Слезы — сердечный родник, отмывающий ум от гордыни, душу от тяжести.
***
Мужская нога в черных ботинках наступает на лужу, а губы бубнят гадости про таксиста, который предпочел остановиться возле грязи, нежели чем возле чистого асфальта. Парень, лет двадцати шести, самостоятельно открывает багажник жёлтой машины и достает свой черный чемодан, тут же ступая ко входу в новый десятиэтажный дом. Он не говорит слов благодарности водителю, лишь скрывается за серой дверью, быстро заходя в лифт. Нажимает своим дрожащим пальцем на цифру «8», как лифт медленно поднимается на нужный ему этаж. Парень осматривает всю маленькую кабинку, замечая зеркало в пятнах и в губной помаде; на белых стенах красуются неприличные слова черным маркером; в углу рассыпаны семечки. Он поднимает голову и нервно ждёт, когда же цифра поменяется на нужный этаж. Казалось, весь подъем длился несколько часов, за который парень продумал каждый свой ход, лишь бы спасти ее… Когда красная цифра наконец-то становится восьмёркой, он скорее выходит и направляется налево, заходя в квартиру под номером девяносто два. Его встречает уютный, маленький коридор: под ногами красовался синий ковер, на котором собиралась вся грязь с улицы (скорее всего, чтобы не разносить ее по чистому дому), коричневая полочка, где стояла женская обувь, комод с зеркалом, а на нем — ни единственной вещи. На самом деле, Джагхед ожидал увидеть большое количество флаконов духов, резинки и прочие женские штучки, что его злило, но сейчас в какой-то степени, его это даже радовало. Здесь точно живёт девушка? Ах, да… Вы же не знаете кто это и зачем это загадочный парень припёрся из маленького города в мегаполис? Вашему вниманию представлен Форсайт Пендлтон Джонс третий, или как его называет бо́льшая часть знакомых — Джагхед. Этот парень — смесь грехов и лучших качеств человека. Он ценит каждый миг своей жизни, никогда не наступает на одни и те же грабли снова и снова, безумно ценит родных. Но он может настолько сильно зациклиться на каком-либо деле, наплевав на людей в округе, на их чувства и их присутствие в его жизни в общем. Пускай ему сейчас двадцать шесть, но пожилые в свои семьдесят выглядят лучше чем он. Щетина, искусанные губы, мешки и красные глаза — вот его образ в последние шесть месяцев. Джагхед забыл, что такое сон, что такое улыбка и смех, что такое свобода. В голове лишь одна мысль «мне нужны деньги»…7 месяцев назад.
— Я думаю, это просто аллергия, — пожимает плечами Джагхед, ведя свою младшую сестру в больницу, чтобы забрать анализы. — Я надеюсь… — вздыхает девушка лет восемнадцати, держа своего брата за руку, как последнюю силу, которая держала ее в этом мире. Они проходят несколько длинных, бесячих-белых коридоров попадая в кабинет к главному врачу. Благо, очереди не было, и они зашли, замечая мистера Бина в нехорошем состоянии. — Здравствуйте. Мы пришли забрать результаты, — говорит парень, прижимая Джеллибин ближе. Мужчина поднимает свои серые глаза и с некой жалостью смотрит на них, прежде чем лениво достать жёлтую бумажку и опустить взгляд на черные буквы. — Это не аллергия, как вы думали… У нее болезнь Гюнтера. Все ее царапины, язвы, рубцы — реакция на дневной свет. У нее идёт разрушение красных клеток. Ей срочно нужно ложиться в больницу под наблюдение врачей, иначе, летальный исход не избежать…Сейчас
Джагхед все ещё помнит эти слова. Эти едкие фразы, которые заставили его мир пошатнуться, а сердце колотиться с неимоверной силой. Именно тогда, именно в тот день закончилась его личная жизнь. Все мысли были лишь о сестре — найти работу, найти деньги, просто спасти родного человека. Джонс работал в кафе, продавал мороженое жалким, счастливым детям, мыл машины, работал в автосервисе, делал коктейли, дописывал чужие курсовые, но денег не хватало. Лишь одна зарплата в месяц тратилась на нужные препараты: мази, бинты (при этом специальные, которые не прилипают к кровавым ранам). Деньги родителей и брата уходили лишь на Джеллибин, которая при каждом приходе парня, плакала ему в плечо, проклиная себя, что стала обузой для всех. Джагхед ни раз слышал самые жуткие фразы из уст сестры, что ей стоит поскорее умереть и чтобы все жили как раньше. Но разве это возможно? Разве возможно так легко выкинуть человека из головы, когда вы прожили с ним всю жизнь, а сейчас он говорит слова о смерти, будто это естественно?! Джагхед совсем позабыл, что такое личная жизнь. Он наплевал на свою девушку, которой на днях собирался делать предложение, отказывался от ее помощи и даже не заметил пустой квартиры, ведь та просто собрала вещи и ушла. Джагхед наплевал на свою учебу в факультете журналистики, куда хотел поступить с подросткового возраста. Наплевал на своих друзей, точно также отказываясь от их помощи и даже от денег. «Я хочу заработать все сам. Мне не нужны долги» — вот что сказал Джагхед, прежде чем исчезнуть из Ривердейла и переехать ближе к сестре в Аризону, где проходило ее лечение. Джонс нашел доступную по сумме комнату, а сама соседка была понимающей девушкой. Она быстро согласилась сдавать комнату почти за копейки и не лезть в жизнь друг друга. Пускай Джагхед и не писал ей, но был благодарен, что она может войти в чужие положение (?) и принять любую точку зрения. На самом деле, брюнет ожидал увидеть какую-то смазливую девчонку в коридоре, с тортом в руках и с писклявым голосом. Но увидев перед собой пустоту, облегчённо вздохнул. Он быстро заметил его комнату, ведь только она была открыта. Джагхед заходит в свое логово, кидает чемодан под кровать, хватая лишь оттуда несколько купюр, а с тумбочки копию ключей, уходя из квартиры. Ему абсолютно плевать, что это за соседка, но раз она молчит — это хороший знак. Наверное…***
Прошло два месяца с его заселения в квартиру, хотя он даже не видел особой разницы. Квартира была пуста. Всегда. Джагхед никогда не слышал каких-то шорохов из комнаты своей соседки. Совершенно ничего, будто он снимает комнату у призрака под видом девушки. Джагхед никогда не замечал, как в его куртке оказывались купюры денег на такси, или же ему хватало этой суммы для булочки в самом дешёвом магазине. Что лишь эти жалкие пять долларов смогли вытянуть его из неловкого положения в аптеке при покупке лекарств для сестры. Джагхед никогда не замечал, как уходя рано утром, он хватал контейнер с уже приготовленными бутербродами или сладкими кексами то с малиной, то с шоколадом. Не замечал, как приходя домой поздно ночью, он ужинал довольно плотно, чтобы проспать всю ночь и не стоять у холодильника в три ночи, как это было в первые две недели. Джагхед никогда не замечал, что в его комнате был порядок. Что там не было ни одной пылинки, что даже самые смятые вещи, аккуратно висели в шкафу, разбросанные носки лежали в пакете в нижнем ящике тумбочки, что вещи всегда пахли чем-то вкусным. Джагхед никогда не замечал, как утром в кухне лежали таблетки аспирина, ведь у того началась жуткая пьянка, потому что состояние сестры ухудшалось с каждым днём. Не замечал теплого чая, приготовленного за пять минут до того, как он проснется. Джагхед не замечал, как за эти месяцы забыл заплатить на комнату. Он забыл, что за стенкой вообще кто-то живет. У него было слишком много дел и самая важная цель — спасти сестру. Это было одиннадцать вечера, когда Джагхед бежал по мокрому асфальту в больницу. В ушах так и повторялся этот голос, эти слова, что ей осталось недолго… Парень бежал как мог, лишь бы успеть, лишь бы в последний раз взглянуть в ее глаза, обнять к себе и сказать, как сильно он ее любит. Брюнет толкает всех в больнице, почти сбивает с ног бедную старушку, поднимаясь по лестнице на пятый этаж. Он бежит, оставляя после себя грязные следы на белом кафеле, забегая в палату своей сестры, но следовало ему взглянуть на спины людей в белых халатах, ноги предпочли остановиться и будто прилипнуть к полу, а неприятная дрожь проходит по каждой клетке организма. Тело его сестры лежало на койке, накрытое белой простыней, а врачи отключали аппараты. Медсестра поворачивается и увидев уже знакомое лицо, немного пихает сотрудников в бок. Каждый из них с сожалением смотрит на парня и без лишних слов, выходят из палаты, оставляя его одного. Теперь точно одного… Его кадык дёргается, и он поднимает ватные ноги, усаживаясь на стул возле койки. Парень берет ее ещё теплую ручку в свою, прикасаясь губами к коже, покрытая резцами. Губы кривятся, а первая слеза падает на ее рану, стекая вниз и захватывая ещё остатки крови. — Зачем, Джелл… Зачем? Почему ты ушла сейчас? Почему ты оставила меня одного? — голос хриплый, неуверенный. Он смотрит на эту белую простынь несколько секунд, прежде чем послать принципы этикета подальше, и обхватить рукой ее тело, укладывая голову на зону живота. — Мне так жаль… Прости, пожалуйста, прости…! Я делал недостаточно для тебя, я не трудился на полную силу, чтобы спасти тебя… Я такой идиот! Я должен был работать, а не сидеть и пропивать последние деньги… Работать, а не лишний раз спрашивать у врачей… Работать… Я должен был помочь тебе, но не смог! Потому что я трус! Я думал все обойдется, что ты будешь здоровой, но нет… Я такой жалкий… — Джагхед упирается лицом в ее колени, всхлипывая так по-детски, как ребенок… Он не знал, слышит ли его кто-нибудь, но хотелось кричать. Хочется ломать все, бить каждую вещь и себя в том числе… Он лежал над ее телом ещё несколько минут, безбожно плача и оскорбляя себя в сотый раз. Когда слез не было, а всю влагу он почти выдавливал, Джагхед встал и сглотнув, обошел ее кровать, заглядывая в заключение врача о времени смерти. Он опоздал на пять минут… Бежал бы быстрее — он бы успел услышать ее, увидеть ее ещё живую… Ещё час он провел с врачами, забирая ее личные вещи и звоня родителям, стараясь сдерживать ещё один поток слез. Только услышав первый всхлип матери, парень отключился, не желая повторять свою мини-истерику у всех на глазах. Забрав большой пакет ее вещей и неиспользованных препаратов, он пешком добирался до квартиры. Джагхед шел медленно, невзирая на ливень, который намочил его до носков. Мысли смешались воедино, хотелось броситься под машину и отправился в след за сестрой, ведь больше у него никого нет. Кому он нужен? Такой жалкий, грубый парень, который даже не способен помочь родной сестре. На восьмой этаж он тоже поднимается пешком. Кидает пакет на пол и проходит на кухню, замечая стеклянную кружку с изображением собаки из «Скубиду» — любимый мультфильм Джеллибин. Джагхед хватает кружку и кидает ее на пол, разбивая на сотни осколков, позабыв, что это вещь соседки. Глаза краснеют, шея больно напрягается и он, будто становится сумасшедшим. Все что видит, Джонс разбивает или просто швыряет в стену. Именно так пострадала белая тарелка, ваза и ещё какие-то стеклянные предметы. Брюнет падает на колени, зарываясь пальцами в корни сальных волос, больно оттягивая, прежде чем закричать… Громко, больно, до появления фиолетовых пятен перед глазами. Одного раза мало, хочется кричать ещё, но голос уже сорван. Брюнет хватает прозрачный стакан, наливая виски и делает первый, большой глоток. Алкоголь успокаивает горло, но только не мысли… За десять минут он сделал три больших глотка, пока виски не подействовало как успокаивающее, отчего он просто закрыл глаза руками, нервно постукивая ногой по белому полу. Джагхед не слышит, как тихо закрываются шторки окон в кухне, как на соседний стул приземляется силуэт. Он не замечает этого, пока хрупкая ладошка не ложиться на его напряжённое плечо. Джагхед вздрагивает и на какой-то момент ему кажется, что он уже словил белочку, ведь такие же касания были и у Джеллибин. Он поворачивает голову к девушке, которая сидела рядом с ним и своими зелёными глазами заглядывала в его. Джагхед всматривается в ее лицо — такое худое, резцы на щеках, на лбу, на подбородке заклеены белым бинтом, а губы искусаны. В зоне шеи он видит ещё одну рану, а затем, молочная кожа скрывается под черным свитером. Ее волосы приятно пахнут дикой вишней и заплетены в такой домашний пучок. Под женскими глазами фиолетовые мешки, а рука, которая лежала на его плече, также перебинтована. — Ты не виноват… — хрипло и устало шепчет незнакомка, тяжело моргая. — Смерть никого не жалеет… Она разъедает нас либо болезнью, либо проблемами в жизни. Ты не мог исправить исход болезни, где шанс выжить очень мал… Парень осматривает каждую ранку на ее лице, понимая, что она болеет тем же, отчего пару часов назад умерла его сестра. Что все это время, она жила в этой закрытой комнате, слышала каждую фразу и каждый телефонный разговор. Что вот сейчас она — эта незнакомка с тяжёлой болезнью, сдает комнату за копейки, хотя ей самой нужна помощь. Как ее зовут? Почему так дешево? Почему она не лежит в больнице? Она наблюдается у врача? Как долго она болеет? Сколько ей осталось? Почему она не показывалась раньше? Столько вопросов, на которые Джагхед хочет получить ответ. Хочет понять, возможно ли было спасти Джеллибин и удастся ли спасти, фактически, его материальнуюю (и даже моральную) поддержку в последние полтора месяца, поэтому, он мнется несколько минут, прежде чем задать вопрос, который волновал его больше всего.— Я могу спасти тебя?