Ты — мёртвая принцесса, а я твой верный пёс.

Уже безумие крылом Души закрыло половину, И поит огненным вином И манит в черную долину. Анна Ахматова. Реквием.

В замке было тихо. Оглушающе холодно. Даже шум ливня за окном искажался, добирался до жилых помещений глухим рокотом. Свечи горели, но их слабо трепыхавшееся пламя, было не в силах согреть собой мертвую громаду. — Фрэнки..? Чужой голос прорезал застывший воздух, наполняя собой все пространство замка. Юноша вздрогнул, отшатнулся от окна и в очередной раз подивился тому, как хозяину легко подчиняется собственный дом. Он двинулся прочь из комнаты, босыми ногами ступая по каменному полу. Подол его платья предательски громко шуршал, оповещая о малейшем движении юноши. Привычной дорогой, он прошёл вдоль пустых коридоров, по которым ходил лишь буйный морской ветер, да неразборчивые тени бывших хозяев Замка на Обрыве. — Вы звали меня, мой Господин? — прошептал Фрэнк, в нерешительности замирая на входе в просторную залу, и заглянул внутрь, рукой отодвигая полог из длинных нитей, на которых были завязаны пестрые перья и птичьи кости. Все окна были открыты нараспашку, впуская в помещение рёв шторма и мелкие морские брызги, смешавшиеся с крупными каплями дождя. Ветер захватил все пространство, объявляя себя негласным хозяином, настолько своенравным, что даже растопленный камин ничуть не согревал залу. В высоком кресле, возле самого окна, в росчерках ярких вспышек молний виднелся мужской силуэт, прокручивающий в длинных пальцах полупрозрачный шар, в гранях которого отражалось почерневшее от гнева море и перевёрнутая комната. Это и был настоящий хозяин замка, властный и свирепый, сродни ледяному ветру, который с рождения приходился ему названным братом. Мужчина лениво повернул голову, откидывая с лица намокшие от дождя огненные волосы, глядя на парализованного Фрэнка поблескивающими желтыми глазами. — Да, солнце мое, подойди сюда, — негромко произнёс он, позволяя своему голосу раскатиться по зале, дополняя утробный рокот шторма. Юноша вздрогнул и поёжился, босыми ступнями касаясь мокрой плитки пола. Тонкое платье совершенно не согревало, предательски съезжало с плеч, оголяя тонкую кожу кусачему холоду. Приближаясь к креслу, вглядываясь в до боли знакомое лицо, Фрэнк заметил своё перевёрнутое отражение в кристальном шаре. Напополам с почерневшим от гнева морем, его изящный профиль и растрепанные волосы, неестественно белоснежные на фоне окружающей темноты, юноша был словно заточен внутрь новой игрушки его Господина. Заметив его интерес, мужчина поднял шар вверх, захватывая теперь дотлевающий камин и часть комнаты. — Забрал у твоего принца, Фрэнки, очаровательная безделушка, — пропел он, перекатывая на ладони кристалл, заставляя комнату в отражении кружиться и искажаться. — Такая же бесполезная как и твой принц. Фрэнк побледнел при одном упоминании этого человека. Голова закружилась, а ноги и руки онемели не только лишь от холода, но и от страха перед воспоминаниями. — Что такое, принцесса? Припомнила что-то из своих давнишних кошмаров? — выдохнул мужчина, легким движением отправляя сферу катиться по полу. Он подхватил Фрэнка под локоть, утягивая того в свои крепкие объятия. Чужое тело было горячим, на контрасте с холодной комнатой и вовсе обжигающим. Юноша испуганно всхлипнул, инстинктивно прижимаясь ближе. Воспоминания, которые отнюдь не были выдумкой его воспалённого разума, продолжали терзать белокурую голову. Чужое дыхание над ухом и руки, по-хозяйки начавшие задирать подол кроваво-алого платья, подталкивали ближе к краю бездны. Видимо, борясь с собственной памятью, Фрэнк молчал непозволительно долго. — Разве я не учил тебя отвечать на мои вопросы, солнце? — прорычал мужчина, болезненно шлепая юношу по худому бедру. Удар пришёлся прямо по светлой коже, так как платье было уже давно задрано, оставляя на растерзание ветру и дождю незащищенное тело. — Простите, м-мой Господин! — выкрикнул Фрэнк, дёргаясь от боли в ноге. Он давно не выводил мужчину из себя, он почти и забыл, каким жестоким тот может быть. — Я-я просто вспоминаю свои первые месяцы с вами и...и принца. Последнюю фразу юноша произнёс шепотом, боясь разозлить Господина, обрушить на себя весь его скопившийся гнев. Он давно не покидал замок, давно не мучал и не терзал людей, все своё время посвящая Фрэнку, ставшему, после последнего наказания, более послушным и податливым. Фрэнк бы мог соврать, но мужчина всегда чутко чувствовал ложь, что вело к ещё более пугающим последствиям. — Ах...принц... — проворковал Господин, руками скользя по телу юноши, бесстыдно разводя чужие ноги в стороны, горячими пальцами сминая покрывшуюся мурашками кожу. — Он мило давился собственной кровью, когда ты вспорола ему глотку. Надеюсь, это ты не забыла? Испуганно замотав головой, юноша понадеялся, что его не стошнит прямо тут. Голова шла кругом. От развратных рук на теле, от ласкового голоса над ухом, от оглушающей паники и от кровавых картин, все ещё стоящих перед глазами. — Н-нет, мой Господин, я н-не забыл, — выдавил Фрэнк, проглатывая жгучие слёзы. Грубая ткань чужих мужских брюк неприятно терлась об обнаженные ягодицы, вынуждая юношу непроизвольно всхлипывать. — Что же ты плачешь, принцесса? Ты всего лишь делала то, что положено всем хорошим девочкам — слушалась меня, — не обращая внимания на дискомфорт Фрэнка, продолжил мужчина, оставляя неглубокие царапины на бёдрах парня. — Тебе холодно? Вопрос прозвучал неожиданно. — Д-да... — негромко признался юноша, ерзая на чужих коленях. — Могла бы и раньше сказать, — недовольно пробурчал мужчина, отодвигая длинные белоснежные пряди с лица и шеи юноши. — Сейчас я тебя согрею. Фрэнк испуганно вздрогнул, когда чужая рука резко потянула его бедро в сторону, а горячие пальцы сжались и заскользили к ягодицам. Все его тело ещё нещадно болело после прошлого раза долгих и извращённых ”согреваний”, он сомневался, что смог бы сейчас повторно перенести подобное, оставаясь в сознании. Жалобно вскрикнув, юноша повернулся лицом к мужчине, натыкаясь на взгляд хищных глаз с вертикальным кошачьим зрачком. — П-пожалуйста, не н-надо, — испуганно пролепетал Фрэнк, жалобно хватая Господина за запястье. — У меня все очень б-болит. Ответом ему послужил недовольный рык и болезненная хватка зубов на шее — проявление силы и контроля со стороны мужчины. Он часто терял связь со своим человеческим обличием, отдаваясь привычным и естественным способам выражения чувств и эмоций. Где-то на подкорке загнанного сознания, Фрэнк подивился тому, что Господин все ещё не обернулся обратно. Столько дней взаперти человеческого тела явно не могли пройти без следа. — Что я говорил о непослушании? — моментально теряя любой намёк на доброту в голосе, начал мужчина, отстраняясь от юношеской шеи, слизывая с губ капли крови. Ключицы, пожалуй, оставались пока единственным местом, не исписанным синяками и тонкими шрамами — по форме челюстей. — П-простите, мой Господин, я правда... я... — начал было Фрэнк, но оказался прерван крепкой хваткой на своих ногах. Легко стянув грубые кожаные штаны, мужчина толкнулся своим естеством в ягодицы юноши, который заскулил от сильной боли. — Пожалуйста! Дже-джерард... Лишь выкрикнув последнюю фразу, он понял, насколько сильно провинился. Мужчина грубо схватил его за шею одной рукой, впиваясь пальцами в свежие следы от укусов, а другой болезненно ударил по худому бедру, оставляя алый росчерк в форме ладони. — Как я велел меня называть? — прорычал он, одним движением насаживая на себя дрожащее тело плачущего юноши. Тот, громко и надломленно вскрикнув, дернулся, ощущая разрывающую изнутри боль. — Припомнить тебе, что было в первый раз, когда ты посмела ослушаться? — Н-не надо, мой Г-господин, пожалуйста, я б-больше не... — Молчать! Разве мою принцессу не учили вести себя тихо? — издевательски протянул мужчина, начиная толкаться вперёд, продолжая чуть придушивать Фрэнка, позволяя тому лишь давиться бессвязными словами и воздухом. Ослабленный и продрогший до костей, юноша не был больше в силах ни говорить, ни сопротивляться. На горьком опыте он уяснил, что непослушание ни к чему хорошему не приводит, поэтому, в попытке спастись, покорно откинулся на грудь мужчины, шире разводя ноги и заходясь в беззвучных рыданиях. Его словно разрывало на куски. Обжигающая боль внутри, соленые брызги разгневанного моря, подобно его слезам, окропляли полуобнаженную кожу, стальная хватка на бёдрах и шее, горячее, томное дыхание где-то в районе затылка — все это смешивалось, дробилось, превращалось в бесконечную пытку. Фрэнк расфокусированно смотрел перед собой, постепенно теряя связь с реальностью. Последней деталью, которую заметило его измученное сознание, было перевёрнутое отражение в кристальном шаре распятого на кресле юноши, с позорно задранным наверх платьем и тонкими потеками крови на шее и бёдрах. Темнота пришла вместе с рокотом грома за окном, слившимся с утробным рычание Господина, на руках которого появились когти, впивающиеся в плоть, раздирающие тонкую кожу. *** Фрэнк распахнул глаза и понял, что лежит на полу. Под его затёкшим телом угадывались каменные плиты, приятно холодившие и отрезвляющие. Чуть приподнявшись на руках, юноша начал оглядываться, пытаясь перебороть разрывающую головную боль. В голове было пусто. Совершенно. Словно из него выбили любые знания и воспоминания. Подавив начавшую зарождаться тревогу, Фрэнк продолжил изучать своё окружение. Просторная сводчатая зала, с витражными окнами и широкими арками, напоминала центральную гостиную его родного замка, за исключением только полнейшего отсутствия привычной мебели. Только шкуры, ковры, несколько приземистых комодов, стоящих тут и там, тяжелые гобелены, варварски сваленные в кучу. Подивившись такой обстановке, юноша попытался встать, поднимая с земли ослабленное тело. Одежда на нем оказалась рваной в клочья. Больше всего пострадала рубаха, разодранная, казалось бы, сразу четырьмя острыми лезвиями. Фрэнк проделал знакомые ему дыхательные практики, стараясь сохранить свой разум чистым, лишенным паники. Он не успел закончить школу, поэтому не считался настоящим воином, но многое ему уже удалось выучить и усвоить. Не успел юноша закончить своё легкое упражнение, как сзади раздались шуршащие шаги, словно бы кто-то скользил над полом, практически не касаясь ковров и шкур. Резко обернувшись, Фрэнк встретился взглядом с высоким мужчиной, стоящим в паре шагов от него и с нескрываемым обожанием разглядывавшим его. Светлая кожа незнакомца переливалась в лучах солнца, особенно на руках, где можно было разглядеть тонкие золотисто-алые чешуйки. Красные волосы мужчины разметались по лицу, самыми кончиками касаясь плеч. Из одежды на нем были лишь штаны из грубой, чёрной кожи и подобие нагрудной брони, частично закрывавшей левую часть его тела, до локтя оплетая руку толстыми пластинами, украшенными костными шипами. Приглядевшись внимательнее, Фрэнк заметил необычные глаза мужчины — с вертикальным, животным зрачком. — Кто Вы..? — было первым, что смог выдавить из себя юноша, испуганно глядя на незнакомца. Тот совершенно точно не являлся человеком, скорее нечистью из легенд, которыми его так любила пугать прабабка. — Моей принцессе разве ничего не рассказывали обо мне? — искренне удивился мужчина, делая шаг вперёд, вынуждая Фрэнка отступить назад. — Я не принцесса...сэр, — промямлил юноша, неловко смахивая с лица длинные белоснежные волосы. Из-за невысокого роста и достаточно хрупкой конституции, да ещё и предательских кос до пояса, его часто путали с девушкой. Поэтому Фрэнк так усиленно и готовился стать настоящим воином — чтобы доказать всем сомневающимся в нем, что он... — Глупости! Солнце, ты ударилась головой, пока я нёс тебя сюда? — начал раздражаться незнакомец, снова пытаясь приблизиться к сбитому с толку юноше. — На тебе так плохо сказался полёт? При упоминании этого слова, в голове Фрэнка что-то щелкнуло. Он гулял. В поле. На улице было жарко, поэтому он надел самую лёгкую свою рубаху, забыв даже вернуть эмблему королевского дома, которую пришлось отпороть на днях, чтобы перешить манжеты. В какой-то момент над его головой появилась огромная тень, заслоняющая солнце. Дальше был лишь громкий рёв и цепкая хватка когтей. От сильных перепадов давления и того, как крепко его сжимали, он, должно быть, потерял сознание. Крылья. Полёт. Ледяной воздух, бьющий в лицо и треплющий волосы. Шум моря где-то за стенами. — Дракон?! — выкрикнул Фрэнк, наконец, складывая все в своей голове. — Я сейчас в Замке на О-обрыве? К концу фразы звонкий голос юноши вздрогнул, когда он вспомнил обо всех кровавых историях, окружавших это место. В их королевстве было несколько драконов, каждый из них представлял опасность, но самый разумный и одновременно самый сумасшедший из всех был некий Джерард, отнявший себе целый остров, недалеко от окраинных земель. Дракон, гордо носивший своё человеческое имя, никогда не забирал к себе никого, он лишь выжигал целые поселения и раздирал жителей на куски, даже толком не притрагиваясь к мясу. Оставляя после себя обгоревшие пустоши с кучами растерзанных тел — мужчин, женщин, даже детей. — Именно, принцесса, он самый, — довольно протянул в ответ дракон, делая полшага назад и раскидывая в стороны руки. Чистокровным существам трансформация давалась легко, поэтому, спустя секунду, все тело мужчины окутал золотистый свет, в котором кожа стремительно начала покрываться чешуёй. Дракон начал увеличиваться, безболезненно оставляя хрупкую оболочку человека. К великому ужасу Фрэнка, буквально парализованного страхом, перед ним стоял уже не крепкий мужчина, а настоящее чудовище. Средних размеров дракон, умещавшийся в просторной зале, был огненного цвета, с золотыми подпалинами на крыльях. Его длинный, шипастый хвост лежал вдоль когтистых лап, оставляя заметные царапины на полу и коврах. Широкая грудь дракона мерно вздымалась, пока он продолжал не моргая следить за юношей. Вытянутая морда с жёлтыми глазами была увенчана короной из острых рогов. — Нравится...? — прорычал дракон. Голос его звучал утробно, гулко перекатываясь по помещению. — Принцессе должно понравиться... Прогремев это, существо двинулось вперёд, когтистой лапой загребая юношеское тело, подтягивая ближе к себе, к раскалённой чешуе. *** — Нет! Не надо! — прокричал Фрэнк, извиваясь в лапах кошмарных воспоминаний. Не успел его организм прийти в себя после ночного издевательства, как ледяной ветер дал о себе знать. Горячка перехватила юношу прямо из глубины подсознания, не давая возможности очнуться, прямиком окунула в с трудом забытое прошлое. — Н-не убивай меня! — продолжил выстанывать парень, мечась по постели, цепляясь руками за простыни в попытке вырваться из хватки болезненного дурмана. Мужчина, сидящий рядом с ним, только тяжело вздыхал, принимаясь заново обмачивать ткань в прохладной воде, чтобы опустить на разгоряченный лоб. — Бедная моя принцесса... — негромко шептал он, водя рукой по потной коже, пальцами касаясь всех синяков и укусов. — Когда ты будешь послушной, мне не нужно будет больше тебя наказывать, обещаю. Дракону было легко обещать что-то совершенно бессознательному телу, которое никогда не потребует с него выполнение обещанного. *** Перед Фрэнком мелькали разрозненные картинки воспоминаний. Вот он впервые попытался нагрубить дракону, за что получил свой первый урок: уважение — залог его безопасности и сохранности. Разъярённое существо чуть не разорвало юношу острыми когтями, услышав сорвавшуюся с его губ брань. Длинные кровавые полосы испещрили кожу, окончательно разрывая лохмотья рубахи. — Обращайся ко мне ”мой Господин”, дрянная девчонка! — пророкотал дракон, с нескрываемым удовольствием наблюдая за муками Фрэнка, сдавленного в когтистой лапе. Стекающая вниз кровь придавала чешуе металлический блеск, жидкой краской окутывала дракона. С губ юноши срывалось тяжелое дыхание и болезненные вскрики, пока хватка лишь усиливалась, грозясь перемолоть кости. — Ты меня поняла? — продолжил давить дракон, сверкая острыми клыками. — Как тебе велено меня звать? — Я п-понял, мой Гос-господин, — прохрипел Фрэнк, беспомощно давясь собственной кровью. Его тело тут же бесцеремонно бросили на пол, временно теряя какой-либо интерес. Вторым залогом для выживания было беспрекословное послушание. Малейшая ошибка каралась. Дракон не терпел в своём замке возражений. Интерес был утрачен лишь на то недолгое время, какое потребовалось дракону, чтобы обратиться обратно в мужчину и сходить за необходимыми вещами. Он вернулся с аптечкой в одной руке и мотком одежды в другой. Подыхать в собственной кровище юноше позволено не было, поэтому разодранное тело Джерард внимательно оглядел, содрал остатки тряпья и обработал раны, на удивление скоро и уверенно. Насильно влив в малосопротивляющегося Фрэнка какую-то неопознанную жидкость под хитрым названием ”жив-лексир”, мужчина обратился к юноше, аккуратно убирая волосы с его лица. — Что за глупости ты придумала? Я давно смотрю за тобой, и ты вечно рядишься в эти уродливые мужские наряды, которые совершенно тебе не к лицу, солнце мое. Фрэнк опешил. Он лежал на полу, совершенно обескровленный и обнаженный, а это...существо продолжало принимать его за девушку? Но не успел юноша выразить все своё презрение в потоке гневных слов, как дракон продолжил, чуть хмурясь и морща лоб: — Не хочешь отвечать? На этот раз я тебя прощу, глупышка. У меня кое-что есть для тебя... Он расправил один из принесённых нарядов. Перед Фрэнком, прямо на драный и перепачканный в подсыхающей крови ковёр, опустилось платье. Плотная ткань нежно-зелёного цвета была украшена тонкой золотой вышивкой. Подол и рукава покрывала шёлковая оторочка. Передняя часть платья стягивалась декоративными лентами, образующими путаный и ломаный узор. — Нет! Я не надену! — крикнул Фрэнк, тут же прикусывая язык. Он был бесконечно глуп в своей гордости. Лицо мужчины тут же исказилось яростью, и он повернулся к юноше, выпуская наружу острые когти. — Что ты сказала? — в издевательски-спокойном тоне спросил он, опасно скаля зубы и наклоняясь ближе. — Я н-не хочу это надевать, мой Господин, — попытался исправить своё положение юноша, с трудом скидывая собственный страх. — Не глупи. Это платье прекрасно, оно твоего любимого цвета, Фрэнки, — то, что дракон знал его имя, больно резануло по ушам, а цвет действительно был обожаем юношей. Оттенок молодой весенней травы. Прекрасный и неповторимый в своей чистоте. — Надевай сама, или я тебя заставлю! Даже сквозь тугую пелену болезни и жара, тело Фрэнка помнило этот момент. Оно помнило всю ту боль и унижение, через которые ему пришлось пройти из-за собственной гордости и беспечной храбрости. Дракон был сильнее. Дракон был злее. Дракон был безумнее. Он вынудил Фрэнка надеть наряд, с садистским удовольствием разглядывал дрожащего от унижения юношу, стоящего в длинном, прекрасном, до последнего стежка женском платье посреди огромной залы. А потом воспалённое горячкой сознание заботливо подкинуло момент их первого соития. Дракон всегда называл это красиво, со всей роскошью и благочестием, которых этот акт был лишён. Раненого и разбитого, Фрэнка грубо повалили на пол, сдавили и придушили так сильно, что он практически потерял сознание, а потом варварски сорвали новый наряд, выпуская золотые нити и разрывая светлую ткань. Грубо взяли на том же месте, покрывая все тело синяками, укусами, повторно вскрывая раны на рёбрах, пуская кровь лёгкими волнами стекать по телу. Дракон упивался этим. Даром чужого тела, криками и стонами, дикой болью и страхом. Горячая кровь приятно согревала его разгоряченное тело, которому, казалось, не напиться было этими малыми каплями. Хотелось больше. Хотелось все и сразу. Но хруст костей под лапами и сорванные хрипы, дрожащие от напряжения конечности принцессы, ее исполосованное тело и точно такие же алые, как у него самого, от крови волосы, остановили от мыслей об убийстве, разбудили внутри собственническое нежелание так скоро расставаться с новой игрушкой. Он заставил себя продолжить мерно вбиваться в сломленное тело, упиваться собственной победой. Последним уроком, который ему преподнесло подсознание, стала встреча с принцем. Никогда, никогда, никогда. Фрэнка пытались спасти. Пытались освободить. Но за месяцы на острове, в компании лишь молчаливого, кровожадного чудовища, сознание юноши исказилось. Когда дракон в своих когтистых лапах принёс разодранное тело какого-то молодого мужчины и бросил его в ноги к Фрэнку, тот не почувствовал ничего. Он лишь безучастно смотрел за тем, как стекает из чужих ран кровь, отстранённо думая о том, что его царапина на бедре все ещё кровит. Сбитое дыхание чужого человека, его торчащие наружу кости не вызывали в нем совершенно никаких эмоций. Юноша бы не соврал, скажи он, что совершенно не понимает и не помнит, зачем тут нужен этот мужчина, и чего тот пытался добиться. Дракон явно был доволен. Он обратился обратно и теперь ласково терся о Фрэнка. Чем послушнее и безотказнее была его принцесса, тем больше любви ей дарил мужчина. — Ты знаешь его? — проворковал он, обхватывая юношу за талию, зарываясь носом в копну белоснежных, чуть потускневших волос. — Нет, мой Господин, — спокойно ответил Фрэнк, вздрагивая от горячих ладоней на своих бёдрах. — Он сказал, что он — твой принц, — нараспев произнёс дракон, опаляя горячим дыханием искусанную шею юноши. — Однако метки на тебе говорят совсем об обратном. Это ничтожество мне врет? — Да, мой Господин. У меня нет принца, — прошептал Фрэнк, ощущая, словно упускает что-то важное, что-то крамольное. Из его головы изъяли какой-то необходимый пласт, причём так грубо и неаккуратно, что следы швов мозолили глаза, вынуждали пытаться вспомнить. — Тогда...зачем нам лгуны, Фрэнки? За ложь требуется наказание, — продолжил сладко тянуть мужчина, медленно отстегивая со своего бедра кинжал. Белоснежное лезвие переливалось в солнечном свете, откидывая блики на лицо растерянного юноши. — Убьешь его для меня? — Н-не знаю...я никогда...никогда, — заволновался вдруг Фрэнк, все явственнее ощущая подвох и опасность. Что-то было в корне неправильно с происходящим. — Тише...тише, — тут же осадил его дракон, видя, что юноша пытается выбраться из пропасти обмана, в которую сам себя загнал, в попытке защитить тело и спасти осколки психики. — Я тебе помогу, все бывает впервые... Мужчина перехватил запястья Фрэнка и вложил в них кинжал, оборачивая пальцы вокруг чужих подрагивающих рук. Он сделал шаг вперёд, подталкивая юношу к телу на полу. Тот двигался на ватных ногах, путаясь в свежих волчьих шкурах, которые украсили центральную залу совсем недавно. От них ещё пахло диким зверем, из-за чего, если закрыть глаза, можно было представить, что стоишь посреди леса. Фрэнк часто так делал. Он часто обманывал себя. Проще было закрывать глаза и уходить вглубь себя, чем пытаться вновь и вновь бороться с драконом. Юноша так никогда и не стал воином, он так никогда и не стал настоящим принцем. Возможно, мужчина, так уверенно ведущий его сейчас к телу на полу, был прав — ему положено быть принцессой. Он глупый, слабый и беспомощный. Снова погрузившись в свои мысли, потеряв связь с ужасающей реальностью, Фрэнк и не заметил, как его дрожащие руки вытянули вперёд, заставляя самым краем кинжала касаться шеи лежащего человека. Короткий взмах клинка и пол под их ногами окропила кровь. Принц в последний раз дёрнулся агонической судорогой и замер навсегда. Фрэнк, глядя то на мертвое тело, то на нечеловеческую улыбку дракона, потихоньку отдавался подступающей истерике. — Я не понимаю... не понимаю, — как сумасшедший шептал он, пытаясь вырваться из цепкой хватки дракона. Тот, скаля зубы, с трудом сдерживал победный смех. Юноша в его руках трясся и плакал, не в силах осознать содеянного. — Я что-то сделал! Что-то плохое! Мой Господин...я не могу вспомнить, ничего понять...в голове все путается, — отчаянно говорил Фрэнк, переходя на истерический крик, пальцами цепляясь за волосы, оттягивая длинные пряди в стороны. — Ты его убила, — спокойно заключил дракон, целуя юношу в искусанные губы. — Сделала то, что положено моей принцессе. Никогда. Никогда. Никогда. *** — Фрэнки..? Было первое, что услышала принцесса после своего пробуждения. Она с трудом открыла глаза, пытаясь перебороть слабость и головокружение. Наклонив белокурую голову, принцесса зашлась тяжелым кашлем и бессильно упала на кровать, оставляя любые попытки подняться. — Мой Господин? — шепотом произнесла она, не открывая глаз, с трудом заставляя язык слушаться. — Я здесь, солнце мое, все в порядке...тебе нужно отдыхать, не беспокойся, я о тебе теперь позабочусь, — мягко произнёс дракон, клыкасто улыбаясь, склоняясь над измученным телом своей принцессы, которая, пережив горячку, теперь полностью стала его. — Просто очередной страшный сон, ничего реального... Его мерный голос убаюкивал, сливался с шумом моря за окном, вторил свежему ветерку, сквозящему вдоль пола, забирался в самое сознание Фрэнка, что-то там меняя и перекраивая, не оставляя возможности отличить быль от сказки.