Рождество под омелой.

Удивительная история. Когда планы уже давно составлены и нужные люди оповещены об этих самых планах, то все начинает идти не так, как было запланировано. В канун рождества Сехун спешит в большую и шумную компанию, чтобы встретить праздник вместе с университетскими ребятами. Каждый год они с друзьями снимают квартиру на несколько дней ради общения и пары кружек пива, это у них традиция такая. Несмотря на все важные дела, каждый находит время собраться в Рождественскую ночь и пропустить по стаканчику. Но в этот год дела у Сехуна идут совершенно не по плану. Дожидаясь лифт, парень нетерпеливо притоптывает, он безбожно опаздывает и этот факт добавляет к крайне раздраженному состоянию новые нотки гнева. В нервное дерганье вмешивается «Имперский марш», Сехун вздыхает, прерывая мелодию входящего звонка. -Да, я вышел и жду чертов лифт уже целую вечность. Кому-то приспичило покататься на нем за несколько часов до Рождества, — парень смотрит на панель этажей, но светящаяся цифра ни разу не радует его. -Посмотрите какие мы злые. Сехуни скучает по Виви? — голос из динамика крайне весел. -Вот подожди, я доберусь до места и тебе не поздоровится, Нини. Громкий смех собеседника прерывает звуковой сигнал и двери лифта открываются. Ругаясь себе под нос, парень заходит внутрь, с неприязнью рассматривая украшенное остролистом и еловыми ветвями помещение. В целом Сехуну нравится зимний праздник, яркие украшения, планы на выходные, ожидание нового года, но в этот раз все немного по-другому. Он совсем не чувствует праздничного настроения и даже предчувствие Рождественского чуда совсем покинуло его. Мало того, что вызвали на работу в канун, так еще и задержали дольше обещанного. Поведение Виви было крайне капризным, когда Сехун оставлял свою собаку у мамы на праздничные выходные. К тому же парень так долго не мог определиться с подарком, что в последний день просто схватил первую попавшуюся бутылку непонятного алкоголя в подарочной упаковке. Как итог всего этого — Сехун с отвратительным настроением опаздывает на праздник. -Чувствую, твоя кислая морда прекрасно впишется в нашу обстановку, — вновь послышался смех, — Давай поспеши, мы ждем тебя. Не дожидаясь ответа, собеседник отключается, оставляя парня с нарастающим раздражением. Нажимая кнопку первого этажа, и наблюдая закрывающиеся двери лифта, у Сехуна срывается тяжелый вздох, когда он слышит громкий голос. -Подождите, пожалуйста! Сехун даже не думает помешать закрыться лифту, в конце концов, он и так ждал слишком долго, не его вина, что кто-то не успел вовремя, он вот тоже сегодня сильно опаздывает. Но лифт не успевает закрыться, двери вновь разъезжаются, уловив сенсорами помеху в виде руки соседа. Нового соседа он видел всего пару раз, тот переехал совсем недавно. Они успели несколько раз поздороваться и представиться друг другу, встречи в лифте раньше между ними не случалось. Сехуну не обращает особого внимания на парня, лишь одаривает его мимолетным взглядом. Молодой человек, на вид, не старше самого Сехуна, весь растрёпанный, как будто только проснулся, в свободной футболке и домашних штанах. Обычный парень, только немного не под праздничный случай выглядит, но каждый отмечает по-разному, этот, может, предпочитает встречать Рождество на диване. Но самое примечательное в образе соседа — мусорный пакет. -Сехун, добрый вечер. С Рождеством тебя, — сосед доброжелателен, однако, милая улыбка Чунмена не особо трогает парня, отвратительное настроение этого дня перевешивает. -Если можно назвать вечер добрым в компании мусора, — крайне неуместное замечание от Сехуна, учитывая то, что в руках парня сейчас совершенно нелепая пестрая упаковка алкоголя сомнительного качества. На неоправданную грубость в свою сторону сосед удивленно косится в сторону Сехуна, но предпочитает промолчать. Это даже на руку, парень не хотел бы продолжать распространять негатив, просто его сосед оказался в ненужное время в ненужном месте. Пестрые ленты и мишура дают блики на стены, кажется, вокруг все пылает и светится. Как только лифт поехал вниз, то не хватило только традиционной рождественской музыки на фоне для полного погружения. Можно сказать, что праздничное настроение включает в себя украшения и гирлянды, подарки, самых близких людей рядом и, конечно же, ощущение новогоднего чуда. Возможно, в нашей жизни иногда, совсем немного, не хватает этого самого чуда. Вдруг свет мигнул и кабину тряхнуло так, что Сехуну пришлось схватиться за стену, чтобы не потерять равновесие, а Чунмен от неожиданности врезался спиной в рождественский венок. -Что?.. — Сехун непонимающе смотрит на погасшую панель этажей. -Кажется, мы остановились, — Чунмен безрезультатно нажимает кнопки, в надежде, что что-то изменится. -Бред какой-то, почему именно сейчас, — отодвигая соседа подальше от многострадальной панели, парень нажимает одну единственную кнопку, от которой сейчас есть толк. — Эм, диспетчерская? Кто-нибудь? Минутное напряженное молчание прерывает громкий шорох и невнятный голос. На той стороне что-то хлопает, падает и, кажется, разбивается, а после человек с ровно такой же неразборчивой речью, как и раньше, пытается что-то ответить. Парни, переглянувшись, сразу понимают — их шанс на спасение безбожно пьян, а в кабине лифта вновь воцарилось молчание. Чунмен едва заметно выдыхает и опирается на стену, поставив рядом с собой мусорный пакет. -Похоже, так мы и встретим Рождество, — сосед оглядывает лифт, — в праздничной атмосфере и замкнутом пространстве. -Меня это не устраивает, — Сехун кладет свою странную подарочную упаковку, в которую завернут алкогольный сюрприз, на пол и достает телефон. Дозвониться до друзей получилось не с первого раза, сеть такая слабая, что ловило только в одном из углов. -Чан, я тут в лифте застрял, — динамик разрывается от криков и музыки, — Эй, вы уже начали что ли? Связь в лифте ловила так плохо, что сложно было разобрать что-либо на том конце провода, но, кажется, отмечать начали они уже давно. -Сех, эй! Алло! Ты где там торчишь, давай подъезжай скорее! Мы пьем на спор, только тебя не хватает, — громкая музыка и плохая связь дополняли картину пьяного голоса друга. -Дурень, я же сказал, я в лифте и… Короче, дай Чонина, — Сехун вновь тяжело вздохнул и закатил глаза, его друг почти так же пьян, как и диспетчер, обслуживающий лифт в котором застряли два соседа. Музыка стихает, непонятное шуршание прерывает голос другого человека, но уже даже отдельные слова различить было невозможно. -Нини? Слышишь меня? — вновь неразличимые звуки и звонок окончательно прерывается. — Что за… -Может лучше попробовать позвонить в службу спасения? — Чунмен говорит спокойным и почти безучастным голосом. -Отличная идея, но мой телефон уже совсем сдох, сети нет нигде, — Сехун побродил по лифту, насколько это вообще возможно в тесной кабине. — А ты не собираешься пытаться? -У меня нет с собой телефона, — сосед хлопает по пустым карманам на домашних штанах, — Я просто вышел выбросить мусор. -Какое везение застрять в канун Рождества в лифте, — парень вновь оглядывает бумажные красные гирлянды и поправляет остролист, — Хотя бы с праздничной атмосферой. -Мы будто в рождественском романтическом фильме. -Вот совсем не смешно. -Разве я смеюсь? Сехун впервые за все время в их своеобразной ловушке нормально смотрит на своего соседа. Чунмен все такой же растрепанный и домашний, но только сейчас Сехун замечает явную безэмоциональность и усталый вид. Сехун считал, что это у него нет новогоднего настроения, но сосед точно переплюнул его. -Я смотрю, ты сам не очень рад всей этой праздничной суете, — Сехун подцепил пальцами бумажного Рудольфа над все еще не работающей панелью. -Как-то не задалось в этот раз, — сосед смотрит на наручные часы. — Столько времени прошло, Бёль начнет беспокоиться. -Бёль — это твое домашнее животное? — Сехун решает поддержать разговор, непонятно, сколько они пробуют в заключение у пестрых украшений. -Бёль моя собака. Ей уже 12 лет, она со мной с самого детства, — Чунмен так тепло улыбается, что Сехун сам невольно заражается этой улыбкой. Казалось бы, куда пропадает раздражение от неудачного дня, однако сейчас Сехун уже не так сильно ненавидит весь этот праздничный антураж, как раньше. Жаль только, что на Рождественской вечеринке его не дождались и уже начали отмечать. -А мне пришлось отдать малыша Виви к родителям на выходные, но я как от сердца отрывал, до сих пор перед глазами его жалобный взгляд. Будто я предал свою собаку, — Сехун вздыхает и садится прямо на пол лифта. -Бёль с трудом пережила со мной переезд от родителей. Сейчас она боится, если я надолго ухожу на работу и ночью спит со мной в кровати, — Чунмен тоже садится на пол, сгибая ноги в коленях и кладя на них руки. — Не смог заставить себя оставить ее с родителями. Сехун поднял брови удивленно смотря на соседа. -Ты переехал от родителей? — на вид Мён казался не старше самого Сехуна, а значит ему около двадцати четырех, неужели все это время он жил с родителями? -Ну да. Я заботился о них, помогал. И вообще, так было удобнее до работы близко. Да что ты смеешься то? — не выдерживает и отмахивается от парня. -Так странно. Я переехал от родителей, когда мне было семнадцать, но вот я вижу перед собой такого же молодого парня как я и удивляюсь, насколько все мы разные, — Сехун срывает искусственный зеленый лист с гирлянды и комкает его в руках. — Кстати, а сколько тебе лет? -Двадцать восемь. А что, кажусь моложе? -Вообще я думал, что тебе чуть больше двадцати, а ты оказался старше меня, хен. -Ты тоже выглядишь не на свой возраст. Думал, что надо обращаться к тебе как к старшему, — Мен вновь улыбается и тихо смеется. -Эй, — Сехун бросает в соседа смятый лист, — Неужели я выгляжу на тридцать? Чунмен смеется уже в голос, оставляя вопрос без ответа, а Сехун вновь заряжается теплым чувством от улыбки и мягкого смеха своего хёна. -Такие как ты не способны на безумство — в этом ваша слабость. Так почему ты вдруг переехал от родителей, если было так комфортно? — задавая этот вопрос Сехун никак не ожидал, что столь приятная улыбка соседа пропадет. -Мы поссорились и я решил, что пришло время переехать. Пора бы уже, ты так не считаешь? — Чунмен пытается отшутиться, но он совсем не выглядит веселым, как всего минуту назад. -История бунтующего подростка, знаешь. Мы поругались, а я сбежал, только еще собаку с собой захватил, — Сехун пытается отшутиться от внезапно проблемной темы, но, кажется, делает только хуже. Сосед вздыхает, запуская пальцы в волосы. -Да, возможно это просто из-за гормонов настроение скачет, у меня же, как ты заметил, возраст чуть больше двадцати, — не обращая внимания на виноватый вид парня, Чунмен отшучивается. -Раз уж ты сбежал из дома, то можешь радоваться всем прелестям самостоятельной жизни. Закупка продуктов, готовка, уборка, коммунальные счета и мама теперь не зайдет в самый неподходящий момент, — все же Сехун не теряет надежду растормошить своего нового соседа. — Даже если напьешься с друзьями в Рождество, никто на тебя осуждающе не посмотрит, можно даже заснуть в коридоре после пьянки, только не советую пробовать, все мышцы потом болят как у старого деда. Сехун недовольно шикнул на явно свежий собственный опыт. Однако на хена своеобразная ободряющая речь не подействовала. -Ты знаешь, я всегда встречал Рождество с семьей, поэтому сейчас просто непривычно в квартире. Да и друзья уже почти все семейные, так что они сами празднуют в кругу близких и родных. -Черт, как бы я ни пытался найти плюсы, ты все рубишь на корню, — Сехун вновь раздосадовано срывает лист остролиста, чуть не роняя все гирлянду, что висит у него над головой. Чунмен искренне улыбается, наблюдая за этим порывистым и немного странным парнем. Приближающееся Рождество перестает быть таким одиноким. Приделав гирлянду на место, парень встает, вновь подходя к панели с кнопками. Нажимая на вызов диспетчера, слышатся только какие-то помехи, даже пьяного голоса уже нет. -На самом деле, если мы отметим ночь в застрявшем лифте, то это будет не самым худшим Рождеством в жизни. У меня даже с собой коньяк есть, правда я не уверен, что после него не будет никаких последствий. Сехун бросает попытки вновь дозвониться до кого-нибудь и просто опять садится на пол лифта напротив соседа. -Раньше, в детстве, мы с семьей не праздновали так широко, как это принято у многих, у нас даже украшений толком не было, — парень откидывается спиной на стену и тепло улыбается старым воспоминаниям. — Родители дарили нам с братом подарки и отправляли спать уже в девять вечера. Мы с ним притворялись, что заснули, а когда семья уходила, то устраивали себе грандиозный праздник самостоятельно. Заначка из конфет, карманный фонарик, который Нини выпрашивал у отца, мы делали небольшой домик из подушек и пары одеял. Сехун полностью погрузился в далекое Рождество, а Чунмен не может отвести взгляд от парня во время его рассказа. -Я старался подарить брату особый подарок, лично от меня, не от Санты. Мы всегда очень ждали этого вечера, сидели до самого утра и рассказывали друг другу новогодние истории. — Сехун смеется, — А утром мама никак не могла нас разбудить, думала, что мы капризничаем, а мы просто ложились спать очень поздно. Вот такая история. Парень разводит руками, как бы говоря, что его история окончена. -Замечательное воспоминание, — Чунмен вновь глубоко вздыхает, будо думает о чем-то. -Ты вздыхаешь слишком часто для человека, который застрял в лифте в канун Рождества с пакетом мусора, — на этот раз Сехуну все же удалось вызвать улыбку у своего хёна. -Да, эта ссора, внезапный переезд, Рождественские праздники, которые я встречаю только с Бёль, все это так вымотало меня, что нет сил на активную радость от встречи с замечательным соседом в плену у пестрой металлической коробки. -Прозвучало почти жизнерадостно. В любом случае, у тебя есть Бёль, — Сехун не теряет попыток ободрить хёна. -Она со мной с шестнадцати лет, до сих пор помню, как эта крошка появилась у нас, — Чунмен вдруг широко улыбается. — Это, кстати, случилось в Рождество. -Как совпало. Праздник воспоминаний, — Сехун смотрит на изображение Санта Клауса в центре круглой гирлянды, почти под самым потолком. Кажется, будто тот внимательно наблюдает за застрявшими соседями, но парень старается отогнать эту мысль, так и параноиком стать не долго. -На самом деле мы долго боялись заводить собаку, хотя я мечтал об этом с самого детства. У меня была аллергия на шерсть, вроде бы, и родители были категорически против любой живности в доме, это могло быть опасным для меня, — Чунмен тормошит в руках конец странной на вид мишуры, которая была приклеена почти у самого пола. — Вся семья всегда очень любила животных и чтобы хоть как-то восполнить пустоту в нашем доме, мы часто посещали кафешки, ну знаешь, в которых живут собаки. Я тогда принимал кучу таблеток от аллергии, а после спал, чуть ли не двое суток. Но оно того стоило. -Как же так получилось, что вы все-таки завели собаку? -Моя аллергия вдруг прошла. Вот я всю жизнь страдал от любой шерсти, а вот в гостях у друга я не стал задыхаться после встречи с его котом. А на Рождество мне подарили Бёль. Все еще помню ее дрожащие лапки в тот день. Она была долгожданным ребенком, — сосед смеется, — мы ее очень любим, Бёль часть семьи. Рассказывая о своей собаке, Чунмен будто светится изнутри, прекрасно дополняя праздничную атмосферу в лифте. -Хен, прости за бестактность, но если у тебя такие близкие и теплые отношения с семьей, то из-за чего вы поссорились, что тебе даже пришлось съехать? — Сехуну не сидится спокойно и он вновь пытается все испортить явно неуместными вопросами. Однако Чунмен не начинает кричать или сердиться, как ожидал парень, сосед даже не перестает улыбаться. Он просто вновь вздыхает и с новой силой начинает теребить потрепанную жизнью мишуру. -Хотя знаешь, если ты не… — парень уже собирается перевести тему, как хен его перебывает. -Я гей, — очень спокойно сообщает Чунмен. -Оу, ну… круто? — Сехун не ожидал такого ответа и оказался немного выбитым из колеи откровенным признанием. -Родители так не посчитали, — Чунмен вновь запускает руку и без того в лохматые волосы. -Так вот что послужило причиной. Они тебя любят, но принять таким, какой ты есть, не готовы? — Сехун недоволен таким раскладом дел, что достаточно странно для него. -Они придерживаются старых традиций. Их можно понять, все было нормально, а когда мне уже почти тридцать, я вдруг говорю, чтобы они не ждали невесту в доме. Как оказалось, не каждый может принять это спокойно, — хен издает короткий смешок и саркастично выдавливает, — Удивительно. Сехун задумывается и хмурится. -Ты переехал пару недель назад. Получается, вы все это время не общаетесь? — немного удивительный факт для парня, ведь старший так тепло отзывается о своей родне. -Они высказали свое мнение, касаемо моей ориентации, и это мнение не совпало с моим, — Чунмен явно старался подбирать слова. -Да ладно, так и скажи, что разругались. -В хлам, — согласно кивнул Чунмен. Сехун поднялся и, отломив от еловой ветви почку, вновь уселся на пол рядом с соседом. Запахло настоящим рождеством. Украшенный гирляндами и игрушками лифт и, как оказалось, приятный собеседник дополняли атмосферу. Но все еще не хватало праздничной музыки на фоне, как в настоящем фильме. -Все это глупые предрассудки о том, кто кого должен любить. По твоим словам, у тебя заботливые и добрые родители, но им необходимо немного времени, чтобы понять тебя в таком сложном для них вопросе, — парень легонько толкает плечом хена. -Я надеюсь, что просто времени будет достаточно, — Чунмен закрывает глаза, опираясь головой на стену позади себя. — Тебе не противно? Вопрос застал Сехуна врасплох, он, в который раз за вечер, удивлялся вопросам своего соседа. На самом деле хен не такая уж и тихоня, каким казался на первый взгляд. В который раз молодой парень делает вывод, что первое впечатление обманчивое. -Совсем нет, — тихий, но уверенный голос парня успокаивает хена. -Устал держать в тайне то, кто я на самом деле, устал отшучиваться и уходить от ответа при вопросах о жене и семье. Нет сил терпеть это. Но говорить в открытую оказалось сложнее, чем я предполагал, — Чунмен коротко выдохнул и улыбнулся. Сехун поворачивается к хену и вновь оглядывает его, насколько это позволяет поза на полу лифта. Чунмен не выглядит расстроенным из-за того, что происходит в его жизни, однако Сехуна привлекли глаза соседа, в них была та самая усталость, о которой он говорил. Измученный своей судьбой человек, смирившийся с последствиями своей судьбы. -Знаешь, хен, мне кажется, что ты очень сильный человек. Не у каждого хватит смелости так кардинально изменить свою жизнь, — парень кладет свою рук поверх ладони Чунмена, слегка сжимая ее в знак поддержки. — И ты совсем не один в это Рождество, у тебя есть любимая Бёль. И я. Мы все же соседи, а соседи должны помогать друг другу. Чунмен посмотрел на Сехуна, благодарно улыбаясь за утешающие слова. Так и сидят, среди пестрых венков остролиста под взглядом нарисованного седого деда, плечом к плечу, вспоминая смешные моменты из прошлого. Бумажный Рудольф, как будто, сверкнул своим носом, что зацепило взгляд Сехуна, а в следующую секунду раздается знакомый невнятный голос диспетчера из динамика. Не успевают парни ничего сказать, как лифт плавно продолжает движение. -Мы все же не застряли здесь навечно, — Чунмен улыбается и поднимается, тут же помогая встать Сехуну, — Может это Рождественское чудо? -Может быть. Сехун смотрит на все такого же растрепанного соседа в домашней одежде и не может поверить, что вот сейчас они уже разойдутся каждый в свою сторону. Так не хочется, чтобы этот вечер заканчивался. Ему кажется, что освобождение не такой уж и подарок, настоящим чудом была их встреча. Звуковой сигнал оповещает парней о том, что они, наконец-то спустились на первый этаж. Сехун как-то неловко отводит взгляд, уступая соседу первому выйти из их места временного заключения, и тут замечает деталь, которая совсем не бросилась ему в глаза до этого момента. Над дверью лифта висит омела. Чунмен уже выходит, не забыв забрать мусорный пакет, но вдруг останавливается прямо под веточкой омелы. Сехун улыбается. -Я все же позвоню родителям, поздравлю их, — сосед как-то растерянно оглядывается на парня. — У меня такое ощущение, что за этот вечер моя жизнь изменилась. Спасибо. -Это мой подарок тебе, — вдруг пришла мысль, может быть, стоит остановить парня, позвать с собой, хотя бы дать номер телефона. Но Сехун напоминает себе, что они соседи и «зайти за солью» можно в любое время. -Приходи завтра. Выпьем рождественский кофе, — Чунмен улыбается как будто немного смущенно. -Зайду, — найдя глазами брошенный где-то в углу подарок в нелепой упаковке, Сехун быстро поднял его и подошел ближе к своему соседу. — Познакомлюсь с Бёль. -Тогда мы будем ждать тебя. Парни попрощались и разошлись в разные стороны, каждый мыслями уже в завтрашнем дне. И никто из них даже не заметил, как бумажный Рудольф вновь сверкнул красным носом.