Зеркало

Жарко, возбуждающе. Лёша ощущает все, как сквозь вату, всё какое-то замедленное, тягучее. Чьи-то обветренные губы тянутся к его губам, Лёшу втягивают в поцелуй. Жаркий, определенно лучший поцелуй в Лёшкиной жизни. Очень правильный поцелуй. Ему так хорошо, что он боится открыть глаза — вдруг это сон? Поэтому он не смотрит, просто чувствует. Член определенно требует внимания, стоит каменно, Лёша притягивает к себе нависшее над ним существо... И — упс — у него нет груди, но есть член, и стоит он тоже каменно. Почему-то Лёшу это не напрягает абсолютно, даже радует — значит, в эту игру могут играть двое. Они начинают ожесточенно тереться друг о друга, как в последний раз, волшебное создание снова терзает Лёшкины губы, Лёша уже очень близко к разрядке и, по ходу, готов позорно кончить в штаны только от крышесносных поцелуев и трения тела о тело, но его снова это не напрягает, и он несётся вперёд. Его партнеру тоже очень хорошо, это чувствуется. Он низко и как-то очень знакомо стонет. Настолько знакомо, что Лёша открывает глаза и в этот момент кончает. Кончает, будто глядя в зеркало. Он только что обжимался с собственным братом-близнецом, и ему это понравилось. Приехали, блядь. Лёша открывает глаза. Темно, он в своей комнате, один на своей кровати, Васька сопит на соседней. Лёшкин член стоит камнем. Значит приснилось. Стоп. Приснилось. Лёшка садится и хватается за голову. Ему только что приснился секс с собственным близнецом, и он в полном ужасе. *** С утра Лёшка категорически помят и ужасно не в настроении, о чём ему уже несколько раз напоминает неугомонный Вася. На шутки брата Лёша реагирует ещё более прохладно, сильнее обычного тормозит, тупит и зависает в пространстве. Лёша думает. Думает, как докатился до жизни такой. — Лё-ёш. А Лё-ё-ёш, — тянет Васька за завтраком. — Ты чего сегодня смурной такой? Приснилось что? Лёше кажется, что Васька смотрит на него как-то слегка с издёвкой. Отпираться смысла нет — Васька знает его, как облупленного, и чувствует, когда брат пытается соврать. — Да муть какая-то приснилась. Кошмары. Вот и не по себе как-то, — пожимает плечами Лёшка, отхлебывая чай. — Знаю я твои кошмары эротические, — ржет Васька. — Полночи стонал и одеяло комкал. Лёша резко давится чаем. — Да шучу я, шучу! — Вася уже тут как тут, хлопает задыхающегося брата по спине. — Надо же, какие мы впечатлительные! Он произносит это Лешке в ухо издевательским полушепотом, посылая по Лешкиной хребтине стадо мурашек. И резко отходит, будто ничего не было. И правда, Лёшка какой-то слишком впечатлительный в последнее время. Наверное, надо больше отдыхать, лучше высыпаться, а ещё лучше найти себе уже девушку, наконец. А то тело молодое, гормоны бушуют, вот и снится херня всякая по ночам. И днём мерещится. Проходит пара дней, и Лёша понимает, что он, кажется, влип. Во-первых, Васьки стало слишком много, если такое вообще возможно, чтоб Васьки стало ещё больше. Вася везде. Наверное, просто Лёша стал обращать на это внимание. Вася всегда рядом с братом — он жутко тактильный, постоянно трогает Лёшку, когда говорит, когда хочет обратить на себя его внимание, когда ему грустно... да и вообще, постоянно трогает. На поле, в спортзале, дома. Иногда от его прикосновений просто некуда деваться. И Лёша не может понять — так всегда было, или стало только сейчас? А ещё оказывается, Васька очень красивый. Понятно, что они очень похожи, в принципе — одно лицо, но Вася совсем другой. Яркий, шумный, весёлый. Светится солнечным светом и и притягивает к себе людей, Лёше иногда даже смотреть на него больно. А ещё, оказывается, Лёша немного ревнует. Почему-то хочется, чтоб Васька обнимал только его. В голове всплывают постыдные воспоминания. Лёша никому никогда не расскажет, что когда им было по четырнадцать, его учил целоваться именно более бойкий брат. У Васи уже тогда не было отбоя от поклонниц, а вот у Лёшки только могли наклюнуться первые шуры-муры с одноклассницей, и он страшно нервничал, боялся показаться ей неопытным. Естественно, он рассказал об этом Ваське — тогда секретов между ними не было. И Васька взял всё в свои руки, вернее, губы, и научил брата целоваться. Ещё Лёша никогда никому не расскажет, что с Васькой было гораздо приятнее целоваться, чем с той девочкой... окей, чем со всеми девушками, с которыми он успел поцеловаться за свою недолгую двадцатилетнюю жизнь. Выезды вообще оказываются каторгой. Они предсказуемо живут в одной комнате — а как иначе-то? И у Лёши ощущение, что его доводят специально. Ему всё чаще кажется, что Васька что-то слышал тогда. Или, возможно, Лёша прокалывается в чём-то ещё. Он же слишком залипает. Залипает на округлой крепкой заднице в одних труселях, когда Вася лежит на кровати и смотрит телек — Васе почему-то всегда теперь жарко. Залипает на Васькином поджаром теле в общей душевой, когда Васька просит передать шампунь, который у них один на двоих, естественно. Это вообще нереально. Лёша потом очень долго не может прийти в себя — кажется, картинка мокрого разгоряченного Васиного тела и рук, медленно скользящих по нему, никогда не покинет Лешину голову. Но самым страшным открытием оказывается то, что Васька дрочит. Нет, это понятно, что все дрочат — они ведь молодые, горячие, тела требуют разрядки, особенно, после тяжёлого матча или долгой изнурительной тренировки. Но Вася умудряется отличиться и тут. Не сказать, что они когда-то стеснялись друг друга — они с рождения вместе, всегда рядом, но в подростковом возрасте научились блюсти личные границы. А теперь Вася упорно эти границы ломает — Лёша физически это чувствует. Раньше Вася всегда включал воду в душе, если ему нужно было уединиться. Теперь же в их маленьком гостиничном номере Лёшка каждый раз отчётливо слышит тихие стоны из ванной комнаты. Пару раз ему даже показалось, что он услышал, как брат стонет его, Лешкино, имя. После этого Вася выходил из душа и сыто блестел исподлобья на Лёшу хитрыми глазами. Мол, я знаю твой секрет. Я знаю, что ты слышишь меня. Я знаю, что тебе это нравится. И это начало ощутимо действовать на нервы. Лёшка начинает огрызаться на брата. Не хочет, но по-другому просто не получается. Васи слишком много, он занимает всё Лешино пространство, Лёша не знает, куда деваться. Он боится, что когда-нибудь не сдержится и набросится на Ваську. Хорошо, если с кулаками. Главное, чтоб не с поцелуем. Игра в Петербурге выходит очень тяжёлой. Они, лидеры, неожиданно просирают идущему вторым «Зениту». Четыре — один! Лёша чувствует себя абсолютно вымотанным и потерянным, хотя он понимает, что облажался не только он. Все облажались, они же команда. Вася сидит в запасе, но, конечно, чувствует себя так же отвратительно. Они молчат всю обратную дорогу до гостиницы. Они молчат в комнате. Лёша сидит на кровати, уткнувшись головой в колени, и молчит. Полное опустошение. Из душа появляется Васька, посвежевший, в одном полотенце на бедрах, и отнюдь не грациозно плюхается на койку рядом с братом. Обнимает за плечи, прижимается вплотную и горячечно шепчет: — Лёшка, Лёшка, прорвёмся, не грусти. Лёша поднимает злые красные глаза и его прорывает. — Уйди, — говорит твёрдо и даже зло. — Отойди от меня. Ему тяжело чувствовать Васю так близко, очень хочется то ли обнять, то ли поцеловать, то ли отпиздеть хорошенько. — Не уйду, — Васька прижимает его ещё ближе к себе со спины большими горячими ладонями, дышит куда-то в загривок. Это абсолютно не способствует Лешиному спокойствию. — Вася, если ты сейчас не уйдёшь, я сделаю что-нибудь, о чём очень сильно пожалею потом. — А если не пожалеешь? — Вася говорит почему-то очень тихо, и в его голосе слышится плохо скрываемая надежда. Тогда Лёша резко разворачивается к брату, обнимает его и заваливает на кровать, накрыв тяжёлым телом. Напряжение такое, что терпеть невозможно. Если Вася сейчас даст ему в глаз, будет даже хорошо. Но Вася удивляет его, как всегда. Он сам тянется к брату губами и втягивает его в жёсткий поцелуй. О, это гораздо круче, чем снилось Лёшке весь этот год. Вася невозможно отзывчивый, жаркий, горячий как печка. Его наглые руки быстро стаскивают с Лёшки шорты, а полотенца, которое было на Ваське, уже и так почему-то нет. Они касаются друг друга везде, Вася стонет просто умопомрачительно и так вкусно целуется, что Лёшке кажется, что он сейчас сойдёт с ума. Кончает Лёшка в Васькин кулак, с тихим стоном и глядя брату в глаза. И это лучшее, что с ним было в жизни. И, самое страшное, он хочет еще. Его приводит в чувства тихий Васин смешок. — А я думал, мы ещё долго будем ходить вокруг да около. — А я думал, что разобью тебе ебало, — Лёшка улыбается, утыкается Васе носом в шею и погружается в дрёму. Наконец-то между ними всё хорошо. А с остальным они разберутся.