Перемирие со вкусом поцелуя

Цинсюаня хочется заласкать. Медленно доводить языком, пальцами, оставлять поцелуи на внутренней стороне бедер — так, чтобы следы вели влажной дорожкой к паху, но не касались твердого возбуждения. Цинсюаня хочется любить. Щекотать подушечками пальцев кожу, дуть на соски и слегка, совсем слегка сжимать на них зубы. Вылизывать шею, наслаждаясь вибрацией стонов, шептать на розовое ушко комплименты. Неуклюжих, но драгоценных для Повелителя Ветров. Цинсюань — его нежное, разомлевшее в руках сокровище. С Ши Уду иначе. Ши Уду хочется ненавидеть. Рвать зубами плоть, кусать, оставлять на теле глубокие царапины. Чтобы до крови, до болезненных вскриков. Повелитель Вод не заслуживает иного. Цинсюань никогда не сможет выбрать между ними. Более того — этот выбор он делать не намерен. Мягкие горячие пальцы сжимают ладони брата и лучшего друга, притягивая к своему телу. Цинсюань готов стать барьером между ними, готов спорить и умолять, чтобы примирить двух возлюбленных мужчин, но зачем, когда есть способ гораздо приятнее? В зеленых радужках — скрытая хитринка и довольство от того, как легко они повелись на уловку бесстыдного юноши. Цинсюань хочет их обоих. Сразу. Плавиться от желанных, необходимых касаний, выгибаться между телами Ши Уду и Хэ Сюаня. Огонь и холод, одинаково яростные и… нежные. С ним они обходятся как с хрупким сокровищем, контролируют каждый жест, чтобы не сорваться, не присвоить Цинсюаня только себе перед побежденным соперником. Их борьба — на грани видимости, Цинсюань не должен ее ощутить. Не сейчас, когда они дали слово, что в постели будут только его: в капризном изгибе губ напоминание — «никаких ссор». Пальцы Ши Уду и Хэ Сюаня сталкиваются на молочной коже Цинсюаня, и оба вздрагивают. Воздух между синими и янтарными глазами дрожит от едва сдерживаемой ярости. Хэ Сюань разрывает зрительный контакт первым. Он притягивает Повелителя Ветров к себе, прижимаясь губам — мягко, но настойчиво отвлекая внимание от брата. Ши Уду скалится: в грудной клетке холодеет от того, как податливо Цинсюань льнет к другому мужчине. «Никаких ссор». Повелитель Вод перекидывает шелк волос через плечо брата, согревая загривок дыханием и мелкими, дразнящими прикосновениями языка. От стонов Цинсюаня — тихих, приглушенных губами Хэ Сюаня — броня самоконтроля истончается. Ши Уду изнутри — океан, бурлящий, могущественный… и полный безумия. Ревность переплавляет рассудок в пульсирующее желание доказать, что Цинсюань принадлежит лишь ему. В Ши Уду не остается нежности: пальцы проникают под нижние одеяния и сжимают холеное тело до красных отметин. От того, как жестко старший брат кусает его шею, Цинсюань вскрикивает, отстраняясь. Хриплый звук ласкает, и на губах Ши Уду расцветает самодовольная ухмылка. Хэ Сюань должен знать свое место, когда находится на территории Повелителя Вод. От грубости брата Цинсюань почти теряет опору и цепляется за Хэ Сюаня. Он уже не уверен, что контролирует игру, но тем восхитительнее — если Повелитель Ветров и готов отдать кому-то власть над собой, то только этим двоим. Пальцы скребут по темному ханьфу, умоляя без слов — на них у распаленного Цинсюаня сил не остается. Хэ Сюань заворожен его лицом: тем, как блестят увлажненные поцелуем губы, как истончается зеленый ободок радужек вокруг зрачков. В это время он выглядит побежденным, и Цинсюаню льстит. Так сладко, так хорошо… Но уступать Хэ Сюань не намерен. В нем нет ни капли почтения к дорогим одеждам — они лишь подчеркивают роскошное тело небожителя — и ни капли сожаления, когда ткань с треском рвется на Повелителе Ветров. Хэ Сюань отстраняется, любуясь открывшейся картиной, и припадает к твердым соскам губами. Ши Уду морщится — что с него взять, ничтожество без капли вкуса. Но одежды жаль, Повелитель Вод выбирал их для брата сам, представляя, как будут смотреться ткани на светлой коже. И только вид распаленного, почти обнаженного Цинсюаня останавливает его от ругательств. Сочетание хрупкости и уязвимости пробуждает в Ши Уду вязкую потребность подчинить Цинсюаня себе. Полностью, без остатка. От умелых ласк стоны Повелителя Ветров становятся громче, протяжнее, чередуясь со всхлипами. Ши Уду и Хэ Сюань спешат избавить его от остатков некогда красивого одеяния. Пальцы соприкасаются на тугом бедре, и на этот раз ни один из мужчин не хочет уступать. Цинсюань усмехается — эта усмешка мимолетна, ее быстро стирает чувственный вскрик — и мирит их, накрывая ладони своей. Контраст температур приятно покалывает кожу. — Дагэ, Мин-сюн… — он упирается затылком в плечо брата. Глаза Ши Уду теплеют от превосходства — его Цинсюань назвал первым. На нефритовой коже Повелителя Ветров укус кажется мазком киновари, ярким и влекущим. Хэ Сюань, забыв о том, что собирался быть ласков, ставит рядом еще один. Свой. — Пожалуйста, пожалуйста! Цинсюань в их руках похож на горячий воск, обжигает, теряя форму и сознание. — Пожалуйста, Мин-сюн, дагэ… Один — один. Цинсюань знает, что они оба хотят быть первыми. Жадность, тесно переплетенная с желанием, читается во взглядах, вот только выбор от этого знания делать ничуть не легче. Цинсюань опускает ресницы, скрывая текучее довольство: решение он нашел уже давно. — Я смогу принять вас вместе, — слова скатываются с губ так легко, будто в этом предложении нет ничего бесстыдного, за гранью дозволенного. Повелитель Ветров любуется блеском, наполняющим глаза его любовников, и тем, как жадно их пальцы сминают и разводят ягодицы. Контроль утекает сквозь пальцы. Головы Ши Уду и Хэ Сюаня переполнены порочными мыслями, и слова Повелителя Ветров не встречают никакого отказа. Наоборот. Их пальцы — смешение холодных и горячих касаний — торопливо растягивают и ласкают Цинсюаня изнутри. Стоны становятся громче, несдержаннее. Ни один из них не готов уступить. Пальцы скользят в нем почти свободно. Сохранись у любовников Цинсюаня способность мыслить здраво, они бы поняли — Повелитель Ветров готовился заранее, знал, что ни Хэ Сюань, ни Ши Уду не смогут отказать. Но хитринка в зеленых радужках остается незамеченной. Хэ Сюань толкает Ши Уду на спину. За весь вечер это первое осознанное прикосновение. Добровольное. Плечо Повелителя Вод горит, он недовольно щурится в ответ на фривольный жест и… молчит. Потому что Хэ Сюань уступает ему право первого проникновения, потому что это ломает все представления о «снулой рыбине», потому что Ши Уду не может придумать, что сказать. Впервые в жизни. «Это ничего не значит», — губы Хэ Сюаня беззвучно шевелятся. Просто так удобнее. Просто он понимает, как это — обожать Повелителя Ветров до помутнения рассудка. Хэ Сюань держит Цинсюаня за бедра, помогая насадиться на член брата. И входит следом. Цинсюань всхлипывает, упираясь дрожащими руками в грудь Ши Уду. Растяжки недостаточно — ни пальцев, ни приготовлений самого Повелителя Ветров. — Вы такие, — он сдавленно охает, голос срывается на нервное хихиканье, — большие. Ши Уду хмурится, читая на лице брата боль. И он почти готов прогнать Хэ Сюаня, нарычать на него, когда Цинсюань изгибается и стонет: — Мин-сюн… Два — один. Касаться Ши Уду так — непривычно. И Хэ Сюань сосредотачивается на новом ощущении, на ненавистных синих глазах, чтобы заставить себя замереть, пока Цинсюань не привыкнет. Это больно. Повелитель Ветров и не думал, что настолько: напряженные мышцы сжимаются, заставляя острее ощущать наполненность. Цинсюань прячет заплаканное лицо на плече брата, искусанные в кровь губы оставляют на коже красный отпечаток. Ши Уду перебирает пальцами пряди волос, шепчет в ответ на всхлипы что-то утешающее, нежное. Губы Хэ Сюаня прижимаются между лопаток, даря почти целомудренную ласку. Они слишком увлечены состоянием Цинсюаня, чтобы обращать внимания друг на друга. Боль постепенно стихает, и Цинсюань чувствует себя невероятно, абсолютно счастливым. — Вы вместе. Я так… — дыхание срывается. Цинсюань слишком хочет их обоих, сейчас, всегда, поэтому, успокоившись, он слегка подается бедрами назад. Это становится спусковым крючком — Ши Уду и Хэ Сюань начинают двигаться, сталкиваясь взглядами поверх плеча Повелителя Ветров. Желание победить, присвоить сжигает их изнутри. «Мы не вместе», — хочется возразить обоим, но Цинсюань такой податливый, мягкий под их руками и так восхитительно сжимает в себе члены любовников. Хэ Сюань целует укус на плече — свой или Ши Уду? — и не может отвести взгляд от синих, потемневших от страсти глаз напротив. Кто из них первым касается губ другого, не разобрать. Воздух пропитывается ароматом крови небожителя, и Хэ Сюань низко, чарующе урчит — вкусно. Зубы смыкаются сильнее, кончик языка собирает солоноватую влагу с кожи. Впрочем, Ши Уду не намерен пассивно принимать его грубость — он с силой проводит ногтями по торсу Хэ Сюаня. Цинсюань жмурится от страсти, с которой брат и лучший друг овладевают им. Как скоро они поймут, что в этом сражении нет смысла? Победа уже принадлежит обоим. Повелитель Ветров сжимает ладонь Ши Уду, второй слепо тянется назад — «Мин-сюн…» — и от того, как сладко, как хорошо в таком положении, пламя из области паха растекается по всему телу. Бедра Цинсюаня мерно двигаются, он принимает в себя оба члена без особого сопротивления. Изгибаясь между своими мужчинами, Повелитель Ветров щедро дарит себя: подставляет горло под укусы брата, прижимается к губам Хэ Сюаня. Торс Повелителя Вод становится влажным от трения истекающей смазкой головки. Хэ Сюань и Ши Уду больше не в силах сдерживаться. Тягучее, темное желание обволакивает разум. Хрупкое тело Повелителя Ветров вздрагивает от мощных и глубоких толчков, голос сиплый от непрерывных вскриков. Цинсюань теряется: чьи пальцы сжимают его соски, чье дыхание дразнит мочку уха. Они становятся одним целым, и это ощущается слишком… правильно. Удовольствия становится слишком много, тело перенасыщено им, и Цинсюань больше не в силах сдержать подступающий оргазм. Он балансирует на грани, шепча несвязные имена, просьбы, слова о том, как счастлив. В голове так много мыслей, что Ветерок не справляется с их потоком. Дрожь зарождается в загривке, где смыкаются зубы Хэ Сюаня — укус собственнический, утверждающий право на небожителя. Ши Уду целует брата не менее властно, и в этом поцелуе тонет оргазменный крик. Цинсюань изливается на живот Повелителя Вод, мышцы судорожно сжимаются, отчего равномерные толчки становятся слишком быстрыми и хаотичными. Без того чувствительный, сейчас Цинсюань ощущает их в разы сильнее. Обмякший после оргазма, он продолжает лежать на брате, стараясь хоть немного унять сбившееся дыхание. Ши Уду и Хэ Сюань кончают почти одновременно, соединив губы в жестком укусе, мало чем напоминающем поцелуй. От того, как горячее нутро заполняется семенем, Цинсюань томно вздрагивает. По телу растекается ленивая нега, и Хэ Сюань скатывается с Цинсюаня. Слишком близко к ненавистному Ши Уду — они касаются бедрами и плечами. Но сейчас это почему-то не раздражает, наоборот. Хэ Сюань не хочет разбираться в причинах, не сейчас и, быть может, никогда. Цинсюань ерзает, укладываясь на них — сразу на обоих, то ли чтобы никого не обидеть, то ли из жадности. — Мои, — мурлычет Повелитель Ветров. — Дагэ, Мин-сюн. Веки Цинсюаня медленно опускаются. Погружаясь в темноту сна, он думает, что в следующий раз устроит для себя особое шоу. Повелитель Ветров уверен: наблюдать ему понравится не меньше, чем участвовать. Пальцы Хэ Сюаня оглаживают поясницу и, спускаясь ниже, пачкаются в вытекающем на бедра семени. Их общем с Ши Уду. Он ненавидит Водяного Самодура, он должен отомстить — но с покалывающих губ не исчезает вкус его поцелуя. Хэ Сюань подвигается плотнее к любовникам, убеждая себя, что просто так… теплее? — Три — два. Ши Уду фыркает. — Наслаждайся своей первой и последней победой. В следующий раз выиграю я. — Мечтай. Цинсюань улыбается.