В диапазоне между отчаянием и надеждой

Пластиковые хомуты впиваются в запястья до боли, но у него нет права как-то это показать. Президент Соединённых штатов Америки не должен проявлять слабость перед лицом испытаний. Даже если все его люди мертвы. Даже если Белый дом, опора и гарант безопасности, разрушен. Даже если сам, вопреки протоколу охраны, впустил террористов в самый защищённый бункер и поставил Америку на порог ядерного кризиса. Даже если его единственный сын где-то в здании, один и в смертельной опасности. Если хочется сжаться в комок и выть. Рядом с ним его ближайшие советники и министры, и они имеют право не видеть сломавшегося президента. Даже если надежды не осталось. Когда за его спиной звучит имя Майка Бэннинга, президенту на мгновение кажется, что сегодня Рождество. * Коридоры Белого дома завалены телами его товарищей. Майк наклоняется, проверяет дыхание, хотя знает, что бесполезно — в голове каждого зияет аккуратное отверстие контрольного выстрела. Кем бы ни были эти ребята, они профи. Среди убитых нет ни президента, ни Коннора, ни министров. Можно было бы порадоваться, но это лишь означает, что скорее всего, они в плену. И Бог знает, что терпят именно сейчас. Стоит поторопиться. Где-то по этим же коридорам бродит целая толпа противников. Они ищут Коннора и — вероятно — уже и его тоже. Нужно опередить их, найти мальчика и вывести из этого ада. Или остаться в нём самому. * Президент Бенджамин Эшер никогда не жаловался на недостаток воображения или избыток религиозности, но всё, о чём он сейчас действительно способен думать, — что в коридорах Белого дома каким-то чудом оказался его ангел-хранитель. И, Боже, храни Майка Бэннинга и не позволь ему закончить так же, как и вся остальная охрана. Трезвый расчёт, неумолимо подсказывающий, что один безоружный финансист против полусотни хорошо экипированных террористов немногое сможет сделать, Бен упрямо затыкает. Это Майк. Он способен на невозможное. Боже, только бы он выжил. * Коннор кидается ему на шею, едва увидев и узнав, Майк чувствует, как испуганно колотится маленькое сердце. Слишком много трагедий для этого ребёнка. Сначала мать, теперь чужаки в Доме. Он наверняка успел увидеть хоть что-то, чего в его возрасте видеть совсем не надо. И Коннор никак не должен потерять ещё и отца. Пока он соображает безопасный путь, которым можно вывести Коннора отсюда, за стеной приходят в движение их преследователи, звучно скрипит половица. Похоже, кто-то подсказал им про секрет стен… Майк слышит отчётливые щелчки предохранителя и срывается с места, прикрывая Коннора. Если понадобится — он сам станет живым щитом мальчику, но вытащит его отсюда. За спиной врезаются в каменную кладку пули, какая-то из них почти обжигает щеку. Они почти в обнимку вываливаются в коридор, Майк меняет обойму в пистолете, выцеливает коридор, прислушивается. Кажется, немного времени выиграли. Нужно идти. Коннор ведёт себя просто отлично. Успокоился, не шумит, двигается правильно. Когда парень вырастет, из него и правда получится неплохой агент. Если отец не будет против. Майк бы сам с удовольствием тренировал его. Если сегодня они все выберутся живыми. * Бен прислушивается к разговорам корейцев, хотя понимает едва ли одно-два слова, опасаясь услышать знакомое имя. Или того, что вдруг откроется дверь бункера, и сюда втащат Коннора. Или тело Майка. Он почему-то не сомневается, что при таком исходе для его последнего ангела-хранителя тело ему обязательно покажут. Решат доломать окончательно. Узнать бы хоть что-то. Неизвестность убивает больше всего. Главарь террористов вдруг переходит на английский. С кем-то разговаривает. С Майком! Бен отчаянно напрягает слух, но агента не слышно, видимо, радиосвязь. Она в Белом доме хорошая. Ко всем системам доступ получили, сволочи… Голос становится все напряжённее, видимо, Майк, как обычно, язвит. Наконец, кореец вырубает радиосвязь и командует кому-то: «Убить его!». Командует на английском, значит, предателю Форбсу. Проклятье, Майк же ничего не знает! Бен стискивает зубы и старается не поддаваться отчаянию. Всё образуется. Надо держаться, и всё обязательно будет хорошо. Это же Майк. * Коридоры не меняются — разруха, кровь, горы стреляных гильз, тела охранников. Кэнг говорил довольно бодро, значит, президент точно жив. Он точно нужен этому ублюдку живым, иначе всё это бессмысленно. Значит, шансы его спасти есть, и хорошие. Треть корейских коммандос уже на том свете, а это просто здорово. Да. Майк аккуратно пробирается к лестнице, когда за спиной отчётливо слышатся шаги. Он ныряет в темноту ответвления коридора, где выбиты лампы, взводит курок. И, дождавшись, когда преследователь подбирается вплотную, приставляет пистолет к его голове и втаскивает к себе. Кого он точно не ожидает увидеть, так это Дэйва. Ошалевшего, нервно вздрагивающего и явно находящегося не то чтобы в себе. Но хоть кто-то из своих живой, это радует. На мгновение. Дэйв никак не должен знать главного террориста по имени, его даже штаб командования не знал. А ублюдки уж точно не смогли бы так чисто и быстро сработать без помощи изнутри… Майк понимает это буквально за миг до того как Форбс пытается вырвать у него пистолет. Они вваливаются в чей-то разрушенный кабинет, обмениваясь ударами и едва не пытаясь друг друга удушить. Дэйв вытаскивает нож и почти тут же получает им сам. Отводя душу, Майк с силой пинает его, подцепляет за отвороты пиджака. Форбс вдруг начинает каяться, почти что просить прощения. Майк минуту раздумывает. Простить предателя, из-за которого погибло столько хороших людей и, в том числе, его друзей, он, само собой, не способен. Но использовать можно. Если его будут считать мёртвым, это поможет выиграть немного времени и свободы действий. * В бункере звучит голос предателя Форбса. Конечно, такое на громкую, кто бы сомневался. Бен стискивает зубы, сдерживая постыдный вой. Надеяться больше не на что. Не страшно потерять свою жизнь. После смерти жены его держит на Земле только долг, но не желание жить. Страшно, что все эти люди, погибшие сегодня за него, могли жить ещё долго. Страшно, что Майк не должен был погибнуть сегодня. Не сегодня. Не так. Не должен! У него уже болят челюсти, так сильно он их стискивает, пытаясь глушить эмоции. В конце концов, Америка имеет право на не сломавшегося президента. * Взбегая на крышу, Майк перебирает все известные ругательства. Мысленно, костерить министров вслух ему ещё не позволяют остатки неотбитой совести. Штурм сейчас это самое глупое, что можно предпринять, какого чёрта они так рискуют заложниками?! Какого чёрта они так рискуют солдатами, им мало тех трупов, что уже разложены по территории павшего Олимпа? Он расстреливает двух попавшихся на пути корейцев и едва не воет, заметив маркированные ящики. Сквозь это вертушки не пройдут. Операция заранее была обречена на провал, эти ублюдки слишком хорошо подготовились. Последний из противников удачно засел за поворотом лестницы, но недальновидно высунул оттуда кусок стопы, за что и поплатился. Лишнего патрона только жаль, но ладно. Подхватив валяющийся неподалеку «Стингер» Майк выбирается на крышу, молясь, чтобы успеть спасти хоть кого-то. Адская установка, по счастью, не успевает среагировать на него прежде, чем он нажимает на спусковой крючок, но… Последний оставшийся вертолет падает прямо на него. Майк ныряет в пролом на крыше и успевает расцепить сомкнувшиеся на занозистой балке пальцы буквально за доли секунды до того как хвостовой винт нашинковал бы его в фарш. Грянувший затем взрыв оглушает, Майк решает перестать считать контузии сегодняшнего вечера. Падая сквозь перекрытия и надеясь, что внизу встретит что-нибудь мягкое, ну или хотя бы не зазубренные обломки чего-нибудь, он позволяет темноте накрыть сознание. В конце концов, ему просто необходимо хоть немного отдыха. * Он даже уже не реагирует, когда главарь террористов на камеру стреляет в голову одному из его министров. Для него всё кончено. Он не может быть следующим, о нет, как раз он корейцам нужен, иначе они просто не смогут покинуть территорию Соединенных Штатов, но какой в этом смысл. Он даже не может попробовать освободиться — всё кажется бессмысленным, к тому же любое его лишнее действие может стоить жизни кому-то из заложников. Ему придётся подчиниться. Интересно, кто станет следующим президентом и как быстро они снимут траур по нынешнему? Президент Эшер уже не верит, что выберется из этой истории живым. * Майк приходит в себя и сразу тянется к телефону. Ему нужно пару минут, чтобы привести себя в порядок, вытащить впившиеся в тело осколки, перевести дух. И от души выматерить президентских советников, этих бравых вояк, зазря положивших кучу народа. Майк знает, что сейчас ему это можно. В конце концов, он реально единственный их шанс вытащить президента из этой истории живым. Он выторговывает себе полчаса свободы действий. Если они правда решили выполнять требования этого ублюдка, больше времени и больше одной попытки у него и не будет. Но Майк всё же позволяет себе ещё одну слабость — звонит Лии. Она умная девочка, конечно, поймёт, где он сейчас, но Майк всё равно бодро врёт про завал бумажной работы, из-за которого придётся задержаться. У Лии и у самой, должно быть, сейчас множество раненных, которым нужна её помощь. Конечно, он вернётся. Без вариантов. Завершив звонок, он с усилием поднимается, плотно застегиваясь на все пуговицы. Лишнее кровотечение сейчас — совсем не то, что ему нужно. Коротко выдыхает и удобнее перехватывает автомат. Всё, время тайм-аута вышло. Пора спасать Бена. * Когда в бункере раздаётся голос Майка, Бену на миг кажется, что он спит. Президент дергается в своих путах, пластик больно впивается в запястья, убеждая в реальности происходящего. Майк жив. Его топит облегчение пополам с заново разгорающейся надеждой. В груди горячо. Он всё ещё не способен сделать хоть что-то, когда террористы утаскивают куда-то Макмиллан, но теперь он уверен, что у них всех ещё есть шанс. А значит, не время сдаваться. * Притаившись на лестнице, Майк выжидает. Кэнг точно не оставит его выступление без внимания. Он должен совершить ошибку. Должен. Что-нибудь глупое или хотя бы не столь тщательно обдуманное. В полуобнажённой перепуганной женщине, выпихнутой корейцами перед главным входом, довольно сложно узнать министра обороны Макмиллан, но Майк хорошо знает всех, с кем работал. Это хорошо. Значит, кто-то из заложников всё ещё жив. Не то чтобы он в этом сомневался, но получить подтверждение, что все телодвижения не напрасны, весьма неплохо. Майк без колебаний расстреливает террористов, позволяя Макмиллан сбежать. Там, на выходе, её уже ждут, он уверен. Кэнг сбежал, это проблема. Выцарапать его из бункера будет сложнее. * Ему на голову цепляют непрозрачный мешок, и он больше не способен видеть, что происходит. Террористы что-то готовят, перемещаются. Стойки, к которым он привязан, несколько раз сотрясаются — они что-то делают с заложниками? Но выстрелов или звука ударов не слышно, что там такое? Бен рычит сквозь зубы. Лучше бы били его… Это ведь всё его вина, он здесь президент, эти люди пришли за ним! Проклятье! * Взрыв снаружи, где-то на северной лужайке, невозможно не услышать. Забыв об опасности, Майк кидается к ближайшему окну. Полыхающий вертолет весьма… однозначен. Неужели… Не могли же они… Рука сама тянется к телефону. Майк не хочет верить тому, что слышит. Нет, это нелогично. Каким бы убедительным ни был взрыв. Зачем Кэнгу убивать себя, если всё идёт, как он задумал? Нет, этот ублюдок не из смертников. Он из породы ползучих тварей, способных вывернуться из любой ситуации. А это значит, что там были какие-то мелкие сошки, рядовые исполнители, которых никто никогда не жалел. И, вероятно, все остальные заложники. Дьявол! Но не президент, нет. Он Кэнгу нужен, как запасной козырь, как возможность выбраться. Он наверняка жив. Всё ещё жив. Должен быть жив! Но Кэнг никуда из бункера не уйдет. Ни за что. Только вперёд ногами. * Его сковывает ледяной ужас. Только что нажатием всего пары кнопок Америку поставили на грань уничтожения. И с этим ничего нельзя сделать. Даже если б у него были свободны руки — он просто не знает кодов отмены. Чёртова секретность! Коды в главном штабе, связаться с главным штабом никакой возможности. Его за шиворот оттаскивают к главному входу, а он все не может оторвать взгляд от монитора, моделирующего будущий апокалипсис и количество погибших в нём. Двери бункера открываются, и почти одновременно с этим Бен слышит, как вниз движется единственный лифт. * Майк вылетает в коридор перед бункером, отлично понимая, что попытка, как и жизнь, у него единственная. Выстрел. Выстрел. Прокатиться по полу, перехватить чужой автомат, переводя очередь в потолок, сломать противнику шею. * Майк пришёл за ним. Этой мысли хватает, чтобы президент Эшер ожил. Он отталкивает держащего его террориста, чуть отвлёкшегося на суматоху в начале коридора, и пытается вырвать у главного пистолет. Пытается до тех пор, пока тот не нажимает на спусковой крючок. * В коридоре громом звучит выстрел. Забыв о любой тактике, Майк кидается вперёд, выбивая у Кэнга дымящийся пистолет, пока Бен медленно сползает по стене, хватая ртом воздух. Майк не считает пропущенные удары и порезы от ножей врага, его единственная цель — быстро убить ублюдка и вытащить Бена отсюда, к врачам, которые его подлатают. Подводит тело, позабывшее за полгода бумажной работы такие интенсивные нагрузки, да и просто сильно потрепанное за эту ночь. Удар ногой с разворота чуть не становится фатальным, он почти чувствует, как что-то хрустит. Не успевает среагировать, попадается в жёсткий захват. * Бен отчаянно старается подняться. Президент не может допустить, чтобы Америка погибла от ядерной катастрофы. Бенджамин Эшер не может допустить, чтобы Майка, его ангела-хранителя, задушили прямо на его глазах. Нужно… только… подняться… * Воздуха отчаянно не хватает. Спасает его буквально чудо — Кэнг буквально на пару мгновений отвлекается на дёрнувшегося рядом Бена. Не то чтобы тяжело раненный безоружный президент был хоть сколько-нибудь опасным противником, скорее, кореец реагирует просто на движение, но Майку хватает, чтобы вывернуться, опрокинуть Кэнга на пол и всадить подхваченный с пола нож ему в мозг. * Перед глазами всё расплывается, и стоящий рядом на коленях окровавленный Майк кажется ему плодом его воображения. Уже не ангел-хранитель, но ангел смерти. Прикосновение к ране ощущается чем-то раскалённым, он вздрагивает. Нет. Не сон. Майк зубами вскрывает упаковку бинта, пытаясь пережать кровотечение. Бен пытается сказать ему про «Цербер». Это сейчас важнее, чем его жизнь. Майк смотрит в сторону раскрытых дверей бункера, кажется, понимает. Хорошо. Бен ему верит. Что всё будет хорошо. * До компьютера Майк добирается уже на одном упрямстве. Спасать ещё и целую страну, да ещё и меньше чем за минуту, для него уже слишком. Но выбора нет. В главном штабе суматоха. Даже по телефонной связи слышны шорох нервных голосов, посторонние шумы. Майк вбивает код отмены, не обращая внимания, что диктуют как минимум трое. Он вообще не думает сейчас. Последние секунды до катастрофы горят алым. Пять… Четыре… Три… «Цербер» деактивирован. Майк выдыхает и, наконец, позволяет себе устало ухмыльнуться. Сегодня умирать не придётся. * * * Из Белого дома они выбираются в обнимку, и кто кого поддерживает больше — сказать трудно. Во всяком случае, встретившие их солдаты подставляют плечи обоим одинаково, без оглядки на ранги. Они многое потеряли. Многих. Это, конечно, не исправить. Можно лишь вынести уроки из произошедшего. И не сдаваться, что бы ни случилось. Ведь главное — они живы.