Что вчера такого было?

      Утро встречает яркими лучами, которые случайно пробрались в дом, благодаря чуть прикрывавшим окно шторам. Рон сонно открывает глаза и чувствует самое настоящее раздражение от лучиков солнца, которые так некстати решили упасть ему на глаза. Прикрыв их рукой детектив почувствовал, как никогда не присущая ему до этого мигрень вдруг так неожиданно свалилась на его грешную голову. Из-за неё и только из-за неё Рон сел на кровать, на которой в данный момент находился. Стоп. Кровать?       Глаза тут же открылись, так как мозг понял, что в его комнате отродясь не было кровати. Судорожно осмотрев незнакомый интерьер детектив решил посмотреть, что же лежит на самой кровати, ведь он чувствовал, что под одеялом, которым он был прикрыт секунду назад, лежало что-то ещё. Сглотнув, Рон решился аккуратно приподнять одеяло, мысленно надеясь, что то, о чём он подумал, не произошло. Спустя секунду он уже мысленно, и не только, дал себе подзатыльник, так как его опасения оказались правдой. Под одеялом лежал полуобнажённый (по крайней мере Рон надеялся на полуобнажённость) Тото, всё туловище и шея которого были сплошь и рядом покрыты укусами и яркими засосами, которые явно не заживут за пару часов.       Мысленно, да даже почти физически, детектив орал в свои ладони, которые переместились на его лицо. Как он умудрился? Да и вообще, что вчера такого было? Воспоминания не хотели возвращаться к Рону, хотя он хотел этого, даже, если быть точнее, нуждался в них. С трудом, с головной болью и полу размытыми образами, он, наконец, смог вспомнить вчерашний вечер.       Громкая музыка, какой-то непонятный бар, в котором собрались не только они с Тото, но ещё и парочка их, так называемых, коллег и знакомых. Он не помнил, по какому вообще поводу они собрались, да и сейчас это его не волновало. Куча алкоголя тогда залилась в их глотки, хотя изначально они планировали лишь выпить по одной. После пятого стакана виски всё стало куда размытие. Рон с трудом разбирал итак очень нечёткие воспоминания, хотя лучше бы он этого не делал, потому что вот тут-то образы становились более чёткими и осязаемыми, настолько, что какое-то непонятное чувство зарождалось где-то внизу его живота.       Он вспомнил, как при последнем влитом в себя бокале алкоголя его сознание сгенерировало плохую идею, которую он тут же осуществил, впиваясь своими губами, на которых остался неизвестный ему горький напиток, в губы пьяного, но от этого не перестающего быть милым и одновременно удивлённым, Тото. Рон вспомнил то ощущение, когда он сам ворвался в чужой рот и начал там хозяйничать языком, а Ишшики лишь неумело начинал отвечать, кажется даже не пытаясь отстраниться. Когда оба поняли, что больше не могут продолжать эту борьбу, они оторвались друг от друга, оставляя лишь еле заметную капельку слюны, которая продержалась ровно две секунды. Рон помнил, как ухмыльнулся в тот момент, как хищно облизал губы и взял растерявшегося и ненадолго протрезвевшего Тото на руки, хотя понимал, что весил он прилично. В баре уже большая часть ребят спала и лишь они одни были слишком буйными для обычного сна.       Рон понёс его куда-то, сам не понимая, что делает, но, однако, найдя небольшой диванчик, решил уместить раскрасневшегося Ишшики там. А дальше произошло что-то странное. Много горячих поцелуев, укусы в шею, вызов такси до дома Тото, а также страстные стоны и крики, которые были такими отчётливым, что Рон всерьёз вновь подумал о том, чтобы повторить такое действие, но потом отвергнул эту мысль, правда, она вернулась снова.       Что-то рядом пошевелилось, видимо тоже из-за лучиков солнца. Рон посмотрел на чужое сонное лицо, улыбаясь так тепло, как делал лишь изредка. Он взял в руки прядку чужих солнечных, как ему иногда казалось, волос и начал медленно перебирать её, мысленно удивляясь мягкости. Чужие глаза начали открываться в ответ на эти действия, и из-за этого Рон отдёрнул руку, но было поздно. Его взору предстали два удивлённых происходящему блюдца, сделанных будто бы из чистого серебра.       Тото смотрел на него так, будто сейчас думал, что всё это его сон, может приятный, а может и нет, однако, спустя пару секунд до него дошло, что это ни черта не сон, и вот тогда-то на его лице застыла удивлённая и смущённая одновременно гримаса, которой Рон лишь мысленно умильнулся и осознал у себя в голове парочку вещей, не все из которых будут произнесены вслух. Ошарашенный до сих пор Ишшики пытался было отползти на другой край кровати, — а то и на другой край вселенной, — подальше от Рона, однако тот не дал ему этого сделать, нависнув сверху и пригвоздив чужую руку своей к кровати.       Тото покраснел от этих действий ещё больше, что ни могло не радовать. Детектив, на чьём лице уже появилась довольная ухмылка, которая так и говорила, что он не сожалеет об этой ночи, наклонился к самому уху офицера и своим бархатным, но с нотками небольшой издёвки, голосом произнёс: — Как думаешь, сможем ли мы повторить вчерашнее снова, а, Тото?       В ответ ему лишь предстало сдавленное, но чем-то почему-то манящее движение кадыка и тихий стон, который был последствием обжигающего ухо дыхания. Последующие действия снова были будто в тумане, но в более отчётливом, хотя таком же страстном, как и предыдущий. — Как думаете, Ишшики, наконец, соизволит сегодня прийти на работу? — спрашивала у своих коллег разозлённая Амамия. — Не думаю, что после вчерашнего он сможет вот так спокойно прийти, — немного смущённо сказал Кику-сан, допивая свой кофе. — Это ещё почему? — возмущённо и с злобой спросила девушка, отпивая немного кофе из своей кружки. — А ты разве не видела, как они целовались? — невозмутимо и с ехидством проговорил её коллега. И тут Амамия шокировано подавилась кофе, да так, что обрызгала небольшую часть документов этим напитком.