Кот

— Смотрите, Хиджиката-сан! — радостный Ямазаки влетает в кабинет как к себе домой, чем вызывает явное недовольство его хозяина. В руках у него что-то большое, белое, контрастирующее с чёрной формой. Что-то очень пушистое и очень недовольно урчащее.  — И на что же я должен смотреть, Ямазаки? Неужели на твой рапорт, который ещё позавчера должен был лежать на моём столе? — замком поднимает уставший взгляд от бумаг. Устал он или нет, а наорать на подчинённых силы всегда найдутся. Ямазаки боязливо пятится назад — ближе к дверному проёму. Проверенная тактика — если сейчас злой как три тысячи чертей Хиджиката встанет, чтобы как следует дать ему по первое число, он хотя бы успеет сбежать. Рапорт не готов, конечно. Рапорт он даже не начинал. И да помогут ему боги, если замком об этом узнает.  — В-в-вообще-то, не совсем, — запинается он, и то самое белое и пушистое в его руках, взвыв совсем уж чудовищно, резко дёргается и вцепляется бедолаге в лицо. — Хиджиката-сан, я вам кота принё-о-ос! — верещит Ямазаки, тщетно пытаясь снять с себя шипящую и воющую белухой животину.  — Ну и нахрена он мне? — скептически интересуется Хиджиката, впрочем, и не думая помочь подчинённому в битве с озлобленным котярой. Догадывается, должно быть, насчёт рапорта.  — Я его возле вашего кабинета спящим нашёл, — пыхтит Ямазаки, уже весь изодранный когтями. — Думал, это ваш. Не оставлять же его там, смотрите, какой он хорошенький!  — Да, лучше и не найдёшь, — протягивает замком. «Хорошенький» с утробным воем превратил форму Ямазаки в лоскуты, а его лицо — в когтеточку с кровоточащими глубокими царапинами, и сейчас плотоядно шипел, пытаясь цапнуть ещё раз. Хиджиката прохладно относился к животным, но не мог не признать — кот был красивый. Большой, с очень пушистым белым мехом, с огромным хвостом-опахалом, который сейчас метался из стороны в сторону. Такой красивый зверь наверняка был не безродной дворнягой, просто не мог ею быть. Скоро, наверное, объявится и нерадивый хозяин, потерявший его.  — Замкомандующего! — вырывает из размышлений голос Ямазаки, всё ещё пытающегося совладать с недовольной пушистой мордой. — Так мне вынести его или оставить у нас?  — Оставь здесь, — отвечает замком, махнув рукой. — Я не думаю, что он задержится у нас надолго. А пока ты пишешь рапорт, — Хиджиката посмотрел на Ямазаки так, что у него душа ушла в пятки, — пошли кого-нибудь посмотреть на доске объявлений, не пропадал ли у кого пушистый белый кот. Вольно!  — Есть! — нервно воскликнул Ямазаки и, с радостью сняв с остатков форменного кителя воющего кота, быстро удалился прочь. Ещё легко отделался. Замком мог бы и развить тему с рапортом, и тогда бы уж точно мало не показалось. Отпущенный на волю кот не оборачивается на звук торопливо захлопнувшейся двери. Просто брезгливо отряхивается, что-то урча, и, не удостоив Хиджикату даже взглядом, вальяжно проходится по кабинету. Туда-сюда. Туда-сюда. Нюхает что-то в воздухе, трогает лапой. Будто оценивает доставшиеся ему апартаменты, пускай и с каким-то надоедливым соседом.  — Ты мне не нравишься, — абсолютно серьёзно говорит ему Хиджиката. Кот поворачивает ушастую башку на звук его голоса, и замком видит, что глаза у животного какие-то непривычные, рубиновые. Он никогда раньше не видел котов с такими глазами, но мало ли, что там завозят на Землю аманто. Вдруг это и не кот никакой, а очередной представитель разумного вида? Хотя… на разумного котяра уж точно не тянул. Низко мявкнув в его, Хиджикаты, сторону, кот запрыгнул к нему на стол и принялся топтаться в чернильнице лапами, чтобы затем…  — Твою ж хвостатую мать! — орёт замком, но уже поздно. Бумаги, которые он заполнял последние три с половиной часа, безнадёжно испорчены отпечатками больших кошачьих лап. Следующие два часа между ними проходят в молчании, которое время от времени сменяется офицерским матерком. Кот не желает уходить с рабочего стола. Кот сидит и внимательно наблюдает, чем же занят замком. Время от времени влезает в чернильницу хвостом, пачкая всё вокруг, на какой конец стола бы Хиджиката её не передвигал, громко и недовольно мяукает — просто потому что может, шипит на Ямазаки, который приходит-таки с рапортом и тянет руку, чтобы его погладить. Кусает Кондо за ногу, ссыт ему на брюки и тут же убегает обратно, на стол, пока командующий штаба Шинсенгуми грозит ему кулаком и обиженно сопит, распространяя жуткую вонь.  — Ну погоди мне, — угрюмо бормочет Хиджиката, — придут за тобой хозяева и устроят взбучку за все твои пакости, скотина. Отрежут тебе твою кинтаму, говорят, коты после этого добрые и ласковые становятся. Что смотришь? Чего ты от меня хочешь? А, наверное, голодный. Ничего не могу предложить, кроме майонеза. Его ты тоже не получишь. Нехрен было мне бумаги портить. Не смотри на меня так. Не смотри, я сказал! Тц, чёрт, ладно, держи свою порцию и вали отсюда. Пошлю кого-то из наших за кормом для тебя, так и быть. Кот, глядя на Хиджикату как на идиота и даже не притронувшись к лужице майонеза, демонстративно фыркает и принимается сосредоточенно вылизывать яйца прямо на столе. Изредка отвлекается от своего занятия, пристально смотрит какое-то время, и взгляд этот определённо знаком, но… бред. Кот — он и есть кот, он родился, вырос и умрёт котом, других вариантов представление Хиджикаты о мире не подкидывало. Замком, выматерившись в очередной раз, достаёт сигарету. До пепельницы пушистая паскуда тоже добралась — перевернула на пол всю гору окурков, а гора была уж точно не меньше, чем Фудзияма. Кабинет проветривался до сих пор, застрявший между досок пола сигаретный пепел отмыть так и не вышло. Хозяева не приходят за котом, не приходят ни вечером, ни утром следующего дня. В штаб Шинсенгуми по поводу пропажи заглядывает только мелкая китайка — кажется, её зовут Кагура. Жалуется, что Йородзуя куда-то пропал и что она уже все кабаки, сточные канавы и помойки обыскала в его поисках, но так и не нашла. Замком знает об этом, но виду не подаёт. Он и сам давно уже не видел придурка, и оставалось только гадать, во что он влип в очередной раз. Хиджиката готов был поклясться, что при следующей их встрече он или не расскажет об этом, или придумает очередную странную байку с не менее странной моралью, а потом просто утащит его в койку. Но девчонке, конечно, незачем это знать. На неё кот реагирует странно. Трётся об ноги, громко мурлычет, бодает головой. Девчушка, конечно, умиляется — хоть и терминатор, а животных любит, и даже пытается поделиться с ним воняющей, кажется, на весь корпус суконбу, пока в кабинет не заглядывает Сого и между ними не начинается драка, которую Хиджиката, ценой синяков, царапин и подбитого глаза, всё же прерывает. Спустя некоторое время изрядно потрёпанный Кагурой капитан первого отряда приходит снова с каким-то отчётом по Джоишиши.  — Хиджиката-сан, откуда у вас кот? — интересуется Окита, рассматривая блаженно дрыхнущую скотину. — Вы заменяете им отсутствие личной жизни? Когда-нибудь их станет сорок, а вы, Хиджиката-сан, превратитесь в вонючего сморщенного старикашку. Знаете, вроде тех, что сидят в кустах на детской площадке и ждут, когда же детишки упустят мячик и он отлетит в его сторону. Думаю, это быстро произойдёт, вам почти тридцать и вы хреново выглядите даже для своего возраста. Как думаете, Хиджиката-сан, когда вы умрёте, ваши сорок кошек обглодают ваш труп до неузнаваемости прежде, чем его обнаружат?  — Эй! Да что ты несёшь такое?! Как ты вообще дошёл от кота и до обглоданных трупов похотливых старикашек?! — возмущается замкомандующего так, что сигарета падает из рук и почти обжигает. — Никакие кошки меня не обглодают, я со своей работой питомцев завести не могу! И, чёрт возьми, Сого, что с твоим отчётом?! Почему там в каждой строчке написано «ублюдок-Хиджиката»?! Сого не ответил. Мерзавец разбудил кота, и теперь пытался дрессировать его с помощью куска сосиски. Конечно, первой командой была «фас!». Конечно, на Хиджикату. И, конечно, котяра был достаточно сообразителен, чтобы выполнить её.  — Тц, твою мать, — бормочет замком, обрабатывая спиртом глубокую царапину на лице — кот как будто знал, куда вцепиться. — Когда ты слезешь оттуда, у меня будет белая и пушистая зимняя шапка, понял меня? — зло говорит он в сторону шкафа. Сидящий на верхотуре кот, впрочем, нисколько не боится. Он сосредоточенно лижет лапу, умывает морду и старательно игнорирует замкома. Ведёт себя так, как и вёл бы любой нормальный кот после какой-нибудь пакости — так, словно это в порядке вещей. Замком пытался было достать кота со шкафа, прыгая туда-сюда вокруг него и отчаянно матерясь, пока Окита, всё это время стоявший в дверях и снимавший нападение кота и последующие дрыганья Хиджикаты на видео, не выдержал и не заржал-таки в голос. Чёртов кот, вторя Оките, отвлёкся от умывания и принялся мяукать во всю глотку.  — Ребятам понравится, Хиджиката-сан, — зловеще улыбается Сого, скрываясь за дверью. Он и не сомневался даже, что с Окиты не убудет показать запись всем Шинсенгуми. Кот слезает ближе к ночи, когда замком всё ещё занят, перебирая документы. Подходит, крутится то тут, то там, а потом запрыгивает без всякого предупреждения на колени и, потоптавшись немного, сворачивается калачиком с громким урчанием, похожим на скрип несмазанных качелей.  — Ои-ои, что за приступ нежности? — косится на него Хиджиката и даже гладит большую голову между ушей. — Только не говори, что это ты так вину искупить пытаешься, всё равно не поверю. Кот не отвечает, конечно. Просто выпускает когти — достаточно острые, чтобы замком с громким криком вскочил, обнаружив до кучи, что форменные штаны испорчены. На четвёртый день у кота появляется имя. После шедеврального видео от Окиты весть о том, что в кабинете Хиджикаты живёт кот, облетает всех полицейских. Парни, добившись-таки разрешения посмотреть и погладить, находят его очень даже милым (наивные идиоты) и просто задалбывают замкома вопросом «как вы его назвали?». В какой-то момент с языка само собой срывается:  — Гин. Кота зовут Гин, — глядя в непонимающе вытягивающиеся лица сослуживцев, пускается в объяснения, — ну, знаете, мне кажется, цвет шерсти у него подходящий. Серебристый такой. И вообще, не привыкайте особо. Он у нас ненадолго. Когда-нибудь за ним придёт хозяин. Из толпы полицейских слышен неуверенный голос Ямазаки, всё ещё в царапинах от недавней драки с Гином:  — Замкомандующего, а вы не думали, что Гин — не потеряшка? Что хозяин этого чудови… извините, животного специально нам его оставил и не собирается за ним приходить? Хиджиката не выдерживает — срывается, резко хватает Ямазаки за китель и угрожающе шипит, сверкая горящими от ярости глазами:  — Если это действительно так, если ты принёс мне этого кота, зная, что никто не придёт за ним — ты труп, Ямазаки. И смерть твоя будет долгой и мучительной! Клянусь, я закрою тебя в одиночной камере с ним и скажу «фас!», я сделаю это. Поэтому, чёрт тебя дери, не смей даже думать о том, что кот здесь прописался!  — Замкомандующего-о-о! — умоляюще верещит до смерти перепуганный такой перспективой Ямазаки, в который раз жалея, что вообще подал голос. Впрочем, обходится и без казни несчастного шпиона — кот, пробыв весь день в кабинете и по полной программе усложняя замкому жизнь, вечером куда-то пропадает. Парни расстраиваются, некоторые даже пытаются найти его, но всё тщетно — Гин словно сквозь землю провалился. Не приходит ни на зов, ни на упорное «кыс-кыс», ни даже на приманку, роль которой досталась всё тому же Ямазаки, привязанному к дереву во дворе.  — Да ладно вам, ребята, — сам не зная, зачем, говорит Хиджиката, — это ж кот, пошёл проветриться к каким-то кошечкам попушистее. Вернётся ещё, куда он денется. Если его здесь кормят — вернётся. Но наутро кот не приходит, и ребята совсем унывают, отчего тренировку с оружием приходится ужесточить: замком уверен, что лучшее лекарство от хандры — работа. К обеду измотанные сослуживцы уже почти не вспоминают про пушистого, и только Хиджиката, снова читая уже переделанный отчёт Окиты, понимает, что кабинет как-то опустел. Он, пусть это и малодушно, всё же не хочет думать о том, что с Гином (надо же, как хорошо кличка прилипла и подошла животине) случилось что-то плохое, а потому утешает себя мыслью, что кот просто отъелся и сам убежал к нерадивому хозяину, подбросившему его в штаб Шинсенгуми. Где-то он читал, что кошки способны преодолеть огромное расстояние, чтобы вернуться домой. Пускай даже к хозяину, который поступил с ними по-скотски.

***

Сидящий на кровати Гинтоки громко ржёт, читая вслух текст с листа бумаги. Растрёпанный, в одних штанах, босой и какой-то уютный. Непривычный.  — «Вместе с вышесказанным, также вношу в «Кёкучу Хатто» пункт 1048/3, запрещающий подбирать в штаб бездомных животных, особенно котов белого окраса. Нарушение этого пункта карается немедленным... — боже, подожди, я отсмеюсь, — …карается немедленным сэппуку», — он всё-таки не выдерживает, заливаясь гомерическим хохотом. — А, подожди, тут ещё есть, зацени-ка: «случаи съёмки видео провокационного содержания с дальнейшим показом караются немедленным сэппуку», — Гинтоки утирает выступившие слёзы и отшвыривает листок бумаги прочь. — Ну и ну. Тому, кто этот бред составил, самому надо бы сделать сэппуку!  — Ах ты ублюдок! — закипает сидящий на другом конце кровати Хиджиката. — Не делай вид, что не знаешь, кто составляет Кёкучу Хатто! И вообще, тебе-то какое до этого дело? Ты и понятия не имеешь, что это был за котяра, ты в это время непонятно где шлялся, даже твоя китайка за тебя беспокоилась, а она, кажется, редко переживает о чём-то, кроме еды. Йородзуя отмахивается, второй рукой открывая пакет клубничного молока. На вкус замкома, редкая химозная дрянь, но Гинтоки, кажется, от неё в восторге.  — Я же говорил, ездил навестить троюродного брата двоюродной сестры сводной пятиюродной тётки по отцовской линии в Киото, сам понимаешь, родные люди. С кем не бывает?  — Это что вообще за родственник?! Такие вообще бывают?!  — Ещё как бывают, Оогуши-кун. То, что тебе не повезло их иметь ещё не значит, что…  — Перестань нести пургу, чёрт тебя дери! Не хочешь рассказывать, где ты был всё это время — не нужно. Вот эти свои истории оставь очкарику с девчонкой. Лучше ответь-ка мне на один вопрос, Йородзуя, — замком поворачивается к нему полностью, пристально смотрит синими глазами.  — М? — лениво поднимает бровь Гинтоки. Хиджиката тушит сигарету в прикроватной пепельнице, выдыхая дым от последней затяжки, и вкрадчиво говорит:  — Этот листок. Видишь ли, в чём дело — когда тот чёртов кот пропал, я как раз дописывал его. Думал вставить в Кёкучу Хатто утром. Но вот когда Гин исчез, страница с моего стола тоже пропала. Я везде искал, все бумаги на столе пересмотрел, но так её и не нашёл. Откуда же ей было взяться у тебя?  — А, это, — бормочет Йородзуя, не отвлекаясь от клубничного молока. — Да так, ветром принесло. С кем не бывает? Хиджиката пожимает плечами — действительно, с кем не бывает. В конце-концов, не мог же он и в самом деле быть там. Такого уж точно быть не может, несмотря даже на какое-то сходство между ними и вполне логичные выводы. Он скорее поверит в рассказ о дурацком родственнике из Киото, чем в это. Наверное.