***
На следующее утро Мин просыпается восставшим из ада, весь лохматый, в поту, от волнения руки дрожат. В психушке за своего примут. Садится, облокотившись на коленки, голову руками сжимает, кричать от боли хочется. Опять донимающие кошмары, опять этот сон. Юнги давно уже спать перестал. Пока четыре года назад не приснился кошмар, так и по сей день — старается заснуть, но хватает его только на полтора-два часа, а затем вопли от боли. Соседи полицию вызывали: думали тут собаку держат на привязи, отчего она от голода воет на луну. Но это Мин, который давно как собака, и образ жизни его ничем не лучше. Юнги бутылки пустые обходит, нечаянно задевая одну ногой, отчего та падает, проливая остатки. На кухне такая же картина. Бутылки, мусор, остатки еды после тусовки, по счету какая, он сбился считать. Но музыкой не заглушить боль, танцами не избавиться он кошмаров, беспорядочным образом жизни не сохранить жизнь. Коробки, этикетки, банки от кофе по всюду валяются, если посчитать их, скорее всего, больше чем бутылок спиртных напитков. Не удивительно, все что угодно только не сон, в который как в бездну проваливаешься. Юнги берет первую попавшуюся бутылку и делает крупный глоток. Включает воду на всю, разобрав кое-как грязную посуду по сторонам. Голову под струю наклоняет, старается охладиться, намочив белые волосы. Не в силах терпеть на кровать ложится, глаза сами закрываются — но не спит. Лежит, а перед ним словно в явь мелькают воспоминания. Лицо знакомое, бледное, истерзанное страхом и болью. Парень на него смотрит, стоя в пучине круговорота, руку тянет, пытаясь вырваться. Затем все в тумане; мелькает поезд, трамваи, Намджун стоит за холстом перед мольбертом и парня кареглазого рисует, словно фотография. Красивый. Юнги оборачивается — и вот он один, теперь сам просит о помощи: кричит, но голос хриплый обрывается. Его за плечо аккуратно касаются. Он стоит, улыбается. И кажется до боли знакомым. Юнги шаг навстречу к нему делает, хочет прикоснуться — убедиться, что настоящий. Но тот от него шарахается, отступая, глаза опускает, избегает зрительного контакта. — Не подходи, — шепчет, смеясь. В смехе тоска раздается громче чем радость, громче чем крик внутри. — Я опасен. — Чем же ты опасен, когда стоит тут передо мной безоружный. — Юнги еще один шаг делает, стараясь поймать, уловить солнечный зайчик на подушке светлым погожим утром. Опять все в тумане, Мин глаза открывает, опускает голову и видит: внизу бутылка стоит. Как никак кстати, допивает содержимое и опять все помчалось перед глазами. Только успей билет купить на представление. И вот перед тобой клоуны помчатся на шарах, медведь на велосипеде. Зал смеется гнусным смехом- Юнги не весело. Взмах ресницами и он уже один под куполом, а сзади клоун кричит собачьим голосом. Акробаты вышли по тонкой нити, семеня ножками и жонглируя кольцами. Один из них слишком знаком. Он падает — жив. Смотрит на Юнги и заботливо отвечает на удивленный и озадаченный взгляд: — Все хорошо, мы еще встретимся с тобой. Ты и я, как прежде. — Юнги тепло от этой милой улыбки, но она исчезает, а парень растворяется в прыжке, от него осыпается песок на ярко-красное полотно. Юнги вскакивает с места, хочет подбежать — но вот уже в посреди белого пространства, совершенно один. Кровать пустая, но бережно заправлена. Мин подходит, стараясь не нарушить покой, присаживается на край. Глаза открывает. Жутко. Мин берет телефон, видит уже полшестого вечера. Еще один никчемный день прошел, бесполезно и безрезультатно. В комнате душно. Пуховик, новая пачка сигарет с верхней полки, телефон в карман и бежит куда-то, куда глаза глядят. Так продолжаться больше не может. Зачем жить в муках, терпеть, боясь заснуть. На улице снег идет, погода морозная, но не холодно. Остаться на детской площадке — единственный выход, сидит отталкиваясь от земли ногами. Скрипучие качели слегка покачиваются, приподнимая Мина. Тот сигарету докуривает дрожащими руками. Вечерняя прогулка перед сном успокаивает, делает сон более бодрым, а сновидения приятными- так мама ему в детстве говорила, но детство прошло, а сон только хуже стал. Возвращаться домой не хочется. Впереди человек идет, кажется не один, с ним еще кто-то, поддерживая за руку, чтобы не угодить на лед, поскользнувшись. Когда пара оказывается в одном шаге от мина, тот уважительно спрашивает: — Не подскажите, где ближайший бар? — Извините, что? — переспрашивает парень с крупными выразительными глазами, держа одной рукой пакет, другой поддерживая спутника. — Бар по близости, говорю, не знаете где? — Нет, извините, не знаю, а ты, Тэхен, не знаешь, где здесь бар? — обращается он к брюнету с обаятельной улыбкой. Тэхен, не медля, тут же выдает: — Мы не знаем, извините, нам надо идти. — Тащит за собой спутника, притягивая к себе. — Чонгук, чего ты на всяких наркоманов время тратишь. Пошли домой, я замерз. Юнги смотрит им вслед, усмехаясь от последних строк. Забавно. Но почему-то завидно ему, они счастливы. Их не мучают ночные кошмары, если даже да, мучают, у них есть они, друг у друга. Отчаяние Мина исчезает, как только его ноги приводят прямо к подъезду знакомого дома. Домой.***
Даже таблетка снотворного, купленного поздней ночью в аптеке, не избавляет его от всех мук и пыток. — Я же говорил, мы снова встретимся, — любезно улыбается незнакомец, протягивая вперед ладонь, призывая сесть рядом. — Ты ведь ждал меня, Юнги? Парень в шоке пребывает, его опять затянул сон, но если это подсознание играет с ним в злую игру, почему оно выдумало это знакомое грустное лицо, приятный голос. Для чего разговаривает с самим собой. — Кто ты? — Мин не мешкая, поддается и присаживается рядом. — Почему ты меня знаешь, а я тебя нет? — Мне больно, Юнги, отчего же ты не знаешь меня? — говорит парень, склоняя голову набок и тянется рукой к чужой щеке. — Я каждый день к тебе прихожу. Ты меня знаешь, знаешь. — медленно протягивает и после минутной паузы продолжает. — И скучаешь. Разве не так? — Не так, — нервно сглатывая, отвечает Юнги. — Кто ты? Скажи свое имя? — Ты будешь звать меня по имени? Но оно ведь тебе знакомо, милый. — И опять улыбка печальная, парень пристально смотрит, никак в прошлый раз, по-иному. Настойчиво. Юнги лишь глазами моргает, не может пошевелиться, смотрит, как тот тихо встает и уходит, в прямом смысле в никуда. — Если ты запамятовал, мое имя Пак Чимин, дорогой.***
Ночь выдалась снова напряженной, но в этот раз Юнги просыпается в приподнятом настроении. Не охото открывать окно настежь и мерзнуть от студеного ветра, не охото выкуривать пачку, забивая легкие никотином, не охото напиваться, отравляя организм. Не уже ли зацепка? Кто-то послал ему чудный знак, может, это его спасение. Мин телефон берет, моментально находит в списке контактов «Нмджн» и звонит « — Намджун, ты дома? Я забегу? — Дома, а что за срочность, недавно был. — При встрече расскажу, правда срочно.» Сбрасывая звонок, парень задумывается, тут же подбегает к шкафу, заглядывая в каждый ящик с кипой бумаги. Отыскивает небольшой мятый комок с номером, начерченным карандашом. Набирает несколько цифр наспех. — Ало, добрый день, это психиатрическая больница Сеула? — Да, Джиен Ким, слушаю вас. — Могу я узнать, не наблюдается ли у вас Пак Чимин? — Извините, мы не разглашаем такие сведения. — Подождите, нет не сбрасывайте, стойте. Это очень важно, — Юнги кричит, в ответ тишина. — Понимаете, он мой брат, я ищу его уже очень давно, это моя последняя надежда. Тишина, но ложь срабатывает, ложь на благо. — Какое у него заболевание? — Не знаю, расстройство личности, сумасшествие, деперсонализация — не знаю, правда. — излагает Юнги в трубку, вспоминая психические заболевания. — Сейчас посмотрю. — ожидание, целая вечность для Юнги. Надеется на лучшее, непонятно за что цепляясь. — Нет, к сожалению, такого больного у нас нет. К сожалению. Но для Мина не предел, он знает, что одной клиникой не отделается. Он будет в каждую звонить, стучать и найдет. Обязательно.***
— Ты что реально думаешь, что этот парень из твоих кошмаров существует? — Вопросительно глядит Ким, держа в правой руке длинную кисть с слипшемся волосками. — Да ну бред какой-то. — Но не настолько бредовей, чем твои картины. — выдает Мин, сидя на диване в огромной комнате с высоким потолком. Намджун стоит посредине, улавливая свет из закрытых темно синими занавесками окон. В ответ на издевки он лишь цокает языком и издает хриплый вздох. — Хорошо, в какие клиники ты уже позвонил? — В сеульскую, по дороге еще в две из Тэгу. — И что ответили? — Спрашивает Ким, дорисовывая небольшой штрих белой краской. — Ничего, такого больного нет. Но я чувствую, что он где-то рядом, он есть. — И откуда у тебя столько номеров психушек, — шепчет ким, а на вопрос «что ты там бормочешь» лишь отнекивается и переспрашивает: — Как зовут его хоть? — Чимин, чертов, Пак Чимин. — задумчиво говорит Юнги, вглядываясь в картину почти готовую. — А что это ты там калякаешь? Неужто решил впервые портрет нарисовать? — Пока не скажу, ты это… Не отчаивайся. Я знаю одного паренька, Ким Сокджин зовут, он должен точно быть в курсе насчет твоего Пак Чимина. Я ему на днях позвоню, а потом тебе передам. — Хорошо, Намджун, спасибо. И это, прости, что картины твои бездарностью считал. Они действительно хороши. — договаривает Юнги и покидает одиноко стоящего Кима по среди большой комнаты.***
Намджун не обманул, через пару дней он скинул номер одной из клиник, где точно числился парень с похожей фамилией и именем. — Здравствуйте. Это психологическая больница номер 344 Чеджу? Могу я узнать, наблюдается ли у вас Пак Чимин, — спрашивает Юнги, нервно щелкая ручкой. — Секундочку, — слышится мужской голос, затем долгое ожидание и. — Да, он наблюдается у нас с 2016. Случай тяжелый. А вы по какому поводу звоните? — Понимаете, я его давно потерявшийся брат, нас разлучили в детстве. Могу я с ним увидеться? — Да приезжайте, в любой день кроме вторника. Пак не буйный, ему разрешены встречи. — Спасибо. От Юнги уже след простыл. Билеты, самолет. Дождливый Чеджу. Долгая холодная поездка на автобусе в убитое и богом забытое место глубинки. И двери за которыми разгадка его жизни. Он ждал встречи целую вечность. Сердце напряженно трясется, как бы его самого отсюда на скорой в другой клинику не отвезли. Скрип двери, раздражающе раздается по длинному коридору. Белые стены, кровать. К нему спиной сидит парень в голубой пижаме, не похожей на больничную, обняв колени. Юнги аккуратно, стараясь не спугнуть к нему со спины подходит. — Пак Чимин? В ответ смех, но тот не шевелится, замертво пристыл к кровати. — Я ждал тебя, Юнги. Ты, наконец, нашел меня. — он встает с кровати, засовывает бледные ноги в тапочки и встает напротив мина. Тот же взгляд, то же милое, отчаявшееся грустное лицо с бледной кожей и красными венами на глазах. — Ты никуда не уйдешь больше? Не оставишь меня? — Нет, — растерянно шепчет Юнги, а у самого слезы на глазах появляются. — Конечно, нет. — Тогда давай уедем отсюда, здесь плохо. Они не разрешают мне видеться с Юнги. Мин за плечи Чимина словно фарфоровую куклу обнимает, за запястья берет и выводит из палаты. Они оказываются в длинном заполненном тусклым светом и запахом белизны коридоре. — Постойте, куда вы? — Вдали слышится голос врача, — ему нельзя покидать клинику. Остановитесь. Но юнги не слышит или не хочет слышать. За руку Пака хватает и они оба убегают, что есть силы. На выходе Мин отдает свой пуховик Чимину, оставаясь в одной водолазке, и они тут же убегают, запрыгивая в автобус, что еще стоял, поскольку водитель отошел по «важным делам». Успели. Жизнь изменилась. Юнги поселил Чимина в своей небольшой квартире, из которой старался всеми силами сделать небольшой уютный уголок для них двоих. Выкинул хлам, избавился от горы бутылок, отдал любимую кружку Чимину, вернул долг за неуплату электричества. Появился яркий свет. Цивилизация. Все пошло на лад. Так думал Мин. По утрам они пили кофе, завтракали яичницей, что готовил Пак. Затем Мин садился за работу на компьютере, а Чимин, свернувшись комочком в белом плюшевом халате, устраивался рядышком, запуская руки в голову Юнги. Он сопел у него на шее, засыпая к вечеру. Перед сном они гуляли, так как мин распланировал весь их день и строго следовал расписанию. Они гуляли вдвоем по парку. Юнги катал Чимина на скрипучих качелях, позволял ему лепить небольшого снеговика из мокрого снега. Жизнь пошла в гору. Юнги перестали сниться кошмары. Он спит полным и ясным сном. С чимином на диване, деля небольшое одеяло, согреваясь от объятий друг друга, которые были теплее любого одеяла и пледа. Чимин всюду следовал за Мином, признавался, что не может дышать без него, потому что ждал его всю жизнь. Юнги слепо верил, что это правда, что все так и есть. Но не хрена так не было. Чимин психически болен, сумасшествие не излечится по щелчку пальцев или от новой кружки, от прогулок перед сном. Это ядовитая болезнь поглощает изо дня в день, губя организм. — Чимин, что ты делаешь, — Юнги осторожно к Паку подходит, шепчет. — Не трожь, положи обратно. Юнги посреди ночи проснулся от громкого звука, обнаружив рядом с собой пустое место, тут же понял, что происходит. — Отдай мне нож. — говорит Юнги, забирая игрушку Пака. — Я хочу к Юнги, вы мешаете мне попасть к нему. — Чимин переводит взгляд с ножа в его руке на Мина. — Но я здесь, вот перед тобой. Все хорошо. — Он выхватывает из руки и, отбрасывая его в раковину, обнимает Чимина, захватывая в свои цепкие обьятья. — Ты рядом? — Сквозь слезы безнадежно произносит Чимин, — Юнги не уйдет, правда?***
Сегодня у Намджуна чертовски чисто. В квартире светло от теплого весеннего солнца, которое пробирается сквозь открытые окна, около одного из которых красовался портрет молодого парня. Точь-в-точь, что стоит напротив Юнги за плитой, приготавливая ароматное блюдо. — Все готово, Намджун, иди обедать. — кричит парень и ставит на стол ажурные тарелки, кладет столовые приборы и присаживается рядом с Кимом. Юнги застенчиво улыбается, глядя на них. — Ну как тебе, Юнги? Скажи же Джин отменно готовит. Не каждый так умеет, — говорит Намджун, засматриваясь на рядом сидящего парня. — Не спорю. Спасибо, Джин, это дествительно ошеломительно. — Как у тебя, — интересуется Ким, — С чимином? Вы счастливы? — Нет, Намджун, все не так сладко. Он словно с каждым днем отдаляется. Вчера чуть не спрыгнул из окна. Мы на прошлой недели завели собаку, сегодня он, выгуливая Арчи, принес коробку из-под сока и утверждал, что это собака. Мне тяжело с ним. Я не знаю, что делать. — Тогда может вернешь все как было? — Вернуть?***
Спустя месяц. — Здравствуйте, как он? Можно с ним повидаться? — Конечно, он в своей палате. — пропускает врач в белом халате, миловидно улыбаясь и указывая на уже привычный путь. В палате как и прежде, здесь словно застывает время. Собака забежав, тут же принялась ласкаться о ноги, лизать и радостно вопить. Но в ответ не дождалась ни дружеского слова, ни поглаживания по голове или почесывания за ухом. — Привет. Я скучал. Как ты, Юнги? — в ответ лишь тишина. — Может, обнимешь меня? — умолительно шепчет Чимин. — Не хочу. — Прости, что не взял тебя погулять на выходных. У меня была работа. — Говорит Чимин, подойдя чуть ближе к кровати. Ему хотелось обнять больного. — Мы пойдем в цирк? Я хочу увидеть клоунов. — Конечно, Юнги. — Произносит Чимин, садясь еще ближе к Мину. — Обязательно пойдем. — Из двери показывается лицо Намджуна, который тоже пришел навестить старого друга. — Как он? — спрашивает намджун, подойдя к Паку. — Смотрю совсем не разговаривает. — По-прежнему, — Чимин разочарованно кладет руку на плечо Кима, сочувствуя, — словно живет в своем мире иллюзий. Это безнадежно, Джун. — Чимин уходит, полностью погрузившись в свои мысли. На пути ему встречается тот самый врач, который за локоть парня хватает, спасая, еще бы минута и тот столкнулся со стеной. — Осторожно, Чимин, уже уходите? — Да, слишком больно смотреть на него. — говорит Чимин поправляя белый больничный халат. — К сожалению, его состояние с каждой неделью только ухудшается, это прогрессирующее заболевание, мы не в силах что-либо изменить. — Он не помнит меня. — Да, и это тоже, на выходных он долго кричал, словно звал кого-то, оказалось вас. Потом бредил о брате, кричал, что вы потерянные братья. — Может, все еще возможно исправить? Вылечить, отправиться в дорогие клиники за границей? — озадачено с каплей надеждой в глазах спрашивает Пак. — Мин Юнги тяжело болен, поверьте ни одна дорогая клиника здесь не поможет, ни один врач не ответит вам по-другому, возможно, некоторые лишь сдерут с вас тысячи, миллионы, но это будет абсолютно бесполезно. Понимаете, он живет в своем мире иллюзий, фантазии. Их не разрушить. — Спасибо, — Чимин посмотрел на бирку доктора, — Ким Сокджин. До свидания. Пак ушёл, погружаясь в свои мысли, воспоминания. Доктор остался смотреть ему в след, ему было глубоко жаль молодого человека. Он слышал как кричит Юнги по вечерам, взывая к Чимину; он видит, как Чимин гибнет, наблюдая каждый день одну трагичную картину, скучая лишь по одному человеку. Когда-то давно они были счастливы, были вместе. Гуляли по вечерам, выгуливая собаку, ходили в гости к друзьям, Тэхен и Чонгук радужно принимали их. Ходили к Чимину на работу, в цирк, наблюдая за акробатами, которые выделывали различные кульбиты. Это были последние счастливые мгновения. Потом неожиданная бессонница, кошмары по ночам. Юнги перестал спать, бредил. Сошёл с ума. Эта любовь до безумия довела до крайности, Юнги было мало Чимина, он дышал им, готов был жизнь отдать только бы рядом с ним находиться. Любить до безумия так безумно, не правда ли?