Все началось с одной смерти

— Ушастая тварь! Хлыст рассёк воздух с характерным звенящим звуком, но сосредоточиться на нём эльф не успел. Острая боль пронзила спину, и через мгновение крик вырвался из пересушенного горла. Кровь горячими потоками омывала тело, словно всего лишь вода. — Тебя следует наказать! — Презренный голос презренного человека резал слух, доставляя не меньше боли и страданий, чем окровавленное орудие пыток в его руках. Годы тренировок, отточенные ловкие движения — эльф вновь кричал, не помня себя. Хлыст играл свою мелодию ужаса в воздухе, и раб не успел сообразить, с какой стороны ожидать очередную порцию боли. Глаза залило кровью. Победная улыбка Данариуса сливалась с бледным лицом. В Тевинтере вновь загар не в моде, подумал Фенрис и ужаснулся собственным мыслям. Нет, не мыслям, а тому, как быстро смирился. Он должен был драться. Должен был рвать врагов зубами, должен был биться до последнего вздоха, не позволяя магу забрать его обратно в ад. Тогда почему он здесь? Почему касается липким лбом холодного бетона подвала? Стонет и кричит от боли, связанный оковами? Почему стоит на коленях перед тем, кто должен быть мёртв? — Ты не настоящий… — Собственный голос был едва различим через хрип. — Он убил… убил тебя… Ты лишь иллюз… Новый удар хлыста заставил задохнуться и припасть обратно к полу. Электрический разряд прошиб всё тело, а следующая огненная вспышка прижгла открытые раны. Личная гордость Данариуса. Самый страшный кошмар его рабов. Фенрис всегда был послушным. Он боялся этой «игрушки» и делал всё, чтобы её не испытывали на нём. Память тут же услужливо подкинула десятки воспоминаний. Фенрис видел, что бывало с непослушными рабами. Фенрис помнил, как они страдали. Фенрис выбрасывал их истерзанные до неузнаваемости тела на съедение собакам. А те и рады полакомиться жареным. Страх окутал сознание, по-хозяйски прогоняя из головы все картины борьбы. Он не сбегал, не прятался, не становился сильнее. Он лишь раб, покорный и боящийся наказания… — Нет… Он убил… Мысли путались и отдавались головной болью. Думать становилось так же тяжело, как и ровно дышать, но даже третий удар хлыстом не заставил Фенриса отпустить одну-единственную мысль: Хоук рядом. И, словно читая его мысли, Данариус прекратил бить истерзанную спину и мерзко рассмеялся. — Всё никак не успокоишься? Ты убил его! Вырвал сердце собственными руками! Забыл вкус его крови? Забыл, как он жалобно молил тебя остановиться? Фенрис взвыл от новой боли, ощущая, как сердце едва не разрывается на части, но Данариус уже был к этому не причастен. Он продолжал смеяться, смакуя подробности того вечера, пока эльф уверял себя, что это лишь сон. Тогда тоже был сон. Чудовищный, мучительный сон, где Фенрис повиновался воле Хозяина, от которого так долго убегал. Повиновался и убивал всех в Висельнике, оставляя напоследок Хоука. В ту ночь эльф проснулся с немым криком на устах, а после ещё долго прижимался, подобно уличному котёнку, к спине Гаррета, пока тот безмятежно спал. Леденящие душу ощущения, которые он запомнил в ярчайших подробностях, терзали его ум ещё несколько недель, пугая до дрожи во всём теле. Рука, властно держащая ещё горячее сердце, что заходится последними ударами, тёмная кровь, подсвеченная лириумом от рук, тихий вздох Хоука, перед тем как его тело с грохотом металлической брони упадёт на пол, запах крови и сводящая с ума тишина в трактире. — Нет! Он… Эльф кричал что было сил, но новая вспышка боли заставила его замолчать. Он сходил с ума. Мысли путались, размывались, словно в него влили разъедающую жидкость и теперь она медленно убивала его. А Данариус продолжал смеяться. Он победил. Он вернул беглого раба к себе и теперь будет его пытать, до тех пор пока память не сотрёт все воспоминания о Гаррете, о Киркволле, о друзьях, о любви — обо всём, что имело значение и не относилось к Хозяину. Боль стала частью этого тела, стала с ним одним целым. Он больше не существовал без этой боли. Он не достоин иного. Слёзы смешивались с кровью. Крик больше не прорывался сквозь пересохшую глотку. Осталось лишь умереть. Умереть подобно бешеному псу, на грязном бетонном полу в подвале. Умереть и никогда не… «Фенрис!» Голос Гаррета похож на испепеляющий дикий огонь. Эльф готов был вырвать себе сердце, лишь бы память перестала так дьявольски и искусно издеваться, детально воссоздавая образ возлюбленного. Его речь, тон, взгляд, тело. Каждый мускул, который напрягается от меча в руках. Руки, что дарили лишь ласку, тёплые губы, что способны были принести наслаждение, широкая грудь, к которой можно было прижаться и магическим образом забыть обо всём, даже страхах. Фенрис вновь взвыл, как волк, пойманный в цепи. Он и был в цепях: глупый, бесполезный, жалкий. Больше он не заслуживал жизни, не имел на неё права. Если Данариус сейчас не закончит начатое — он сам... «Фенрис!» Голос единственного важного человека снова раздался в ушах эльфа. Близко, словно за дверью. Вот-вот явится и спасёт. Снова спасёт и никогда не отпустит. Будет держать рядом, хоть на цепи, но живой и… «Фенрис, вставай!» Живой. Любимый. Сильный. — Ты убил его! — Данариус вновь ударил хлыстом, но эльф пропустил боль через себя, будто её и не было. Он медленно поднял голову, рассматривая заплывшими глазами размытый силуэт. Сомнение ухватило душу острыми когтями. Разве мог он поднять руку на Хоука? Разве мог Гаррет позволить себя убить? Разве мог Гар проиграть этому мерзкому магу, превосходящему силой своих собратьев в Тевинтере, но ни на что не годящемуся в сравнении с Хоуком — сильным и мужественным защитником Киркволла? Даже кунари не устоял… Нет! Даже Мередит поплатилась жизнью! Даже Орсино! Не мог он, не мог… — Ах ты мелкая тварь! — закричал маг, замахиваясь для очередного удара, но вдруг остриё меча прорубило силуэт по диагонали. Данариус замер, а через мгновение растаял в воздухе, словно мираж. — Ты в порядке? — Хоук подскочил к Фенрису, падая на одно колено и хватая свободной рукой эльфа за подбородок, всматриваясь в его глаза. Расфокусированный взгляд эльфа блуждал по лицу Гаррета, и едва ли Фенрис ещё понимал, что происходит. Он в оцепенении стоял на коленях. От крови не осталось и следа, кожа не была разорвана на куски хлыстом Данариуса, да и подвал исчез, уступив место развалинам Лотеринга и бескрайним необработанным, заброшенным полям. Порождения хоть и ушли, но землю после них ещё не скоро удастся восстановить, очистить. — Гар… Гаррет. — Фенрис был напуган, Хоук впервые видел его таким. Рука на мгновение дрогнула, теряя жёсткость, и переместилась на затылок бывшего раба, притягивая его голову к плечу. — Всё хорошо. Теперь всё хорошо… — И как бы мечник сейчас ни пытался казаться смелым и уверенным в себе, его сердце было до краёв наполнено страхом, как чаша — вином. Хоук готов был поклясться, что ещё чуть-чуть, и сам поседеет. Стоило ему упустить Фенриса из виду, как они тут же разделились. Эльф, видимо, и сам не понял, как попал в ловушку, а Гаррет, из-за своей глупой привычки ринувшись в бой первым, не сразу сообразил, что позади нет верного товарища и любовника. — Прости. Я подвёл тебя. Хоук отпустил Фенриса и вновь заглянул в его глаза — ясность появлялась в них неспешно, как и осознание ситуации. Времени на нежности не было. Он смог уничтожить одного из демонов, а их здесь было по меньшей мере два. Возможно, три. — Не ранен? Эльф вяло мотнул головой. Соображал он туго. Впрочем, иначе и быть не могло после столь могущественной иллюзии. — Демон?.. — И не один. А ещё целая орда их прихвостней. Вставай. Бери в руки меч, и пойдём дальше. Нужно убираться отсюда. Они соприкоснулись лбами, и Гаррет сверлил любовника тяжёлым взглядом, заставляя его сосредоточиться на нём и вернуться в реальность. Хоук не знал, что именно было в мороке, напущенном на Фенриса, но догадывался: ничего хорошего. Демоны отчаяния и страха ничего приятного показывать не будут. — Ты со мной?! Так?! Так?! Эльф продолжал вяло кивать на командный рёв возлюбленного, собираясь с духом. Рука уже тянулась к рукояти двуручника, пока Гаррет мастерски расправлялся со страхами и сомнениями, умело вытянутыми из души бывшего раба наружу. — Да! Да, я с тобой… — Ты мой?! — Твой! — И ты знаешь, что я тебя никому не отдам?! — Да! — Тогда вставай! Пора надрать зад этим теневым сукам! — Да! Эльф в последний раз рявкнул что было сил и встал, поднимая оружие следом. Несколько десятков скелетов уже маячило вдалеке, но ближе подобрались пока только привидения, явно усиленные демонами. Хоук вновь ринулся первым в бой, но на этот раз не выпускал Фенриса из виду. В пылу битвы тот окончательно пришёл в себя и теперь с яростью крошил скелеты, выплёскивая всю боль, что затронули демоны. — На кой чёрт мы вообще сюда приехали? — возмущался воин. Следовало задать этот вопрос раньше, а не когда Гаррета начали теснить к стене полуразрушенного дома, но эльфа мало интересовали обстоятельства и «подходящие моменты» для разговора. Хоук ответил не сразу. Во-первых, мешал появившийся демон Ужаса в компании более могущественного — Страха, во-вторых, он поймал несколько малоприятных ударов, выбивших у него весь воздух из лёгких. Теперь была очередь Фенриса спасать Гаррета, но пробиться к мечнику оказалось куда сложнее, особенно когда появился третий, не менее редкий и сильный — демон Праздности. Ситуация была тяжёлой. Встреча и с одним-то из них не предвещала никогда ничего хорошего, а трое, да со своей маленькой армией нечисти? Спасти их могло только чудо, которого всё не было: ни через пять минут, ни через десять. — Будь здесь тот маг из Денерима, было бы куда легче… — Хватит с меня дружбы с этими гадами, — зло прорычал Фенрис, крепче сжимая меч в руках. Общение с демонами не прошло даром, те явно выпили половину сил эльфа — иначе он не мог объяснить свою усталость от пятнадцати минут боя. Это раздражало и злило. Он не мог позволить себе быть беспомощным и повесить всё на плечи Хоука. Их продолжили теснить, зловеще замыкая круг, пока на горизонте не показались массивные доспехи храмовников. Гаррет даже не поверил собственным глазам, считая, что они все должны быть раскиданы по крупным городам и ловить магов. Но, надо признать, сейчас он был им рад, даже несмотря на то, что один их вид вызывал смешанные чувства горечи и раздражения, напоминая о младшем брате. Но бой продолжался, не оставляя времени на раздумья. Демоны не чувствовали усталости или боли. Они продолжали атаковать, пока не исчезли один за другим. Сила храмовников, да и их численность были как нельзя кстати. По окончании бойни, а иначе её назвать уже было нельзя, служители Церкви ещё косились на Фенриса, заподозрив в нём мага, но внушительный меч в руках и пара отборных крепких тевинтерских выражений не оставили сомнений в том, что эльф не у дел. День подошёл к концу. И если ещё пару часов назад Гаррету казалось, что время остановилось и не движется, то сейчас оставалось удивляться тому, как быстро оно пролетело. Уже за кружкой хмельного эля в единственной на всю округу таверне они узнали правду, которая с утра могла стоить им многих сил. — Иными словами, вы довели напуганного мальчишку, сбежавшего из Круга, до такого состояния, что он предпочёл смерть от собственного заклятия магии крови, призывая демонов отомстить вам, а теперь удивляетесь, почему там на полгода обосновались демоны и жрут ваших коллег по цеху и простой люд? Фенрис многозначительно кашлянул. Он устал и не хотел под вечер драться, тем более с храмовниками, что спасли их задницы и теперь так любезно оплачивали ужин. Но Гаррет уже завёлся. Эльф помнил, как мечник переживал за убийство кунари, которым восхищался, как пытался спасти храмовников в Киркволле и мерзких магов, которых сам Фенрис перебил бы одного за другим. Несмотря на свой суровый и непростой характер, Гаррет пытался предотвратить самое ужасное и теперь сокрушался не меньше, видя притеснение каждой из сторон. Да и эльф под влиянием возлюбленного смог признать, что маги, как и храмовники, не должны отвечать за кучку обезумевших, которые были по обе стороны баррикад. Выслушав вместе с обалдевшими воинами долгую тираду о том, что храмовники не должны были запугивать молодого мага так сильно, что он предпочёл призвать трёх сильнейших демонов из Тени и умереть, Фенрис закончил есть и, попрощавшись, ушёл первым. Если Гаррет и нарвётся на драку, то уже лишь на пьяную потасовку, ведь говорил Хоук слишком долго, а хитрая или, возможно, мудрая и опытная официантка подливала всем эля в больших количествах. Но не успел Фенрис снять броню, как довольный Хоук оказался перед ним. Кто выиграл в неначавшемся споре — глупо было и спрашивать, так что оставалось лишь смыть грязь и кровь, обработать раны и улечься на почти чистые простыни весьма жёсткой кровати. И хотя эльф привык к условиям куда хуже, но сегодня был не прочь оказаться на постели в имении Хоука в Киркволле.  — Ты так и не ответил… — Оказавшись в объятиях мечника, воин смог наконец расслабиться по-настоящему, закрывая устало глаза. — О чём ты? — Зачем ты нас сюда притащил, зная, что эти земли полностью разорили порождения? Хоук молчал в полутьме какое-то время, рассматривая бледные линии татуировок Фенриса, на которые падал слабый свет луны через маленькое оконце над постелью. — Хотел навестить могилу отца. Прошло больше десяти лет со дня его смерти… Я там не был со времён Мора… Эльф укорил себя за глупость и излишнюю грубость: можно было и догадаться. Тема отца всегда была для Гаррета болезненной. — Тогда завтра сходим ещё… — Нет. Больше не хочу рисковать тобой. Могила мертвеца не стоит того, чтобы лишиться тебя. Завтра мы уедем подальше от этих мест. Спи. Хоук едва ощутимо коснулся макушки эльфа, закрывая глаза. Им нужен был хороший отдых.