Белый лес

Антон помнит встревоженный голос брата, когда позвонил ему и рассказал о случившемся. Проигнорировав его просьбу дождаться, он сбросил трубку и сел в автобус, нервно постукивая пальцами рук о колено. Начался дождь, из-за чего силуэты за окном сливались в отражении. Он не помнил, как подошёл к информационной стойке чтобы спросить, куда ему идти. Не помнил, как оказался в кабинете, где подписал дюжину бумаг. Но он никогда не сможет забыть мёртвое лицо матери. А ведь ещё вчера она была жива, если можно так выразиться о человеке, который угробил свою жизнь с помощью героина. Что он чувствует? Он и сам не успел разобраться. А что люди должны чувствовать в таких ситуациях? Горе? Печаль? Гнев? Тревогу? Эти чувства Антону стали так близки, что он попросту слился с ними, тем самым уступая место апатии. Егор прибежал довольно быстро, застав Антона рядом с холодным телом матери. Тот, еле касаясь пальцами кожи трупа подметил, какая она холодная. Так вот она какая - эта смерть? – Такая тихая, – шепнул Антон себе под нос, не слыша сзади приближающихся шагов. Но когда чужая ладонь легла на его плечо, и такое родное тепло укутало его покоем, Антон развернулся, поднял уставший взгляд на Егора и, не сдержав ухмылки, обратился уже к нему. – А ведь вчера я так и не смог остаться с ней. Я испугался. Не смог… Даже посмотреть на неё. Она была ещё жива, но уже выглядела мёртвой… А сейчас всё наоборот - более живая, хоть и мертва… Думаешь, ее душа попадет в рай? Она ведь не была хорошей матерью… – Антона понесло. Он был не в силах остановить этот поток мыслей. Егор лишь плотнее сжал губы и притянул брата к себе, крепко обнимая. Светлая макушка уткнулась ему в плечо и через пару секунд послышались рыдания. Антон никогда не плакал. Каким бы чутким он на самом деле не был, он всё-таки провёл свое детство на улицах, где он не имел право на слабость. И сейчас Антона прорвало. Всё, что копилось у него все эти годы, вырвалось наружу. Даже Егор, не привыкший к такому, мог только стоять, поглаживая его спину и слушать, как его брат задыхается в слезах. У него самого от этого сердце сжималось болью. – Мне страшно, Егор, мне на самом деле страшно… – послышался тихий шёпот сквозь всхлипы, но старший не стал ничего уточнять. Лишь слушал невнятную речь, ведя младшего наружу, где их ждал взволнованный Илья. Антон уже и не соображал, где он. Успокоившись, он пустым взглядом впился в белую стену, пытаясь вывести из головы вчерашний образ матери. Но он всё возвращался, как напоминание о том, что его ждёт. Егор, тяжело выдохнув, сел рядом и обнял его, пока Илья отлучился на минуту в поисках чего-нибудь теплого. Им всем стоило успокоиться, собраться с мыслями и решать, что делать дальше. Илья знал их мать, не раз видел ее, и понимал, что эту женщину не то что матерью, но и семьей было не назвать. Но она всё, что осталось у этих двоих, несмотря на всю ненависть к матери. А теперь не стало и её. Егор же чувствовал некое облегчение. Ему было грустно, как любому сыну, но они никогда не были близки, и мысль о том, что мать теперь не потревожит его младшего брата своими истериками, не могла не радовать, как бы жестоко это не было. Он давно знал, к чему всё это приведет и не был удивлен, когда ему позвонил Антон, пытаясь объяснить, что едет в больницу к матери… Вернее, к её трупу. Жестоко? Возможно. Но люди заслуживают такое отношение, какое они сами показывали другим. Егор никогда не был идеалистом, верующим, что любовь и забота спасет от всего. Антон хоть и не верил, но был более сентиментальным. Он всё-таки верил в значение крови. Верил, что его тоже постигнет та же участь. – Антон, может, поедем домой? – спросил Егор, уставившись на Илью, который протянул стаканчики с теплым чаем. Парень выпрямился и молча взял один, делая глоток. Противный зеленый чай. Не хотелось допивать, поэтому он кивнул, всё так же пустым взглядом сверля стену. Егор, выдохнув, встал и, подойдя к Илье, тихо попросил: – Я схожу поговорю с врачом. Посиди с ним минуту. – Конечно, – и Егор знал, что может доверить ему своего брата. Когда Илья сел рядом, стараясь сильно не нарушать чужие границы, Антон вдруг резко повернул голову в его сторону и долго сверлил внимательным взглядом. У Ильи от этого взгляда мурашки пошли по телу, и он не мог понять, что это. Неприязнь? Но Антон никогда не испытывал к нему ненависти. Тогда что? – Ты сказал ему, – сухой факт, не объяснивший толком ничего. Илья нахмурился, пытаясь понять парня, но тот продолжил. – Я уже думал, ты никогда ему не признаешься. И вновь тишина. Только у Ильи в голове крутились шестерёнки. А когда до него дошел смысл сказанного, он всем корпусом повернулся к младшему, удивленно уставившись на него. – Ты знал?.. Ты знал про меня и… брата? – Ты всегда был рядом с ним. Видел бы ты, каким взглядом ты пялишься на него, не стал бы так удивляться, – ухмыльнулся Антон, затылком упираясь в стену за спиной и поднимая взгляд на потолок. Старший не знал, что стоило сказать. Илья редко чувствовал себя таким потерянным, но с этими двумя возможно все. И что теперь? Его попросят держаться подальше? Братский комплекс был у них обоих и не стоило недооценивать их связь. – Я рад. – Что?.. – сказать, что Илья удивился – не сказать ничего. Или ему послышалось? Но Антон посмотрел прямо на него и без намека на шутку четко повторил: – Я рад, что теперь у него есть ты. Ты ему нужен. Ты можешь заставить его бороться за свои мечты. Ведь мне так и не удалось убедить его в этом. Илья медленно кивнул, ища взглядом фигуру своего любимого. Да, он счастлив, хоть и обстоятельства сейчас не самые удачные. Переводя взгляд обратно на младшего, он уже более внимательно осмотрел его: синяки под глазами, опухшее лицо и растрепанные пряди волос. Невольно в мысли пришёл образ потерянного котёнка. – А кто же заставит бороться тебя? – Илья и правда переживал за него как за собственного брата. Антон только прикрыл глаза, давая понять, что разговор окончен. Но в груди сжался комок тревоги. Он больше не хотел всего этого. Он идиот, что упускает своё счастье.

***

Похороны прошли быстро и без посторонних глаз. Илья все это время был рядом, поддерживая, можно сказать, свою новую семью. Ведь теперь они и правда, как семья. Ирина приезжала к Антону, и они просто сидели на подоконнике в его комнате, выкуривая пачку сигарет. Девушка выглядела лучше. Было видно, что теперь о ней заботятся, и от этого она стала улыбаться чаще. Антону даже показалось, что она изменилась. Или это он стал другим? Но он был рад за подругу. И искренне надеялся, что у неё всё будет хорошо. Он рассказал ей об Арсении, получил подзатыльник и угрозы, что если не поговорит с ним нормально, то она сама устроит им встречу. И зная девушку, своё слово она сдержит. Очередное утро началось с кофе и завтрака, что так усердно готовил Илья. Братья не горели таким энтузиазмом, пичкая себя кофеином и упрекая в этом друг друга, на что Илья просто закатывал глаза и заваривал им обоим чай. Ему было не в тягость заботиться о любимых. Да и Антон на самом деле был довольно понимающим. Раньше они редко о чем-то беседовали, особенно после того, как Егор забросил музыку, но теперь они часто просто сидят вместе в гостиной, играя в карты или рассказывая друг другу нелепые истории. Шаг за шагом, Егор стал проводить больше времени в студии, что не могло не радовать их обоих. И вот Егор вновь входит на кухню, до головы закутанный в одеяле. Он часто мёрз по утрам и такое зрелище было обычным, но Илья умилялся каждый раз, называя его своим медвежонком. – Думаю, тебе стоит бросить эту работу. Ты слишком устаёшь, – произнес Илья, целуя макушку светлых волос. Егор, еще не разлепив глаз, лишь что-то мыкнул, поддаваясь под ласку, на что послышался тихий смешок. – Буду считать это за твоё согласие. В такие моменты Антон старался их не беспокоить и уходил на лекции. Но сегодня он решил прогулять. Дойдя до того самого кафе «10 мостов», он заказал кружку кофе и, крутя в руке телефон, все пытался решиться. Он чувствовал страх. Страх потери. Теперь он это понимал. Теперь он понимал, как жестоко он поступил.

Лисёнок, 10:34 Мы можем поговорить? Я в кафе.

Прошла минута, две… Десять. Антон начал думать, что это плохая мысль и что стоит просто вернуться домой, но как только он хотел собрать вещи и уйти, раздался звук пришедшего сообщения.

Граф Дракула, 10:51

Жди меня там. Ни шагу. Буду через пятнадцать минут.

И сердце Антона сжалось. Ещё не поздно уйти. Притвориться, будто он ошибся номером. Ему было и правда страшно. Каково это - быть отвергнутым? Быть забытым тем, кого ты по-настоящему любишь? Сидя в размышлениях он не заметил, как пролетело время. Только когда рядом послышались шаги и такой бархатный и мягкий голос, Антон наконец вышел из своего состояния. – Ну привет, – Арсений ухмыльнулся, как умел только он. И в этой ухмылке было все – и обида, и радость, и нервозность, и уверенность. Такое сочетание, что Антон подумал о том, что хочет написать историю о таком персонаже. Он неотрывно оглядывал мужчину, который, не ожидавший такого осмотра, лишь приподнял одну бровь и покрутился вокруг своей оси. – Если ты насмотрелся, может, поговорим? – сев напротив, Арсений попытался начать разговор. Сказать честно, он и не ожидал уже такого чуда. Нет, он был готов работать с Антоном, ведь терять такой талант не хотелось, и уже собирался просить Пашу помочь ему с этим, так как парень вряд ли бы согласился на встречу после последнего их разговора, но вот он - сам написал и сказал, что ждёт его. Так что же изменилось теперь? Взгляд Антона все еще задумчиво бегал по силуэту мужчины, что не могло того не радовать, но и молчание довольно беспощадно щекотало его нервы. На самом деле, Антон не знал, как начать разговор. Он как-то не успел обдумать диалог. А стоит ли вообще что-то говорить? – Антон… Лисёнок… Мне на самом деле жаль, если… – с вздохом начал Арсений, а его слова мгновенно отрезвили парня, на что тот сразу перебил брюнета: – Прости… те… прости меня… Я не… Я не знаю, как правильно выражать свои эмоции… Арсений даже немного приоткрыл рот, смотря на то, как парень, краснея, опускает глаза в пустую кружку кофе и нервно теребит пальцы. – Я… Да, ты был прав. На самом деле я боюсь… Я боюсь того, что моих стараний будет недостаточно, что, в любом случае, я не достоин большего. Я и правда так думал… Думаю. Ведь мечты приносят и ответственность. Я никогда не позволял себе желать чего-то веря, что не достоин этого, что мое место под землей с червями, что вся моя жизнь будто сон, из которого я не могу проснуться… – Антон закусил нижнюю губу всё ещё не смея поднять взгляд на Арсения. А тот вообще перестал дышать. – Но я понял, что на самом деле мне страшно, потому что я просто не знаю, каково это – по-другому… Арсений жадно ловил каждое слово видя, с каким трудом они были произнесены. – Ты говорил, что поможешь мне мечтать. Что научишь… Я… Я не знаю, как… Я никогда… Для меня это не было важным, не было нужным… Я так думал… – у Антона в голове их последний диалог, слова о том, что он закончит так же, как и его мать, и теперь его это по-настоящему пугало. Он поднял свои зеленые глаза, всматриваясь прямо в мужчину напротив. Он чувствовал, что мог ему довериться. Он хотел этого. – Ты… Ты просто ворвался в мою жизнь, мгновенно разрушая всё моё понимание о людях, о смысле… О смерти… И я не знал, что мне делать с этим… Но сейчас я уверен… Я уверен, что хочу попытаться. Попытаться научиться мечтать… Я хочу быть рядом с тобой. Ты единственный смог пробудить меня… Арсений даже не моргал. Он боялся сделать хоть вздох, нервно играя желваками. Антон это воспринял по-своему и грустно усмехнулся, вновь опуская свой взгляд. – Хотя, вряд ли я тебе всё ещё интересен… И тут Арсений не сдержался. Резко встав, чем напугал парня, он подошел к нему и, положив ладонь на светлую макушку, притянул растерянного Антона к себе, впиваясь в его губы. Грубо, желанно, будто это последний раз, когда он может до него дотронуться. Арсений не железный, хоть окружающие и думают так о нем. У него тоже есть чувства, тоже есть желания. Он всего лишь человек, хоть часто и бывает той ещё занозой в заднице. Антон обмяк в его объятиях, не в силах дать хоть какой-то отпор. Да и не хотел. Мужчина не спешил отстраняться, с умилением смотря на красные щёки и смущённый взгляд. Обняв парня, он носом зарылся в его пряди волос, с шёпотом выдыхая: – Больше от меня никуда. Слышишь, лисёнок? Теперь ты мой. А Антон и не против. Лишь бы его не переставали так нежно обнимать. Любовь ли это? Он до сих пор не знал, что это такое. А если и нет, то она ему и не нужна, ведь рядом с Арсением он чувствовал себя живым. – Знаешь, говорят, потеря меняет людей. Говорят, она помогает обрести что-то новое, – сказал Антон. – И что обрел ты? – Вину, – Арсений нахмурился от такого ответа и отстранившись от парня заглянул прямо в его глаза. – Но это не так уж плохо. Ведь она помогла мне осознать многое. Арсений убедил себя, что устроит допрос чуть позже. Сейчас ему лишь хотелось быть рядом со своим лисёнком. Так они и сидели до обеда. Просто в тишине слушая музыку и попивая кофе, не отпуская друг друга. – Думаю, тебе стоит подумать о названии твоей книги, - напомнил Арсений, скидывая очередной звонок от Паши. Тот был в ярости и его можно было понять. Всё-таки Арсений смылся из офиса с самого утра, ничего толком не объяснив. Но сегодня ему было плевать на все неподписанные документы и планы проектов. Антон вспомнил свою историю. Вспомнил принца, застрявшего среди мёртвых, потерянного в лесу, где реальность на самом деле была сюрреальностью, а все настоящее, что осталось от мира, печатью отражалось в памяти неким шёпотом. И герой уже не видел никакого смысла. Ведь какой смысл там, где даже не знаешь, до чего можешь дотронуться? – Я думал назвать историю «Белый лес». – Почему белый? – Потому что он не существует. Но стоит прийти зиме, как ненастоящее становится настоящим.