заводи мотор, я хочу убежать можешь бежать со мной, но не вздумай меня держать заводи мотор, полегче на витражах.
***
Лука одной глубокой затяжкой выкуривает сигарету до фильтра и скидывает окурок в хрустальную пепельницу, стоящую на столе. По телу болезненным свинцом растекается удушающая тягучая усталость. Он зажмуривается, стараясь расслабить окоченевшие за день мышцы лица. Белая полоска старого шрама в судороге дёргается, Лука лишь кривит подбородок в холодной усмешке. За спиной раздаются невесомые скользящие шаги, заставляющие юношу слегка напрячься. Холодные тонкие руки обвивают его сзади, настойчиво натягивающие ткань белоснежной рубашки, в противовес этому, лихорадочно-сбитое дыхание опаляет шею. Чужие ладони спешно проходятся по грудной клетке, а после возвращаются, чтобы немного растужить узел атласного галстука. Кастеллан шумно выпускает воздух из ноздрей и удовлетворённо откидывает голову чуть назад, пока горячечные губы мелко касаются ярёмной вены. смазано проводят по точёной линии подбородка. — Не думал,что сегодня ты закончишь так рано, - мягко массируя затылок парня, чуть хрипло произносит сын Гермеса. —Специально отпросился пораньше. - коротко кивает Итан, утыкаясь носом в плечо парня.- Просто хотелось побыть рядом с тобой. - немного подумав, всё же добавляет он. Луку такой ответ устраивает вдвойне. Они стоят посреди крошечной квартиры - студии, наслаждаясь близостью и теплом друг друга. За широким окном растекается чернильная ночь, подсвеченная ядовитыми огнями мегаполиса. По лицам обоих скользит тусклый мёртвенный свет, рябью искажающий привычные черты. Итан осторожно тянется к ремню на брюках своего парня, ловко цепляет металлическую пряжку ремня и резким движением стягивает узкие серые форменные брюки вниз вместе с бельём. Он медленно опускается на колени, не разрывая зрительного контакта и лишь изредка касаясь кончиками пальцев напряжённого подрагивающего торса. Дорожкой мокрых поцелуев юноша проходится от груди до пупка и как бы случайно задевает носом пока ещё слабое возбуждение Луки, пуская по телу парня выжигающую крупную дрожь. Накамура, придерживая его за таз, осторожно проходит сначала по всей длине, собирая капли естественной смазки, а после обхватывает ртом головку. С аккуратной педантичностью Итан обводит языком каждую выступающую венку, медленно вбирая член полностью. Кастеллан несдержанно стонет, но тут же дёргается, до крови закусывая тыльную сторону правой руки. Ему становится нестерпимо жарко,болезненная горячность опаляет внутренности. Разительный контраст создают ледяные хрупкие пальцы, ласкающие его грудь. Он кладёт узкую ладонь на затылок юноши, нежно пропуская отросшие вороновые пряди и несильно оттягивая их. Итан от неожиданности охает, в уголке его темного блестящего глаза собирается влага, с негромким шлепком он выпускает член старшего изо рта. Лука слегка подталкивает его к широкой постели, тут же хищно нависая сверху. Чередой быстрых коротких поцелуев, он лишь распаляет парня ещё больше. Хитро усмехнувшись в искривлённые желанием губы, Кастеллан тянется к прикроватной тумбочке, выуживая оттуда полоску плотной черной ткани. Итан тяжело сглатывает вязкую слюну, комом осевшую в горле, но послушно садится меж разведённых колен парня. Мир вокруг погружается в чувственный мрак, состоящий из тонкого переплетения различных ощущений, оттенков звуков и обжигающего вкуса сухих потрескавшихся губ. Лука переносит вес тела на один бок. Он медлит, с удовольствием разглядывая кораллово-алый неровный румянец, покрывающий впалые щёки, пятнами расцветающий на молочных плечах. Раздвинув стройные ноги,он решительно стаскивает узкие чёрные джинсы вместе с боксерами, откидывая их куда-то на пол. Кастеллан властно давит на нижнюю губу и проталкивает длинные тонкие пальцы в мокрый рот, второй рукой невесомо оглаживая внутреннюю сторону бедра. Проталкивает первый палец,стараясь безошибочно нащупать пресловутый комок нервов. Довольно скоро он проникает уже тремя сразу, заставляя Итана блаженно выстанывать его имя и подаваться вперёд навстречу растягивающим его пальцам.Лука вынимает пальцы и резко входит по основание, ненадолго останавливаясь, чтобы дать обоим время привыкнуть к новым ощущениям. Накамура тепло касается щеки парня, втягивая в играющий томный поцелуй и давая понять, что готов к продолжению. Сын Гермеса начинает осторожно двигаться, с неподдельным восхищением разглядывая чуть съехавшую тёмную повязку, приоткрытые в сладостном стоне влажный красиво очерченный рот, подёрнутые сумеречной рваной тенью, аристократически правильные черты лица. Парень под ним выгибается до хруста позвонков, резко откидывая голову на подушки и удобно открывая доступ к шее. Лука впивается в чувствительное местечко под подбородком, оставляя там неприметный размазанный след. Всё ещё совершая размеренные сильные толчки, он ловит каждый хриплый стон, разлетающийся где-то под потолком, каждое незначительное движение партнёра. Итан дрожащими пальцами сжимает тёмный шёлк простыни, неосознанно тянется ближе, словно стараясь слиться воедино. Старший недвусмысленно хмыкает и нарочно ускоряет темп. Пространство вокруг заполняется беспрерывными вздохами удовольствия, иногда перемежающиеся со звонкими несдержанными вскриками и ударами высокой спинки кровати о стену. Итан, чувствуя близкую разрядку, впивается коротки ногтями в покатые плечи парня и едва слышно шепчет лаконичное "люблю". Лука держится чуть дольше, преодолевая сокращение мышц и уже абсолютно расплавленным мозгом выдавая какую-то несусветную чепуху, слетающую с языка бездумно, под порывом тягучего удовольствия. Он снимает, болтающуюся уже на уровне носа повязку, и смыкает руки в замок на тонкой шее, слабо вдавливая кадык и подаваясь всем телом вперёд последний раз.***
Прозрачные лучи солнечного света проникают в панорамное окно, вставленное вместо одной из стен. Уютная студия заполняется живыми красками ярких бликов. Лука недовольно жмурится, когда отражённый стеклом солнечный зайчик касается неровного края белёсого шрама, рассекающего дугой его эльфийское лицо. Кастеллан вздыхает и приподнявшись на локте, мимолётным равнодушным взглядом одаривает утренний пейзаж за окном, возвращаясь к упоительному созерцанию любимого человека. Золото рождённого рассвета гармонично играет с сизой тенью, отпечатанной на лице мирно посапывающего парня. Лука осторожно отводит край одеяла и обветренными сухими губами касается россыпи бесцветных родинок, коими щедро усыпана спина юноши. Итан всё ещё в полудрёме лучезарно улыбается и укладывается под бок парня. Сын Гермеса окончательно расслабляется и закидывает руки за голову, предвкушая то бесконечно хорошее и правильное, что должно случиться этим воскресным днём.Рядом с ним каждое его утро становится по-настоящему добрым. На поверхность искалеченной памяти всплывает обрывок случайной фразы, слышанной где-то в туманном забытье:"мы должны стать нежностью, чтобы искупить грехи".