Добыча

Труп Чёрного обнаружили ровно в полдень. Переломанное с особым садизмом и жестокостью тело в чёрном скафандре лежало в огромной кровавой луже, вытекшей из разорванных швов плотной, герметичной ткани. Чёрного буквально превратили во влажно хлюпающую массу из человеческой плоти и разломанных костей, словно мужчину затолкали в блендер и перемолотили. Лёжа в неестественно перекрученной позе посреди просторной комнаты, он напоминал собой упавшую с нитей кукольника марионетку. Марионетку, по хрупкому телу которой после падения проехался каток. Хватало одного мимолётного взгляда на ощетинившиеся торчащими обломками розовых костей и мясной бахромой остатки ранее крепкого мужчины, чтобы прийти к логическому умозаключению: ни один человек не способен совершить подобное. Тело было найдено в Кафетерии. В самом часто посещаемом месте на всём корабле, где в тот момент, ко всеобщему удивлению и ужасу, не находилось никого, кто мог бы стать свидетелем зверского убийства корабельного инженера. Помимо, понятное дело, самого Чёрного и его непосредственного убийцы, притаившегося, вероятно, в одном из броских, разноцветных скафандров. Для всей команды это стало ошеломляющей неожиданностью, пустившей рокот недоверия среди сработавшихся за время пребывания в открытом космосе товарищей. По очевидному поводу собралось собрание из выживших, оглашая место сбора громогласными спорами, где каждый из членов экипажа пытался обвинить другого в убийстве, параллельно прикрывая собственную шкуру отмашками от соседских нападок. Все пытались доказать свою невиновность — у каждого, по их словам, было алиби. Некто в это время находился в другом конце корабля, кто-то чинил в который раз перегоревшую проводку, остальные бегали со списком обязательных заданий парами или по одному. К волкам-одиночкам за общим столом возникло наибольшее подозрение, а таких было трое: Красный, Синий и Жёлтый. Со слов Красного, тот весь день провёл у электрощита, заменяя закоротивший и пришедший в негодность контактор. Никто из команды за это время его не видел, но и к щитку за целый день никто не совался, поэтому ни один из собравшихся мужчин не мог опровергнуть или подтвердить его слова. Синего видели в полдень — когда предположительно был убит их сокомандник. Оранжевый, патрулирующий коридоры с Белым, наткнулись на него, направлявшегося из центра связи вверх по коридору в сторону Навигационной. По их словам, ответственный за навигацию выглядел очень увлечённым чем-то в своём планшете, да и направлялся в сторону Кафетерия, когда Чёрный, исходя из медицинских заключений корабельного врача, уже был мёртв. Жёлтый нашёл тело и больше всех находился под всеобщим подозрением. Рассудительное звено среди воцарившегося между членами команды хаоса с грохотом опустило обе ладони на поверхность стола, обрывая доносящийся со всех сторон гул переругивающихся космонавтов. Оставшиеся члены экипажа одновременно оглянулись на склонившегося над столом Фиолетового, терпеливо дождавшегося, пока вокруг не повисла гробовая тишина и все 8 разноцветных шлемов были повёрнуты на него. Только когда в гнетущем безмолвии, пропитанном едким страхом и раздражением, стало возможным услышать далёкий гул мощного реактора, общепризнанный капитан выдал здравую мысль: — Мы можем посмотреть по камерам, -Фиолетовый обвёл притихший экипаж тяжёлым взглядом, пытливо впиваясь в чернеющий визор каждого из оставшихся космонавтов, — Чёрный хоть и лежал во вне обзора, но на видео мы сможем увидеть, кто посещал Кафетерий в то время, когда он был убит, — громко произнесённые слова, в который раз подтверждающие абсурдность ситуации, в которой один из их товарищей оказался мёртв и, что наиболее вероятно, убит кем-то из оставшейся команды, заставили всех присутствующих неприязненно поёжиться и вновь начать недоверчиво поглядывать на соседа. Все молчали, словно единогласно решив почтить память трудолюбивого и энергичного Чёрного, каждое утро влетавшего в Кафетерий с новой порцией мрачных шуток, даже смеяться над которыми всем казалось грешным. Однако они всё равно смеялись, хоть и знали, что попадут за это в ад, ежели тот существовал. Смеялись и подначивали товарища-юмориста, когда тот опрокидывал в себя третью чашку чёрного кофе за утро. Все были единого мнения, что этот парень во всех смыслах оправдывал цвет выданного ему скафандра — начиная от юмора, и заканчивая его извращённой любовью к отвратным, консервированным маслинам, которые никто кроме него не ел. Сейчас никто просто не мог поверить, что десятое сидение вокруг общего стола, отведённое Чёрному, гнетуще пустует, а где-то рядом притаился убийца, удачно прикидывающийся под такого же дурачка как и остальные. — Камера… Её сломали, -раздался робкий голосок из-под шлема щуплого Лаймового. Все уставились на него, пристальнее всего смотрел Фиолетовый, стиснувший пальцами край стола до скрипа грубых перчаток. — То есть как сломали? -на всякий случай решил уточнить капитан у робкого товарища в ярком костюме, назначенного ответственным за камеры и связь на корабле. Лаймовый вздрогнул от ледяного тона командира и испуганно одёрнулся в сторону Розового, с которым, на момент трагедии, они вместе находились в комнате охраны, прося у того поддержки. Оружейник кивнул сокоманднику и повернулся к Фиолетовому, поднимаясь со своего места. — Мы с Лаймовым были в охране, когда камера Кафетерия перестала передавать видео, — громким, отчитывающимся голосом заговорил вытянувшийся в струнку Розовый, — Мы не сразу это заметили, а когда поняли, что изображение одной из камер на экранах наблюдения отсутствует — пошли в Кафетерий, чтобы проверить, в чём проблема, а когда добрались — тело уже было найдено. Пока Белый осматривал Чёрного, мы убедились, что некто — вероятно, тот, кто убил Чёрного, — сломал её. Пока вы организовывали собрание, мы быстро просмотрели отснятый за сегодня видеофайл. На нём видно лишь тень, прежде чем картинка пропадает за пять минут до смерти Чёрного, — отчитавшись по старой военной привычке, Розовый сел обратно на своё место и подпёр шлем ладонью, кивая трясущемуся Лаймовому, принявшись раздражённо барабанить указательным и средним пальцами по чёрному стеклу. Приняв к сведению факт, что единственный шанс узнать о настоящем убийце безнадёжно потерян, Фиолетовый медленно кивнул. К сожалению, не было достаточно доказательств, чтобы обвинить кого-либо в предательстве. Даже Жёлтый, по воле случая первым обнаруживший тело, не мог быть на все сто процентов виновен — всё же порой кому-то выпадают плохие карты из чистого невезения. Взгляд Фиолетового переходил с одного члена экипажа на другого, пока внезапно не упал на сидящего в расслабленной позе Красного. Его, казалось, происходящее заботило меньше всех. Потакая своим неэтичным привычкам, он закинул ботинки на стол и сложил руки под грудью. Судя по опущенному вниз шлему, его больше интересовали складки на скафандре, нежели разговоры о почившем товарище. Корабельный электрик с самого начала казался всем не от мира сего — немногословный, огрызающийся без причины, не откликающийся на собственную кличку с первого раза и… тихий. Даже в тяжёлых герметичных ботинках он умудрялся бесшумно передвигаться по кораблю, возникать буквально из ниоткуда и пугать взрослых мужчин своим внезапным появлением. Ещё он имел поразительную способность сливаться с интерьером. Не раз Фиолетовый входил в комнату, думая, что находится в ней один, и лишь спустя минуту замечал молчаливое присутствие Красного, никак не среагировавшего на вошедшего товарища, будто находясь где-то глубоко в своих мыслях. Нелюдимый электрик большую часть времени ходил один, лишь изредка составляя компанию Коричневому или Жёлтому. Почему он возится с навязчивым и болтливым Коричневым было понятно — всё-таки они коллеги одного профиля. А вот компания крупного, флегматичного мужчины, читающего по утрам «Божественную комедию» и рассуждающего о психологии и религии, которого сторонились даже в-любой-жопе-затычки Синий с всё тем же Коричневым, была капитану крайне неясна. Голова Красного дёрнулась, словно он почувствовал прикованный к себе взгляд, и медленно поднялась, совершенно точно устанавливая с Фиолетовым зрительный контакт, хотя глаз под чёрным стеклом не было видно. Фиолетовый наблюдал, как электрик, среди не обращающих на него внимания коллег, словно в замедленной съёмке, поднял вверх два пальца, прижимая их к визору и проводя дугу от одной стороны шлема к противоположной, рисуя подобие грустного рта, адресовав этот непонятный жест замершему капитану. На мгновение Фиолетового передёрнуло от неприятного ощущения, заклокотавшего где-то между рёбер. Этот тип определённо вызывал мурашки и вполне мог бы быть убийцей, если бы убийц выбирали по уровню ненормальности поведения. Безрадостно, Фиолетовый подумал, что запросто бы выкинул этого фрика в безжалостный бесконечный космос.

***

Со смерти одного из корабельных инженеров и неудачного, не приведшему к какому-либо решению собрания, прошло чуть больше недели. Атмосфера между членами экипажа потихоньку охлаждалась, хотя в воздухе до сих присутствовало гнусное напоминание о случившемся в виде опустевшего стула Чёрного за завтраком и двух нетронутых ящиков маслин, мозолящих глаза тех, кто забредал на продовольственный склад. К концу первой недели с момента смерти Чёрного, было принято решение избавиться от ненавистного всеми продукта, положенного в космический паёк, будто лично для почившего сокомандника, привыкшего уплетать непривлекательные чёрные «ягоды» за обе щёки. Особенно сильно потеря товарища сказалась на его напарнике в броском, оранжевом скафандре. Бедняга напрасно утверждал, что он в порядке, раскидываясь громкими шутками и показательным рокочущим смехом, все и так видели, как близки были два инженера и в какой ступор впал Оранжевый, узнав о жестокой смерти коллеги. Наблюдать за тем, как тот шныряет по кораблю словно пчёлка-трудяга, ежедневно беря на себя вдвое больше положенных заданий, а вечером, пренебрегая ужином, заваливается на койку на уставших, негнущихся ногах, удручало всех. Даже ворчание и ругань корабельного медика не действовала на павшего духом Оранжевого, продолжавшего убивать себя переработкой и отсутствием приемов пищи на глазах у сокомандников. Тело Чёрного было помещено в криокамеру в медотсеке, дабы довезти его в целости и сохранности до базы. К сожалению, отправить его обратно на Землю не представлялось возможным: шлюпок на корабле было всего три и предназначались они на крайний случай. Поэтому телу товарища придётся пролететь весь путь до базы, а оттуда отправиться обратно на Землю вместе со следующим шаттлом. Казалось, все, занятые работой, быстро забыли бы, что в одной из ближних комнат лежит оледеневшее тело Чёрного, вот только флегматик-Жёлтый словно нарочно подливал масла в огонь, с мрачным видом цитируя любимую поэму на всю столовую: — А если стал порочен целый свет, То был тому единственной причиной Сам человек: лишь он — источник бед, Своих скорбей создатель он единый.* — Да захлопни уже свой хавальник, Жёлтый! Харе тут тучи сгущать, мы все всё поняли, -не сдержавшись, рявкнул за обедом Синий, упёршись сверлящим взглядом в дёрнувшегося исследователя. Сидящий рядом Красный, отодвинувший визор вверх, демонстрируя часть своего веснушчатого лица, тихо прыснул со смеху, тоже удостоившись гневного взгляда со стороны навигатора и оскалившись ему в ответ. Молча наблюдавшего за разворачивающимся конфликтом Фиолетового передёрнуло от этой ухмылки, заставившей даже агрессивно настроенного Синего на миг замереть, прежде чем он отвернулся от электрика, раздражённо ворча себе под нос. Оскорблённый Жёлтый обиженно потупился на свои колени, но никому из присутствующих уже не было никакого дела до ранимого любителя литературы, как и до его мрачных стихотворений, потому что в столовую влетел запыхавшийся Оранжевый. Инженер наспех соорудил себе скромный обед из двух бутербродов и под всеобщее молчание засеменил обратно к выходу. Фиолетовый заметил, как укоризненно качает головой Белый, оглядывая дёрганного товарища сочувственным взглядом, когда пока на ходу запихивал в рот один из бутербродов. Внезапно со своего места поднялся Красный и в три шага нагнал хаотично мельтешащего перед дверью инженера, остановив его передвижение положенной на оранжевое плечо рукой. — Оранжевый, тебе нужна помощь с заданиями? -спокойно поинтересовался Красный, ни с того ни с сего решивший проявить заботу к уставшему товарищу. Кажется, из-под приоткрытого шлема Оранжевого донёсся уставший вдох, и тот неспешно кивнул сердобольному сокоманднику. Остальные быстро утратили интерес к происходящему, только Синий и Фиолетовый, наблюдавшие за возникшей сценой показательной заботы, подозрительно переглянулись друг с другом. Когда парочка технарей скрылась за дверями столовой, Фиолетовый поднялся, бросая команде, что хочет быстрее закончить со своими заданиями, и вышел следом за товарищами. То, что Красный захотел составить компанию кому-то помимо Коричневого и Жёлтого, настораживало, и Фиолетовый попытался нагнать удаляющихся в сторону дальнего реактора мужчин. Однако он быстро потерял их из виду. Пройдя ещё пару пустых коридоров Фиолетовый остановился, прислушиваясь. Тишина снаружи будто просачивалась сквозь плотную обшивку корабля, заполняя собой пустые коридоры и поглощая любые человеческие звуки. Где-то под ногами шумел реактор, над головой едва слышно гудела вентиляция, прогоняя разгерметизированный воздух. А сзади внезапно раздались едва слышимые шаги. Фиолетовый резко обернулся, ловя в фокус красный скафандр. Электрик с пару секунд постоял в стороне, и внезапно шагнул вперёд, подходя почти вплотную к капитану. — Шеф, ты что, следишь за мной? -голос Красного, хрипловатый изначально, шуршал ещё больше из-за плотно прилегающего шлема. Будучи на полголовы ниже Фиолетового, ему пришлось поднять голову, чтобы чернота визора пристально впивалась невидимым взглядом в стекло оппонента. От этого человека захотелось отойти подальше, однако капитан не мог позволить себе струсить перед обычным электриком, не имеющим при себе ничего более угрожающего, чем простая отвёртка. — Я просто хотел убедиться, что с Оранжевым всё в порядке. Где он? -грозно отчеканил Фиолетовый, склоняясь над обнаглевшим подчинённым. Красный качнул шлемом из стороны в сторону, и Фиолетовый невольно почувствовал накатившее раздражение, вызванное таким равнодушием отрешённого коллеги. — Ушёл за мультиметром и изолированными инструментами. Тут в главном блоке питания предохранители соскочили, надо запаять, а напряжение вырубить не получится, не обесточив пол корабля. Поэтому будем работать на подключенных системах, — Красный всё ещё стоял непозволительно близко, так, что Фиолетовый мог слышать спокойное дыхание из-под цветного шлема и видеть, как в такт дыханию, методично, вздымается под скафандром его грудь. Не было причин сомневаться в правдивости слов электрика, знающего своё дело. Однако его наигранно добрый голос всё равно заставил молчащего капитана нахмуриться, — А что, ты мне не доверяешь, шеф? -от приторно-сладкого тона, которым Красный насмешливо выдавил из своего рта закрепившееся за капитаном прозвище, того почти передёрнуло, но Фиолетовый смог сдержать себя в руках. Стоящий перед ним человек попросту над ним издевался. — Не говори глупостей, -практически прорычал в ответ капитан, всё же отступая на шаг от Красного, не в силах больше находиться почти в физической близости с саркастичным сокомандником, вызывающим у него незамедлительное подёргивание брови, — Пока что у меня нет причин не доверять тебе, однако в виду сложившихся обстоятельств, моим долгом является сохранность оставшихся членов экипажа. Поэтому если у меня появятся подозрения, что в смерти Чёрного виновен ты, знай, я незамедлительно сообщу об этом остальным. И посмотрим, как ты заулыбаешься тогда, -со стороны Красного донёсся смешок — скафандр превратил его в угрожающее шипение. — Такой серьёзный, — качнув головой, электрик снова двинулся на Фиолетового, правда на этот раз просто чтобы обогнуть стоящего в проходе товарища, — Мне нравится эта черта в вас, — бросив напоследок, Красный бесшумно затопал дальше по коридору, оставляя капитана одного посреди окутанного шипением вентиляции узкого помещения. Ещё какое-то время Фиолетовый мог слышать едва уловимое шуршание ткани, прежде чем и оно смолкло, оставляя его с одной единственной, тревожной мыслью: Красный никогда не обращался к нему на «вы». Если речь шла не о нём лично, то о ком тогда?

***

Жизнь на шаттле, беспечно бороздящим просторы невесомости по заданному маршруту, продолжалась. Больше не происходило ни смертей, ни крупных поломок, что однозначно сопутствовало поднятию боевого духа среди взрослых мужчин в смешных, разноцветных скафандрах. О произошедшем старались не разговаривать, но всё же не забывали, что среди членов экипажа мог засесть предатель. Поэтому космонавты продолжали периодически приглядываться друг к другу, пытаясь выловить малейшие странности в поведении товарищей. — Тебе не кажется, что Красный странно себя ведёт? -обратился Фиолетовый к Синему, когда оба сидели в Навигационной. Коллега крутанулся в кресле и развернулся к говорившему, остановив вращение тем, что вовремя ухватился за край рабочей панели. — Каким образом? — пытливо вскинулся навигатор, испытывающий необычайную любовь ко всяким теориям заговора и детективам, сам будучи не против примерить на себя роль следователя и собрать улики против подозрительного члена экипажа. — Такое чувство, будто он что-то здесь вынюхивает, — поделился своими наблюдениями Фиолетовый, откладывая в сторону планшет, — Я постоянно вижу его рыскающим возле люков вентиляции или по коридорам. Он всегда один, постоянно появляется рядом внезапно и будто из неоткуда, как будто следит за мной. Во время еды больше не разговаривает даже с Жёлтым, на нападки Коричневого перестал отвечать, хотя раньше за словом в карман не лез, — резво перечислил список подозрительных вещей капитан корабля, загибая пальцы. Дёрнувшись, он упёрся ладонями в журнальный столик и перегнулся через него в сторону Синего, — И эта его ухмылка… В дрожь бросает. — Только не говори мне, что ты боишься этого дохляка? — рассмеялся Синий, поглядывая на своего широкоплечего приятеля, — Братан, да ты его одним пальцем можешь при желании переломать. Отвечаю, его хребет не прочнее волоконного кабеля. А странным он был ещё в самом начале полёта, я вообще удивлён, что его на борт пустили, думал — торч. До сих пор не понимаю как их там комиссия вообще отбирает, — Синий затряс головой от смеха с ноткой присущего ему злорадства. Сделав было вид, что не одобряет таких грубых слов о члене экипажа, Фиолетовый вспомнил, что притворяться и строить из себя строгого командира ему сейчас не перед кем, поэтому тоже засмеялся. — Пожалуй, ты прав, — со снисходительной улыбкой наконец согласился капитан, — Но я всё равно буду держать его на мушке. Если он что-нибудь вытворит — я позабочусь, чтобы остальные ни о чём не узнали, — поднимаясь с просиженного места, Фиолетовый кивнул отсалютовавшему на прощание коллеге и вышел из Навигационной в коридор. Когда двери за ним с тихим пшиком закрылись, Фиолетовый, всё ещё легонько улыбаясь, направился вниз, к центру связи, решив переговорить с Лаймовым, который ещё утром пообещал, что проведёт весь день в коммуникационной рубке. Однако в помещении не оказалось даже намёков на присутствие связиста. Свет был выключен, устройства связи тоже. Зайдя внутрь небольшого помещения с широкоэкранным коммуникационным устройством на пол стены, Фиолетовый озадаченно оглядел пустующее кресло и выключенное оборудование, гадая, куда запропастился непутёвый рабочий. Лаймовый всегда стремился доказать более опытным сокомандникам свою компетентность, будучи самым молодым членом экипажа, и, не смотря на юность, далеко не самым халатным из них, отчего его отсутствие в обещанном месте выглядело как какая-то нелепая шутка. Предположив, что связист отлучился по естественной нужде, Фиолетовый решил немного подождать, прежде чем вызванивать его по коммуникатору. Отойдя в дальний угол комнаты, где расположились экраны поменьше, капитан разглядывал сложенные в аккуратные стопочки документы на столе возле компьютера. Будучи единственным перфекционистом экипажа, он, следовательно, ненавидел беспорядок на своём рабочем месте — даже большеголовые игрушки существ из вселенной «Звёздных Войн» стояли строго по линейке. Вся канцелярия была аккуратно разложена по металлическим коробочкам, папки стояли стройной шеренгой вдоль настенной полки, завершая свою цепочку небольшим пластиковым растением с растопыренными листьями. Глядя на него, Фиолетовый припомнил, что такой растрёпанный вид оно приобрело после того, как Лаймовый запустил им в шлем Оранжевого, наведшего на его столе беспорядок и с криками улепётывавшего с места преступления от разгневанного связиста. Фиолетовый хмыкнул, флегматично вспоминая спокойные деньки в начале полёта. Двери за его спиной внезапно закрылись, погрузив маленькое помещение, нашпигованное отключённой техникой, почти в кромешную темноту. Единственным источником освещения был индикатор около автоматических дверей, светящийся тревожным, красным светом, сообщающем о блокировке единственного выхода из центра связи. На его фоне вырисовывался чей-то силуэт, со сложенными под грудью руками. У Фиолетового неприятно засосало под рёбрами, когда рука неизвестного, пошуршав тканью, соскользнула с груди и потянулась к выключателю. Во вспыхнувшем освещении, бывший бесцветным скафандр, ожидаемо окрасился в яркий, красный цвет. Фиолетовый сразу же кинул взгляд на вентиляционный люк в углу комнаты, а затем снова на стоящего в заблокированном проходе Красного. Повисшее молчание прерывалось сиплым дыханием из-под одного из шлемов, за вторым же клубилась и извивалась неестественная тишина. Двинувшись было назад, Фиолетовый наткнулся на твёрдую стену и облокотился о неё спиной, не сводя взгляда с Красного. — Ну что, шеф? -хриплый голос электрика рывком разрезал разряженный воздух в помещении. В глотке Фиолетового заклокотала злость — Красный сделал шаг вперёд и над его головой предупреждающе мигнула холодная лампа, — Зашуганный зверёк попался в ловушку. Не представляешь, как долго я этого ждал, -в его голосе читалась жестокая ухмылка и рука в красной перчатке потянулась за спину. Выхватив из-за пояса какой-то предмет, Красный рванул в сторону капитана, резко прижимая невидимую, острую вещь, холод от которой чувствовался даже сквозь плотную ткань костюма и неприятно липнувшее к телу термобельё, к низу живота зарычавшего от неожиданности Фиолетового. Не дав капитану сделать ответный рывок, Красный нажал кнопку на самодельном, на вид, приборе, и крупное тело пробило сильнейшей, болезненной судорогой, стягивая ослабшие конечности и отдавая острыми искрами прямо в мозг. Мгновение спустя, взор Фиолетового заволокло непроглядной пеленой и на парализованных судорогой ногах он осел на холодный пол коммуникационного центра. Последним, что он увидел, прежде чем отрубиться, стала гнусная ухмылка электрика, проглядывающая сквозь чёрный визор.