Медуза

Я доплыву до дна, и что что я одна? Коснуться бы песка. Песок из серебра.

      Мукуро наблюдает за Бьякуран Джессо каждый день. В чужом обличии он тайно дарит ей цветы и наблюдает, как на миг сменяется властная ухмылка сильной женщины на нежный изгиб губ. Мукуро никогда и никого не любил. Позволял быть кому-то рядом, был верен своим людям, ведь они ему полезны, и, может, дороги. Но не любил. Бьякуран заинтересовала его сразу, с первой встречи, но не так, чтобы придать этому значение. Его любимый цвет глаз — лиловый. Он вспоминает разом всех своих женщин, но они казались не теми, не до конца, не для него. А Бьякуран Джессо оказалась идеальным дополнением его Янь. Сначала они перебросились взглядами, потом сарказмом и грубостями. Ей было неуютно в легком платье. Ему в обществе мафии. — Тебя прогнули, но ты совсем не унижен, — Джессо принимает ладонь Мукуро, стреляет глазками. Словно пулями на вылет. Ранила. — Я вижу тебя насквозь. Ты совсем пуста, ку-фу-фу, — грубее нужного сжимая девичью ладонь и опуская вторую руку на ее талию, Рокудо прижимает Бьякуран ближе. Она дерзко улыбается, «случайно» наступая каблуками на ноги иллюзиониста. Их танец резкий, полон невидимой грубости, вражды. Но не для посторонних глаз. А Савада наблюдает за ними, держа в руке бокал вина. В этой девушке ощущается угроза, он хотел бы себе этого редкого зверя. За первенство в этом мире они бы вцепились зубами в глотки друг друга, но прежде хотелось бы вести ее в этом танце. Прямиком до постели. Такая стремительно развивающаяся семья должна быть под его контролем. Как и ее босс. Но у Бьякуран были свои планы на эти консервативные мафиозные расклады.       Рокудо просто не распознал ее сразу. Не рассмотрел. А потом Мукуро едва не сошел с ума, проваливаясь в александритовые омуты. Может их связь ещё ни кем не доказана, но он уверен, что они родственные души. На ее коже должны быть лотосы, если она и впрямь его орхидея. А пока спину иллюзиониста обжигали цветочные узоры после встречи с ней. Как иронично, что имя главы Мельфиоре буквально означает «Белая Орхидея».       Джессо не носит юбок и платья, почти не красится и не смотрит на мужчин. Люди ее не привлекают, кажется, совсем. Она холодная и фальшивая с головы до пят. В ее аметистовых глазах пустота, ей она впитывает чужие души и смотрит сквозь людей. Но Бьякуран любуется Юни Джиглио Неро. Как редкой хрупкой куколкой. Взрослая девочка играет в живые куклы. Как и каждая хозяйка игрушки — она не дает Юни в обиду. Почему? Потому что она расчетлива и умна, она не видит преград на пути к цели. И когда захочет, то сама разрушит свою игрушку. Думали другие. А Рокудо видел. Видел больше других, готов поспорить. Как Бьякуран устало выдыхает, как закрывает лицо руками и скидывает документы со стола. Как нежно улыбаясь, гладит лепестки тайно подаренных от Мукуро цветов. Рокудо гадал, что смогло сделать эту нежную лилию такой жестокой и властной? Какими были ее метаморфозы.* Иллюзионист вспоминает миф Овидия о Горгоне. Как прекрасная девушка спасалась от Посейдона в храме Афины, молила богиню о помощи, пока беспощадный царь морей насиловал ее тело. А вместо помощи получила проклятие той самой богини, за осквернение храма. Боги ее покинули. Она стала чудовищем, таким, что при одном взгляде — умираешь. — Лобелия — означает злонамеренность, Лео-кун, — девушка прикрывает глаза и улыбается, на шаг отходит от принесенных секретарем цветов. — Я не знал, — Рокудо не врет, он не разбирается в языке цветов и смысла в подарок не вкладывал. Тем более такого. — Думаете, его послали с таким умыслом? — Тогда мне бы послали пули, — Бьякуран тихо рассмеялась и, поправив белые волосы, взглянула на часы. Джессо уходит, сменяя искренность на приторную ложь и красноречивые слова. А цвет ее глаз бесподобен.       Бьякуран мечтала спалить этот мир дотла. Рокудо мечтал о реках крови. И только ее потухшие глаза увидеть боялся даже во снах. Может они и связаны нитями судьбы, но он слаб перед ней не по этому. Бьякуран не даёт никому смотреть на себя сверху вниз, не позволяет видеть в себе женщину и вообще что-то зыблемое, смертное. Когда она говорит — на нее смотрят как на бога. Сотни людей идут на смерть по взмаху ее руки. Она, улыбаясь, переставляет фигуры на доске, пускает пешек в огонь, разбрасываясь жизнями, и взглядом убивает, прожигая насквозь. Ирие Шоичи тоже любил ее, следовал от университета до войны. Научился убивать ради нее, быть жестким, быть тем, кто управляет людьми по ее указке. Просто быть кем-то большим в ее глазах. Только она улыбалась ему фальшиво-нежно, наигранно хлопая глазками и играя с ним в любовь. Но преданный солнечный мальчик оказался обычным атеистом, из ревности предав свою богиню огню. Бьякуран наигранно-разочарованно вздыхала, наперед зная, как предаст обиженный мужчина, как захочет прогнуть другой, отвергнутый. Но она больше никому не позволит причинить себе боль.       Мукуро помнит, как она пустила пулю в лоб Саваде, когда тот выдвинул условие по мировой, в котором Джессо должна была стать его женой. Она не позволит себе быть чьей-то, и может себе это позволить. Она — небо. Свободное и бескрайнее, Бьякуран хочет только обладать.       Ее милая Юни слышит вечерами слова Бьякуран, все терзающие женщину мысли. Если бы Юни слышала это как наяву, то может быть даже поняла. Джиглио Неро знала так много о Джессо и ничего одновременно. Ох, как нелегко без души. — Милая Юни, — рука с кольцом Маре тянется к изумрудным волосам девушки. — Никого не люби.       Мукуро влюбился в Бьякуран с первого дня слежки в обличии Лео. А может раньше. Иллюзионист испугался, что повторит судьбу Спейда, но поделать ничего не смог. Если придётся — убьёт ее своими руками, ему не впервой терять то, что дорого. Эстранео дали понять, что врагом стать может каждый. А собственный отец показал, к чему приводят мечты. Тяжело сглатывая, в горле Рокудо застревает ком, он нашел наконец о ней информацию. Всего лишь факты о детстве и Мукуро всё понял — они похожи. Но Вонгола не получит этих сведений, ее тайны он спрячет поглубже. Иллюзионист понял, почему этот мир не имел для нее цены. Но это не месть, как у самого Рокудо, а желание перемен или утилизации, в случае безнадежного провала.       Мукуро изучил язык цветов и каждый день посылал ей букеты из васильков, белых астр, каллы, гардении и даже водной лилии.* Рокудо наблюдал за Небом Маре аккуратно, стараясь не попасться. А Бьякуран нежно улыбалась, принимая послания. Бледно-лиловые розы стали отправной чертой одержимости главой Мельфиоре. Этой прекрасной девушкой. — Лео-кун, у меня есть для тебя задание. Мукуро старался не выйти из роли, видя не скрытую улыбку на чувственных алых губах. Слова теряются, иллюзионист одергивает себя — так нельзя. — Конечно, госпожа Джессо. Что требуется? — почтительно поинтересовался парень. — Принеси мне ночью синие розы.* Бьякуран заправила прядь длинных белоснежных волос за ухо и улыбнулась, сощурив александритовые глаза. — Как скажите, — Мукуро не робел, не терял лицо, хоть и нелегко было держаться. Ее легкий цветочный аромат кружил голову, ее образ, взгляд, власть над его телом и мыслями. Каждая ее черта отпечаталась в сознании, от ноток голоса до тату под правым глазом. Джессо поправила бледно лиловый галстук, на черной рубашке, и, подмигнув подчиненному, покидает кабинет. Мукуро едва не задыхается, теряясь в догадках. А вечером, с букетом синих роз, стоит у дверей в спальню Бьякуран Джессо. Короткий стук и дверь открывается. — Госпожа Джессо... — Мукуро не успевает продолжить, Бьякуран подходит и запирает дверь за его спиной. Ее прохладные пальцы скользят по щеке ассистента, взгляд из-под полуопущенных белых ресниц постепенно сталкивается со взглядом парня. — Ты достиг невозможного, Мукуро-кун, — она улыбается, забирая из рук парня цветы и бросает на рядом стоящее кресло. Мукуро не успевает удивиться, как его губ касаются чужие. Бьякуран целует нежно, ласково и сладко. Рокудо разоружен ее действиями, что бы она не сотворила — он готов. Иллюзия опадает, являя настоящий облик мужчины, растворяется синей дымкой над полом. — Как давно ты узнала? — его голос бархатистый и томный, Бьякуран скучала по истинному обличию иллюзиониста Вонголы. — Ещё с того раза, как ты подарил мне лобелии. Я наблюдала за тобой и тем, как ты старательно подбирал мне послания. Изучала тебя, следила как ты сливаешь Варии информацию о моем клане, — девушка ухмыльнулась, схватив иллюзиониста за галстук и притянув ближе к себе. — Похвально, несмотря на влюбленность — выполнял роль шпиона. Мукуро ощущал теплое дыхание на своих губах и едва держался, чтобы не зацеловать эти губы сейчас же. — Почему не пытаешься меня убить? Ку-фу-фу. Бьякуран улыбнулась, немного с тоской глядя в разноцветные глаза хранителя Вонголы. — Неужели не чувствуешь? Вопреки всему — я люблю тебя, — аккуратно снимая все кольца с рук иллюзиониста, так нежно обезоруживая, девушка снимает с собственного пальца кольцо Маре и смотрит на парня выжидающе. Рокудо скидывает плащ с себя и обнимает Джессо, оставляет поцелуи на тонкой шее, на губах и закрытых глазах. По ее бледным щекам стекают слезинки, но на лице не дрогнул ни один мускул и сердце иллюзиониста пропускает удар. — Я не предам тебя, слышишь? Все эти игры для меня ничего не значат, для меня вообще никогда и ничего не имело значения. До тебя. — В каждом мире, каждая я и каждый ты — вместе. Я столько раз любила тебя и ощущала это в ответ. Кем бы я не являлась — ты один любил меня просто так. Но в конечном итоге я видела твою смерть, а потом сжигала упрямый мир. Наши души связаны и я не знаю, как разорвать эту цикличность, кроме как сломать установку мира. Мукуро замер. Он ощущал их связь как никогда, любил ее всем своим существом и клялся себе, что не повторит историю отца, но сдался. Пусть обожжется, но лучше так, чем никогда ее не любя. — Я тебя не оставлю, не могу, — Мукуро прижимает к себе девушку и гладит по волосам. — Не хочу. Бьякуран отталкивает парня с силой и отводит взгляд. Дорожки слез высыхают на ее щеках. Бьякуран развязывает пояс атласного белого халата, оставаясь в легком кружеве белья. На ее ребрах лотосы лозами с цветками обвивают хрупкий торс. Мукуро стоит неподвижно, кусая губы, обводя взглядом каждый изгиб девичьего тела. И что в ней такого, что он не видел в других? — Не стой столбом, словно женщину впервые видишь, — улыбнулась и с вызовом взглянула в разноцветные глаза избранника. Рокудо целует не торопясь, чувственно, подхватывает своё Небо на руки и опускает на постель. Словно зверь нависает над ней, но прикасается невесомо, запоминает каждую, освещаемую светом луны, деталь. Джессо не позволяет относиться к себе так трепетно, словно к фарфоровой кукле, прикасается к его пальцам и уверенно ведет ладонью мужчины вниз по своему телу, вздрагивая от уже забытых прикосновений. — Я люблю тебя, — Мукуро шепчет в губы, впервые произнося кому-то подобные слова. — Мукуро... — дыхание сбилось, Бьякуран выдыхает его имя, выгибаясь под своим мужчиной, прижимается ближе. Кожа к коже. Джессо целует, пытаясь выпить эту любовь до дна, сцепляет свои пальцы с Рокудо в замок, отдается возлюбленному. Она не одна. Ей так больно его любить, она готова на любую безрассудную глупость, лишь бы разорвать бесконечный круг их трагичной связи. Но так по-детски перед ним слаба. Джессо бы хотела провести между ними экватор, но вместо этого чувствует горячие мужские ладони на своей ледяной коже. Пальцы сжимаются на девичьих бедрах и поцелуи на шее обжигают. Дыхание Мукуро сбилось ещё в их первую встречу, он учился заново дышать, с ней в унисон. Ее горячий язык скользит по его ключицам и груди, Бьякуран изгибается в спине и двигает бедрами, выбивая судорожные тихие стоны любовника. Губы алеют от поцелуев, на коже расцветает россыпь багряных засосов. Бьякуран царапает спину иллюзиониста короткими ногтями, оставляя метки поверх узора орхидей. Рокудо двигается плавно, каждым движением доводя до исступления. Мукуро изливается в неё, глядя прямо в глаза и не встречая сопротивления. — Останешься до утра? — Ку-фу-фу, я рассчитывал на гораздо больший срок. Бьякуран накинула легкий халат на хрупкие плечи и, оставив на губах Мукуро смазанный поцелуй, скрылась в ванной.       Теперь каждую ночь Бьякуран засыпала в чужих объятиях. Ее алая помада почти не сходила с губ иллюзиониста, так часто он ее целовал. Мукуро сдался в плен, разорвав образ ассистента. Бьякуран снились одни и те же сны. Она одна летит над пропастью, а под ногами мир в огне. А теперь она на берегу и касается песка из серебра, солёного моря и ветер путается в волосах. Жаль она всё равно в конечном итоге одна. На что бы она не шла, чтобы под этим небом у них с Рокудо было дыхание одно на двоих, кто-то ими просто играет, и этот мир упорно не хотел принимать ее простые правила игры. Кто-то попросту нелепо вставлял им палки в колёса, тот кто владел миром и пресловутым три-ни-сетте. Мукуро просил, кричал и уговаривал ее всё бросить, освободить Юни и отказаться от завоевания мира. — Прости, но у меня другие планы, — она непреклонна, голос ровный, взгляд полон решимости и спокойствия. Юни прошла рядом, как будто бы никого не замечая, но на мгновения голубые и аметистовые глаза встретились. Джиглио Неро улыбалась. Ему не понять, как и многим другим. Небеса сыграют свою роль, они обе так устали в каждом мире быть пешками и может совсем неплохо стать отправной точкой к переменам. Юни улыбалась смотря на Бьякуран, Бьякуран отзеркаливает ее улыбку, смотря в глаза юного Тсунаеши и так сильно отличающегося от своей здешней версии. Юни уходит первой, оставляя шок и непонимание после себя. Бьякуран, сгорая в пламени босса Вонголы, из другого мира, улыбается. Есть что-то безумное в этом всём и Мукуро видит, что-то тщательно скрытое. Но это не меняет факта, что он не может даже влезть в сражение и убить мелкого Вонголу за то, что посмел коснуться его Ангела. Мукуро жив. Что-то однозначно менялось. Только бы ее мужчина смог жить без нее, только бы жил... Только бы их жизни с Юни не были отданы даром.       Нагретый солнцем серебряный песок приятно ласкал голые ступни. На тонкой щиколотке массивный браслет, белые волосы развиваются на ветру. Она улыбается, вдыхая запах соленого моря, почти как дома. Где-то на стыке миров множество параллелей назад. — Юни нашла тебя, — его голос заглушал ветер, синие волосы стали длиннее, бессменный черный плащ и руки в перчатках. Весь он так и выделялся на белоснежном фоне пляжа. Как и белые гиацинты с розовыми орхидеями в его руках. Мукуро замер, оглядывая ту, кого так полюбил, ту, ради кого столько всего сделал, чтобы найти. Бьякуран улыбнулась, сверкая сиренью глаз, и раскинула руки-крылья в стороны, позволяя себя обнять. В этом мире всё будет иначе, они обязательно будут счастливы. — Я больше не хочу быть одна.