терпеливо объяснила Кацураги трубке. — Он просто ребенок, в конце концов, а за ним отрядили сразу несколько отрядов топтунов. — Это не нам решать, — с холодком в голосе отрезала Акаги. — Командующий беспокоится, что наш единственный пилот может быть не готов к очередному Ангелу. Наблюдение необходимо, и оно останется. Конец дискуссии. — Никакой это не конец, — возмутилась девушка и, почувствовав, что Рицко может сейчас вообще положить трубку, попробовала перевести все в шутку. — Как насчет меня? У меня камер столько, что скоро пописать в туалете спокойно не получится. — Напомню, что это ты предложила оставить его с тобой, — все также холодно отчеканила ученая. Юмор Кацураги ее зацепил, и она, видимо, вообще не хотела вести дальше этот бессмысленный, с ее точки зрения, разговор. — Да, потому что твое решение — приписать его к Научному отделу… — начала постепенно закипать Мисато. — Что было бы логично, — встряла Акаги раздраженно. — …и поселить под землей, как Аянами. Господи, Риц, ты хоть в курсе, как твой пилот поживает и чем занимается, кроме тех моментов, когда она на синхротестах. — Разумеется, — тут же уверенно ответила трубка голосом подруги, — за ней же установлено наблюдение. Мисато тяжело вздохнула, удивляюсь непробиваемости Акаги: — Я не про это. — А про что? — раздраженно-удивленно прозвучала трубка. — Про общение, Рицко, про разговоры. Про то, чтобы знать, что у ребят на душе. На том конце повисло красноречивое молчание, вероятно, в этот момент Акаги картинно закатила глаза в приступе раздражения от слов Мисато. — Мисато, ты все такая же, — устало прозвучал, наконец, голос ее подруги. — Какая? — Романтичная и наивная, — пробормотала еле слышно в ответ ученая, ее голос звучал устало и покровительственно. — Но тебе не двадцать, Мисато, пора бы уже заканчивать с этим. — Зато ты у нас образец логики! — взвинчено ответила Кацураги, сама не заметив, как начала почти кричать в трубку. — Как там тебя называют техники — «охлажденная королева»? — «Ледяная», — поправил ее немного обиженный голос, — и, поверь мне, это звучит лучше, чем «Горячая… — Даже не начинай! — предостерегающее рыкнула девушка. — …штучка Мисато». А еще «всегда готовая Мисато». Мне постоянно приходилось из-за тебя краснеть. Кацураги зарделась и начала нервно накручивать локоны на палец: — Это было давно. И вообще мы говорим о серьезных вещах, Риц. Он просто мальчик, мы заставляем его воевать вместо нас. — Это его судьба. Что я тут могу сделать? — Проявить сочувствие, Риц, помочь мне сделать его жизнь похожей на человеческую. Акаги снова замолчала. Как типичный ученый, она пыталась понять, что именно хочет от нее ее не в меру странная подруга. Кацураги услышала, как на той стороне провода открылась дверь, и голос Майи сообщил, что принес ученой кофе. — Что ты от меня-то хочешь? — наконец, спросила Акаги. — Поговори с Командующим, лично. — Что значит «лично»? — с показным недоумением в голосе спросила Акаги. — Ты прекрасно знаешь, что это значит. На том конце провода повисла долгая пауза. — Он спросит, что это даст? — Это может хорошо сказаться на его синхронизации, разве нет? — предположила Кацураги. — Чисто теоретически, скорее да, чем нет, — задумчиво проговорила Акаги. — Хорошо, я обсужу этот вопрос с Командующим. Но, я думаю, мы обе уже знаем его ответ. — Просто попытайся, Риц. — Да, да, — вяло донеслось из трубки. Мисато на секунду представила, как в этот момент Акаги в очередной раз пригубила горячий кофе прежде, чем сделать сильную затяжку. Скорее всего, так и было, она хорошо знала свою подругу. — Все, мне пора, кажется, это он. — Встрепенулась девушка, заслышав звуки работающего лифта. Трубка ответила ей длинными гудками.***
Квартира Мисато встретила меня странным запахом в воздухе и прохладой. После раскаленной духовки улицы было самое оно. Я медленно сполз по стенке в коридоре, наслаждаясь прохладным воздухом, ощущая, как остывает непривычное к такой температуре тело. Божественно. — Синдзи? Это ты пришел? Кацураги построила фразу максимально странно и по-женски совершенно нелогично. — Скорее, то, что осталось от меня в тридцатиградусную жару, пришло. — Я втащил пакеты на кухню. — Мисато, я тут был в спецотделе, не знал, что у сотрудников NERV такие привилегии. — А-а, да. — Слабо отреагировала девушка с кухни на новость о спецмагазинах и спецпитании для людей, причастных к институту. Капитан сидела в своей обычной позе, обхватив колено руками, а перед ней на столе стояла изрядно запотевшая алюминиевая банка. — Что, так жарко? — задумчиво спросила Кацураги. Судя по тому, как ее глаза смотрели сквозь меня, когда я зашел, мысленно она была где-то совсем далеко. — Жарко, — подтвердил я. — Купил все по списку, хотя понятия не имею, что ты собираешься со всем этим делать. — Я что-нибудь придумаю, — эхом ответила девушка. — Положи в холодильник. Немного удивившись странному взгляду Кацураги, я быстро загрузил еду в пустой холодильник и хлопнул дверцей. На шум открылась дверца убежища Пен-Пена и потянуло по-настоящему сильным холодом. Не издав ни звука, пингвин, с гордо поднятой мордой, прошел к холодильнику, открыл дверь и, подцепив когтем один из кусков рыбы, также степенно вернулся обратно к себе. Кацураги, задумчиво молча, проводила пингвина долгим взглядом. Выглядела она как-то подавленно и расстроенно, что странно. Обычно Мисато — такой большой кусок позитива, она даже такого пессимиста, как я, умудрялась сделать оптимистом на некоторое время. А это очень даже не просто, мне ли не знать. Решив, что расспрашивать опекуна будет несколько нетактично, я уже собирался вернуться к себе в комнату, когда внезапный вопрос нагнал меня уже на пороге. — Синдзи, скажи, ты был счастлив? — бросила Мисато, не оборачиваясь, под аккомпанемент открываемой банки. Раздалось тихое шипение, затем последовало несколько глубоких глотков. — Пока не приехал сюда. — Девушка решила немного навести резкость на предмет обсуждения. — Когда жил у дяди и тети. — Сложно ответить, — подумав, произнес я. — Никогда не думал про это, если честно. — А если все же подумать? — Какие-то странные вопросы у тебя сегодня. Кацураги вперила в меня внимательный и очень грустный взгляд: — Ответь, пожалуйста, Синдзи. Казалось, что ответ на этот вопрос, смысл которого я не очень понимал, тем не менее, очень много значил для самой Кацураги. — Не знаю. — Я взгромоздился на стул рядом с ней. — Я жил как жил. Не слишком хорошо, не слишком плохо. Как все. — Но ты был счастлив там? — снова повторила вопрос девушка. — Наверное, нет, — вздохнул я тяжело. — Там я был никому не нужен, Мисато. Я не жил, скорее, существовал. Никому не было до меня дела. Никому и никогда. — А сейчас? — Сейчас? Здесь? Я нужен, Мисато. Впервые в жизни я незаменим, наконец-то, я что-то значу. — Ты думаешь, это стоит того? Разве тебе не страшно? Разве ты не хочешь сбежать от всего этого? — Иногда очень хочу. Но, Мисато, а что потом? У меня впервые появилась цель в жизни, я делаю что-то, что имеет значение, мир спасаю. И это круто. — Спасаешь мир и это круто, — повторила зачем-то Кацураги, глаза ее смотрели сквозь меня, она снова была где-то не здесь. — Какой же ты еще ребенок, Синдзи… Разговор был закончен, несмотря на незавершенность. И я, отвесив короткий поклон, вернулся к себе в комнату. Мисато Кацураги так и осталась на кухне, задумчиво уставившись в окно. 2020 год Юго-Восточная Азия. Тайланд Провинция Трат Деревня Ко Лай История подошла к концу, но девочка заснула гораздо раньше. По всей видимости, сегодняшняя история про торговца Рэка и его приключения в странном городе Оикот совсем не впечатлили рыжую негодницу. «Может, оно и к лучшему», — подумал я. История и правда была немного скучной, но почему-то мне было приятно вспоминать эти беззаботные детские деньки, когда я был так юн, так потрясающе наивен. Иногда мне этого не хватало. Я подоткнул одеяло поплотнее и слегка приоткрыл окно, оттуда сразу потянуло озоном и свежестью. — Все так и было? — раздался шепот от двери. Обернувшись, я увидел прислонившуюся к косяку Майю Ибуки. В руках у нее было кухонное полотенце, наверное, девушка готовила что-то на завтра. — Давно ты тут? — тихонько спросил я. — Нет, — почти одними губами ответила девушка и, посмотрев на спящую Аску спросила: — Так все так и было? Я кивнул. — Да, ну, может, кроме пары деталей. Странный был тот день, хотя тогда я этого не понял. — Она не знает, что это все про нас? — Нет, а зачем? — Ради правды, — тихонько произнесла она в ответ. — Думаешь, она ей нужна? Кому-то из нас? Тебе? — Нет. — Она замолчала, перебирая ткань полотенца в руках. — А чем кончится история для Рэка? — М-м-м? — У торговца Рэка из славного города Оикот — как думаешь, у него все будет хорошо? — У него — да, — ответил я утвердительно. — Он спасет мир, друзей и победит зло, а потом все будут жить долго и счастливо. — Да, — эхом отозвалась Майя, — долго и счастливо. Как и положено в сказке. Девушка сейчас смотрела сквозь меня, мысли ее были далеко. Думаю, где-то там, на востоке, в стране, где восходит Солнце, там, где на одной из могильных плит на окраине Киото выбито имя — Рицко Акаги. — Пойдем ужинать, — наконец, произнесла девушка и вышла из комнаты. — И не забудь в следующий раз дождаться меня, когда снова будешь рассказывать про город Оикот. «Не забуду, Майя, — подумал я, гася ночник в комнате, — не забуду».