***
Так странно. Всего через несколько часов Новый год, но ни праздничной эйфории, ни новогоднего настроения и радости нет от слова совсем. Лишь тоска, что витает вокруг. Вот только удивляться нечему. Порой лишь один человек может навсегда забрать вместе с собой хорошее настроение и радость от жизни. В квартире холодно. Неуютно. Она не пахнет счастьем. В ней полно негатива. А ведь когда-то это самое место было Раем для людей, которые, казалось бы, были предначертаны друг для друга еще задолго до их рождения. Девушка, укутавшись с ног до головы пледом, сидит на диване, смотря куда-то сквозь экран телевизора, на котором показывают какой-то новогодний фильм. О чём этот фильм она не знает, даже и не пыталась понять. Звуковое сопровождение нужно для того, чтобы не утонуть в собственном одиночестве. Хотя, оно не даёт никакого эффекта. Ей до жути одиноко. На телефон приходят всё новые и новые сообщения, но она их не открывает. А смысл, если пишет всё равно не он? Она ловит себя на мысли, если бы даже он отправил ей пустое сообщение, она тут же сорвалась бы к нему по первому зову. Плевать на гордость. Плевать на самодостоинство. Плевать на всё. Он ей нужен. Так нужен, что она начинает его ненавидеть. Говорят, что время помогает забыть, вот только ей кажется, что бред это всё. Его нет в её жизни достаточно долгое время, но он по-прежнему не забывается. Его силуэт, голос и облик до сих пор перед глазами. Он ничем не стирается, он будто хорошо въевшееся пятно; его невозможно вырвать из сердца, вытеснить из головы, и девушка так устала безрезультативно бороться с этим. Поэтому она отныне не предпринимает никаких попыток забыть того самого, который сейчас не готовится к празднованию Нового года вместе с ней, которого сейчас нет рядом. Хотя он обещал. Он дал слово, что никогда не бросит её одну. Дал надежду, а потом вырвал. Оказывается, в нашем мире так делать можно. Его поникший взгляд, полный сожаления, его хрипящий голос, которым он произносил ту речь, которая по сей день играет в ушах и ядом растекается по всему организму, навсегда опечатались в её памяти. Здесь нет функции «безвозвратно удалить» или «вырезать». Это случилось чуть больше года назад. Как раз в канун Нового года. Именно тогда Намджун швырнул её сердце, которое она отдала ему на хранение, о землю и втоптал под глубокий слой. Прекрасный подарок на Новый год, правда? Хваса считает, что Намджун прекрасно справился. Такого подарка ей никто не дарил. «Мне кажется, наши пути должны разойтись». «Эти отношения ни к чему не приведут, ты должна это понимать. Ты ведь и сама чувствуешь, что мы задыхаемся рядом друг с другом. А я хочу дышать.» Хваса в то время, кажется, перестала видеть яркие краски. В одно мгновенье мир стал чёрным. Конечно же, она понимала, что нет былых чувств между ними, как два года назад. Искра потухла. Что её могло погасить она не знает. Она до последнего пыталась сохранить искорку. Не получилось. Видимо, плохо старалась. «А я хочу дышать». Хваса не имеет никакого права держать человека возле себя и убивать его. Она его безумно любит, всей своей душой и сердцем, поэтому и отпускает. Отпускает, чтобы дать ему кислород, взамен перекрыв воздух самой себе. Намджун уходит и забирает с собой всё хорошое, что могло быть в её жизни. Дверь за ним хлопается, и взор на окружающую среду становится размытым из-за слёз, которые наполняют бесцветные глаза. По щекам её капают слёзы, и это кажется***
— Тебя опять отец работой загрузил? — целует в губы только пришедшего альфу Чимин, встречая у порога. — 31 число — рабочий день! — выкрикивает из гостиной родитель омеги. — А тогда почему Вы находитесь не на рабочем месте? — не остаётся в стороне Чонгук, не забывая нежно поцеловать Чимина, — превышаете полномочия, генерал? — Выходные дни для меня — рабочие. Думаю тебе стал понятен ответ на свой вопрос. Я могу с чистой совестью себе позволить прийти на два часа пораньше. А ты воспользовался родственными отношениями и отпросился! — ругается Сокджин. — Он уйдёт к друзьям, не переживай, — посмеивается Чимин, кивая в сторону своего отца. Чонгук генерала мин.обороны и своего тестя уважает, но, услышав слова Чимина, не может сказать, что он расстроился из-за того, что тот уходит. Новый год хочется встретить с улыбкой и прекрасным настроением, а не с выслушиванием очередных недовольств и возмущений. Жизнь очень интересная штука. Это Чонгук понял, когда пришёл знакомиться с отцом его, в то время, будущего супруга, Чимина. Ну кто бы мог подумать, что горячо любимый (нет) начальник окажется будущим близким родственником! Человек он неплохой, у него можно много чему научиться, но вот что-то у них не задалось с самого первого дня. Чонгук знал его, будучи еще лейтенантом, с генералом прямого общения у него не было, а когда его звание повышалось, он начинал свой каждый рабочий день с разговора с генералом, в ходе которого у них случались словесные перепалки. Сокджин старался как можно больше грузить Чона работой, не задумываясь о том, что половина порученных заданий его не касается, а Чонгук же на зло начальнику успешно со всем справлялся и блистал своим умом. Неприязнь друг к другу они не скрывали, но и не переходили границы. Когда Чон оставил позади пост лейтенанта и получал звания повыше, Ким действительно был удивлён такому напору и стремлению молодого человека. Возможно, он чем-то напоминал самого генерала в молодости. Когда они увиделись, удивление одинаково расползалось по их лицам, а Чимин по очереди смотрел то на отца, то на своего парня, не понимая эти странные взгляды. Он невольно съежился от той энергии, что исходила с обоих. Кажется, между ними сверкала молния. — Чон Чонгук, парень Чимина, — ему представляться незачем, он уверен, что Ким хочешь-не хочешь знает его имя, но перед Чимином будет не совсем удобно. Чонгук не совсем доброжелательно протянул руку, поджимая губы — Ким Сокджин, — тем же ответил ему он, а потом перевёл взгляд на сына, — где ты нашёл это? Омега нахмурил брови и только хотел возмутиться, как его перебил Чонгук. — Знаете, «это» работает главным командиром Сухопутных войск в мин.обороне, и у него есть имя. Чонгук. Вы это прекрасно знаете. Неужели забыли, генерал? — с улыбкой спрашивает Чон, а Чимин вопросительно выгибает бровь. — А познакомились мы на улице. — Сынок, я ведь тебе говорил ничего не подбирать на улице. — Отец, вообще-то Чонгук спас меня от хулиганов, — с ноткой гордости говорит Чимин, и подталкивает альф к обеденному столу. — А вот с этого места подробнее. Тебя кто-то обижал? Почему я не знаю? — грубоватым голосом спрашивает Сокджин, чуть перебиваемый из-за того, что сын насильно усаживает его за стол, на котором красиво расставлены всякие вкусности и манят к себе своим умопомрачительным запахом. Чимин был единственным ребёнком Сокджина, оттого и родитель сильно переживал за него. Воспитывать сына одному тяжело, особенно из-за такой работы, но несмотря на свою сильную занятость, он ограждал омегу от всего плохого и дарил всю свою любовь. Чимин понимал, как отцу нелегко следить и за ребёнком, и за работой, поэтому о походе в клуб решил не говорить. На деле Чимин — домашняя курочка, ему по душе сидеть дома за просмотром научных фильмов или же чтением книг, но сегодня у Юнги день рождения, и он отмечает его в самом лучшем ночном заведении города. Отказаться было бы не красиво, да и в подобные места он никогда не ходил, поэтому, надев свой лучший наряд и улыбнувшись своему отражению в зеркале, омега выбежал из коттеджа и поехал к друзьям. Всю дорогу от дома до клуба Чимин нервно кусал губы от представления, что его там ждёт. Он не мог расслабиться, поэтому попросил встретить его у самого входа. Когда его провели к вип комнате, омега облегченно выдохнул: здесь музыка не долбит по голове и яркие цвета не режут глаза. Их всего было несколько человек: их четвёрка, парень Юнги — Тэхён, пары девушек Намджун и Хосок, с которыми он очень хорошо знаком и общается, и какой-то незнакомый Чимину красивый и высокий парень, что пристально смотрел на него. «На жопу смотрит наверно, балбес» — подумал Чимин, зная, как его фигура заставляет посторонних засматриваться на него. Чимин старался на него не смотреть и делать вид, что незнакомца вообще не существует. Он веселился с друзьями, немного выпивал, танцевал, чувствуя на себе чужой заинтересованный взгляд. Когда Юнги хотел познакомить его и друга Тэхёна, представляя его Чонгуком, омега на это лишь сухо кивнул, не сказав своего имени или хотя бы не поддержав новое знакомство. Чимину хотелось казаться этому, не отрывающего от него взгляд, альфе холодным и неприступным. Наверное, это воспитание Сокджина. Вдоволь навеселившись и отдохнув от ежедневной рутины, Чимин к часу ночи подустал и стал собираться домой. Его немного пошатывало от небольшого количества выпитого алкоголя, но в целом он чувствовал себя хорошо, а вот остальные были далеко нетрезвые, за исключением того альфы. Весь вечер он шутил со всеми, был на одной волне, поддерживал разговоры, но вёл себя сдержанно. Он смешивал в себе брутальность, серьёзность и задорность, и это так привлекало Чимина. Одному Богу известно, как он продолжал строить из себя глыбу льда. Друзья уговаривали его остаться ещё, но парень был неприклонен. — Ты вызвал водителя? — спросила Хвиин, которая украдкой от Хосока выпивала текилу. — Нет, иначе он всё скажет отцу, я вызову такси — сказал Чимин и, еще раз поздравив Юнги и поцеловав его в щёку, вышел из комнаты. Он оказался в душном помещении, где вовсю танцевала пьяная молодёжь и липла друг к другу, вызывая у Чимина отвращение. Он прибавил скорости к своему шагу и уже хотел выйти на путь, который приведёт его к выходу, как его неожиданно кто-то резко прижимает к стене, тут же руками бегая по его стройному телу. — Какой красивый, — этот кто-то явно пьяный и лишён всякого воспитания. — Отпустите меня! — Чимин его отталкивает, но тот явно сильнее. — Да ты сегодня в ударе, — слышится совсем чужой голос, — поделишься? — кажется, это друг этого недоразвитого. — Присоединяйся. Этого красавчика на всех хватит, — ухмыляется он и перемещает грубые ладони на ягодицы парня, сжимая их, а Чимин, удивляясь такому нахальному поступку, быстро реагирует и пинает коленом в пах, как его учил отец. Пока один сгибается от боли, а другой округлёнными глазами смотрит на него, он достаёт балончик из сумки и пшикает лаком для волос прямо в глаза обоим. Чимин уносит ноги, а те громко матерятся, растирая глаза, и говорят, что ему конец. Сердце омеги бешено колотится, а в глазах застревает паника. Он оглядывается назад и с ужасом замечает, что те идут по его пятам. Чимин срывается на бег и так жалеет, что сразу не заказал такси, а когда видит перед собой дверь и охранника, сбавляет шаг, делает спокойное лицо и словно ничего не было проходит мимо. Наводить панику и просить помочь ему от придурков не нужно. Он выходит на улицу, и съеживается от холода, что укутывает его тело. На нём лишь тонкая светло-голубая рубашка и обтягивающие брюки, которые совсем не придают никакого тепла. Уходит подальше от клуба и крутит голову в разные стороны, подыскивая подходящее место, где может остановиться такси среди нескончаемого потока машин. Омега вскрикивает, когда его резко разворачивают, и он даже знает кто это. — Попался. — Говорю по-хорошему, оставьте меня в покое, — уверенным голосом говорит Чимин, — в противном случае будете валяться в своей же крови. Так что съебались отсюда, — омега почти не использует брань, но здесь ему кажется, что нужно как можно больше материться. — Ох, какой дерзкий, — этот мудак проводит рукой по его лицу, а второй пристраивается сзади. — Нам как раз такие нравятся, сладкий, — почти в губы шепчет альфа, и Чимин осознаёт, что он влип по самое не хочу. — А мне нравятся, когда к нему не лезут. Чимин и те двое поворачивает голову на звук. — Ой защитник тут нашёлся, — фыркает другой, — давай не будем, как в сказках. Просто иди куда шёл, спаситель ты ебанный. — Можно просто командир Чон, — обворожительно улыбается Чонгук, а те начинают смеяться, как в последний раз. — Пиздец, ты тупой. Я тебе говорю катись отсюда нахуй, пока я твою рожу не угрохал, — злобным тоном цедит альфа и надвигается на абсолютно спокойного Чонгука. — Ты, конченный кусок дерьма, понимаешь с кем связался? — вплотную подходит, а у Чона ноль реакции, — да тебе голову хорошенько разъебать надо, недоумок, — тот замахивается для удара, но Чон умело сворачивает ему руку и пинает в заднюю часть колен, и тот мешком валится на землю, зашипев от боли. Его друг кидается на Чонгука, громко матерясь и снова чем-то угрожая, но тоже оказывается на земле, получив удар в солнечное сплетение. — За сексуальное домогательство вам грозит лишение свободы от трёх лет — это раз, — строгим голосом диктует Чонгук, поправляя одежду, — за посягательство на жизнь военнослужащего вам грозит лишение свободы от десяти лет — это два, — показывает своё удостоверение личности военнослужащего альфа и с ухмылкой наблюдает за тем, как лицо этих двух искажается в удивлении. — Ну что, звоним в полицию? — кидает им Чонгук, даже не посмотрев на них, и направляется к омеге, который и пошевелится не может из-за шока. Он снимает с себя бомбер и накидывает вещь на плечи парня, застёгивая едва ли не до подбородка. — Не май месяц. Нужно одеваться теплее, — бурчит Чонгук. — Мы не знали, что Вы военный, извините пожалуйста, — пищат они, с кряхтением и шипением вставая с земли, — решим это дело с миром. — Не хочу. — Мы не желали зла ни Вам, ни этому парню. Молодая кровь бурлит, мы выпившие, вот и хотели просто позабавиться и разойтись. Мы молодые, ничего не понимаем, у нас вся жизнь впереди, поэтому прошу обойтись без полиции. — Да и глубокая ночь на дворе! Зачем людей тревожить? — добавляет второй. — Это их работа. То, что вы молодые вас никак не оправдывает. Даже пятилетний ребёнок отдаёт отчёт своим поступкам и знает, что делать нельзя, а что можно. Мне стыдно, что наша страна растит таких оболтусов, как вы. Стоите тут и не знаете, как избежать ответственности, придумывая всякую чушь и позоря своих родителей, вместо того, чтобы элементарно попросить прощения, мужчины настоящие! — кривит рот Чон, а те опускают головы. — Простите пожалуйста. — У этого молодого человека прощения просите, а не у меня, — указывает он на Чимина, всё это время с открытым ртом слушавшего речь Чонгука. — Извините пожалуйста. Мы правда не хотели причинять Вам вреда. — Быстрее давайте, сейчас полиция прибудет. Не успеете по-человечески извиниться. — Мы ведь извинились! Прошу, не надо полицию! Умоляю! — Всё в порядке, — подаёт голос Чимин, — не нужно вызывать полицию. — Вы уверены? — хмурит брови альфа. — Да. К счастью, всё обошлось благодаря Вам. Я не пострадал. Поэтому думаю, что не стоит раздувать из мухи слона. — Хорошо, я не вызову полицию при одном условии, — смотрит на них командир. — Каком? — загораются у них глаза. — Встаньте на колени, сложите ладоши перед собой и просите прощения. — Но ведь это… — Хорошо, я вас услышал, — холодно произносит он и тянется за телефоном, набирая номер, как те одновременно падают на колени и громко извиняются, при этом потирая ладони в жалобном жесте. — Идёмте, — Чонгук берет руку Чимина и тянет за собой, последний раз окинув двух парней презрительным взглядом. Они, держась за руки, выходят на оживлённую и освещённую улицу, шагая неторопливыми шагами. — С Вами всё в порядке? Не замёрзли? Давайте я Вас отвезу домой, — спрашивает Чонгук, остановившись. — Всё хорошо, спасибо. Я не замёрз, — улыбается Чимин, и Чон не может не засмотреться. — Спасибо Вам большое, что помогли. Одному Богу известно, что сейчас было бы, если бы не ваше вмешательство, — а ведь действительно, Чимин даже боится представлять, что с ним могло случиться. Чонгук отмахивается. — Меня Чимин зовут, — несмело протягивает ладонь он, смущаясь. Он так жалеет, что выделывался внутри клуба. Сейчас перед ним так неудобно, что он не знает в какую дырку ему провалиться от стыда. Но ситуацию спасает альфа, по-доброму улыбнувшись. — Чонгук, — держать его маленькую руку в своей и греть её до одури приятно. — Рад знакомству, Чонгук. — Взаимно. Будем друзьями? — улыбается альфа. — Будем, — отвечает Чимин, и мимо них проезжает полицейская машина с мигающей сиреной, выезжая из того переулка, с которого они вышли ранее. Водитель машины моргает фарами, а Чонгук салютует ему пальцами у виска. Чимин вопросительно смотрит на Чонгука, который пожимает плечами. — Перед тем, как прийти сюда, я сразу же их вызвал. — Подстраховка? — Конечно, — кивает Чонгук, — если бы у них было с собой какое-либо оружие, мы бы целыми и невредимыми оттуда точно не вышли бы. И без наказания их оставлять нельзя. — Как Вы узнали, что я окажусь в беде? Про случайность можете не говорить, — игриво смотрит на Чона. — Об этом я расскажу, когда мы встретимся за ужином. — А если я не соглашусь на ужин? — Тогда позову на обед. — А если не соглашусь и на обед, и на завтрак? — продолжает Чимин, улыбаясь. — Не хочу быть нахалом, но Вам все равно придётся прийти в качестве благодарности за мой поступок, — ухмыляется Чонгук. — Ах, вот как. Тогда полагаю, что отказаться будет некрасиво с моей стороны. В тот вечер Чонгук на своей машине отвёз Чимина домой, несмотря на его слабые протесты. Чего греха таить, Чимин не хотел так быстро расставаться с ним. По дороге они разговаривали о том, кто чем занимается, где и кем работают, как Чонгук познакомился с Тэхёном и остальными ребятами, почему, имея общих друзей, они познакомились только сегодня и много чего другого. Омеге понравилось, как Чон вёл и умел поддерживать беседы, с ним очень интересно разговаривать. Чимину этот альфа нравится. Он не вызывает никаких негативных эмоций, наоборот с каждым разом всё ближе и ближе располагает к себе. А ещё его привлекло то, как он вёл машину и крутил руль. Странно? Наверное. Но Чимину казалось это очень сексуальным. У него такие большие и крепкие руки, увитые переплетающимися венами. Да и тело у него просто шикарное. А чего его запах стоит! В салоне машины звучала приятная музыка, чем-то похожая на джаз, с сопровождением звука саксофона, и вся эта комбинация заставила Чимина окунуться в свои фантазии. В голове невольно начали появляться картинки, где эти же самые руки прижимают его, Чимина, тонкую талию к крепкому телу альфы и как его губы проходятся по шее, а потом целуют губы. Парень помотал головой и устремил свой взгляд к окну. Это всё алкоголь. Но даже если и это вина выпитых алкогольных коктейлей, Чимин, наверное выпил бы ещё, чтобы не переставать думать об этом потрясающем мужчине, что сидит рядом и периодически посматривает на него. Вторая их встреча произошла не за ужином, а за возвращением бомбера Чонгука, которого, к великому счастью Чимина, Чонгук забыл забрать обратно. Они снова немного поговорили и разошлись по своим делам. Чимин не мог с уверенностью признать, что ему нравится Чонгук, но к нему он определённо испытывает симпатию. Взаимную. Следующая встреча состоялась, как и планировалось ранее, за ужином. Правда, произошло это не так быстро потому, что Чон не мог освободиться с работы. Чимин хоть и расстроился, но понимал, что работа у него очень серьёзная и ответственная. Поэтому просто соврал, что тоже сильно занят. А когда альфа смог выкрасть время, он пригласил омегу в роскошный ресторан на двадцать седьмом этаже, откуда открывается невероятный вид на город. На вопрос Сокджина куда он собрался, Чимин отмахнулся, сказав, что идёт гулять с друзьями. Конечно же, с белой рубашкой, плечи которой украшены золотыми вшитыми аксессуарами, брюками с завышенной талией и идеальной укладкой только с друзьями гулять. Весь вечер Чонгук ухаживал за ним, подливал вина, спрашивал не хочет ли он ещё чего-нибудь, не переходя границы спрашивал о его жизни, о семье. «Мой отец тоже военный» с гордостью сказал Чимин, а Чонгук искренне удивился и сказал, что его будут оберегать два защитника отечества, на что омега смутился. Это значит, что Чонгук отныне будет его защищать? Эти мысли очень грели, и от них становилось безумно тепло и приятно. Их встречи всё учащались, бабочек в животе становилось всё больше, а Сокджин всё чаще стал задумываться, почему его сын такой окрылённый, словно выиграл билет на концерт и встречу с любимой группой. И Чимин, и Чонгук чётко понимали, что начинают взращивать любовь друг к другу. Не сказать, что Сокджин был рад выбору сына. Он не хотел верить в то, что этот самоуверенный альфа, с которым у них взаимная неприязнь друг другу, станет частью жизни Чимина. Как делить кровиночку с этим индюком? Ужин протекал хорошо. Даже отлично. Оба альфы решили перестать играть в детский сад и старались не давать узнать омеге, что за пределами этого дома они готовы поубивать друг друга. Они не цеплялись за слова, как это делают на работе, но и не могли не подъёбывать друг друга. В этом вся их суть. В ходе ужина, посвященному знакомству отца и парня, Чимин узнаёт, что у альф один путь и они очень хорошо знакомы. Он почти пищит от радости, когда узнаёт, что они работают вместе. Чонгук и Сокджин на это лишь рассмеялись. Генерал подмечает, что всё-таки был один плюс в этом ужине. Сокджин узнал много информации о Чонгуке, которую он так хотел узнать, но не смог выяснить или спросить у него самого, ибо это ни в какие рамки не лезет. А теперь вот, пожалуйста. У Сокджина вопросов много, и Чонгук не сможет не ответить на них. Будущий зять ведь. Стоит только подумать об этом, как он кривит лицо. Чимин уходит, чтобы принести десерт, который он с утра пёк сам, а Чон с Кимом автоматически убирают улыбку с лица. — Слушай сюда, зятёк, — сверкает недовольными глазами самый старший, — если ты его обидишь, то ты не только с работой распрощаешься, но и с жизнью. Я тебе это гарантирую. Ты мне никогда не нравился, а сейчас я еле сдерживаю себя, чтобы не выгнать тебя из моего дома. — Я его люблю, но и я не в восторге, что мы скоро породнимся, — тихо шипит Чон. — С чего ты взял, что мы станем родственниками? — фыркает генерал, а Чонгук выгибает бровь, складывая руки на груди. — Я промою своему сыну мозги, и он поймёт, что ты всего лишь временное явление. — Ну да, конечно, — смеётся Чонгук. Стрелка часов показывает половину девятого. — Не обращай внимания на отца. Ты ему понравился, просто он вредничает, потому что ревнует меня, — смотрит в глаза Чонгука Чимин, пока альфа прижимает его к себе в прихожей. — Всё в порядке, не волнуйся, — улыбается ему старший, заправляя выбившуюся прядь за ухо, а после целует в макушку, вдыхая вкусный запах. — Тебе понравились мои блюда? — Чимин покрепче окольцовывает его пояс и ставит подбородок на его грудь, смотря заинтересованными глазами снизу вверх. — Ты ещё спрашиваешь? Конечно! Я бы их ел и ел, но тогда генерал Ким подумает, что я обжора. — Дурачок, — посмеивается омега и утыкается носом в тёплую грудь, чувствуя, как Чонгук обнимает его ещё крепче. — Я не хочу, чтобы ты уходил, — обиженно бурчит он. — Совсем скоро ты станешь официально моим, и тогда мы не будем расставаться, малыш. Когда Чимин и Чонгук танцуют свадебный вальс, Сокджин не может сдержать слёз. Его мальчик вырос. Он больше не его маленький сынок, который нуждается в его заботе. Чимин создаёт свою семью, свой очаг. У него есть муж, который будет защищать и любить его так же, как это делал Сокджин. Смотря, как Чонгук прижимает его к себе, нюхает его макушку и смотрит прямо в глаза омеге, Ким понимает, что отдал сына в надёжные руки и нет на свете человека, который мог бы быть его супругом, кроме Чонгука. Он плачет от счастья. От того, что когда его не станет, Чонгук станет щитом для Чимина. За Чимина не страшно. Ким Сокджин спокоен. Они женаты больше года, а их любовь всё растёт и растёт. Они идеально дополняют друг друга, поддерживают и помогают делать шаги вперёд в светлое будущее. Чимин тот самый омега, который охраняет семейный очаг, сохраняет уют и любовь в семейной жизни, а Чонгук делает всё, чтобы обеспечить им счастливую и беззаботную жизнь. Их отношения между ними изменились в лучшую сторону, вот только отношения между Чонгуком и Сокджином не меняются. На самом деле они любят друг друга, как отец и сын, и выражают свою любовь через споры. — С наступающим, отец, — плюхается уставший Чонгук на диван рядом с тестем. — Тебя также. Что, переработался? — фыркает он, переворачивая газету, на которой пишут, что с начала нового года повысят стипендии студентам, зарплаты врачам и пенсию пожилым людям. — Устал просто, — закрывает глаза Чонгук. — Ты не умеешь уставать. Что за проблемы тебя беспокоят? — откладывает газету старший альфа и внимательно смотрит на зятя, который и вправду выглядит уставшим. — В артиллерийском полку проблемы появились, — отмахивается Чон. — Решим их позже. Я подскажу тебе. Не грузи свою голову чем-то лишним. Через несколько часов Новый год. Не думай ни о чём. — Спасибо, — искренне говорит Чонгук, а потом наблюдает за тем, как Чимин возится на кухне, упаковывая блюда, которые они возьмут с собой в дом Тэхёна и Юнги, — Чима сказал, что Вы уходите. — Да. — Почему? — Хочешь, чтобы старик мешал вам, молодежи? — смеётся по-доброму генерал, а Чонгук почему-то чувствует себя неважно после этих слов. — Идёмте с нами, генерал. Без Вас Новый год не будет Новым годом. Встретьте его вместе с семьёй и людьми, которые Вас любят. Сокджин соврёт, если скажет, что ему не стало приятно. — Чонгук, спасибо, но… — Я Вас прошу о чём-то в первый раз. Ким молчит, смотря на альфу. — Хорошо. Но если я буду чувствовать себя не в своей тарелке, тогда можешь прощаться с постом командира, — ухмыляется Сокджин, а Чонгук ни капли не удивляется. Это так на него похоже. — И готовиться на пост генерала? — играет бровями Чонгук, заставляя тестя возмущённо вздохнуть. — Хрен тебе! Я своё место не отдам. Нос не дорос до генерала. Тебе до моего места как до Луны пешком.***
— Хвиин, где мои носки? — орёт парень, разрушая недавно убранный дом. Ему за это точно влетит. — Мимо туалета проходили! — отвечает ему она, крича со спальни. — Не смешно! — бурчит он и, со злостью швырнув ящик со всеми его носками, внутри которого не обнаружены его новые, направляется к жене. Хосока всё бесит. Он с самого утра приготовил свои новые специально купленные носки, уместил их на тумбочку, а теперь их нет на месте, словно носочный домовой их украл, так еще и жена помогать не хочет. Время итак поджимает, а они опаздывают. Он громкими шагами направляется к спальне, собираясь ворчать о том, что девушка виновата в том, что они опаздывают (а кого еще можно винить? Не себя же!), но вся его злость улетучивается, когда взору его глаз представляется красивая жена, на которой лишь чёрное кружевное белье и такого же цвета чулки. Хосок невольно облизывается. — Может не пойдём к Кимам? — подходит он сзади и прижимает её к себе, тут же руками бегая по стройному телу. — Хо, что за глупости ты несёшь? — пыхтит она, пытаясь среди миллион платьев отыскать то платье, которое она специально прикупила для праздника, поменяв многозначные цифры на карточке Хосока на ноль. Муж, когда увидел, что его карта пуста, кажется, всплакнул. То были скупые мужские слёзы. — Отойди пожалуйста. Ты меня бесишь. — Ты меня тоже, — он толкается бёдрами вперёд, нарочно прижимаясь к попе девушки, чтобы она почувствовала, почему они могут сильно опоздать. — Хо, всё потом. Отпусти меня. — Нет. — Я укушу. — Кусай, — усмехается он, и в следующую секунду по всей квартире разносятся крики Хосока, который с воплями дует на хорошо укушенную ладонь. — Я же сказала, — косо смотрит на него Хвиин и как ни в чем не бывало продолжает искать платье. — Пиранья, блять, — возмущается парень, жалобно смотря на след зубов жены на собственной руке. — Ну наконец-то! — довольно стонет девушка и даже от счастья запевает песню, крутя жопой во все стороны, когда находит то самое платье. — Аллилу-у-у-йя, — красиво тянет ноты она, что Хосок даже пошевелиться не может, будто зачарованный прекрасным голосом, и пропускает тот момент, когда жена стоит одетая в однотонное изумрудное платье. — Хо, помоги застегнуть, — демонстрирует не застегнутый замок на спине. Хосок уже тянется помочь, но вовремя вспоминает про свою обиду: — Не хочу, — и уходит гордым орлом. Искать пропавшие носки.***
— Из-за тебя всё! Если гости придут, а у нас будет ничего не готово, Новый год ты встретишь в зале! И я тебе даже одеяло не принесу! — угрожает ему пальцем Юнги. — Да ты сам прибежишь ко мне в зал, а то знаешь ли, под кроватью монстры там всякие водятся… — Всё! Не мешай мне! Иди отсюда, — омега про этих монстров и слышать не хочет. Потому что большой трусишка. Иметь мужа действительно очень хорошо. Им можно воспользоваться, например, как приманкой для монстров, если они решат съесть кого-то из них двоих, ну или просто использовать, как защиту. — Но ты же сам меня позвал! — дуется Тэхён, — хотя я хотел полежать и отдохнуть после отличного секса. — Отдохнуть он хотел. Что, стареешь, да? Силёнки-то на убавление идут. — В следующую ночь я тебе покажу, как старею, — уверенно говорит альфа, — клянусь, неделю ни ходить, ни сидеть не сможешь. — Тащи салаты на стол, старик, — усмехается Юнги, а потом резко вскрикивает, стоило Тэхёну поднять его на руки. — Как же я тебя люблю, — говорит альфа, словно и не чувствует его веса. — А его любишь? — кладёт ладонь мужа на свой живот. — Больше всех на свете, — не задумывается он, смотря прямо в глаза Юнги, — потому что в нём есть частичка меня и тебя. Он — наша любовь. Он — это мы. — И я тебя люблю, — Юнги обнимает его за шею, зарываясь в неё носом, и, кажется, всхлипывает. — Рёва-корова, — смеётся Тэхён и тут же получает не сильный удар в грудь. — Пойдём на стол накрывать? — целует в макушку. — Не хочу. Мне так нравится быть, — и в подтверждение своих слов болтает ногами по воздуху. В последнее время капризы омеги увеличились по одной известной причине. Да и Тэхён его избаловал. — Ок, тогда я позвоню Чонгуку, скажу, что всё отменяется, и он предупредит остальных. — Стой, нет! — дёргается в его руках омега, — отпусти меня, Тэхён. Остался всего час. А мы даже не готовы. Пойдём, быстренько накроем и будем одеваться. — Чё мне надеть? — бережно опускает его на пол. — Я же приготовил тебе вещи, — у Юнги медленно меняется тон на недовольный. — Солнце, тут такое дело… Они лежали на кровати, ну и… Я их помял. Точнее, ты их помял, когда я тебя… — Иди и гладь, — пожимает плечами Юнги и, взяв в руки поднос с запеченной уткой, идёт в гостиную. — Но я же не умею! — возмущается Тэхён, выходя следом за Юнги. — А ты сумей, — ставит утку на круглый стол, на котором пока лишь красиво расставлены бокалы, столовые приборы и салфетницы, и уходит обратно на кухню. Тэхён снова идёт за ним. — Ну, солнце, — почти ноет, как маленький ребёнок, — ну пожалуйста. — Мне некогда. — Давай я сам накрою, а ты мне погладишь вещи. — Стол почти накрыт. Поэтому я сам, любимый, — делает второй рейс в гостиную, — хотя знаешь, — на обратном пути в кухню останавливается и разворачивается к мужу, который всё ходит и ходит за ним по пятам, — я могу погладить тебе вещи. — Естественно не за просто так, — выдыхает Тэхён. — Верно. — Что ты хочешь? — Ты знаешь, — ухмыляется Юнги. — Если ты об агуахе… — Нет. Вспомни наш последний поход в магазин. Тэхён, конечно же не сразу, но вспоминает, что Юнги засмотрелся на ремень от Гуччи. Который стоит бешенных денег! — Солнце, — обречённо стонет альфа. — Да да. Я хочу тот ремень, Тэхён. Неужели ты не выполнишь желание омеги, который вскоре подарит тебе ребёнка? — Я лучше не буду его утруждать и сам пойду гладить вещи, — нет. Отдавать большие деньги ради какого-то ремня Тэхён не готов. Ему ради Юнги ничего не жалко, он готов даже жизнь свою отдать за него, но этот ремень… Пожалуй, никогда не поздно научиться гладить вещи. — Жмот, — цокает Юнги и походкой пингвина идёт на кухню, — ну-ну посмотрим, как ты вещи через пять секунд сожжешь. Всё равно ремешок будет у меня. Пророчество Юнги сбылось. Бедный Тэхён всё-таки купит ему тот проклятый ремень.***
Спустя час их дом наполняется гостями, шумом и смехом. Приглашённые приходят к Тэхёну и Юнги одной большой толпой. Хозяева их с радостью встречают, обнимают, обмениваются поздравлениями и приглашают пройти дальше. — Охренительно выглядишь, — присвистывает Юнги, полностью осматривая Хвасу в окружении Чимина и Хвиин. Главы семейств ушли в гостиную жаловаться друг другу, что им есть нечего будет, но зато у их любимых есть красивые вещи, которые будут просто висеть в шкафу, как и сотни других таких же. — Давно тебя не видел в образе человека. — Заколебали, честное слово, — закатывает глаза Хваса, у которой хоть немного поднялось настроение. Нет, правильнее сказать — которое появилось за последний год. — Ну, скажете кто из вас троих победил в конкурсе «кто больше высосет денег у мужа»? — со смехом спрашивает она, указывая на их красивые и, конечно же, дорогущие наряды. — Вы бы видели лицо Чонгука, когда та вещь, которую он настаивал мне купить, оказалась дороже его почки, а сам он думал, что она будет дешевой. И я, как послушный омега, не оспаривающий слов мужа, не смог пойти против и тут же забрал пакеты с одеждой и спокойно смотрел на то, как он расплачивался за покупки. Мне кажется, Чонгук тогда постарел на несколько лет, — все они взрываются смехом, зная, как за стеной их мужья говорят об этом же. Только далеко не со смехом. — А я выпросила у Хосока карту, сказав, что куплю нам обоим подарки. Я своё слово сдержала. — И что, купила себе платье, а ему трусы? — хрюкает от смеха Чимин. — О май гад, ты даришь такие подарки своему мужу? — наигранно возмущается Хвиин, — я не настолько низка, как ты, Чима. Я своего мужа очень люблю и ценю. Я подарила ему носки. Брендовые! — поднимает указательный палец вверх. — Похвально, похвально, — умным лицом говорит Чимин. — Да да, ты прекрасная жена! — хлопает в ладоши Хваса. — Вы такие коварные, — морщит носик Юнги, — ходите выпрашиваете у своих мужей денег, не задумываясь, как они устают на работе. Я ничего не выпрашивал и не просил в отличии от вас. Просто провёл выгодную сделку, и совсем скоро на моей талии будет сверкать тот самый ремешок, — ухмыляется он. — От Гуччи? — одновременно выкрикивают они. — Он самый. — Что ж это же сделка такая? — Просто не учите мужа гладить вещи.***
— Прошу всех к столу! — кричит Юнги, ставя на богатый стол их традиционный атрибут — стейк из лосося, который только одним своим запахом заставляет наброситься на него, как лев Алекс на шницы. — Здесь мог бы быть агуахе, но из-за одного конкретного альфы, вы не можете его видеть. Имени называть не буду, это мой муж. — Агуахе? — смеётся Хосок, — че за херня? — Он увидел в своём твиттере это странное название, а когда узнал, что это фрукт, захотел его себе, — потирает бровь Тэхён, а потом шепчет парням, прикрывая рот ладонью, — он мне сегодня весь мозг выебал со своим агуахе. — Стоит ли нам бояться беременности? — отшучивается Чонгук, говоря тихо-тихо, чтобы не дай Бог Чимин не услышал его слова. — Определённо. Сказать вам, как я ночью по десять раз включаю и выключаю свет потому, что Юнги боится? Или как я бегаю к холодильнику то за водой, то за солёными огурцами, то за нутеллой? Или как все продавцы города стали знать меня лучше, чем собственные родители, из-за того, что он каждый день по несколько раз посылает меня в магазин? А я ведь работаю! У меня нет столько свободного времени и денег. Один раз я опоздал с его заказом, так я потом неделю одним только рамёном питался. А мне еще четыре месяца терпеть. — Мы с тобой, брат, — похлопывает его по спине Хосок. — О чём это вы шепчетесь? — спрашивает Чимин, и остальные смотрят на них с прищуром. — Да так, обсуждаем, что у Уджина, нашего знакомого, омега не тратит деньги направо и налево, а помогает найти ему пропавшие вещи, проводит с ним время в постели, когда он хочет, и встречает его с работы вкусными блюдами, — говорит Чон, который Хосок. — Чонгук, ты хочешь сказать, что тебе не нравится, как я готовлю? — искоса смотрит на него Чимин, складывая руки перед собой, а Чонгук под столом пинает Хосока и материт его со словами «Сука ты, что за херню ты несёшь», — и в постели я тебя не удовлетворяю? — Тэхён? — у Юнги меняется интонация. Тот громко сглатывает. — Значит, омегу? — ухмыляется Хвиин, смотря только на мужа и подперев руками подбородок. Тонкие пальчики чуть шевелятся. Её голос звучит тонко, ровно, спокойно, но Чон знает, что в голове она его душит, всё туже и туже натягивая цепи на его шее. Но он не пугается. Смотрит на неё с той же ухмылкой и откидывается на стул. — Что за Уджин? — решает спасти ситуацию Хваса, которой стало не по себе от этих взглядов, которыми друзья смотрят на своих мужей. Ей кажется, они прямо сейчас запустят в них кухонные ножи, которые лежат прямо возле них. — Да это Намджуна… — махнув рукой, ответил Тэхён, а затем резко замолчал, виновато смотря на девушку, которая при упоминании этого имени уменьшилась в размере. Остальные злобно зыркнули на него, стреляя уничтожающими взглядами. — Значит вы считаете, что у него лучший омега? — отшутилась Хваса, стараясь не показывать друзьям своего настроения. Она нацепила на лицо улыбку и продолжила есть салат, который на самом деле не вызывает никакого аппетита. И проблема не в том, что он невкусный или плохо выглядит. — Почему вы слышите совсем другое? — искренне спрашивает Чонгук, смотря на всех омег, сидящих за столом. Особенно на своего. — Самым лучшим омегой для каждого альфы будет только его. И вообще, Новый год всё-таки, сменим тему, — его хорошо поддерживают только Тэхён с Хосоком, а те продолжают их пилить тяжёлыми взглядами. — Хорошо, — обворожительно улыбается Чимин, укладывая голову на плечо мужа. Со стороны можно подумать, что Чимин остыл, но это всего лишь «со стороны». На самом деле он незаметно для остальных кладёт руку на пах мужа и сильно сжимает, заставляя его закусить щеку изнутри. — Мы к этой теме обязательно вернёмся, — шепчет он ему на ухо, не убирая руки. — Кушайте стейк. Его Юнги с раннего утра готовил. Сторожил меня от него, — хохочет Ким. Время протекает так быстро. Вроде гости пришли совсем недавно, а уже стрелка часов показывает одиннадцатый час. Атмосфера в этом доме царит чудесная. Все они шутят, громко смеются, выпивают алкоголь, проводят своё время в кругу близких людей и просто наслаждаются моментом. Они понимают, что как хорошо, что есть такая штука, как Новый год, который является отличным поводом собраться вместе и позабыть о других проблемах. — А сейчас время тостов, — встаёт со своего стула подвыпивший Хосок, и все принимаются внимательно слушать его пьяную речь. Впрочем, все они там пьяные, за исключением Юнги, который тоскливо смотрит на шампанское. Тэхён спрашивает у него хочет ли он выпить, и Юнги несмело кивает. Альфа тепло улыбается, заставляя омегу обрадоваться, но тут же меняет его эмоции, наливая детское шампанское, которое он специально купил для своего омеги. — Мы собираемся встретить Новый год вместе впервые и провести старый. Я так рад, что у меня есть такие друзья, с которыми я могу позволить себе оставить весь негатив в уходящем году и пожелать всё лучшее в новом. Вы все стали моей семьёй, без которой я не могу представить свою жизнь. Каждый из вас занимает место в моём сердце. Спасибо, что вы есть. Спасибо этому году за то, что я находился вместе со всеми вами, проводя чудные мгновения, за то, что он сделал нашу любовь только сильнее, — он целует Хвиин в губы, а остальные улыбаются. — Ну что, выпьем же за это! — друзья только собираются чокнуться бокалами, как в дверь стучат. У Хвасы сбивается дыхание. А вдруг это Намджун? Вдруг он пришёл к ней? Но готова ли она принять его вместе с сердцем, которое всё никак не перестанет кровоточить. Но она всё ещё нуждается в нём, она всё ещё ищет его любовь, его внимание и заботу. Она ищет его. Неужели он её тоже? Тэхён просит их всех выпить за тост, а потом, как хозяин дома, идёт открывать дверь, хотя они никого не ждут. За исключением друга, о котором ничего не известно. Слышится хлопок двери, и Хваса крепко сжимает кулаки, боясь увидеть до боли знакомое лицо. Рядом сидящий Юнги поглаживает её сжатые кулаки. — Здравия желаю, молодёжь! — громко приветствует их пришедший Сокджин, вызывая удивление у всех, включая и Чимина. Это не Намджун. Хваса внутри себя смеётся: а почему собственно он должен прийти? У него есть прекрасный омега, с которым он дышит, а та, которая перекрывает ему кислород, ему не нужна. Интересно почему она не хочет это понимать. — Отец! — Здравствуйте! — с искренней улыбкой говорят они и предлагают сесть за стол. — Если вы не рады меня видеть, то все претензии к моему зятю. Это он меня позвал, — по-доброму улыбается Ким, указывая на краснощёкого (неизвестно из-за алкоголя или из-за генерала) Чонгука. Друзья тянут громкое «о-о-о», кажется, даже аплодируя, и только Чимин влюблёнными глазами смотрит на мужа, сдерживая себя, чтобы не разрыдаться и не обнять его сильно-сильно. Это сделает он позже. Не в присутствии других. — Генерал Ким, давайте тост! — воодушевляется Тэхён. — Я лучше скажу последним, молодёжь. Эй, командир, подлей-ка мне ты коньячка, — Сокджин протягивает пустую стопку, и Чонгук тут же заполняет её алкоголем. — Кто скажет следующим? — Я скажу, — встаёт Тэхён. — Этот год стал очень особенным для меня. Как сказал Хосок, я очень рад, что имею возможность провожать его вместе с вами. Уходящий год вновь стал доказательством того, что мы единое целое. Мы сила, мы мощь. Спасибо вам, — обводит взглядом каждого сидящего, а потом смотрит на Юнги, помогая ему встать со стула, — Солнце, — берёт в руки его лицо, — я так благодарен жизни, что ты у меня есть. Без тебя я бы не смог ничего добиться, я бы умер. Ты правда моё Солнце. Ты мой лучик, который освещает мне путь в кромешной тьме. Ты мой воздух, ты моя жизнь, ты моё всё, Юнги. Я так рад, что этот год мы завершаем вместе и собираемся шагнуть в новый. Тот, который подарит нам с тобой нашу кровиночку. Я люблю тебя, — Юнги всхлипывает и прижимается к Тэхёну, шепча о том, как он его тоже сильно любит. Присутствующие громко аплодируют, даже свистят и, снова чокаясь, выпивают за семью Ким. Хваса рада. Она искренне рада за Юнги и Тэхёна, но в груди отчего-то больно колется. И это не зависть. Это, кажется, чистой воды отчаяние. Она встаёт из-за стола, извиняется и говорит, что идёт в туалет. Зайдя в уборную, она смотрит на своё отражение и плачет. Терпеть и сдерживать себя уже нет сил. Она устала. Правда устала. — От него нет никаких вестей? — убедившись, что Хваса их не слышит, спрашивает Хвиин. — Нет. Друг перестал с нами общаться, — как-то грустно усмехается Чонгук. — Понятно, — с выдохом отвечает она и переводит тему, из-за которой у всех возвращается привычное весёлое настроение. Следующий черед говорить тост Чонгука, как самому младшему из альф. — Я не буду много говорить, иначе моё пьяное состояние выдаст за меня много лишнего, — крутит бокал в своих руках, — я просто хочу, чтобы вы знали, что вы действительно важны мне. Хосок, Тэхён вы мои братаны, что всегда были рядом в трудную минуту. Было время, когда мы делили с вами одну банку пива, — альфы улыбаются, — Хвиин, Юнги, Хваса вы мои малыши, которых я хочу защищать и оберегать, словно старший брат. Если ваши альфы обижают вас, одно ваше слово, и у меня с ними будет серьёзный разговор, — переводит на них предупреждающий взгляд, из-за чего те не удерживаются и одновременно прыскают в кулаки, — отец, а Вы мой учитель, у которого я хочу учиться и учиться. Вашей мудрости нет предела, — Сокджин расцветает весь, и в следующую минуту Чонгук вызывает у него притворное возмущение, — и поэтому Вы до отвала загружаете меня работой, — он и сам смеётся вместе со всеми, — я всё равно безмерно уважаю Вас. Вы замечательный человек. Чимин, — он произносит родное имя, и омега с замиранием сердца смотрит на любимого, без слов зная о том, как он его любит. — Душа моя, жизнь моя, моё настоящее и будущее, я не хочу тебя терять, давай будем вместе навсегда, — оба знают, что им никакое «я люблю тебя» не нужно. Они дошли до того этапа, когда любовь выражается через действия, поддержку и простых объятий. — Кто-то сказал, что не будет говорить много, — смеётся Юнги. — А я говорил, что я уже пьяный. Не соображаю, что говорю. Ну так что, выпьем? — Поехали! Стол значительно пустеет. Как и бутылки из-под алкоголя. Омеги с вытаращенными глазами смотрят на опустевшие бутылки, которые валяются под столом, и понимают, что мужья выпили ещё задолго до празднования. Они единогласно приходят к решению, что больше тостов говорить не будут. Хватит, их мужья за них всё сказали. Лечить их от похмелья (а оно всё равно будет) не хочется от слова совсем. Ведь тогда они превращаются в настоящих нытиков, будто умирают от неизлечимой болезни. Впрочем, ничего сверхъестественного, в этом вся сущность альф. Чимин вообще удивляется легкомысленности Чонгука, ведь тому нужно переться на работу. Интересно как он пойдёт с невыносимой болью в голове. Стрелка больших часов показывает пятьдесят три минуты двенадцатого, а это значит, что пришло время говорить Ким Сокджину. Хваса говорить тост отказалась, ссылаясь на плохое самочувствие и головокружения из-за спиртного. Никто не воспринял это как неуважение, а наоборот они предложили прилечь в другую комнату и немного отдохнуть. Уходить девушка не стала, хоть и очень хотела. Итак перед друзьями неудобно из-за её кислого выражения лица. Хваса действительно старается искренне улыбаться и смеяться вместе с ними. У неё это неплохо получается. — Хоть я и старый и никак не вписываюсь в вашу тусовку, спасибо, что терпите меня, — со смехом выдаёт он, получая тонну возмущений от ребят, что наоборот своим присутствием генерал сделал их собрание отменной. — Этот год был для кого-то успешным, для кого-то самым ненавистным, для кого-то самым первым, а для кого-то последним. Но нужно понимать, что всё имеет свойство заканчиваться. Если год выдался хорошим, то всё хорошее заканчивается. Если плохим, то и это приходит к концу. Я это к тому, что если в вашей жизни наступила чёрная полоса, просто нужно переждать и попытаться сделать так, чтобы она поскорее ушла. А светлую полосу вы должны надолго сохранить. Новый год — это всегда необычно, ведь мы начинаем верить в чудеса и чувствовать себя будто мы находимся в сказке. Новый год — это возможность сделать анализ и итог уходящего года, понять каких целей вы добились, а какие должны воплотить в реальность в наступающем. Новый год — это чувство ценности. Многие из нас потеряли близких людей, которые к большому сожалению не находятся рядом с нами. В такие моменты мы начинаем их ценить, но это слишком поздно, что не говори. Новый год — это осознание того, кто был рядом, а кто кормил лишь пустыми обещаниями и лживыми словами. Я вижу, что вы все настоящие друзья, и это так радует меня. Сейчас, в наше время, тяжело найти преданных друзей, которые действительно заслуженно носят название «друг». Вы большие молодцы! Я желаю, чтобы вы всегда оставались друзьями и поддерживали друг друга в трудные минуты. А ещё ваша любовь, благодаря которой каждый обрёл семью, познал вкус настоящего счастья. Такая безграничная, большая и сильная. Способная поднять с колен. Свою любовь я потерял очень рано. А теперь смотря на вас, влюблённых и окрылённых, я чувствую присутствие моего омеги. Любовь — это самое сильное чувство на свете. Она не подвластна ни разуму, ни времени, ни расстоянию. Любящий человек невероятно силён и опасен. Поэтому, поймав её однажды, никогда не отпускайте. Просто любите друг друга и будьте благодарны тому, что имеете возможность испытывать это чувство. А теперь, Чонгук, послушай меня внимательно, — Чонгук тут же трезвеет и смотрит на генерала, — ты наверное думаешь, что я тебя недолюбливаю или что-то еще, но ты должен знать, что ты мне очень даже симпатичен. А ещё ты прекрасный и достойный спутник для моего сына. Ты и зять хороший, и командир. И вообще ты у меня на вес золота, — Чон на этом моменте краснеет, как омежка, которому впервые сказали комплимент. — Ты уж прости меня за моё поведение, но иногда ты сам заслуживал такого обращения! Характер у тебя конечно противный, но ты всё равно хороший человек. Я действительно рад, что у меня есть такой сын, как ты, Чонгук. Сын. Не зятек, не командирчик, не Чонгук. А сын. Это впервые, когда генерал так его назвал. У Чонгука происходит взрыв эмоций, сердце наполняется радостью и теплом. Он встаёт со своего места и так по родному обнимает Сокджина. Как отца. — Я конечно очень рад за вас, но через минуту Новый год! Генерал Ким, завершайте свою речь! — торопливо говорит Хосок, всё поглядывая на часы. Остальные встают со своих стульев, держат в руках бокалы, на лице у каждого улыбки, и с нетерпением ждут, когда стрелка часов покажет ровно двенадцать. — И пусть этот год подарит всем нам волшебства, счастья, море улыбок, успехов, радостей и здоровья! Дай Бог, чтобы и наступающий год мы провели так же, даже ещё лучше! Иии… Три! — Два! — Один! — С Новым годоом! — взрывается молодёжь, радостно чокаясь друг с другом бокалами и после выпивая. Сразу же за окном начинают сверкать фейерверки, создавая необычную гамму цветов, слышатся звуки хлопушек и довольное улюлюканье людей. Друзья снова обнимаются, целуют друг друга в щечки, поздравляют с Новым годом и выходят на улицу посмотреть на салюты. — Красота какая, — с детским восторгом говорит Юнги, смотря на небо. — Не замёрз? — сзади прижимается Тэхён, укладывая свои ладони на его животик и целуя его шею. — От тебя воняет, — фыркает Юнги, — ты же пьяный в зюзю, завтра выносить мне мозг будешь со своим нытьем. — Уж точно не так, как ты, малыш, — пьяно смеётся альфа, сильнее прижимаясь к омеге. — Вот и Новый год наступил. Очередной год, проведенный вместе, мы оставили позади. Впереди таких у нас с тобой будет много-много. А ещё я хочу побыстрее встретиться с пузожителем, — Юнги разворачивается в его руках и сильно обнимает. Чуть подальше стоят Хосок с Хвиин. — Надо было столько напиваться, а? — хмурит свои бровки девушка, поддерживая своего мужа, чтобы тот не упал из-за плохо держащих ног. — Всё равно ты меня лечить будешь, — улыбается ей Хосок. — Конечно, буду, алкаш мой, — хихикает Хвиин под возмущённый возглас Чона, — я всегда буду лечить тебя, Хо. Неважно, лекарствами или своей любовью и поддержкой. Я люблю тебя, Хо, — а после чувствует его губы на своих. Так же, как и вкус виски. Но последнее можно потерпеть. — Вы должны знать, что и я Вас люблю, — говорит Чонгук Сокджину, — спасибо, что всегда с нами. — Я надеюсь, что он не полезет ко мне целоваться, — кривит рот генерал, обращаясь к Чимину, который только и делает, что смеётся из-за отца и мужа. — А вот и поцелую! — восклицает нетрезвый командир, надвигаясь на убегающего Сокджина, а Чимин катается по земле от смеха. Его любимые и самые важные в его жизни мужчины дурачатся вместе, что может быть ещё лучше? — Убежал от меня и спрятался, — сбито говорит Чонгук, который немного протрезвел из-за бега. — Ну так ты его напугал, — утирает слёзы Чимин, всё ещё говоря со смехом. — Иди сюда, — раскрывает руки альфа, и Чимин тут же налетает на него, окольцовывая его всеми конечностями. Чон держит его под ягодицами и целует в кончик носика, ещё раз поздравляя с праздником. — Ты сильно пьяный? — с прищуром спрашивает Чимин. — Чуть-чуть, а что? — Я хотел с тобой новостью поделиться, вот не знаю, вспомнишь ты ли её потом или нет. — Всё, что касается тебя и нашей семьи, я буду обязательно помнить, — ни чуть не колеблется Чонгук, прижимая его крепче, когда Чимин начинает соскальзывать с его рук. — В общем… я буду, как Юнги. — В смысле? — не понимает он, — таким же ебанутым, что ли? Зачем? — Почему сразу ебанутый? Он хороший же. Но я имею ввиду совсем другое, Чонгук. В физическом плане, его фигура там, живот… — Зачем? Я обожаю твоё тело и твою фигуру. Особенно вот эту часть, — сжимает его попку Чонгук, ухмыляясь. — Чон, не тупи, пожалуйста. Я беременный, — утыкается ему в шею Чимин. До Чонгука пока не доходит. Один. Два. Три. Соединение с сервером успешно подключено. — Чима! — кричит Чонгук, чем пугает и Чимина. Он поднимает его голову, заставляет посмотреть в свои глаза и целует. Целует, выражая своё счастье и радость. Чимин улыбается в поцелуй и по сильнее обхватывает альфу за шею. Чонгук, чмокнув его в щечку, бережно опускает на землю и вновь прижимает плотно к себе. — Я так счастлив, Чима. Как представлю, что у нас будут маленькие копии тебя и меня… — Чонгук смеется и прячет лицо в чиминовой груди. — Я слишком счастлив, — бубнит он, а Чимин поглаживает его по волосам, умиляясь с его реакции. Вот и Новый год пришёл. Новая дата, новые числа, а больше ничего в жизни Хвасы не поменялось. Всё останется точно так же. Прислушиваясь к словам Ким Сокджина, она поняла, что живёт совсем не так, как нужно. У неё нет никаких планов, целей, она просто проживает свою жизнь, питаясь лишь воспоминаниями, которые он ей оставил в качестве помощи. Да и не помощь это вовсе. Вспоминая всё, что было вместе с ним в прошлом, она лишь добивает себя. От осознания того, что и этот год она проведёт в полном одиночестве, на глаза тут же наворачиваются слёзы. А своим состоянием никому портить настроение не хочется. Да и ей не хочется, чтобы кто-то увидел её плачущую. Она решает вернуться в дом. А лучше уйти к себе и никому не мешать. Вытерев слёзы ладошкой, Хваса разворачивается и сразу же каменеет на месте, не успев сделать и шага. По телу пробегаются разряды тока, сердце собирается выпрыгнуть из груди, а в голове завывает сирена. Не сон ли это? — спрашивает Хваса саму себя. Её больной измученный мозг способен сотворить всё, что угодно. Но как же она не хочет, чтобы происходящее было игрой разума. — Привет. Это далеко не игра. Голос слышится слишком чётко. Да и картинка перед глазами уж больно похожа на реальность. Перед ней Намджун. Настоящий. С уставшими глазами, с поникшим взглядом. Всё так же, как и в ту ночь. Неужели он снова… — Я опоздал, да? Хваса боится даже сделать вдох. Ноги начинают трястись, словно она пробежала десяти километровый марафон, а слёзы маленькими каплями скатываются по щекам. — Я… Я такой дурак, изюмчик. Так, как он её любил называть. Хваса не знает что происходит. Она просто теряется в пространстве. От последнего его слова все органы скручиваются в один жгут. Оказывается она скучала по этому прозвищу. — Я столько ошибок наделал, — грустно усмехается он, засунув руки в пальто. — Зачем ты пришёл? — Хваса на грани. Она итак тяжело переживает их разрыв, зачем он причиняет ей ещё боли? Опять поиграться? Нет, не выйдет, играться не с чем. Игрушка сломана. — Чтобы сделать вдох, — еле слышно хрипит он, но она его хорошо слышала. Так хорошо, что это предложение эхом отдаётся в ушах на максимальной громкости. — Я думал, что задыхаюсь с тобой, а оказалось, что без тебя я не умею жить. — Не надо. Ты ведь снова уйдёшь, — сбитым голосом говорит она вперемешку со слезами, — ушедший раз, уйдёт и еще. Я снова останусь одна. Нет. Я не хочу. Не хочу, Намджун, снова проходить через это. Я просто не выдержу, — истерика начинает накрывать с головой. Она как в бреду мотает головой в разные стороны и не может контролировать льющиеся слёзы. — Твой уход сильно повлиял на меня. Я каждый день провожу в тумане. Больше я не выдержу. Я просто разобьюсь, и мои кусочки не соберёшь. Уходи! — Не прогоняй, — Намджун подходит к ней вплотную, берёт её руки в свои и обнимает, успокаивающе поглаживая по волосам и шепча о том, что теперь он от неё никуда не уйдёт. — Ты нужна мне, изюмчик. Очень сильно нужна. Я понял, что задыхаюсь без тебя. Я собственноручно вырвал себе лёгкие, уходя от тебя. Я был эгоистом, Хваса. Таким, от которого меня тошнит. Мне нет прощенья. Такое простить тяжело. Но прошу дай мне шанс вернуться к тебе. Дай мне показать, что я не брошу тебя, что склею твоё сердце своей любовью и буду бережно хранить. Дай мне возможность говорить тебе о своих чувствах. — Какие чувства, Намджун? — она пытается вырваться, но он не даёт, — у тебя есть твой омега! Ты и его оставляешь? — У меня нет никого. Мы разошлись с ним давно. Я не мог вернуться к тебе сразу. Это не справедливо по отношению к тебе, к нему и ко мне самому. Всё это время я ждал. Ждал, думая, что проживу без тебя. Не смог. Я… я ничтожный идиот, Хваса. Тот, который дышит лишь у твоих ног. Я не прошу тебя сразу же прощать меня и позволить быть с тобой. Я до такого не опущусь. Я буду ждать тебя столько, сколько потребуется. Я не буду каждый день стоять у твоего окна и караулить тебя. Если скажешь, я и о себе заявлять никак не буду, пойду на дно, только прошу знай, что я рядом. Знай, что я прибегу по первому же зову. Знай, что есть тот бестолковый, что жить не может без тебя и любит до одури. Знай, что он так хочет вернуть время вспять и никогда не уходить. Знай, что он уже наказан. Знай, что он дышит только рядом с тобой. Только для тебя. Друзья заметили Намджуна сразу же. Они знали ради кого он здесь находится и сделали правильно, не вмешиваясь и не пытаясь выгнать Кима, прекрасно понимая какую боль он ей причинил. Эти двое созданы друг для друга, их нельзя разлучать, они должны быть всегда вместе — это очевидно всем, кроме них. Большая дружная семья увидела, как континенты для Хвасы и Намджуна сходятся, а значит всё в порядке. Новый год действительно время чудес. — Давай просто постоим так. Я не хочу ни о чём думать и говорить, — устало шепчет Хваса, полностью расслабляясь в родных объятиях. Ей действительно не хочется думать о том, что им делать дальше. А делать им обоим придётся очень много. Снова строить мост, возобновлять сломанные чувства, выращивать доверие к Намджуну, учиться заново любить. Это не произойдёт сразу, но Намджун постарается ускорить это событие. А Хваса будет идти навстречу, каждый раз сомневаясь из-за страха вновь остаться одной. В планах Кима искоренить этот страх. И он стоит вместе с ней. Он наконец-то вбирает воздух полной грудью и сам не может поверить в то, что он сейчас с ней, что его любимая рядом. Намджун совершил фатальную ошибку, он за неё поплатился двумя разбитыми сердцами, он их же склеит, зашьет так, чтобы не было ни трещин, ни швов. Только бы её рука была в его, и он будет находить в себе силы бороться за свою любовь. — Ну что, молодёжь, — кричит с террасы дома Сокджин, — давайте навсегда? — поднимает наполненный бокал. Навсегда говорит про себя каждый.