Пропал последний отблеск света

Вэй Ин потерялся. Пустые коридоры затягивали вглубь, засасывали во мглу. Каждый неуверенный шаг оглушающе громко бил по ушам; беспроглядная темнота душила; одиночество мерзко скребло под кожей, покрытой мурашками, и даже редкие пятна лунного света, стекающие по стенам, пугали до тошноты. Ещё днем резиденция Юньмэн Цзян казалась ему безопасным убежищем, домом, но, стоило полной луне скрыться за густыми облаками, утонуть в вязком тумане, как тьма обступила Вэй Ина до всех сторон. Слезы текли по горячим щекам, Вэй Ин прижимал руки к груди, наугад ступая по скрипучим половицам. Страх отнял у него голос. Он хотел бы закричать, позвать на помощь, но навязчивая мысль, что нечто невидимое, всеохватывающее, выжидающее момента, схватит цепкими когтями, как собачьими клыками, разорвет чистые одежды, расцарапает кожу и утащит в бесконечную бездну гораздо быстрее, чем отчаянный зов услышит дядя Цзян или старшая сестрица, не давала спокойно вдохнуть. Вэй Ин не знал, каково быть загнанным зверем. Но зато прекрасно знал, каково быть загнанным зверьми. Рычащими, голодными, с всклокоченной шерстью и острыми зубами. И он чувствовал себя в окружении точно таких же, затаившихся. Судорожный вздох разрезал холодный воздух, и перепуганный ребенок тут же закрыл рот руками, жмурясь изо всех сил. Тьма шептала ядовитые речи, подкрадывалась ближе — а потом в нескольких шагах от плачущего Вэй Ина зажегся фитилек свечи. Зажегся огонек хрупкой надежды. Вэй Ин побежал вперед, споткнулся и упал на колени, закрывая лицо руками. — Вэй Ин? — Непривычно тихий голос Юй Цзыюань звучал скорее удивленно, чем недовольно. — Почему ты не спишь? — Страшно, — ребенок всхлипнул, потирая ушибленные коленки. — Очень страшно. Юй Цзыюань изящным движением откинула волосы назад, наклоняясь к ребенку и подхватывая его одной рукой. Во второй она несла подсвечник со спасительным светом и теплом. Дрожа всем телом, Вэй Ин схватился за её ночные одежды и положил тяжелую от пережитой истерики голову на плечо, все ещё хлюпая носом. Госпожа Юй покачала головой, но ничего не сказала. Ребенок покрасневшими глазами смотрел на статный профиль Госпожи Юй, супруги дяди Цзяна. Вэй Ин ещё мало понимал, но одно знал наверняка: Госпожа Юй была невероятно красивой женщиной. Даже в свободных широких одеждах, без яркой помады на сжатых губах и без мудреной прически с многочисленными заколками она выглядела, как небожительница. Гордая, сильная, справедливо строгая. От её длинных волос, блестящих в тусклом свете, пахло мылом. Вэй Ин инстинктивно прижался к загорелой шее, даже не боясь наслать на себя гнев госпожи. Она, кажется, была не в настроении его ругать. Ночь её боялась. Госпожа Юй села на холодные половицы, удерживая Вэй Ина на коленях. — Наклони голову и закрой глаза. Вэй Ин послушно сделал все, что ему велели. Юй Цзыюань зачерпнула ладонью студеной воды из бочки, умывая заплаканное лицо. Ребенок зажмурился, надул губы, но стойко вытерпел неприятный холод. В контраст ему руки Госпожи Юй были теплыми и, наверное, нежными, пока гладили по красным щекам. Юй Цзыюань вытерла мокрую челку и лицо Вэй Ина своим широким рукавом. — Я провожу тебя в комнату. Губы надломились, а в серебристых глазах опять заблестели слезы. Вэй Ин отчаянно замотал головой и крепче вцепился в верхние одежды. Только в тот момент Юй Цзыюань заметила, как сильно его трясло. Она сняла с себя халат, накинув его на худощавые плечи, и опять подняла Вэй Ина на руки. Накануне вечером Юй Цзыюань с Цзян Фэнмянем разругались, и хозяйка Пристани Лотоса бранными речами выгнала супруга из комнаты, отправив блуждать по гостевым покоям. Поэтому широкая постель пустовала. Юй Цзыюань ничего не оставалось, кроме как отнести перепуганного чуть не до заикания Вэй Ина к себе. Юй Цзыюань задвинула перегородку и, затушив пламя, легла на постель. Вэй Ин, робко спросив «Можно?», залез под толстое одеяло. Выглядывала только дрожащая макушка, а потом он, успокоившись, вынырнул. Никак не спалось. Вэй Ин наивно смотрел на профиль госпожи, пока она хмурилась, чувствуя себя неуютно под этим взглядом. — Грейся и спи. Вэй Ин грустно угукнул, снова скрывшись под одеялом. Он ерзал, шуршал простыней, потом притих на мгновение, и Госпожа Юй услышала сдавленный всхлип. Медленно проведя ладонью по лицу, она тяжело вздохнула. С утешением плачущих детей дела обстояли хуже некуда. Юй Цзыюань неловко притянула дрожащее тельце к себе рукой. — Ну и, — Госпожа Юй прочистила горло, — почему ты все ещё плачешь? Вэй Ин зарыдал в голос. Юй Цзыюань в полной растерянности пялилась в темноту, совершенно не зная, как ей стоит поступить. Забрать к себе в комнату — забрала. Обнять — обняла. Что следует сказать и как успокоить — вопрос. — Вэй Ин, — Юй Цзыюань очень старалась не быть с ним строгой, по крайней мере на тот момент. — Вэй Ин, посмотри на меня. Она зажгла фонарик, висящий над кроватью. По детскому лицу снова катились крупные слезы. — Мама и папа бросили А-Ина, потому что он был плохим сыном, правда?.. Плач стал ещё громче, надрывнее. Юй Цзыюань прониклась состраданием к бедному ребенку, который, как выяснилось, искренне думал, что его просто оставили на съедение уличным псам. И правда, если попытаться вспомнить, Цзян Фэнмянь просто принес Вэй Ина в Пристань Лотоса, просто назвался другом его мамы и папы, просто сказал, что теперь он будет жить тут вместе с Яньли и А-Чэном, но объяснил ли ему кто-нибудь, что случилось с родителями?.. Ответ напрашивался сам. И Госпожа Юй осознала, что эта ноша пала на её гордо расправленные плечи. — Они тебя не бросили. Они попали в беду и… больше не смогут вернуться за тобой. Поэтому дядя Цзян искал тебя, — она сглотнула вязкий ком в горле. — Теперь мы будем заботиться о тебе. Ребенок немного успокоился, но все ещё шмыгал носом. Юй Цзыюань подала ему платок, приглаживая лохматые волосы рукой. Предел заботы о чужом сыне был достигнут. — Теперь вы моя семья? Наивные глазки испытующе смотрели прямо на Госпожу Юй. Она фыркнула. Получается, что так. Вопрос остался без ответа. — А Вы моя матушка? Ну уж… — Нет, — отрезала Юй Цзыюань. — Я — Госпожа Юй, понял? Вэй Ин поник головой. — Вэй Ин. Мальчик устало кивнул. Он снова укрылся одеялом так, что его было совсем не видно. Юй Цзыюань закусила губу. Она не была уверена в том, что Вэй Ин когда-нибудь станет своим для неё. Она не могла обещать, что будет отзываться на его «матушка», что будет заботливо заплетать ему косички и целовать перед сном. Вэй Ин не был её сыном. Но у него имелась возможность стать её ребенком. Ребенком, которого она воспитает скорее кнутом, чем пряником; ребенком, который получит шанс стать великим заклинателем из сильного клана; ребенком, которого она признает рано или поздно. — Когда я вернусь в комнату, тьма поглотит меня, — тихо произнес Вэй Ин, прижимаясь к боку Госпожи Юй. — Я зажгу для тебя свет, и темнота отступит. Подрастешь — и сможешь спать без фонарика, — Юй Цзыюань подоткнула под него одеяло, чтобы не заболел. Ночи становились все прохладнее, промозглое дыхание осени то и дело проникало в помещения сквозняками. — Обещаете? — Что? — Что зажжете свет. — Обещаю. *** Вэй Усянь очнулся на каменном полу пещеры Фумо, чувствуя дрожь каждой клеточкой своего существа. Голова нещадно раскалывалась, во рту ощущался привкус старой крови. Кругом были разбросаны свитки, одежды измазались в грязи и пыли, пятна крови то и дело пестрели на некогда черной ткани. Вэй Ин криво усмехнулся, закрывая глаза руками. Истеричный смех вырвался из горла. — Больше некому зажечь для меня свет… … Матушка, — так и осталось несказанным.