пакет мандаринов

      — Так, — женщина оглядывалась вокруг себя, мысленно перепроверяла собранные сумки, насчитав необходимое количество, она выдохнула и повернулась к сыну, — сонечко моё, мы с батькой твоим ненадолго, туды-сюды и уже дома будем. Салатики в холодильнике шукай, — тёплой ладонью она потискала за щеку, потом в это же место поцеловала и, положив руки на плечи, посмотрела на своего быстро выросшего сына.       — Парню двадцать пять лет, а он до сих пор «сонечко», — усмехнулся Кривонищенко-старший, разнимая объятия, что норовили затянуться на добрые несколько минут. Мужчина на прощание пожал руку, приобняв сына, коротко шепнул, — шампанское найдёшь в верхнем шкафу, — и уже чуть громче, — веди себя хорошо, а то дед мороз подарок под ёлку не положит. Все посмеялись, родители подхватили тяжёлые сумки и, переступив порог квартиры, ещё раз попрощались и спустились с лестницы. Мать аккуратно пересчитывала ступеньки, смотря под ноги. Сроки пребывания в гостях и время возвращения она обозначила с точностью до часов и очень надеялась, что Георгий этим воспользуется, пригласит к себе в гости девушку, а то годы идут, но внуков отчего-то не предвидится. Кривонищенко пару раз повернул ключ в замке, дёрнул за ручку и, убедившись, что дверь закрыта, прошёл в зал. В середине комнаты, возле раскладного дивана, застеленного колючим пледом, стоял деревянный стол. Стрелки на часах показывали восемь вечера. Юра листал семейный альбом. Чёрно-белые фотографии с пожелтевшими краями то и дело вылетали из рамок, приходилось каждую заново вставлять в прорези. С одной страницы вылетела сложенная пополам бумажка, на которую он не сразу даже обратил внимание.       — Ой, а это у нас что, — не желая нагибаться, ловко подхватил записку пальцами ног, — на карте России побольше ваших следов… — он задумался, — а, так это ж новогоднее поздравление. Это что же я его не отправил в листок? Ну ты Юра даёшь, — обратно сложил стихотворение, пару раз провёл по сгибу и бросил на стол. На мгновение показалось, что на лестничной площадке слышатся шаги и непонятный звук, будто кто-то обувь отбивает о ступеньки. Всё затихло, и Георгий было вернулся к просмотру фотографий, но в дверь постучали. Парень прислушался. Стук повторился, да ещё и более настойчиво.       — Кого это принесло, — ворчал он, успев нашмыгнуть тапочки, прежде чем вышел в продуваемый коридор. Глазок перекрывали непонятные ветки, спрашивать кто стоял по ту сторону было лень, поэтому Кривонищенко просто открыл дверь и замер. Сильно зажмурился, открыл глаза, Слободин по-прежнему стоял весь красный — всё-таки новогодняя ночь обещала быть морозной, с шапки в левой руке комьями отваливался смёрзшийся снег. Юра посмотрел на ноги. Валенки были чистыми, но позади них виднелась небольшая грязно-белая кучка.       — Говорят, как новый год встретишь — так его и проведёшь, — начал Рустем, утирая сопли с носа рукавом мокрой куртки, — поэтому я решил провести его со своим самым родным человеком, — взглянул сначала на покрасневшего Кривонищенко, пытавшегося осознать услышанное, потом на ёлку, — а это тебе подарок. С новым годом, — Слободин осторожно присел, снимая с уставшего плеча дерево.       — Тебя тоже, — Георгий отошёл в сторону, махнув рукой куда-то внутрь квартиры, — проходи. Все вещи в ванную, а остальное на батареи. Носки тоже туда. Я тебе свои шерстяные дам. Рустем стягивал с себя сначала перчатки, забросив их в шапку, до ванны шёл тактично, большими шагами, чтобы не оставить после себя большую лужу. Управившись с верхней одеждой, он заглянул в комнату. Телевизор шумел на фоне, а Юры не было видно за дверцей шкафа. Георгий усердно перекладывал с места на место постиранное матерью бельё и пытался найти пару носков.       — Ты садись, чего на пороге стоишь? — окликнул он гостя, не отрываясь от дела, — да куда же она их запихала, — раздражённо фыркнул Кривонищенко, пока наконец не нашёл то, что искал. Носки лежали буквально перед самым носом, на полке выше, — лови, — он бросил пару в руки друга и закрыл шкафчик.       — Благодарствую, — улыбнулся Рустик и поочерёдно натянул вязанные вещи, — тёплые. Матушка вязала?       — Ага. Слушай, раз я теперь не в одиночестве праздник встречаю, то давай уж и стол тогда накроем, — он бросил взгляд на часы, — без пяти одиннадцать. Как раз управимся. Твоя задача скатерть постелить и приборы достать и разложить. Всё в серванте лежит.       — Хорошо. А ты?       — А я пока с едой разберусь, — Кривонищенко ушёл на кухню. Холодильник был забит полностью, одна тарелка стояла на другой и едва не падала, одну из таких башен Юра кое-как успел словить. Парень переставил все посудины сначала на столешницу, сверился со списком в голове, вспомнил все блюда, которые назвала мама и понял, что не хватает лишь холодца. Теперь оставалось перенести эту кучу в зал.       — Тебе помочь? — Слободин вовремя заглянул.       — Да, достань, пожалуйста, шампанское, — он кивнул на шкаф над своей головой, — оно там. Рустем подошёл к Юре, который бедром и всеми силами удерживал тарелки, чтобы те не грохнулись, и потянулся за алкоголем. Цепляясь пальцами, он лишь задвигал бутылку всё дальше и дальше, оставаясь в неловком положении. Георгий замер и даже поджал губы, почувствовав тёплое сосредоточенное дыхание над ухом. Слободину пришлось встать чуть ли не на кончики пальцев, но всё же шампанское оказалось схвачено и можно было выдохнуть.       — Возьми ещё это, — Кривонищенко указал на оливье, — остальное я сам донесу. Парни крутились около стола, пытаясь уместить все мамины заготовки, но винегрет, так же, как и солёные огурцы пришлось отложить. Они замешкались и совсем забыли про время. Но телевизор неожиданно стих, и Рустем выглянул за чужую спину, пытаясь понять что случилось. Вечерняя программа была прервана, через несколько секунд должно было начаться обращение главы СССР.       — Юрко, тащи скорее фужеры. Пробка от шампанского с хлопком вылетела из горлышка, следом полилась пена, норовившая попасть на чистую скатерть, но Георгий успел подставить стаканы. Андропов заканчивал речь, необъятная Родина замерла в трепетном ожидании, готовилась встречать новый год. Поздравление прозвучало, а за ним и первый стук курантов. Мысли в голове Юры забегали, он судорожно пытался вспомнить самое сокровенное желание, но, случайно встретившись взглядом с Рустемом, который смотрел на него влюблёнными глазами, понял, что хочет лишь одного — чтобы его окружали только родные и самые близкие люди. Десять, одиннадцать, двенадцать. За окном прогремели первые салюты, вся страна радостно кричала «ура!», а детишки бежали искать подарки под ёлкой. Во дворах уже водили хороводы и громко тянули всеми любимые песни. Какой-то дедушка вынес гармонь, молодые парни сбегали за гитарой, а красивые девушки в полушубках нараспашку готовились исполнять концерт по заявкам. Юра, поджав под себя ноги, лежал на плече Слободина, смотрел относительно новый фильм «Ирония судьбы» и доедал картошку.       — Ой, ну и снимут же, — бубнил себе под нос Рустем, — Юр, открой рот.       — Заче… — не успев спросить до конца, Кривонищенко почувствовал сладкий вкус мандарина.       — Я целый пакет принёс, забыл про него, правда говоря, совсем. Вкусные хоть? — поднёс очищенную дольку ко рту парня.       — Шладкие, — дожевав, Георгий довольно ухватил ещё одну.       — И правда сладкие, — слизывая сок с пальцев, подтвердил Слободин. Он растормошил несчастный пакет и выложил все фрукты на тарелку, чтобы не приходилось каждый раз доставать и чистить. Только один вредный прокатился по краю стола и свалился на пол. Пришлось за ним нагибаться. Рустик поднял «убежавшего», отряхнул, сдунул грязь и вернул ко всем остальным сородичам.       — Руся, — протянул немного захмелевший Кривонищенко.       — М? — Слободин аккуратно забрал хрустальный фужер и поставил его как можно дальше.       — Спасибо тебе… ну за то, что пришёл. Это о-очень мило с твоей стороны, — заикаясь, никак не унимался парень, — но ты должен знать, — немного промахнувшись, пальцем ткнул под рёбра, от чего Рустем засмеялся — было щекотно, — что ты — сааамый важный человек в моей жизни, которого я никогда не отпущу и всегда буду любить, — немного помолчал и добавил, — даже все свои стихотворения буду сначала лишь тебе показывать. Вот, — закончил Кривонищенко и моментально уснул на плече.       — И я тебя тоже люблю и никогда не отпущу, — Слободин поцеловал парнишку в макушку, потрепал по волосам и продолжил чистить мандарины. Спать ему не хотелось, да и фильм уж больно интересный показывали.