Золотая кровь

Я бежала куда глаза глядят. Бежала, срывая дыхание. Вокруг было темно, фонари, расположенные вдоль дороги, почти все разбиты или перегорели, а за спиной слышатся чужое сбивчивое дыхание и шарканье бега тех, кто меня преследует и, к сожалению, догоняет. Вот как чувствовала, что ничем хорошим моё согласие подменить Вику на вечерней смене не закончится! Но теперь всё, что я могу сделать – бежать быстрее и по возможности спрятаться и переждать или найти помощь. А начиналось всё более-менее безобидно. Чтобы прокормить себя и оплачивать обучение в Вузе, мне приходилось много и усердно работать и экономить буквально на всём. Увы, на бюджет я не прошла, а терять целый год впустую, учитывая все обстоятельства, я просто не могла себе позволить. Столь многое произошло за мои короткие двадцать лет, из которых я помню лишь тринадцать, что и в двух словах не уложиться и цензурно описать сложно. Начну, пожалуй, с самого начала. Когда мне было семь лет я очень сильно заболела и едва выжила, но потеряла память обо всём, что происходило со мной до этого времени. Когда очнулась после непродолжительной комы, пришлось многому учиться заново. Приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы вновь суметь самой держать столовые приборы, ходить, говорить – всему меня учили медработники, но не мать. Она почти и не навещала меня, а когда приходила – в основном как-то странно на меня смотрела и молчала. Повезло мне тогда лишь в том, что все затраты по реабилитации взяла на себя больница. Только вот почему? Когда, повзрослев, задалась этим вопросом, лишь благодаря везению, которое мне недодала судьба, я смогла установить причину. Оказалось, всё дело в том, что, после анализа моего состояния и действий лечащего врача, я впала в кому из-за его ошибок и некомпетентности, а возмещением средств на мою реабилитацию Главврач больницы хотел избежать судебных тяжб. Отца, как я позже узнала, у меня уже не было. Он ушёл от нас, не объясняя причин, когда мне было всего шесть. Зато у матери был постоянный мужчина, который сделал ей предложение руки и сердца, пока я восстанавливалась в больнице. Причина, по которой он это сделал, стала очевидна спустя три долгих для меня месяца. Ольга, а именно так звали мать, была беременна. Наверное, это в какой-то степени и предопределило моё будущее. К младшему брату, Степану, Ольга меня не подпускала и на пушечный выстрел. Ей богу, будто я могла с ним что-то сделать! Но в такие моменты она смотрела на меня со смесью испуга и настороженности в глазах, прижимая малыша к груди, что я, опуская голову, словно пристыженная, уходила. Хоть эта женщина и не позволяла никоим образом даже подходить к ребёнку, с радостью сбрасывала на меня всю домашнюю рутину: заставляла делать уборку, стирать, ходить в магазин за продуктами и готовить. Прозрение, почему ко мне относятся таким странным образом, наступило, честно говоря, очень неожиданно. Я тогда проснулась среди ночи из-за сильной жажды, потому, зевая, направилась на кухню, но, услышав голоса матери и отчима, застыла в коридорчике, как вкопанная, не смея даже пошевелиться. - Серёжа, мне страшно. Понимаешь, страшно! Когда я удочеряла её, и подумать не могла, какое она чудовище. И что теперь делать даже не представляю… - в сердцах тихим голосом сказала Ольга. - Но, милая, не… - хотел успокоить её отчим, но был резко перебит. - Нет, ты не понимаешь! Ты не видел её тогда, до болезни. А что, если это снова произойдёт? Я думала, что умру! – заплакала женщина. - Успокойся, всё будет хорошо. Я уверен, что подобного больше не произойдёт. Потерпи немного, а потом всё будет хорошо. – Сергей попытался успокоить жену и, судя по шороху, подсел к ней ближе и обнял, - Подожди несколько лет. Если ты её сдашь обратно в детдом, у нас отберут сертификат, а для сына я хочу лучшей жизни… Дослушать этот разговор я не смогла, просто не было сил, а потому, глотая слёзы боли и обиды, вернулась обратно в комнату и попыталась уснуть. Таким вот образом мне и пришлось узнать, что я приёмная, а биологические родители, скорее всего, подумалось мне тогда, отказались от меня. Возможно, по той же причине, по которой от меня хотела избавиться Ольга. О чём именно она говорила, я узнала из своей медицинской карты: гиперактивность и функциональная незрелость отдельных структур головного мозга, отвечающих за контроль эмоций, поведения. Возможно ли, что я когда-то и правда как-то навредила Ольге, от чего она порой так испуганно на меня смотрит? Не помню... Ничего не помню! Вряд ли вообще когда-нибудь узнаю ответ на этот вопрос. Много позже, когда я уже готовилась к единому государственному экзамену (по-простому, к ЕГЭ, от упоминания которого нервно вздрагивает каждый школьник) и изучала всё необходимое для поступления в университет, поняла, что Сергей со своей женой говорили в ту ночь о материальной поддержке государством семей - материнском капитале, на счету которого имеется кругленькая сумма. Естественно, если бы меня сдали в детдом, то и сертификата они бы лишились, именно по этой причине меня всё-таки оставили в семье. После выздоровления и полного восстановления, примерно лет в восемь, я вернулась к занятиям художественной гимнастики, на которые ходила до произошедшего со мной. Старалась, участвовала в соревнованиях, занимала призовые места, пытаясь этим привлечь внимание матери и заслужить её похвалу вместо вечных упрёков, да только куда там. Естественно, всё что бы я не делала, было напрасно. Как только мне стукнуло четырнадцать лет, Ольга заявила, что сейчас самое время идти и работать в свободное от школы время и копить на университет и отдельное проживание. После восемнадцати они меня обеспечивать не собирались, поэтому всё зависело лишь от меня самой. Деваться-то мне было некуда, а вот жить и умереть на улице страх как не хотелось, потому я последовала её совету и искала возможность подзаработать. Сначала это были короткие подработки в качестве промоутера, где приходилось часами стоять на улице и раздавать листовки вне зависимости от погоды, и только потом у меня всё же получилось устроиться в общепит. Было тяжело, даже очень, ведь с подросткового возраста каждый чёртов день мне приходилось вставать рано утром в школу, после уроков едва ли не бежать на работу и там отпахать до позднего вечера, а по возвращении получать новые порции возмущений от удочерившей меня семьи, "отрабатывать" своё проживание дома и ложиться поздней ночью, и так по кругу, словно какой-то опостылевший день сурка. Из-за такого забитого времени у меня не было не то что друзей, даже приятелей. Всё это в совокупности здорово по мне ударило, заставляло сгибаться под тяжестью навалившейся ноши, да только я, скрипя зубами, выгрызала себе дорогу к нормальному будущему. Все встреченные мною жизненные обстоятельства, которые пришлось преодолевать, укрепили мой характер, помогли стать самостоятельной, научили отлично скрывать свои эмоции, однако полностью лишили меня общения и дружбы со сверстниками. Более того, пришлось бросить единственное любимое занятие - гимнастику. А всё потому что она требовала слишком много времени на тренировки и соревнования. То последнее что помогло мне, наверное, не свихнуться в тот момент - на заработанные мною деньги я купила подержанную, местами пошарпанную классическую гитару и, когда удавалась возможность побыть одной, училась на ней играть. Стоило же мне поступить в университет, как я мгновенно, в том числе по своему горячему желанию, переехала в общежитие. С тех пор я с удочерившей меня семьёй не виделась и даже не созванивалась. Это и к лучшему для всех. И всё это лишь меньшая часть моей короткой, но насыщенной неприятностями жизни. - Кафе вызывает Лину, приём! – шутливо дёрнув меня за одну из двух кос, окрашенных в яркий красный цвет, позвала Виктория, женщина ненамного старше меня. – В каких облаках витает наш Ангел? Спускаемся с небес на землю! Шестой столик твой, вперёд! Слегка встряхнув головой, отгоняя непрошенные воспоминания, пошла с лёгкой улыбкой к указанному столику. За ним сидела женщина лет тридцати с лишним, в костюме тёмно-изумрудного цвета, золотыми волосами, убранными в высокий аккуратный пучок. Но самыми примечательными были ярко-зелёные глаза, в которых одновременно виделись мудрость, не свойственная её возрасту, и какая-то даже лисья хитрость. Приняв у этой яркой женщины заказ, я вернулась на кухню, озвучив его повару: - Шестой столик: морковные котлеты с картофелем по-деревенски, кокосовый пирог и капучино без сахара. Пока готовились блюда, а новых клиентов не предвиделось, я взяла учебник по уголовному праву и, открыв на главе тринадцать «соучастие в преступлении», решила быстренько прочитать, заучивая необходимые понятия и признаки, пока была такая возможность. Всё-таки только так возможно совмещать работу и учёбу. Однако я успела закончить лишь с первым параграфом, как ко мне подошла словно светящаяся счастьем изнутри Виктория. - Ангелина-а-а, - протянула женщина так, что сразу стало понятно: ей что-то от меня надо! – Ты же сегодня свободна? Завтра ведь у вас нет занятий? - Нет, завтра пар у меня нет, - вздохнув, ответила я ей. - Отлично! – она прямо-таки просияла от радости, явно сдерживаясь, чтобы не начать хлопать в ладоши, – Подмени меня сегодня, пожалуйста, на вечерней смене. Очень нужно! - А что у тебя сегодня такого важного? – с лёгким удивлением и интересом спросила я. Мы с Викторией не были особо дружны, но, как говорится, общались по долгу службы, и время от времени по необходимости заменяли друг друга на работе. - У меня свидание! – радостно и немного мечтательно улыбнулась женщина. – Он такой милый, галантный, красив как бог, сильный, а его ру-у-уки… - Всё, хватит, можешь не продолжать! Я поняла, - хихикнув, запротестовала я. В душе появилась необъяснимая тревога, но, отогнав её в сторону, спокойно ответила: – Подменю я тебя, не переживай. Потом сочтёмся. - Обязательно, солнышко! – сказала Виктория и побежала дорабатывать свой последний час на смене. Судя по ласковому обращению ко мне, она была на седьмом небе от счастья. Похоже, тот мужчина и правда её зацепил. Игорь Петрович, повар, хмыкнул в густую бороду, явно подслушав наш разговор, и оповестил о том, что заказ готов и пора бы уже его отнести. Дабы не раздражать мужчину медлительностью, быстренько забрала у него поднос и принесла блондинке, расставляя всё на столе. - Gratias ago, - с улыбкой поблагодарила женщина, отчего я слегка вздрогнула и удивлённо на неё взглянула. – О, извините, я просто увидела, как Вы изучаете учебник по уголовному праву и подумала, что Вы знаете латинский. Сама когда-то училась на юриспруденции, и курс мёртвого языка был обязателен. Хотя я могла и ошибиться, всё-таки учебная программа меняется и во многих ВУЗах он стал необязательным для изучения. - Вы не ошиблись, мы и правда его изучали. Благо, там, где я учусь, такую реформу не провели, - ответила с лёгкой настороженностью, но улыбнулась блондинке, и пожелала ей приятного аппетита, - Bene sapiat! В наше кафе зашли новые посетители и сели за соседний, тоже закреплённый за мной столик, и я принялась за работу. Когда вернулась с новым заказом с кухни, блондинки за столом уже не было, но под кружкой лежали две тысячи рублей. Ого, здорово! Удивительно, что так много чаевых. Убрав со столика, унесла посуду на кухню и помахала на прощание рукой Виктории, уже переодевшейся и прощавшейся с остальными официантами. Ни с кем из них я общение не поддерживала от слова совсем. Каждый из них заботится лишь о своем благополучии и при удобном случае пытается насолить другим. По началу так было и со мной, пока не научилась пресекать подобные действия. Людей в кафе становилось всё больше, поэтому приходилось работать быстро, принимая всё новые заказы и забирая пустую посуду. На мысли, а уж тем более на учёбу, времени уже не оставалось. Ближе к десяти вечера поток посетителей начал потихоньку иссякать, а к двенадцати и вовсе закончился. Невероятным облегчением было присесть на скамейку в раздевалке и размять затекшие плечи руками. День был очень выматывающий, да и не удивительно, пятница всё-таки. Посидев ещё пару минут в тщетной попытке прийти в себя после тяжёлого трудового дня, поднялась и, как только смогла быстро, переоделась. Тёплая чёрная туника, натянутая поверх рабочей рубашки, согрела продрогшее тело, с определённым трудом натянулись того же цвета эластичные облегающие брюки. К сожалению, перебиваясь небольшими перекусами всухомятку и не самым полезным питанием в виде полуфабрикатов и лапши быстрого приготовления, но не имея достаточных физических нагрузок, я набрала вес, из-за чего вытекает проблема с одеждой. При своём росте в метр шестьдесят три, я теперь вешу немного больше, чем мне положено. Не то, чтобы меня это уж сильно волновало с эстетической точки зрения, ведь у меня всё равно нет ни парня, ни стимула поддерживать фигуру, но иметь выступающий, хоть и не большой животик, было уже некомфортно, а трата так необходимых денег на одежду и вовсе ввергает в уныние. Вокруг тихо переговаривались повара и официанты, обсуждая некоторых особо отличившихся посетителей и долгожданные выходные со своими планами на них. На меня никто не обращал внимания, к чему я, в принципе, уже давно привыкла. Посмотрев на себя в зеркало на дверце своего шкафчика, отметила, что толстые косы после долгого рабочего дня растрёпаны, а в янтарных глазах так и читается усталость от жизни и всего происходящего вокруг, но не смотря ни на что, в их глубине ярким огнём горит жажда жизни. Кажется, когда-то давно, ещё в детстве, будто в прошлой жизни, из-за цвета моих глаз и волос, из-за маленьких светлых веснушек на носу, я терпела обзывательства от других детей. Мой натуральный цвет волос - рыжий, почему-то с каждым годом будто становившийся светлее. Возможно, мне просто это кажется, ведь я уже года три крашу волосы в яркий красный цвет, а отрастая, корни выглядят светлее длины. Присев, быстро зашнуровала высокие, на ладонь не доходящие до колен берцы и со вздохом надела кожаную куртку, уже не спасающую от осеннего холода. Перекинув через плечо свою любимую красную с бахромой по краю сумку, тихо попрощалась с Игорем Петровичем и вышла из кафе. До автобусной остановки идти минут пятнадцать, ещё полчаса ехать до дома. Лишь бы не уснуть по пути! Так и побрела, разминая шею и разглядывая пейзаж. Стояла глубокая осень, конец октября, как никак. Было темно и совсем не спасали положения разбитые фонари, установленные вдоль дороги. Дома здесь стояли максимум до пяти этажей, ещё сохраняющие прочность фасада, но старые, с облупленной краской и местами разрисованными граффити стенами. В редких окнах горел свет, давая рассмотреть небольшие участки помещений и кипящую жизнь внутри. Поддувал холодный ветер, изо рта маленькими облачками вырывался пар. Под ногами хрустели опавшие коричневые листья и чавкала грязь, по лицу стучал противный моросящий дождик. Повезло, что не град, как это было позавчера. Сомнительное было удовольствие стоять в ожидании автобуса под буйной стихией и всем телом ощущать, как в кожу впиваются сотни ледяных иголочек. Когда до остановки осталось каких-то триста метров, услышала позади себя шаги, кто-то схватил за руку, развернул к себе и ленивым голосом произнес: - Девушка, а можно с Вами близко познакомиться? – спросил тот, что держал меня за руку. На лице у него была синяя медицинская маска. - Очень близко познакомиться, - с другой стороны возник второй мужчина и противным голосом весело загоготал, что показалось мне знакомым. Точно, он же уже несколько дней заходил к нам в кафе и даже Виктория заметила, что этот посетитель какой-то странный. В нынешней ситуации я почему-то запомнила и то, что на нём была красная шапка. Я попыталась выдернуть руку, но ничего не вышло. В ушах застучало, пальцы похолодели. Второй мужчина подошёл ближе, протягивая ко мне ладонь. Не зная себя от страха, резко ударила «маску» вытянутой ладонью в горло, а локтем «красную шапочку» в солнечное сплетение. Стоило только хватке на руке ослабеть, я стартанула с места так, как не бегала никогда в жизни. Эх, видел бы меня сейчас мой тренер! Как бы он меня сейчас похвалил! А в спину мне прилетел яростный крик одного из мужчин. - Вот сука! Витя, хватай её! – закричала, кажется, «маска», и вместе с дружком побежал вслед за мной. И вот мы вернулись к тому, с чего начали. Я бежала, куда глаза глядят. Бежала, срывая дыхание. Вокруг было темно, фонари, расположенные вдоль дороги, почти все разбиты или перегорели, разглядеть что-либо сейчас очень трудно, а за спиной слышатся чужое сбивчивое дыхание и слегка шаркавший бег тех, кто меня преследует и, к сожалению, нагоняет. Да, всё-таки дали о себе знать лишние кило и недостаток физической активности! По лицу стучат капли усиливающегося дождя, в ушах слышится сумасшедший стук беспокойного сердца, а надежда на спасение тает, как шоколад на солнце. Не зная, куда мне ещё деваться, куда бежать, свернула на первом же попавшемся повороте налево и через несколько секунд бега уперлась в стену. Тупик! Развернувшись с надеждой, что ещё успею выбежать отсюда, сделала лишь несколько быстрых шагов в обратном направлении, как мне перекрыли дорогу. Пытаясь восстановить дыхание и найти выход, быстро осмотрелась вокруг и с диким отчаянием осознала: я в ловушке! Незнакомцы уже неспешно подходили ближе, с шипением приговаривая: «Вот ты и попалась. За свои действия ты ответишь, детка, а ведь мы хотели по-хорошему. Не надо было нас злить». Руки затряслись, в горле почувствовался привкус желчи, а ноги подогнулись. Не хочу! Не хочу, чтобы эти мерзавцы даже пальцем меня коснулись, не хочу умирать! А ведь они наверняка меня прикончат, не оставят жизнь той, что видела лицо по крайней мере одного из них, и даже посмела ударить. Что делать?! Всё, на что мне хватало сейчас сил - это отступать назад да наблюдать за мужчинами и надеяться, что кто-нибудь из них хоть в чём-нибудь совершит ошибку, а мне выдастся шанс сбежать. Но увы, я не посмотрела под свои собственные ноги. Допустив столь ужасный промах, в какой-то момент спотыкаюсь и, неловко взмахнув руками, лечу спиной вниз, будто в замедленной съёмке наблюдая, как мужчины с улыбками победителей рванули в мою сторону. Единственное, о чём успела в страхе подумать, так это о том, как же я хочу домой!