Обида

— Почему ты не звонишь мне? — Хару устало взглянул на Макото, подняв взгляд от тарелки с горячим ужином на него. — Мы же почти не видимся. Ты почти всё время проводишь на работе. В этом нет ничего плохого, но…       Макото сдвинул брови в надежде, что Харука не будет стучаться к нему в душу, и просто опустит эту тему. Однако бросать это просто так Хару, очевидно, не собирался. — Разве нескольких раз в неделю не достаточно? — Нескольких? Эти «несколько» раз ограничиваются твоей ночёвкой у меня дома по выходным, — Хару выражал такую обиду, что Макото снова ощутил укол вины за это. Харуке было плохо из-за него, но Макото не хотел делать что-либо. — Мне не нравится это, Макото, — что-то особенное было в том, как Хару произносил его имя. Однако это было не то же самое, что и, например, утром — с сонной улыбкой и теплом или ночью — запыхавшееся, абсолютно красное лицо, зацелованные губы, много-много раз произносящие «Макото…» за последний час. — Мы так редко проводим время вместе. Тебя что-то беспокоит? — Мне жаль, Хару. — Если бы тебе действительно было жаль, ты бы что-то предпринял, — от этих слов Макото стало по-особенному больно. — Я знаю, что тебя тоже волнует это, и ты недостаточно смел, чтобы говорить об этом напрямую, но неужели ты не видишь, что с нами происходит?       Харука встал из-за стола и сделал пару шагов, ещё несколько секунд стоя позади Макото, наблюдая, как тот поджимает губы, словно хочет что-то сказать. Не дождавшись ответа, Харука выходит из кухни, задержавшись на выходе в коридор. — У меня складывается ощущение, что тебе не нужно всё это. Извини, если это не так.       Макото, как только парень ушёл и из спальни и послышался глухой стук двери, уронил голову на стол и стал глубоко дышать, боясь снова заплакать. Нет, он не видел в этом ничего плохого. Однако последние несколько лет ему казалось, что он становится чересчур эмоциональным, хотя и не любил держать всё в себе. Это нужно было как-то прекратить.       Тогда Макото принял, как ему казалось, важнейшее решение. Он не думал, что Хару смирится с тем, что им приходится практически не бывать вместе, и, хотя они официально встречались уже два года и он нисколько не сомневался в Харуке, он боялся разрушить эти, на первый взгляд, хрупкие отношения своим же, потраченным не на Харуку, временем. Он думал о Хару, который наверняка сейчас злится, потом который ушёл в комнату, чтобы не сорваться на своего Макото. Макото, который наверняка постарается сделать всё возможное, но не сейчас. Немного позже, когда всё станет чуточку лучше. — Хорошо, Хару-чан. Мне действительно нужно это. Ты нужен, — Макото серьёзно посмотрел в сторону брошенной на кресло сумки и уверенно улыбнулся. — Я же тебя так люблю.       Харука случайно слишком громко хлопнул дверью, сбежав с кухни, где больше не мог находиться, и, наконец выпустив все свои эмоции наружу, упал на кровать. Он знал, что у него есть ещё по крайней мере тридцать минут до того, как Макото присоединится к нему, и, когда ткань наволочки, незаметно для него самого, начала становиться влажной, то распахнул глаза. Хару не чувствовал ни того ужасно неприятного кома в горле или желания заплакать, но слёзы не останавливались, и в груди продолжало болеть, несмотря на то, что он уже сидел на кровати, пытаясь утереть влагу рукавами домашней кофты. — Почему… — Харука наконец успокоился, восстановив видимость всего остального вокруг. — Ну же, всё хорошо, — ему не хотелось признавать этого, но он так желал Макото рядом, чтобы тот утешил, так, как умел только он, даря надежду на то, что скоро всё-всё станет хорошо. — Я тоже виноват. Прости.       Однако сказать то же самое напрямую Макото оказалось труднее. Они столкнулись в коридоре, и Макото вновь широко улыбнулся, будто ничего не произошло. — Хару, я как раз хотел позвать тебя. Идём за стол, я хочу сказать тебе кое-что важное.       Харуке оставалось только молча кивнуть и принять приглашение. Он снова садился на своё прежнее место, ожидая, что могло произойти за время его отсутствия, если Макото был так воодушевлён. Хотя надежда падала на то, что он наконец решился убрать некоторое рабочее время, оставив больше свободных часов. Хару решил, что извинения подождут. Макото же в это время садился на колени прямо напротив него. — Хару, вообще-то, я подготовил речь для этого момента, но… — Макото вновь растерял всю свою уверенность, снова поджав губы и не смотря на собеседника. — Но я подумал и решил, что сейчас, этот день, не может закончиться так… просто. Я хотел просто извиниться, но подумал, что могу сделать кое-что гораздо лучше. Что-то, чего ты по-настоящему заслуживаешь, — Макото мелко задрожал и зажмурился, стараясь не думать, что может расплакаться прямо сейчас. — А ты заслуживаешь того человека, который будет уделять тебе больше времени, чем я в последние месяцы. — Макото, нет… — внутри Хару что-то начало раскалываться, когда он ошибочно предположил, о чём тот может говорить. — Не надо. — Поэтому я хочу исправить это, Хару. Хочу, чтобы ты больше никогда не злился на меня и не чувствовал обиды… Я просто хочу быть рядом. С этого момента и навсегда, — всё же проронил слезу, на что Харука дёрнулся, борясь с желанием протянуть к нему руку. Макото поднял ладони, всё это время покоящиеся на его коленях, к груди, и Хару наконец увидел тёмно-синюю бархатную коробочку с колечком, камень на котором переливался синим и зелёным в зависимости от угла наблюдения. — Харука Нанасе, выходи за меня. Я постараюсь сделать всё возможное, чтобы ты больше никогда не чувствовал себя одиноко. Я приложу все усилия.       Макото всё ещё не смотрел Хару в глаза. Он кажется, не мог остановить слёзы, прямо как сам Харука двадцать минут назад. Хару протянул ладонь к его щеке, медленно и почти невесомо провёл большим пальцем, стирая влагу. Он придвинулся ближе, обнимая Макото за шею и молча прижимаясь к его волосам. Когда Харука начал отстраняться, Макото снова позвал его. — Хару? — Я уже подумал, что ты хочешь прекратить наши отношения. Прости за всё, что наговорил тебе. Я так виноват, Макото… — В этом нет твоей вины. И… как ты вообще мог подумать так обо мне? — Прости, прости. Я не хотел говорить тебе всё это. И, Макото, я согласен. — Согласен?       Хару молча кивнул в сторону кольца, которое Макото ни за что не выпускал из рук. Тот сначала посмотрел на него, затем на кольцо, снова на Хару и вновь прикрыл глаза, по-видимому, и в этот момент пытаясь успокоиться. Хару не мог сдерживать улыбки, наблюдая за этим. — У меня есть условие, Макото. — Что? — Ты будешь жить со мной.