Красный галстук

С самого первого дня в Академии Александра бесило абсолютно все. Начиная тем, что его в принципе отправили в эту чертову глухомань, и заканчивая ало-черной униформой. Блядский режим, согласно которому все должны были вставать в шесть утра, идти на пробежку и водные процедуры, а после до позднего вечера сидеть за учебниками без возможности выйти в интернет, всего за неделю настолько заколебал юношу, что он в прямом смысле попытался сбежать из интерната. Правда, его поймали буквально у ворот на территорию, потому что сработал какой-то там датчик. Вот ведь непруха-то. Теперь ни к отцу не пристанешь, ни мать не побесишь. Одна сплошная учеба, больше напоминающая бесконечную, точно космос, зубрежку. И только попробуй забыть какой-нибудь термин или формулу — до конца недели будешь ходить на «отработку» материала к злому, как Цербер, и нудному, как пособие по философии Маркса, преподавателю, и черта с два он тебя отпустит, пока не расскажешь ему всю тему от корки до корки. Это правило Нильсен усвоил очень хорошо, потому что в первый же день не смог на алгебре научным языком объяснить основу метода Гаусса, рассказав все более просто и понятно. По итогу его отчитали за «незнание» и оставляли один на один на протяжении целой недели, включая выходные, с безумно въедливым математиком, который каждый раз устраивал парню настоящее моральное изнасилование, гоняя того по всем возможным темам, начиная теорией множеств и заканчивая схемой Горнера. Вскоре это правило поняли и все остальные. Не было в их параллели человека, который хотя бы раз не приходил бы в спальню полностью разбитый, не путал бы слова и не плюхался бы сразу в кровать, не снимая обувь и форму, в которой должны были ходить все на протяжении целого дня, за исключением выходных. И если на первых порах некоторые еще позволяли себе бездельничать и валяться вечерами в комнатах отдыха на пару с каким-нибудь детективным или фэнтезийным романом вместо того, чтобы учить все методы человеческого познания, даты и исходы битв первой половины Гражданской войны в США или способы построения проекций точек пересечения прямой с призматической поверхностью, то стоило пару раз походить на «допы», и всю развязность как ветром сдувало. Теперь даже самые буйные раздолбаи и бездельники сидели вместе с остальными в библиотеке и, до боли сжимая челюсть, зубрили наравне с отличниками и хорошистами. Но доставалось в любом случае всем, даже самым прилежным и эрудированным. Та же Харрис, к примеру, ходила заниматься к историку минимум раза три за прошедший месяц, хотя считается лучшей ученицей потока. Нильсен же вообще неделю через неделю сидел в классе до поздней ночи на пару с кем-нибудь из учителей, потому что из-за своего дурного языка на постоянной основе пытался кого-то подколоть, что приводило к ежедневным мучениям в качестве расплаты за злую шутку в сторону задницы историка или идиотских очков биолога. Линд жутко невзлюбил преподаватель французского языка, и она уже которую неделю не вылезала из его кабинета. Одним словом, доставалось всем. За исключением одного субъекта. С первого же занятия его образ привлек зоркий взгляд Александра. Несмотря на внешнюю невзрачность, он выделялся на фоне остальных учеников Академии. Один из лучших студентов, отличник, на всех уроках отвечает ровно и без запинок, владение материалом всегда на высшем уровне, но при этом за все те недели, что они живут в интернате, этого парня ни разу не видели в библиотеке или читальном зале. Его соседи по комнате ничего не могли рассказать про него, потому что он появлялся только перед самым отбоем и, не говоря ни слова, ложился спать. Естественно, такой яркий и неоднозначный кадр не мог не заинтересовать Нильсена. Цепкий, как коготь ястреба, взгляд всячески пытался отыскать на одежде или лице бледного юноши хотя бы один изъян, но он был, черт бы его побрал, просто идеален. Ни одной лишней складочки на белоснежной рубашке, галстук всегда прекрасно завязан, отсутствуют даже тонкие намеки на синяки под глазами, а взгляд всегда чистый и искренне добрый. И в этом заключалась вся соль. Не может быть такого, чтобы человек был настолько совершенен. Хотелось узнать этого парня изнутри. Прощупать почву, в которой находятся корни — основа этого образа. Хотелось выпотрошить его наизнанку, докопаться до самой его сути, узнать всю правду и всю подноготную. Расковырять внешнюю оболочку и залезть пальцами в самую глубину его сущности. Узнать, какой же он на самом деле. Что скрывается под маской, и какие скелеты в шкафу у него хранятся. Сэмюэль Макото. Главная черная лошадка Академии Йегера. Его главная цель. *** Спустя месяц обучения эта загадочная сволочь сама сделала первый шаг к разгадке своей таинственной личности, решив познакомиться. Чем запутала Александра еще больше. Первой фразой, которую Макото произнес вне стен аудиторий, была: «Пойдем покурим?» — с легкой улыбкой на лице. Вообще, согласно правилам Академии и интерната курить на всей территории строжайше запрещено. И если тебя вдруг поймали — аривидерчи, Азазель, собирай чемоданы и отправляйся к мамочке в обнимку с выговором от руководства и занесением в черный список. И все каким-то волшебным образом соблюдали устав и бросали свою вредную привычку, потому что вылететь из академии, где обучение стоит, как две человеческие почки на черном рынке, только за то, что ты баловался никотиновыми палочками, никому особо не улыбалось. И тут это премилое и преидеальное создание предлагает побаловаться сигаретками. Неужто снег завтра пойдет? — Да ты бунтарь, я погляжу, — усмехнулся Нильсен, затягиваясь. Черт, он уже успел отвыкнуть от этого занятия. — Я не нарушаю правил, — мягко улыбнулся Сэм, стряхивая пепел в заржавевшую жестяную банку с парой отсыревших бычков внутри. — Прочитай устав повнимательнее. — Хочешь сказать, там есть лазейка, о которой я не догадываюсь? — с презрительным прищуром посмотрел на парня швед, мысленно перечитывая список правил и предупреждений, который его заставила наизусть выучить мать, прежде чем он отправился сюда. — Можно сказать и так. Читай между строк, Нильсен. И получше подготовься к следующему факультативу по криминалистике, — одарил юношу той же милой улыбкой Макото и, затушив сигарету, двинулся прочь, исчезая в тени каменного здания. «Война, так война», — мысленно хмыкнул Александр, скрываясь в противоположной стороне. *** С этого момента парни перманентно находились в состоянии негласной борьбы. Что Сэм, что Нильсен на всех занятиях отвечали материал так, что создавалось ощущение, будто он у них на подкорке выжжен. Все даты, термины и формулы отскакивали от зубов, оба старались показать всю широту своих знаний и не собирались уступать противнику. Рассказать оригинальную версию «Верескового меда» наизусть на занятии по британской литературе? Да не вопрос. Описать в подробностях ход Бородинского сражения на зарубежной истории? Раз плюнуть. Сделать полный сравнительный анализ скульптур Микеланджело и Донателло и объяснить, в чем заключаются основные отличия, на истории искусств? Легко. Дать определения всем деталям современных яхт и показать их на макете? П-ф, хоть ночью спросите — расскажем. Сделать полный анализ преступления и объяснить, кто убийца или грабитель, на факультативе по криминалистике? Садитесь и слушайте, вас ждет огромный рассказ со всеми подробностями. И так далее. По Академии даже стали ходить слухи разной степени вменяемости, а самые азартные делали нехилые ставки на то, кто облажается первым и отправится на дополнительные, потому что с момента разговора парней в курилке Александр ни одного дня не провел в классе дольше обычного, Макото аналогично. Вскоре Александр решил действовать дальше, и борьба из плоскости занятий и столкновений умов перетекла в попытки шпионить за этой раздражающей, но гениальной задницей. За неделю наблюдения юноше удалось выяснить лишь то, что после занятий Сэмюэль-хитрая-и-изворотливая-сволочь-Макото скрывается где-то между библиотекой и крылом, в котором живут учителя. Что он там делал и где именно обитал, Нильсен так и не понял. Эта зараза всегда исчезала максимально незаметно, и сколько бы новоиспеченный шпион не пытался поймать момент, когда Сэм уходил куда-то за пределы учебного корпуса, ему этого не удавалось. — Вот ведь сука скрытная, — прошипел себе под нос Александр, когда в очередной раз не смог понять, где же его соперник обитает и где учится, как внезапно услышал звуки быстрых шагов. Вытянувшись «по струночке», парень задержал дыхание, чтоб лишний раз не выдавать себя, и выглянул из-за темного угла в не менее темный коридор. В свете тусклой лампочки показались едва заметные движущиеся тени, направляющиеся к двери с табличкой «Педагогический кампус». Ладони мгновенно вспотели. Если его застукают здесь, то проблем он не оберется, ведь ученикам запрещено находиться в этой части Академии. Стараясь мысленно унять участившийся пульс, Александр вглядывался в темноту, готовый в любой момент скрыться в зашторенной нише слева от него, в которой раньше находилась какая-то скульптура. Вскоре показались две фигуры, и, лишь приглядевшись, Нильсен понял, что это не кто иной, как его обожаемый Макото, и их преподавательница по истории, миссис Сильвер. Они вдвоем незаметно, словно ниндзя, проскользнули за дверь, и в темноте мелькнул лишь красный форменный галстук, завязанный на шее Сэма чуть более небрежно, чем обычно. «И что же ты забыл в учительском крыле, дорогуша?» — подумал про себя Нильсен, представляя впереди очень интересную бессонную ночь. *** К тому моменту, когда парень окончательно сдался и решил вернуться в комнату прикорнуть хотя бы немного, на часах было уже 5:38 утра, и спать Алексу оставалось ох как недолго. Кое-как выбравшись из той самой ниши, которую он заметил еще вчера, юноша поплелся по коридору, зевая и стряхивая с себя дюймовый слой пыли и грязи, которым он успел покрыться за ночь. Операция по выслеживанию Макото увенчалась провалом, он так и не появился, видимо, оставшись в учительском крыле на ночь. «Это ж каким привилегированным засранцем надо быть, чтобы вот так просто заходить в кампус преподавателей, так еще и на пару с одним из них?» — не унимался даже после бессонной ночи мозг шведа, выдвигая все больше и больше теорий насчет того, что же Макото там делал. — Он там и остался что ли? — послышался за спиной хорошо знакомый голос, и из-за угла медленно выплыли Агата с Рэйчел, тихо о чем-то беседуя. — Ой, Александр! — дернулась от неожиданности Линд, прикрывая рот ладонью. — А ты здесь каким боком? Тебя же обычно не разбудить. — Да так, ничего страшного, — невпопад пробурчал Нильсен, яростно пытаясь понять, в чем подвох, ведь эти две мадемуазели тоже любительницы спать до последнего. — Как бы там ни было, скоро подъем, — скомандовала Харрис, хватая Александра под локоть. — Будет не очень хорошо, если нас застукают, — девушка кивнула кому-то за спиной парня, но, когда он обернулся, в коридоре никого кроме них троих не было. — Если мы не хотим отхватить от преподавателей, лучше линять отсюда, — поддержала подругу Рэйчел, уводя недоумевающего юношу куда подальше от входа в учительское крыло. Еще не хватало, чтоб он догадался обо всем раньше времени! Уже минуты три держа на весу ложку с супом, Александр раздумывал над тем, что наблюдал сегодня утром. Агата с Рэйчел явно что-то скрывают, но что именно — сказать сложно. Будто они знают то, чего не знает он, но очень сильно хотят, чтобы юноша сам к этому пришел. Заговорщицы хреновы! — Ал, ты какой-то тормознутый сегодня. Ничего не случилось? — удивленно поинтересовалась Харрис, дотронувшись до плеча друга. «Ага, ничего. Всего лишь всю ночь проторчал в коридоре, пытаясь выследить нашего дорогого гения», — усмехнулся про себя Нильсен, выдавив легкую, непринужденную улыбку: — Все в порядке, просто не выспался. Девушки в ответ лишь пожали плечами, продолжив уплетать свой обед, периодически бросая друг на друга многозначительные взгляды. «Черт возьми, они ведь явно что-то замышляют, а я, как дурак, сижу и не понимаю, что происходит», — внутренне бесился Александр, расплескивая на стол бульон из тарелки. — Сегодня зачет по истории, кстати, — как бы невзначай бросила Линд, сразу же принимаясь за свой недопитый чай. — Вы готовы? — Ты думаешь, мы оба так сильно хотим провести все свое свободное время один на один с миссис Сильвер, что забили болт на зачет? — фыркнула Агата, демонстративно отшвырнув свою густую шевелюру за спину. В этот миг по столовой прошелся громкий звук падающей посуды. Все ученики разом обернулись на Нильсена, опрокинувшего стакан с соком в миску с супом, разлившимся по всему столу. — Эй, Ал, ты чего? — выпучила глаза отличница, глядя на своего побледневшего друга. — Я ж говорю, не выспался, — отмер парень, спешно вытирая себя и столешницу салфетками. Черт возьми, он же ничего не выучил! Весь вечер и ночь провел в коридоре и совсем забыл про зачет. А преподша у них явно обладает телепатическими способностями — моментально вычисляет тех, кто не готов, и спрашивает именно их. Ох, и достанется же ему сегодня! Она ведь как вампир — будет пить кровь, пока окончательно коньки не откинешь. А следом его будет ждать целая неделя без толики свободного времени, потому что на дополнительных историчке нет равных в зверстве. И ладно бы все на этом и закончилось, но его сегодняшний провал будет означать проигрыш Макото, позорное поражение, которого он чудом избегал последние несколько недель. Не проронив больше ни слова, троица неразлучных отличников собрала вещи и отправилась на занятие, а по мнению Александра — на эшафот. Перед классом уже кучковалась небольшая толпа учеников. В воздухе так и веял предэкзаменационный страх. Страх, который испытывает каждый, когда ему предстоит зачет, контрольная или любой другой способ проверки умения запоминать, понимать и зубрить. Кто-то яростно повторял материал, распечатанный лично миссис Сильвер, кто-то проверял, надежно ли спрятана шпора, а кто-то просто неподвижно стоял, ожидая начала конца. Конца их свободного времени и стабильного психического состояния. И этих людей можно было понять: выучить все по теме Столетней войны не каждый вундеркинд сможет, а с учетом того, что все события происходили в чертовом Средневековье, когда никто толком не вел подробных исторических записей и все склонялось к тому, что войну людям послал Бог, выучить весь ход событий и всех знаковых личностей практически нереально. — Заходим в класс, садимся на места, ничего не достаем. Зачет устный, — послышался прямо над ухом парня громкий, строгий голос. От всех и так бледных лиц в одно мгновение отхлынула кровь, сделав ребят похожими на ходячих трупов. — Заранее помянем павших в этом неравном бою, — послышался в толпе хорошо знакомый, спокойный голос. Александр обернулся: Макото совершенно обычным шагом заходил в аудиторию, слегка улыбаясь кончиками губ. Как ему только удается сохранять такую спокойную мину, когда ты в буквальном смысле висишь на волоске от неминуемой гибели?! — Шевелись давай! — Агата с Рэйчел подтолкнули в спину парня, буквально застывшего посреди коридора старинного здания. Где-то вдалеке слышалось эхо других учеников, все еще толпящихся возле дверей кабинетов, но стоило ребятам оказаться в практически полностью изолированном классе, который профессор Сильвер очень любила закрывать на ключ, чтоб им никто не мешал, сознание сразу забило тревогу — теперь им всем точно каюк. — Итак, не будем медлить и начнем зачет. Правила все знают, — пробасила преподавательница, выискивая в классном журнале первую жертву. Правила зачета у миссис Сильвер были очень просты: она абсолютно рандомно (а на самом деле внутренним датчиком неготовности, как считали ученики) выбирала того, кто будет отвечать, и задавала ему случайный вопрос из билетов по теме, по которой они готовились. Если ученик не отвечал один раз — промах прощался, но только с учетом того, что он ответит на дополнительный вопрос, когда его вызовут в следующий раз. Если в журнале за время занятия накапливалось более двух точек, означавших неготовность, то несчастный отправлялся на неделю «допов», после которых ему устраивался персональный зачет по этой же теме. Не подготовился и на этот раз — вэлком на третий круг ада. И так до того момента, пока не ответишь на все вопросы. Обычно после зачетов по истории на дополнительные оставалось наибольшее количество учеников, потому что зверствам миссис Сильвер не было равных во всей Академии. Но на второй попытке обычно сдавали все, потому что никто не горел желанием провести с этой гарпией еще неделю. — Нильсен! — «Блять… Только бы что-то легкое!» — Под каким предлогом Эдуард III Плантагенет провозгласил себя правителем Франции? «Что? Этого вопроса даже не было в билетах!» — Александр яростно пытался вспомнить хоть что-то, связанное с правителями, но в голову лез только приход к власти Карла VII. — Не знаете? — преподавательница разочарованно покачала головой, цокая языком. — Что ж, кто ответит? — Он провозгласил себя, как внука по материнской линии французского короля Филиппа IV Капетинга, — отчеканил Сэмюэль, сидящий за две парты от Александра. «Сука, даже тут выпендрился!» — вскипел швед, перебирая в голове вопросы из огромного списка, выданного две недели назад. — Молодец, Макото. Садитесь, — похвалила парня профессор Сильвер и наклонилась над журналом, ища следующего счастливчика. — Нильсен, не хотите снова попытать счастья? Что происходило в Париже в 1357-1358 годах? «Опять то, чего не было в списке вопросов?!» — внутри Александра бушевал огромный торнадо, целиком состоящий из брани, нецензурной лексики, проклятий и ритуальных речей, призывающих Сатану. — Так и будете молчать, мистер? Это уже вторая Ваша точка, — неожиданно деликатно напомнила преподаватель, постукивая карандашом по журналу. Парень молчал, тупя глаза в паркетный пол. — Очень жаль. Да, Сэмюэль? — В столице в это время бушевало восстание под предводительством Этьенна Марселя, — на одном дыхании ответил черноволосый юноша. Миссис Сильвер одарила его сдержанной улыбкой. Дальше все шло максимально лениво и предсказуемо. Путались, как обычно, одни и те же лица, однако на дополнительные никого в итоге не отправили, за исключением Александра, просидевшего до конца занятия в каменном ступоре. Со стороны казалось, что он даже не дышал. Просто смотрел в одну точку все оставшиеся сорок минут, не шелохнувшись. Вот ведь блядство! Теперь их с Макото негласная битва закончится позорным поражением Нильсена и гордым восшествием Сэма на престол самого умного и изворотливого. Аж руки трясутся от несправедливости! И как же он умудрился так опозориться? Не ответил на вопросы, которых в списке даже не было! Зато мистер Все-Всегда-Знаю смог не только ответить, но еще и неплохо так осрамить того, кто всю ночь вместо того, чтобы учиться, пытался поймать эту гениальную задницу, какого-то хрена ошивающуюся в преподавательском крыле. Но ничего, на тебя сто процентов найдется управа, ты только подожди! — Нильсен, останьтесь в аудитории, я скоро вернусь, — сказала уже в дверях вторая, после Макото, сволочь этой академии, закрывая класс на ключ. Александр в ее сторону даже не взглянул. И стоило прозвучать последнему щелчку в замке, за спиной послышался ехидный, с ощутимыми нотками превосходства голос: — Приветик! Парень обернулся: перед ним стоял Сэмюэль. *** Немного отойдя от удивления, Александр предпринял попытку подняться, однако ноги после долгого нахождения в одной позе не слушались, и парень свалился на скрипучий деревянный пол, уронив вместе с собой еще и стул. Макото рассмеялся, но не спешил протянуть руку помощи. Атомная бомба, зародившаяся в шведе с самого первого дня в Академии, была уже готова рвануть, однако ей помешал довольно грубый захват рук за спиной. — Не спеши вставать, мне намного больше нравится, когда ты валяешься на полу, — ухмыльнулся Макото, поудобнее усаживаясь на спине одноклассника. — Может, объяснишь, что происходит? — пропыхтел Александр, сплевывая грязь, попавшую в рот при падении. Что, черт возьми, происходит? — Если обещаешь не брыкаться, не орать на всю Академию и внимательно меня слушать, то я тебя отпущу, — на полном серьезе ответил Сэм, не ослабляя хватку. — Стопроцентных гарантий дать не могу, но я очень постараюсь, — согласился Ал, лишь бы ему дали встать с пола. В следующую секунду груз с его спины поднялся и помог самому парню вернуться в стоячее положение. — Итак, я тебя слушаю, — подросток сложил руки на груди, ожидая ответ. — А сам еще не догадался? — ядовито поинтересовался Макото. — Твой гениальный ум еще не додумался, к чему были эти игры в кошки-мышки и соревнования в интеллекте? Почему я пропадаю сразу после занятий, что делаю в преподавательском кампусе, почему меня не вышвырнут отсюда за курение и почему я советовал тебе получше подготовиться к занятию по криминалистике? Совсем пазлы не складываются? — Если ты не будешь говорить намеками, то они прекрасно сложатся! — вновь вскипел Александр, не понимая, к чему эта настырная зараза клонит. — Хорошо, может быть это тебе о чём-нибудь скажет? — в ответ парню в руки сунули фотографию в старой рамке. На ней был изображен мальчик лет двенадцати с темными волосами, разбитыми коленками и азиатской внешностью, а за ним стоял… их препод по криминалистике, мистер Гудман! — Так ты у нас со связями? — саркастично протянул Нильсен, рассматривая фото. — Сын влиятельного папочки? — Пасынок, — уточнил Сэм. — А еще, раз твоя тупая голова совсем не хочет думать, то за нее подумаю я и объясню все, что происходило последние несколько недель. Во-первых, я здесь не числюсь. Если бы ты внимательнее читал устав, то ты бы понял, что запрещено курить лишь ученикам, которые являются официальными студентами Академии. Во-вторых, как ты уже понял, отец у меня не простой. Но не только у меня. Ты же наверняка хорошо общаешься с Агатой Харрис, верно? — К чему ты клонишь? — недоумевал Александр, хмуря брови. — У нее здесь тоже есть определенные связи. Ты никогда не обращал внимания на полную фамилию нашей дорогой преподавательницы по истории? — Аннет Сильвер-Харрис. Погоди, только не говори, что... — Да-да, она тетушка нашей дорогой Агаты. Которая наверняка всегда подсказывала, что именно стоит учить лучше при подготовке к занятиям? Так вот, это тоже моих рук дело. Мы через наших родственников узнавали, что будет на зачетах и контрольных, чтобы потом передать эту информацию тебе. Все еще не догадываешься, почему и зачем? Почему мы с тобой вступали в настоящие дебаты на уроках, почему я заставлял тебя интересоваться мной, почему вел себя так, чтобы ты из кожи вон лез, лишь бы выяснить обо мне побольше? — Нет, не понимаю! — окончательно вышел из себя Нильсен, собираясь плюнуть на этого ненормального и свалить отсюда, выбив дверь ногой. — Ай, черт с тобой! — в следующее мгновение губы Александра накрыли чужие. Чуть суховатые, бледные, но очень теплые. Их прикосновения были подобны поглаживаниям, будто они успокаивали человека после долгого стресса и загруженности. Поцелуй был легким, ненавязчивым, словно воздушным. Будто он был готов в любой миг рассеяться и больше никак о себе не напоминать. Но стоило Александру ответить, он мгновенно перерос в страстный, горячий и влажный. Словно легкие облака сменились густыми грозовыми тучами, будто путник после долгих дней бесконечной сухости нашел в пустыне огромный оазис, полный пресной воды, тени деревьев и легкой прохлады, так необходимой в адскую жару. — И кто же тебе рассказал о моей ориентации? — слегка смущенно спросил шпион-неудачник, как прозвал его про себя Сэм после сегодняшней ночи. — Неужто Агата расстаралась? — Рэйчел. — Линд? Но она-то тут причем? — А как ты думаешь, мне только Агата помогала? — хмыкнул Макото. — Они целый план придумали, как тебя со мной один на один в аудитории оставить. И Харрис это дорогого стоило — уговорить ее тетушку провернуть подобное было очень сложно. — Так вот почему они сегодня так странно переглядывались? — буркнул себе под нос парень. — Я им это еще припомню. — Когда ты понял, что ты гей? — резко сменил тему Сэм, облокотившись спиной о парту. — Я с самого детства это знал, — пожал плечами Александр, исподлобья глядя на собеседника. — А ты? — В Академии, — усмехнулся темноволосый. — Когда в класс зашел и тебя увидел, — брови Нильсена в этот момент были готовы покинуть пределы лба. — Мне учеба здесь вот вообще не сдалась. Отчим помог мне сюда устроиться, но при этом не сдавать экзамены. Я уже сбежать хотел. Но твое самомнение и успеваемость заставили меня полюбить учиться. В ответ Александр хмыкнул: — Я готов тебя еще кое-чему научить, — и увлек Макото в еще один горячий поцелуй, потягивая того на себя за красный форменный галстук.