Комната Паники.

      Ночь. Она плотно окутала весь мирно спящий город, своими тёмными, шёлковыми покрывалами, а на небе ярко переливались молодые, млечные звёзды, которые увенчали всё небо, как будто маленькие блёстки. Они казались всего лишь маленькими, яркими точками на небе. Возле них светила большая, грациозная ярко-жёлтая Луна, которая освещала всё вокруг. На улице была полная тишина, только ветер иногда посвистывал, расшатывая зелёную, молодую травку. Весь город мирно спал, видя свои яркие сны, но был всего лишь один человек, что явно не знал покоя.       Именно под его босыми, холодными, худыми ногами земля быстро сменилась на мокрый и прохладный от дождя асфальт. Внутри со всей дури колотилось сердце, что казалось ещё чуть-чуть, и оно вылетит из груди. Со всей силы дул холодный, пронизывающий до костей ветер, который бил в лицо, заставляя щёки краснеть от холода. Руки сильно дрожали, а большие, фиалковые глаза быстро искали место чтобы укрыться. И вот, вновь слышатся голоса внутри головы… а может, это всего лишь сон?.. Или всё-таки, это реальность?.. На миг остановившись, дабы перевести дух и взять дыхание, человек быстро осмотрелся вокруг испуганными глазами и, неожиданно заметив одинокий и высокий фонарь возле пустеющей остановки через дорогу, на его лице неожиданно заиграла сумасшедшая улыбка. Что-то тихо прошептав, он снова бросился в бегство, а тихие, нашёптывающие голоса в голове словно говорили ему верное направление. Продолжая сильно шлёпать босиком по ледяному асфальту безлюдного и словно опустевшего города, он остановился на одной из узких улочек — Харольд-стрит, глядя на трёхэтажное небольшое здание, которое было огорожено невысокой калиткой из железных прутьев, что создавали некий узор и безумно улыбнувшись, уверенно двинулся вперед… Слушая только тот самый голос…       Реальность — это история, которую придумывает разум. Правда настолько неестественна, что только ложь делает её реальной. А наш разум может лгать. Никаких сомнений…

***

      Солнечные, ярко-жёлтые лучи солнца лениво просачивались сквозь светло-фиолетовые занавески, которые слегка покачивались на лёгком ветерке из-за открытого нараспашку окна. Солнце только-только начало просыпаться, освещая весь городок нежными, жёлтыми лучиками, что красиво отображались на черепицах некоторых зданий. Кто-то уже вовсю спешил на работу, кто-то с милой, нежной улыбкой на лице готовил аппетитный и вкусный завтрак для всей семьи, а кто-то ещё лениво валялся в постели прикрыв глаза и мечтая о выходном, как я.       На старой деревянной тумбочке, возле моей кровати со всей силы звонил бесящий, голубой будильник, который пережил не один полёт в стену. Он только сильнее заставлял меня злиться, сжав руки в кулаки и с самого утра проклинать этот день. Я устало простонала и попыталась скрыться от звука засунув голову под подушку… Всё равно слышно… Вот зараза!.. Лениво, с большим нежеланием я потянула руку к будильнику. Когда наконец-то эта адская машинка умолкла, я облегчённо вздохнула переведя взгляд на белый потолок. И так каждое утро… Каждое обычное, самое обычное утро самой обычной школьницы… Одиннадцатый класс. Уже одиннадцать лет, каждый день приходиться собираться в школу, и там сидеть на до жути скучных уроках, и это всё с людьми, которых уже терпишь знаешь одиннадцать лет.       Я вновь лениво простонала, перевернувшись на живот, головой уткнувшись в подушку. Опять собираться… Я сонно подняла голову, но при этом внимательно вслушиваясь. Но я абсолютно ничего не услышала и здесь было только два варианта: либо отец ещё спит, что очень вряд ли, либо уже на работе… Я свесила ноги с кровати, приняв сидячее положение. Волосы, что неряшливо спадали по худым плечам, слегка закрывали лицо, а пижама была сильно помята, из-за чего мой вид был достаточно забавным. Я подняла голову немного выше, посмотрев на фотографии, которые были аккуратно подвешены на ниточке над моей кроватью. Взяв одну из них в руки, легко, с горечью улыбнувшись прошептала: — Доброе утро…        Я тяжело и глубоко вздохнула, повесив изображение обратно. Случайно посмотрев на свои запястья, я невольно скривилась, спрятав их под рукава ночной рубашки. Настроение начало уже портиться. Я, сонно покачиваясь, подошла к шкафу и, быстро открыв его дверцу, достала первый попавшийся мне серый вязанный длинный свитер. А затем, подошла к стулу и взяла чёрные, ничем непримечательные брюки. Медленно, лениво оделась, всё время думая о том, что день будет не очень хорошим. Я подошла к комоду с зеркалом, посмотрев на себя, от чего чуть сама не засмеялась. Как же я смешно выглядела… Сонные изумрудные глаза, мешки под ними, и растрёпанные, лиловые волосы.       Невольно, легко заулыбавшись, я отодвинув одну из полок в комоде взяла расчёску в руки, начав работать над непослушными прядями. Я быстро завязала обыкновенный, высокий хвост, с которым ходила каждый день.       Я бы и дальше стояла без дела, а возможно и вовсе бы уснула, пока не услышала шум на первом этаже. Я быстро вышла из своей комнаты, спустившись по деревянным ступенькам и заметила, что папа ещё был дома. Я спустилась на первый этаж, идя на шум, который доносился из кухни и тихо встала в дверном проёме, с интересом начав наблюдать за тем, что происходило. Отец быстро метался по кухне в аккуратно выглаженной рубашке и тёмных брюках, взъерошивая свои фиолетовые кудри, на лету выпивая свой кофе — видимо, опаздывает, либо опять что-то важное на работе. Я молча стояла в дверном проёме так и думая про себя: «Заметит или нет?..», так и не сказав ни слова, но папа меня заметил. Он встал в полный рост, натянув на себя искреннюю улыбку, ещё раз поправив свои неряшливые пряди волос сказал: — О, солнышко, привет! Ты уже проснулась! — папа снова отпил кофе поставив чашку на кухонный стол, после чего подошёл ко мне, расставив руки для объятий. — Как ты, выспалась?       Не дожидаясь моего ответа, отец неожиданно подошёл ко мне и крепко обнял меня, а мой мозг будто только что проснулся. Я не знала, что мне делать, и просто стояла не двигаясь. Папа сильнее прижал меня к себе, взъерошивая мои только что собранные волосы. Я холодно отстранилась от отца, немного нахмурившись. — Да, я выспалась, и всё хорошо. Я себя нормально чувствую и со мной ничего не произошло. — я ступила на шаг назад, промолвив это с лёгкой грустью в голосе. — Это очень хорошо, солнышко! — папа коротко засмеялся, после чего он посмотрел на свои наручные часы, сказав: — Прости, Шелли, но я немного опаздываю на работу, должен спешить.       Отец быстро взял курточку, которая уже лежала на стуле и накинул её на плечо. Моё сердце вновь обиженно забилось внутри — опять работа. Ничего так и не изменилось за пять лет… «Отцу работа куда важнее, чем я…» — грустные мысли так и охватили мою голову, а на сердце снова поселилась обида.       Я бесшумно вздохнула и, подойдя к раковине, открыла кран, из которого тут же потекла прохладная вода. Недолго думая, я подставляю стакан под эту струю и наливаю воды. Глоток. И ещё. И вот вроде спать не так и хочется! Из коридора доносилось шуршание, а это означает что скоро уже кое-кто уйдёт на работу. Я тяжело вздохнула, снова сделав глоток. Теперь я перевела свой взгляд на большие, но уже довольно потёртые настенные часы, стрелки которых показывали ровно восемь часов. Уроки начинаются в пол девятого, время ещё есть, но явно стоит поспешить.       Я вышла в коридор, и отец как только заметил меня, уже полностью одетый в полицейскую форму, сказал: — Шелли, ключи в коридоре, на тумбочке. — он, присев на одно колено стал завязывать шнурки на его ботинках. — Слушай, когда придёшь домой, приготовишь себе что-то, ладно? — встав, его изумрудные глаза перевели свой взгляд на меня. — Я сегодня скорее всего опять задержусь на работе. — Опять что-то важное, или что-то случилось? — я спросила это с неким разочарованием, посмотрев на папу, который быстро и озадаченно набирал что-то у себя в телефоне.       Оторвавшись от телефона, отец отрицательно покачал головой, посмотрев своими глубокими, зелёными глазами в мои. — Ограбили один дорогой ларёк. Сейчас что-то в Милтоне преступники разгулялись, — папа взял в руки одну не очень большую папку жёлтого цвета, быстро ища что-то. — Поэтому после школы лучше сразу иди домой, не задерживайся! Можешь, конечно, немного прогуляться, но не долго — к шести чтобы была дома!       И всё-таки, мой папа всё ещё считает, что я маленькая девочка, ничего не знающая о жизни…       Я заложила руки за спину, качнувшись на носочках немного вперёд, поинтересовалась: — А во сколько ты вернёшься домой? — В девять, не раньше.       Я мысленно вздохнула, погрустнев. Молча подошла к тумбочке и взяв ключи положила их в карман, уже развернувшись в сторону ступенек. Подойдя к лестнице, я немного опустила голову вниз, тихо промолвив: «Пока, пап…». В ответ я лишь услышала, как входная дверь захлопнулась. Иногда задумываешься над тем, что уже не вернуть — время неустанно течёт. И ничего не изменишь. Иногда начинаешь жалеть о том, что ты когда-то сделал, или наоборот — что ты не успел сделать.       Я быстро поднялась по ступенькам и зашла в свою комнату. Я подошла к столу, возле которого стоял стул, а на нём мой школьный простенький синий рюкзак. Я быстро открыла его и начала запихивать туда большие учебники и тетрадки. Снова, переведя взгляд, посмотрела на часы — 08:13. Я накинула рюкзак на плечо и быстро вышла из комнаты, предварительно закрыв её.       Я спустилась по ступенькам, быстро заглянув на кухню, будто там должно было что-то поменяться. Я побежала в коридор, накинув на себя лёгкую серо-голубую ветровку. Наверх я одела рюкзак и со спокойной душой вышла из дома, закрыв его.       Я вдохнула свежий, утренний воздух полной грудью, радостно заулыбавшись.       Сегодня семь уроков, а значит и мучиться будем долго. Некоторые уроки интересные и не замечаешь, как проходит время. А некоторые настолько скучные, что кажется они идут вечность. Первый урок сегодня химия. У нас хорошая, милая учительница — мисс Кэмпбелл. Её уроки часто срывают парни, и в таких случаях она всего лишь мило улыбается и записывает замечание. Когда это было в последний раз, весь класс (кроме виновников) смеялся так громко, что было слышно в коридоре. Химия — интересный урок, правда, бывает сложноватым и для нашего класса он даётся нелегко.       Я немного отвлеклась от мыслей, проходя мимо большого парка, который славился своей изумительно красивой аллеей деревьев, в которой я часто гуляла одна. Сейчас было начало октября и все деревья словно наряжались в свои багрово-золотые костюмы. Под ногами шуршали опавшие, пожелтевшие листья, а где-то на дереве пели маленькие птицы. Я закрыла глаза, спокойно выдохнув. — Может, этот день и не будет настолько плохим. — я сама себе улыбнулась, поправив лямку рюкзака на плече.       Я вышла на более-менее людную улицу, везде слышались голоса торопящихся людей. Они спешили кто куда: кто-то на работу, кто-то в школу, а кто-то с самого утра вышел прогуляться, чтобы насладиться этой красотой. Наша школа была немного дальше, за этим парком, и дорога к ней занимала минут пятнадцать.       Я посмотрела на время в телефоне и сразу же ускорилась — 08:24. Быстро побежала по недавним лужам и через несколько минут бега, лёгкие уже кричали о воздухе, а сердце внутри колотилось так, что казалось, что я пробежала целый марафон.       Я остановилась возле входа в парк, чтобы отдышаться, достала телефон из кармана и зло простонала — на часах уже было 08:28. Школа уже отчётливо виднелась на фоне других домов и зданий, но идти к ней нужно было ещё минуты две-три. Я закинула голову назад, закатив глаза. Уже не успею, по-любому… Я вновь устало простонала, и хоть сил у меня уже не было — побежала.       Спустя ещё одну такую «пробежку», я наконец-то добежала к нужному зданию. Я быстро открыла большую, входную дверь и забежала внутрь, на ходу еле прокричав: «Доброе утро!». Я не стала заносить свою курточку в гардероб, сразу же, изо всех оставшихся сил, побежала на третий этаж в свой класс. Перед глазами уже плыло, а сердце выскакивало из груди. Я встала возле двери нашего класса, пытаясь хоть как-нибудь отдышаться. Закинув голову назад, я постучала в дверь кабинета химии. Как только я услышала не слишком громкое «Заходите!», я чуть ли не вбежала в кабинет. — Простите за опоздание, мисс Кэмпбелл! — «задыхаясь», я подняла голову и посмотрела на учительницу, но там стояла не мисс Кэмпбелл.        Возле доски стояла наша классная руководительница — мисс МакКлейн. Эта женщина имела короткие, рыжего цвета вьющиеся волосы и милые веснушки на носу и щеках. Она была одета в строгую чёрную юбку и такого же цвета пиджак. В руках она держала несколько листов бумаги, а её серо-зелёные глаза немного удивлённо смотрели на меня.       Кроме того, несколько десятков глаз удивлённо, а некоторые насмешливо смотрели на меня, а в классе послышались тихие смешки. Мисс МакКлейн поправила прядь волос за ухо, кашлянув в кулак: — Мисс Кэмпбелл нет сегодня, но прощу я, — на лице учительницы появилась тень улыбки, а по классу вновь прошлась волна смешков. — Почему опоздала, Шотган?       Уже немного отдышавшись, я ответила: — Вчера допоздна делала домашнее задание и не выспалась. Простите… — соврала я, пытаясь не потупить взгляд в пол.       Преподавательница вздохнула, покачав головой. — Садись.       Я облегчённо выдохнула, и быстро пошла к своему месту. Я села и прикрыла глаза, размышляя о чём-то своём, пока кто-то не тронул за руку. Я недовольно открыла глаза, посмотрев на свою соседку, шёпотом спросив: — Что такое?       Моей соседкой по парте была Нани — милая, болтливая девушка со светло-голубыми, пышными и волнистыми волосами до плеч. Её глаза были красивого янтарно-золотого цвета, а на щеках и носу были веснушки, которые добавляли ей миловидности. Она была одета, как всегда: светло-голубое, мешковатое худи, которое подходило к её волосам и чёрные, потёртые на коленях джинсы. — Посмотри. — Нани тихо прошептала, показав мне пальцем в другую сторону класса.       Я посмотрела туда и сначала я ничего необычного не увидела. — Ну и что здесь такого? Всё как-… — я умолкла и удивлённо присмотрелась к одной ученице. Она удивленно, с некой ухмылкой, рассматривала класс и нервно накручивала прядь белых волос на палец. — Колетт?       Я удивлённо захлопала ресницами, смотря на свою соседку. Нани лишь пожала плечами, мол, сама не знает. — Кстати, а почему у нас сегодня нет химии? — я тихо спросила, посмотрев на доску и мисс МакКлейн, которая активно рассказывала о чём-то.       Нани открыла свой блокнот и начала там что-то рисовать, после чего тихо ответила: — Как я знаю, мисс Кэмпбелл ограбили, хотя все учителя просто говорят, что она заболела. Воры украли что-то то-ли важное для неё, то-ли дорогое и она сразу пошла в полицию или что там, — златоглазка посмотрела на меня, усмехнувшись: — Что-то много преступников в Милтоне стало.       Я задумчиво хмыкнула — отец говорил так же. Я ни капли не волновалась на счёт этого, а если подумать, — что с этого? Мы с папой живём не так богато, чтобы воры грабили нас в первую очередь; им просто нет смысла делать это. Я облокотилась подбородком об руки, и тихо вздохнула, слушая, как мисс МакКлейн рассказывает нам о буллинге, толерантности и так далее, в прочем — всё то, что мы и так знаем.       Спустя пятнадцать скучных минут нашей жизни, что-то прилетело на нашу парту. Это была скомканная записка и скорее всего не мне. Я посмотрела на свою соседку, которая сразу ожила, Нани быстро взяла маленький кусочек бумаги и начала крутить его в руках, думая, стоит ли открывать. Победил интерес и она раскрыла бумажку на парте перед собой. Я не всматривалась, что там было написано — дело всё-таки личное, но краем глаза, я лишь заметила ярко отчётливое: «С любовью, Бит» и возле надписи, маленькие, нарисованные красной ручкой сердечки. Нани смущённо улыбнулась, а на щеках сразу вспыхнул румянец. Златоглазка начала смотреть осуждающим взглядом в ту сторону, откуда прилетела записка, ища отправителя. Я незаметно посмотрела в сторону Бита и еле сдержала смех — взгляд моей соседки метал молнии. Парень от взгляда Нани вжал шею в плечи и натянул капюшон на голову, пытаясь «спрятаться» от яростно-смущённого взгляда златоглазки.       Я легко улыбнулась, задумавшись. Хах, сейчас почти все уже с кем-то встречаются или хотя бы имели отношения… Я обвела взглядом весь класс — почти все разговаривали, кто-то рисовал, как Нани, а кто-то смеялся, почти громко. Я снова легла на парту, с украдкой осмотрелась и когда убедилась, что никто не видит, приподняла рукава свитера на запястьях, посмотрев на них моё лицо перекосило. Я не сдержалась и скривилась, спрятав их обратно под рукава. Я закрыла глаза и меня окутали воспоминания, нагоняя все те же чувства и эмоции.

***

      — Не догонишь, не догонишь! — я звонко засмеялась, спрятавшись за дерево.       Я умолкла, прикрыв рот руками, пытаясь не рассмеяться. Я выглянула за дерево и быстро спряталась обратно, как только услышала шаги. За миг на поляну вышел уже уставший папа. Он нагнулся вниз, облокотившись ладонями о свои колени, тяжело дыша. Немного отдышавшись, отец выпрямился и заулыбался, ища меня взглядом. Папа заложил руки за спину, продолжая тепло улыбаться, проходясь по поляне. Я украдкой быстро выглянула за дерево и случайно словила папин взгляд на себе, после чего, я с лёгким страхом, что меня заметили, скрылась за тем же большим дубом. Я прикрыла рот руками, легко рассмеявшись. Папа обходил всю поляну, так и не найдя меня, явно подыгрывая мне, а тем временем, вечернее солнце уже освещало всё вокруг тёплыми янтарными лучами. Отец скрестил руки, нахмурившись, что-то придумав. — Хм… — папа задумчиво протянул, хитро улыбнувшись. — Где же моя принцесса?       Я зло нахмурила бровки, не выдержав, после чего невольно выпалила: — Я не принцесса! — я только поняла, что я высказала себя и своё место нахождение, и от испуга закрыла рот руками, после осознания своих действий. — Вот, ты где! — папа резко и неожиданно выскочил из-за дерева, рассмеявшись, а я испугалась, вздрогнув.       С испуга я невольно вскрикнула, побежав просто вперёд, засмеявшись. Отец сразу ринулся за мной, а я засмеялась, ускорив бег. Дыхание участилось, а сердце уже колотилось внутри, но я хотела выиграть! Я обернулась назад, посмотрев бежит ли ещё папа за мной, и когда я услышала шаги за собой, я продолжила бежать.       Я повернулась вперёд и не заметила прямо перед собой большой пень, от чего я резко споткнулась об его корень. Я вскрикнула, полетев вниз. Левое колено пронзила резкая, жгучая боль, а на глаза накатились слёзы, и я заплакала. Я медленно села, посмотрев на своё разбитое колено, из которого уже ручейком начала течь малиново-красная кровь. Вместе с этим, я умудрилась поцарапать все ладони. Я начала всхлипывать, а за минуту-две, на этой поляне и появился папа. Он быстро посмотрел на меня, сидящую с заплаканными глазами и мокрыми от слёз щеками. — Шелли! — отец быстро подбежал ко мне и взял меня на руки. Посмотрев на моё кровоточащее колено, он покачал головой и немного раздражённо выдохнул: — Шелли, нужно же быть осторожнее!       Я понурила голову, пустив новые слёзы. Отец опять переключился на «строгого полицейского», а я до жути не любила, когда папа был таким… Увидев мои слёзы и обиженное личико, папа после этого намного мягче продолжил, смягчив тон: — Нужно же смотреть под ноги и не спешить… А если бы ты упала и ударилась сильнее? Ты могла сломать себе руки или ногу. Шел, это же не шутки. — отец нежно прижал меня к себе, и я положила свою голову ему на плечо, закрыв глаза.       Я вновь начала всхлипывать, и он тогда нежно треплет меня по волосам и аккуратно целует в щёчку, после чего бережно берёт меня на руки. — Всё будет в порядке, принцесса моя… — папа поцеловал меня в лобик, развернувшись в ту сторону, откуда мы пришли. — Сильно болит?       Я махнула головой, вытерев слёзы со своих щёк, вцепившись руками за шею отца. Держа меня на руках, папа начал ступать умеренным шагом, выходя из поляны. Всю дорогу мы шли молча, а я всё время утирала свои слёзы «невероятной боли», но отец нарушил эту тишину: — Знаешь, Шелли, какая боль самая сильная и страшная? — Какая?..       Папа посмотрел на меня, и в его глазах я увидела яркую задумчивость и даже суровость. Отец начал всматриваться в даль, а его зелёные глаза набрали золотистый отблеск — вечернее, уходящее за горизонт солнце, светило ему прямо в глаза, даря ему такие загадочные, красивые блики. — Моральная, Шелли. Боль на сердце не сравнится с любой другой, своей тяжестью, — папа сдул недлинную прядь своих фиолетовых, вьющихся волос со лба, продолжив: — Ведь когда люди, которые нам близки, предают или используют нас, становится очень больно, Шел, очень больно.       Я немного задумалась над словами отца, накручивая прядь волос на палец. И немного помолчав, я тихо спросила: — Пап, а тебе когда-то делали больно?..       Отец вздохнул, пошатав головой со стороны в стороны, после чего глухо ответил: — Делали, милая. У наше время много людей ведут себя не искренне, а только подстраиваются под людей и ситуации, чтобы получить своё. Поэтому, запомни, — папа опустил меня на землю, и встал на корточки, чтобы быть со мной на ровне. — Никогда никого не подпускай слишком близко к себе, Шелли. Иногда, за это можно сильно поплатиться и потом очень долго жалеть о своём решении.       Я с диким интересом слушала папу, и мне было ну так интересно, что я даже забыла о боли в своём колене. Потом, отец взял меня на руки и донёс к нашему не очень большому, но уютному дому.        Спустя несколько минут, мы дошли к нашему дому. На пороге, я сразу узнала не очень высокий силуэт, в котором я узнала свою маму, которая была явно взволнована и немного зла из-за того, что мы с папой опять слишком долго (по её меркам) гуляли. Мама шла нам навстречу, она была одета в своё обычное, достаточно длинное платье синего цвета, недовольно расставив руки в боки. — Шелли, Энтони! Почему вы так долго? — мама сразу начала «читать нам морали», а после того как она увидела рану на моём колене, то вообще разошлась.       После нескольких минут лекций, отец закатил глаза, зло цокнув языком, наконец прервав мать: — Тиффани, погоди же! — папа выдохнул, приложив руку ко лбу. — Во-первых, больше не называй меня так, сколько раз это повторять, — в глазах отца появился огонёк злости, а в голосе чётко слышались нотки раздражённости. — Во-вторых, мы не так долго и гуляли, правда, Шелли?       Я взяла папу за ладонь, махнув головой: — Правда!       На лице отца появилась тень улыбки, но он быстро спрятал её под «слоем» своей наигранной суровости. Папа слегка нахмурил брови, продолжив: — А в-третьих, не видишь, что Шелли колено разбила? Рану же промыть-то надо.       Сложив руки на груди, мама начала быстрым взглядом смотреть то на меня, то на папу. Потом, она вздохнула, покачав головой со стороны в сторону. — Хорошо… Шелли, пойдём, я обработаю рану, — матерь подала мне руку, и я быстро приняла её, засияв улыбкой. — Антонио, иди пока мой руки и седай за стол, а то мы вас уже заждались.       Мама потянула меня в дом, а я тем временем, вспомнила слова отца и вновь над ними задумалась… Моральная боль сильнее других? Мне казалось, что папа сказал это просто так. Ну, как моральная боль может быть сильнее физической?.. Так я думала к самому вечеру, пока сон не охватил меня своими крепкими объятиями, заставляя поддаться соблазнительному желанию лечь спать и перестать думать, над словами отца…

***

— Эй, Шелли! — меня начали трясти за плечи, пытаясь достать из воспоминаний. Потом послышался знакомый, звонкий смех: — «Просыпайся», Шелли! — А? — я удивленно с большой скоростью тут же поднимаю голову и поворачиваясь, замечаю Нани, что слегка обеспокоенно, но в тоже время с долей интереса смотрит на меня своими золотистыми глазами. — Что-то случилось?.. — Да нет… — легко смахнула она, после чего убрала прядь своих шикарных, пышных волос за ухо, на котором висели довольно дорогие, но красивые позолоченные серьги в виде сердечка. — Просто испугалась за тебя, ты так много молчала!..       В голове мысленно пронеслось: «Разве пять минут это много?»…Честно, я никогда и не думала, что буду сидеть с такой неугомонной девушкой, которая была способна часами трепаться по телефону без какой-либо надобности. — Сколько там до конца урока?.. — пробурчала я, после чего сложив руки на парте, уткнулась в них головой. — Этот урок настолько скучный… — Пять минут где-то… — ответила Нани глядя на наручные часики.       И хоть синеволосая и была достаточно доброй и щедрой девушкой, но в ней точно не было ни капли стеснения… Она готова была всегда себя показать такой какой она есть, не боясь этого, не боясь того, как на нее посмотрят другие люди. Именно это и притягивало к себе Нани как человека — она всегда была искренней и честной со всеми. Но иногда её искренность могла ранить, но все же — горькая правда лучше, чем сладкая ложь, не так ли?..       И здесь я вспомнила слова отца: «Никогда, никого не подпускай к себе слишком близко», а иначе, даже самые близкие люди смогут ранить и предать. Но он, никогда меня не предал, не использовал и не ранил бы, я уверена в этом, больше, чем на сто процентов… Я вздохнула, облокотившись подбородком о парту, кажись, считая время по секундам, ожидая пока этот ну о-о-о-очень «интересный» урок наконец-то закончится.       Спустя несколько длинных, мучительных пять минут, прозвучал божественный звонок, который сейчас был для меня лучшим, что могло случится. Быстро спеша, я схватила рюкзак и курточку, и хоть это было очень не привычно для меня — сразу побежала в коридор под злые крики учительницы и радостные вопли учеников. Из класса сразу рекой «вылились» мои одноклассники, перегоняя и пихая друг друга. Я быстро побежала на второй этаж, где у нас должна была быть история, спустившись по ступенькам.        Бег в самый конец коридора, пренебрежительный бросок рюкзака в самый угол и уединение в полном одиночестве. Так можно описать каждую мою перемену. Я облокотилась об стенку, съехав вниз и поджав под себя колени. Я достала из своего рюкзака слегка толстоватую книгу в красном переплёте и довольно страшной из-за своего оформления обложке на которой была позолоченная надпись: «Беги или умри», которую читала на протяжении всего этого времени не отрывая глаз.       На самом деле, эта книга была очень интересной и увлекательной, а моментами заставляла сердце забиться в бешенном ритме начиная слегка покусывать ногти и когда у меня было свободное время, я в обязательном порядке читала её. Сюжет крутился вокруг одной девочки по имени Синди Хилл, что жила в небольшом американском городке Брукфил, штата Висконсин и хоть она была довольно бедной и жила в интернате, ей удавалось вылазить за его пределы ночью, где она сразу разгадывала много загадок, находя преступников. На первый взгляд — банально, однако в книге как по мне больше всего жестокости, а за одно и явный показатель того что стоит бороться до конца. Ведь если остановишься ты, — тебя догонят.       Вокруг меня был полный хаос — ученики кричали, девочки громко разговаривали и жаловались на свои «проблемы» — не могли они выбрать нужное платье к своему парню. Некоторые из них, были одеты откровенно — короткие, чёрные юбки и полу-прозрачные белые рубашки или блузки. Иногда я просто удивлялась — как с такой ответственностью и поведением, они все еще не беременные, вот честно!       Я раздражённо вздохнула, закатив глаза, после чего снова перевела взгляд в книгу. Я быстро перелистывала страницы, с большим интересом вникая в эту историю, не смотря на время. Но что-то меня отвлекло.       Это «что-то» двигалось со своей большой компанией по коридорам школы громко разговаривая. Почему «что-то»? Да потому что назвать это чем-то живым кривился язык и поджималось сердце…       В голове ярко и тихо произнеслось: «О, нет… Прошу… Только не он…». Даже книга меня не настолько пугала, как он. Я тихо вжалась в самый угол надеясь на то, что «это» пройдёт мимо не заметив меня, хотя шанс такого настолько ничтожно мал, что крепиться за него я бы не стала, ибо тут очевидно упадешь с большой высоты вниз, сильно разбив коленки, а может и переломав пару костей…       Тем временем, компания парней всё ближе подходила к концу коридора, шаркая ботинками по выложенной плитке и небрежно засунув руки в карманы широких брюк. Они так и не переставали громко и противно смеяться, тыкая то на одного, то на другого, говоря параллельно при этом оскорбительные слова и я судорожно дыша, понимала, что скоро настанет и моя очередь…       Я попыталась уткнуться в книгу, но она перестала быть для меня столь интересной в данный момент, так как сейчас меня интересовала вовсе не жизнь главной героини, а своя… Да-да, даже в обычной, казалось бы, школе, я боялась за свою жизнь, а не за платье, как некоторые.       Пытаясь имитировать чтение, я понимала, насколько ничтожно это выглядит со стороны. Представьте сами: я неестественно быстро листала страницы толщенной книги при этом глубоко и часто дыша…       И вот, я снова чувствую его холодный взгляд голубых глаз, что были настолько холодны, что казалось были способны заморозить всю Африку. И снова сердце начинает биться в сумасшедшем ритме.       Я слышу шаги, что с довольно быстрой скоростью направляются ко мне, а затем и тот противный голос, от которого по телу бежали мурашки, а руки сами по себе сжимались в кулаки. — Приветик, Шотган~, — эта неестественная доброта, явно не гласила чего-то хорошего, от чего я попыталась слиться со стенкой воедино. — Как дела? ~ Пытаясь игнорировать его присутствие, я снова уткнулась в книгу, хотя в душе прекрасно понимала что эта затея не одна из лучших. Как и следовало предугадать, парень таки не отошёл от меня, наоборот — он облокотился о стенку, издевательски усмехнувшись, глядя на меня своим стылым и леденящим взглядом, от чего мороз стал драть по всему телу. — Неужели так сложно ответить? ~ —снова спросил он, однако я лишь кинула на него свой суровый взгляд, мол: «Отойди, а!», после чего снова уткнулась в книгу. — Ну, ладно. Сама напросилась… — и здесь резкое движение, и книга оказалась уже в руках Кольта.       Незаинтересованно посмотрев на обложку, он слегка нахмурил брови, издевательски спросив: — Что ты тут читаешь? — Отдай! — тут же заголосила я, при этом привлекая внимание школьников, что никак не было мне на руку, ведь все они против меня. — О, как оригинально… — усмехнулся он, после чего из-под угла ехидно посмотрел на меня. — «Беги или умри». Похоже на такую же неудачницу как ты, верно? Я прикусила губу глядя в его небесно-голубые и абсолютно высохшие глаза, в которых наверняка не осталось ни капли сожаления или сострадания. — Отдай, пожалуйста… — тихо сказала я, окончательно сдавшись. — Эта книга… Она… Она очень важна для меня… — Важна говоришь? — снова усмехнулся он, после чего повернулся к своей компании тыкая эту книгу им прямо в лицо. — Нет, ну вы гляньте, книга очень для неё важна! Вдруг, ярость просто могучей волной прокатилась по телу, перемешавшись с кровью, заставляя невольно сжать руки в кулаки. Я не выдержала, громче крикнув: — Да, для меня она важна! — я слегка притопнула ногой. — Я бы попросила не трогать мои вещи! — «Я бы попросила не трогать мои вещи»… — покривлялся парень, повернувшись ко мне, после чего наглядно при мне выкинул её в близь стоящий мусорник.       И здесь моя ярость просто испарилась, а в серце ударило отчаяние. Кольт театрально вздохнул, прикрыв рот ладошкой: — Ой, прошу прощения… Неужели я положил это на то место, где этому и стоило лежать? Вместе с тобой! — парень нахмурил брови, а его уста расплылись в противной ухмылке, а тем временем, сзади него послышались спешки его дружков. — Парни, пошли отсюда! — скомандовал он, после чего группа парней вместе с ним пошла по коридору школы в обратном направлении.       Я тихо сжала руки в кулаки сильно прикусив губу… «Ненавижу тебя, ненавижу!» — крутилось с полной яростью у меня в голове. Этот парень был гордостью среди всех школьников, чем он, конечно, активно пользовался… Малиновые, тщательно расчесанные волосы, дорогая одежда — чаще всего это была белая толстовка с надписями и чёрные широкие штаны. Небесно-голубые глаза, что когда-то были тёплыми и добрыми, стали ледяными и равнодушными ко всему живому. Он словно вымер изнутри — казалось, что вместо сердца, у него внутри находится кусок льда.       Я глубоко и печально вздохнула, после чего нехотя подошла к мусорнику. Конечно, сейчас все опять будут на меня пальцами тыкать, но я ничего не могла с этим поделать — книга, как никак, была очень дорога для меня.       Медленно потянув руку в контейнер, я вытянула книгу, что к сожалению слегка испачкалась сбоку из-за вылитого яблочного сока. На меня снова пялилась сотня глаз из коридора, от чего я невольно закатила глаза и цокнула языком. М-да… Ну, по крайней мере бывало и похуже, куда хуже…       Снова облокотившись о стенку, я поняла, что скоро начнётся урок, и я так и не узнаю, что случилось с героиней этого сказочного рассказа, что так зацепил меня с самого первого раза, когда я нашла эту книгу на пыльной полке в магазине.       Естественно, у меня не было столько денег чтобы купить эту книгу сразу, а просить у папы было бы бесполезно — он бы точно не дал. Для отца — покупка художественных книг — обычная трата времени и денег. Он всегда говорит мне, чтобы я читала что-то связанное с наукой, но я не очень интересуюсь энциклопедиями. В итоге, тогда я попросила отложить её и начала копить. С чего? А я вместо того, чтобы поесть в столовой на завтрак и обед, откладывала деньги на книгу.       И вот, спустя месяц я уже радостно выбегала из книжного, небольшого магазина с большой книжкой в руках и огромной улыбкой. Вот почему эта книга мне стала настолько дорога… Ведь она мне стала стоить моё здоровье…       Не сказать, что у меня прям большие проблемы, но есть одно «но». Из-за того, что я практически ничего не ела целый месяц, я сильно и заметно исхудала. Когда я одеваю свитер и нечаянно замечаю себя в зеркале напротив, у меня тут же кривится губа, а глаз начинает независимо от меня сильно дёргаться. Как будто на кости натянули кожу… Настолько противно… Странно, что мой папа так и не обращает на это никакого внимания… Хотя когда его интересовали мои проблемы?.. Для меня, это уже стало обычной вещью.       Звонок… Настолько громко и настойчиво он звенел, что я тут же прикрыла уши. По коридору протянулась волна недовольства и нотки тяжёлого ворчания, и я тоже глубоко вздохнула. Следующий урок — математика… То, что давалось мне всегда с великим и тяжёлым трудом. При чём, даже если я тщательно зубрила данный предмет, у меня всё равно ничего не выходило. По контрольным у меня никогда не выходило больше «D» и только один раз я получила «B». Правда в классе первом или втором…       Я медленно шаркая своими стёртыми и старыми кроссовками по плитке, подходила к классу, когда неожиданно снова заметила его. Да-да, опять его… Кольт учился в том же классе что и я, что честно, меня это раздражало до такой степени, что я могла вскипеть словно чайник, только меня не стоило ставить на плиту.       Я не собиралась снова попадать в какое-то приключение, которое, мне к слову сейчас было ни к чему, отчего я просто тут же свернула и пошла в абсолютно другую сторону. Поверьте, лучше опоздать на пять минут, чем как в прошлый раз получить пинок и открыть дверь своим лбом, после чего упасть на виниловый ламинат и неделю ходить хромая.       Я остановилась за углом и тихонько присела на корточки, облокотившись о стенку. В классы стали заходить ученики, они толпились, толкая друг друга и крича. Никогда я не видела, чтобы классы заходили спокойно.       Глубоко вздохнув, я протёрла глаза и поняла, что до жути хочу спать. Как жаль, что до того как оказаться дома, ещё целая вечность. Я потянула руку к рюкзаку дабы достать ту самую книгу, однако… — Чёрт, где же она?.. — панически прошептала я, рыская и переворачивая сумку прямо посреди коридора. В мозге словно что-то включилось, и меня охватила паника. — Н-нет… Нет… Неужто я потеряла её?..       В голове я обрыками начала представлять, что с ней может произойти, если она попадёт в руки Кольту… О, нет… Это будет кошмар…       Натянув свой рюкзак на плечи, я тут же побежала в конец коридора, однако там ничего не было, разве что старенькая, слегка пухловатая уборщица с седыми волосами, которые были завязаны в небольшую кичку. Она старательно мыла коридоры, иногда глубоко вздыхая, и я не задумываясь подошла к ней, ведь в моей душе засияла надежда на то, что всё будет в порядке. — Извините, Миссис Ли… Вы… вы не выдели мою книжку? Я просто последний раз сидела с ней тут… — я глубоко дышала, еле сдерживая слёзы, ведь эта книга была очень дорога, и я бы физически не потянула купить вторую. — Нет, Шелли, не видела, — моё сердце будто разбили… Я чувствовала как по спине пробежал холодок… Неужели Кольт нашёл её первее, чем я?.. — Но если найду, обязательно тебе отдам.       Женщина широко и тепло улыбнулась, посмотрев на меня: — Как книга выглядит или как называется?  — Э-э-э… — протянула я, неуверенно скосив свой взгляд в пол.       С миссис Ли я была знакома ещё с первого класса, и честно, я не хотела чтобы и она отвернулась от меня… Книга-то была ужастиком… При чём написанная для взрослых. А как я знала, она надух не переносила жанр ужасов. Настолько женщина ненавидела это, что даже пыталась, однажды в книжном магазине выкинуть одну книгу в мусорник, так как по её словам это было просто некорректно выставлять такое на полки магазинов. — Э-э-э… Это… Пособие… для математики! — соврала я скрестив пальцы за спиной и при этом еле-еле скрывая тревогу, что с каждой секундой становилась только больше и больше. — Эм… Да, пособие для математики! Скоро экзамены будут к математике надо готовиться… — А-а-а… — протянула уборщица и снова улыбнулась. — Не волнуйся, я обязательно поищу. — Спасибо… — грустно вздохнула я и развернувшись, тихо промолвила. — До свидания!       В голове крутились разные мысли, при чём настолько быстро, что казалось, мне всё это вскружит и пьянит голову. Я еле держалась от слёз, искусывая чуть ли не до крови губу. Настолько сильно я впилась в неё своими зубами от горя, а возможно из-за ярости…       Потерять книгу, на которую я так долго и даже болезненно копила деньги, я явно не была намерена, так что решила что во что бы то не стало, но вернуть её к себе.       Свернув в уборную и предварительно проверив, что дверь закрыта я скинула рюкзак на пол и снова посмотрела на себя в зеркало. О, нет… Я судорожно прикоснулась к губе рукой, понимая, что с неё течёт немного крови, что в принципе было для меня в привычке. Снова аккуратно коснувшись одним из пальцев руки, я тут же почувствовала небольшое жжение, от чего скривилась. Всё-таки, губу я прокусила…       Глубоко и печально вздохнув, я присела на пол… А если книга не найдётся? Что же тогда, всё будет зря? Весь месяц?.. Нет, я не потяну купить вторую… Мне так ещё чуть-чуть и до анорексии недалеко, честное слово. А денег у нас нет, следовательно я умру мучительной смертью… Хотя, какая разница? — Ну подожди, Шелли… — начала я разговаривать сама с собой глядя на слегка побитую раковину. — Кто сказал, что эта книга точно у него?..       В моей голове тут же заиграла какая-то неожиданная надежда. Какой-то сумасшедший огонёк, который так и нашёптывал: «Всё будет хорошо… Не бойся… Не теряй надежды!»       Не знаю чем я руководствуюсь, но тут же утерев слегка нагрянувшие слёзы рукавом свитера, я встаю и неряшливо быстро накидываю рюкзак на одно плечо и бегу к кабинету, осознав, что уже достаточно прилично опаздываю.       Я влетаю в кабинет математики глубоко и часто дыша, мол, будто бежала с другого конца школы. Странно, но я сама себе удивлялась как мне удаётся настолько идеально играть такие роли опоздавшей, запыхавшийся школьницы. И снова тысяча глаз, что смотрели на меня с усмешкой и постоянный шёпот, по типу: «О, пришла она, гляньте!». — Шотган? — математичка удивлённо изогнула бровь и положив на стол кусочек мела, которым писала на доске, медленно двинулась ко мне. — Простите, миссис Хьюз… — я печально и виновно посмотрела на неё.       Зная то, что она была слишком уж жестокой, я надеялась на то, что максимум меня слегка отчитают, однако произошло то, отчего даже я слегка опешила. Почему «даже»? Да потому, что я единственная которая могла с абсолютно каменным лицом слушать то, как ругается директор, ведь мне только то и нужно было, чтобы меня отсюда отчислили, а лучше перевели. Куда угодно. Мне даже всё равно куда. Хотя, мне кажется, что даже если меня отчислят, мой отец узнает об этом только через лет пять… — Шотган, ты себя нормально чувствуешь?! По твоему нормально опаздывать на двадцать минут урока?! — закричала учительница, сложив руки на груди. — Где ты была всё это время?! — Я?.. Эм… — я смотрела в карие глаза учительницы, совершенно не зная, что мне ответить.       Щёки учительницы обрели красный цвет, а лицо начало приобретать малиновые тона от злости. — На место, быстро! — скомандовала женщина, указав на парту, что стояла в третьем ряду около окна. — После урока будешь писать объяснительную!       Миссис Хьюз была до жути противной… Многие её боялись и ненавидели и не только в нашем классе. Я саркастично закатила глаза. Как же она бесит… Женщина обернулась к доске, бормоча себе что-то под нос, и я наверное догадывалась о чём она говорит. Скорее всего, сама себе «жалуется», что я противный и ужасный ребёнок, а мои родители вовсе не занимаются моим воспитанием. Хах, а она в чём-то права.       Как только та карга успокоилась (или сделала такой вид), она отвернулась к доске с привычными словами: «Итак, продолжаем урок…», я тут же показала средний палец ей в спину, нахмурив брови и вытащив язык из рта.       Сев за парту, я лишь косо посмотрела на соседку, что глядела на меня недовольным и презирающим взглядом. Ну конечно, как я могла упомянуть то, что она была до жути «правильной». В её понятии учителя — боги, которым, хамить или опаздывать на их уроки это конец света. А я нарушила все эти два её понятия. Нет, конечно хамить учителям нельзя, но всё это настолько начало выводить, что мне стало откровенно всё равно кто передо мной.       Я быстро оглядела класс глазами, особенно я заострила внимание на новенькой — уж очень хотелось бы мне узнать о ней побольше. У неё и внешность такая… Необычная скажем так. Колетт сидела, что-то рисуя в своей тетради — было видно, как ей абсолютно всё равно на урок. Меня только слегка напрягло её постоянное дёргание и странное оглядывание по сторонам.       Дальше я посмотрела на Бита, вот он — жених Нани. С виду парень умный, а на деле… Даже вспоминать не хочу. Я продолжала осматривать одноклассников и тут… Я пристально всмотрелась на парту где сидел Кольт…       На его парте, прямо у всех на виду, лежала большая, в красном переплёте книга… Моё сердце забилось в бешенном ритме, я стала как можно тщательней рассматривать предмет, что был очень похож на мою книгу, и когда я разглядела пятно сбоку от яблочного сока, я точно убедилась, что книга моя.       Я лишь сильнее прикусила губу, сжимая кулаки как можно сильнее… Повернувшись к Нани, я тут же прошептала ей на ухо: — Можешь помочь?       Она лишь недовольно посмотрела на меня, наклонив голову вбок, и с каменным лицом так и оставалась пялиться на меня, сложив руки на груди. — Ну, прошу… — я состроила умоляющие глазки. — Мне это очень важно… Я буду очень благодарна, если ты поможешь… Прошу…       Однако синеволосая лишь молчала, так и не проронив ни слова. Полностью положившись лишь на себя, я отвернулась от неё в сторону окна.       Мне нужен был план, при чём такой, чтобы остаться полностью невинной, выйти сухой из воды, так сказать… С одной стороны, кажется, что иди и забери, вещь ведь твоя. Но нет… Кольт даже хуже, чем может показаться. Он найдёт любой способ лишь бы насолить мне. Его-то в случае чего поддержат, порой, даже если он не прав, а я?.. А кто поддержит меня? Верно, никто…       Неожиданно я почувствовала легкий пинок в спину, и удивлённо развернувшись, я увидела Нани, что тут же слегка грубовато спросила: — Чего тебе там надо было? — она слегка натянула улыбку, глядя на меня.       Я словно снова расцвела и тут же прошептала ей на ухо: — Передашь ему записку?.. — пальцем я уткнула на Кольта, что сидел за второй партой среднего ряда. — Прошу, мне это очень важно!.. — Серьёзно? И это всё? — Нани удивлённо изогнула бровь. — Да, больше ничего не нужно…       Вырвав из тетрадки чистый лист, я тут же схватив чёрную ручку, написала: «Верни книгу, мудак!», после чего скомкала и передала это Нани. — Ты же не против, если я кину это ему? — тихо спросила девушка. — Кидай уже! — моя злость на малиноволосого стала расти только сильнее.       Синеволосая ровно прицелившись, кинула комок бумаги, и тот ровно приземлился на парту парня, от чего я благодарно посмотрела на соседку. Та улыбнувшись, продолжила списывать с доски конспект, а меня сейчас интересовало вовсе не это.       Кольт наконец заметив послание, сначала долго не решался его открыть, однако позже, видимо интерес съел его, и он аккуратно стал развёртывать комок, попутно оглядываясь по сторонам. Когда он прочитал надпись, его малиновые волосы сверкнули в воздухе, и я видела уже его лицо, что нахально пялится на меня с небольшой усмешкой.       Я лишь сильно нахмурила брови, сжав руки в кулаки глядя на него. На моём лице явно было написано: «Верни сейчас же, а иначе на сегодняшний обед будет закуска в виде тебя!».       Он лишь поиграл бровями и развернувшись, взял ручку, что-то написав, тут же кинул мне, и я с нетерпением раскрыла её, однако лучше бы не делала этого… От тех слов, мой гнев перешёл все пределы… В записке, корявым почерком было написано: «Дурочка, ну и кому ты докажешь, что это твоё? Не надо было вещи раскидывать, дебилка малолетняя…».       Не сдержав гнева, записка тут же превратилась в пару маленьких кусочков и только сейчас я поняла, что это — был единственный способ вернуть книгу назад. Боже, я действительно дура…       Я уткнулась головой в парту, не сдержав слёзы. Опять копить целый месяц… Целый месяц ничего не есть… — Шелли? — слышу я озабоченный и слегка обеспокоенный голос Нани, но полностью игнорирую его, лишь еле слышно всхлипывая. — Шелли, ничего страшного… Найдешь ещё себя парня… Не волн-…       Я покосилась на неё такими злющими глазами, что она тут же начала заикаться: — Н-найдёшь ты себе парня… Ч-честное слово… А он… Он не заслужил тебя… — Зато может другое кое-что точно заслужил… — скрипя зубами, я стукнула кулаком по столу, после чего быстрым шагом направилась в его сторону.       На меня уставились все, без исключения с большими глазами, но мой гнев настолько взял надо мной верх, что мне было абсолютно всё равно. Подойдя к малиноволосому, я тут же схватила книгу с парты, стопроцентно убедившись с тем, что она моя и хотела было идти к своей парте как тут… — Верни то, что принадлежит мне! — услышала сзади я его голос, от чего мои глаза словно залились красным цветом, а зубы истошно сильно впились в губу. — Это?! Принадлежит тебе?! — заорала я, развернувшись к нему. — Как тебе не стыдно врать?! Ты прекрасно знаешь что она принадлежит мне!!! — Успокойся, дамочка, — Кольт всё не переставал так издевательски улыбаться. — Мало ли какие совпадения, эта книга моя! — Твоя?! Эта книга и твоя?! — меня ничего не держало, во мне было столько злости, столько энергии, сколько хватило бы наверное на полугодовое освещение некоторых кварталов.       А он как ни в чём не бывало стоит и лыбится! — Верни, пожалуйста, — он наклонил голову вбок, протягивая руку в мою сторону. — Эта книга — подарок моей сестры. — Ах, даже так!.. Мне очень жаль всех тех, кто живёт или дружит с тобой! Потому что, ты просто… Ты… Ты просто грёбаный врун и обманщик! Я ненавижу тебя всем сердцем! Ты знаешь, что эта книга моя! Ты знаешь, насколько мне она дорога! — О чём ты говоришь?! Это моё и всегда было моим! — малиноволосый сложил руки на груди и актёрски печально покосился в пол. — За что ты меня ненавидишь?.. Верни, прошу… Мне очень это дорого… Я не переживу, если с не-… — Вот и сдохнешь наконец, тварь конченная! Это мо-… — Шотган! — учительница уже стояла прям передо мной. — Ты что тут устроила, а?! Я тебя спрашиваю?! Сначала ты посмела опоздать на двадцать минут, а затем решила своровать у одноклассника?! — Ч-что?.. Н-но это моя книга… — дрожащим голосом произнесла я, только сейчас понимая во что вляпалась и как тяжело будет выпутаться. — Э-это он своровал её у меня!.. — Шотган! Верни книгу Кольту! — настояла она, добавив тон. — Ч-что?! С каких это… — Быстро! — крикнула математичка, и я яростно вздохнув небрежно кинула книгу на его парту.       Кольт, осмотрев книгу со всех сторон, тут же обратился ко мне: — Я бы хотел услышать извинения за то, что ты без спроса взяла мою вещь! — он сложил руки на груди и на его лице заиграла противная, гадкая усмешка.       Я уверена, он сейчас настолько доволен тем, что я у него словно на привязи, и хоть таковым не являлось, но в душе я чувствовала себя именно так, ведь если я сейчас скажу что-то кроме извинений, то он придумает что-то похуже…       С одной стороны, он кажется просто подростком, что заигрывается в славе, обзывая и досаждая другим, но на самом деле он тот ещё злой гений, ведь нигде я ещё не видела чтобы кто-то так быстро и чётко умел спланировать план, выйти абсолютно чистым из воды, а ещё и сделать себя будто «жертвой»!       Неужели я сдамся?.. Неужели я правда извинюсь… При чём ни за что… — Шелли, мы ждём! — напомнила учительница, после чего протёрла свои очки в чёрной оправе. — Прости меня… — еле-еле сказала я, оскалив зубы.       В его глазах явно играл огонёк удовлетворения, так и говоря мне: «Ты прямо так и пляшешь под мою дудку, не возражая…», а я чувствовала себя конченной шлюхой. — Я что-то не услышал… — он сложил руки, продолжая издевательски смотреть на меня. — Скажи погромче! Ты чего-то испугалась? Брать чужие вещи так это не боишься, а тут бо-… — Простите меня все! — из последних сил сказала я, еле держась чтобы не взорваться к чертям от злости…       Сев за свою парту, я тут же отвернулась в сторону окна… Меня уже пробрали слёзы — они предательски щипали глаза, еле-еле держась. Всё оставшиеся время урока, я горько и горячо лила слёзы, понимая, насколько просто я сдалась и всё-таки не вернула своё…

***

      Я начала медленно идти вниз по ступенькам, еле перебирая ногами. Я потеряла книгу… Я так долго копила на неё, а Кольт… Руки сами сжались в кулаки, а по щекам начали течь слёзы. Один месяц в пустую, ради ничего… «Ненавижу тебя, ненавижу!!!»       Хотелось закричать, пока всё тело не начнёт ныть от боли, а ушные перепонки не лопнут. А всё это из-за кого?.. Из-за него…       Но меня и дальше, грыз лишь один вопрос, уже который год. Когда Кольт успел таким стать…? Я до сих пор помню, как он сидел возле меня, сияя яркой, искренней улыбкой, а его глаза так и искрились добротой. Но потом, он стал сам на себя не похож… Если сравнить два Кольта — тот, что есть сейчас, и того, что был раньше, это были бы два разных человека, которые были одинаковы только внешностью. Это всё. Больше, он не был похож на себя. Ни капли.       Я вышла из территории школы, идя возле домов, что были недалеко от парка. Уже было достаточно темно, так как на дворе была осень, хоть и было всего лишь-то, четыре часа дня. Солнце уже начинало клониться к горизонту, освещая всё вокруг ярко-жёлтыми, всё ещё тёплыми лучами.        Мне всё ещё было тяжело смириться с тем, что книга оказалась у Кольта. Он назло мне, может что-то сделать с книгой, совсем не жалея её — ему важно только то, чтобы сделать мне больно, как и физически, так и морально…       Я не хотела сейчас возвращаться домой. Мне нет смысла туда идти. Для меня, там уже давно пусто… Я посмотрела прямо — я нечаянно забрела в парк, полностью задумавшись. Мне было очень лень идти другой дорогой, и я всё-таки пошла через аллею. Под ногами всё так же шуршали опавшие, жёлтые листья, а вокруг меня было уже не так много людей, как утром. В небольших кафешках люди пили кофе и тепло общались с друг другом, кто-то в это время гулял вместе со своей второй половинкой, а кто-то ехал на велосипеде, слушая свою музыку в наушниках.       Я тяжело вздохнула, поправив лямку рюкзака на плече. Почему именно моя жизнь пошла под косую?.. Я хотела так же, как и другие подростки, просто жить нормальной жизнью, иметь полноценную, любящую семью, жить без каких либо приключений или трагедий… Но видимо, я не заслуживаю этого…       Вдруг, подняв голову, я случайно заметила «кое-что»… Знакомые, уже растрёпанные малиновые волосы быстро качнулись в воздухе, вместе со своим обладателем спрятавшись за стенку старого, кирпичного дома. Меня будто током прошибло, и я застыла на месте. И как только я поняла кто это, ни на секунду не сомневаясь, я невольно сжала руки в кулаки, уже направляясь в ту сторону. Это точно был Кольт, никто другой… Парня вместе с его «шайкой», можно часто было увидеть здесь, так что у меня даже не возникало никаких сомнений, что это он.       Я быстро сменила шаг на бег, не имея ни одного желания дать ему сделать что-то с книгой, ведь он явно собирается сделать что-то с ней. Я наконец-то забежала в переулок и по коже прошёлся холодок— это было достаточно жуткое, неприятное место.       Возле стен стояли большие мусорные баки, но мусорные пакеты да и сам мусор, также лежали на асфальте, от чего в ноздри сразу же ударил неприятный, резкий запах. На стенах домов были нарисованы уж точно некрасивые граффити; старый асфальт был словно паутиной, усеян трещинами и маленькими углублениями, в которых собиралась вода, создавая лужи.       Я осмотрелась, но абсолютно никого и ничего не увидела. Он ушёл… Книга потеряна — Кольт что-то сделал с ней, либо же сделает… На глаза вновь накатились слёзы, но я со злостью вытерла их, сжав руки в кулаки до такой степени, что косточки на руках побелели. Вновь хотелось истошно закричать, пока голос не сорвётся, а горло не заноет от боли…       Развернувшись, я медленным шагом начала выходить из этого переулка, опустив голову вниз. Как сильно я хотела сдержать слёзы, но они всё равно появлялись и предательски щипали глаза, заставляя проронить несколько из них. Потеряв внимательность, находясь в размышлениях, я не заметила резкое движение возле себя. А очень зря…       Непонятным образом, я резко полетела на асфальт, через что-то споткнувшись. Сразу сработал рефлекс — я выставила перед собой руки и ладони сразу прожгла боль. За собой я сразу услышала ядовитый, противный, холодный смех, и на моём сердце сразу поселился страх. Я повелась на очередную «ловушку»… Я закрыла глаза, лишь молясь в мыслях и надеясь на то, что сегодня, я дойду домой без ранений… — Ну что же, приветик, Ше-елли~, — его голос я могла узнать всегда и везде… — Давно не виделись! ~       Мной будто завладел животный инстинкт, который уступал место лишь страху. Я быстро, резко схватилась с земли и побежала, но кто-то резко охладил мой пыл — меня резко и больно схватили за волосы. Я вскрикнула от боли, рефлекторно схватившись рукой за пряди почти рассыпанного хвоста. На глазах сразу же выступили слёзы, а я жалобно, тихо застонала. Возле уха, я услышала знакомый голос, который тут же сменился смехом: — Шелли, куда это ты собралась? Ты пропустишь всё веселье!       Это был Леон… Наверняка, это он подставил мне подножку, от чего я упала… Дело в том, что этот парень мог уходить в «невидимку» и часто этим пользовался, чтобы сделать какую-нибудь пакость. После того представления, что я устроила в школе на математике, я знала, что меня просто так не отпустят… Я вспомнила, как Кольт раньше издевался надо мной, и от страха я нервно сглотнула — что он сделает на этот раз, я боялась даже представить, плюс, книга всё ещё была у него… — Леон, п-прошу, отпусти… — я тихо всхлипнула, но хватка парня только стала сильнее — он со всей дури дёрнул меня за волосы к себе.       С моих уст сорвался болезненный стон, и я закрыла глаза, а по щекам потекли солёные слёзы.       Послышались шаги, и за миг возле нас стояла уже вся компания. Я снова закрыла глаза и новая порция слёз начала скатываться по моим щекам, оставляя за собой солёную, прозрачную дорожку. — Вы слышали, парни? «Леон, отпусти меня»! — хамелеон начал перекривлять меня, снова залившись смехом как и другие «люди».       После этого, Леон, передал меня как трофей в руки Кольта, и тот сразу же со всей силы дёрнул меня за волосы к себе. Я вновь застонала от боли, а Кольт, полностью удовлетворяясь моими слезами, больно кинул меня на асфальт, не имея ни капли сожаления. Хвост окончательно рассыпался, и теперь мои волосы спадали по плечам, а резинка оказалась в руках Кольта.       Тот незаинтересованно покрутил мою резинку в руках, после чего выбросил её в ближайшую лужу. Сейчас, он опять будет издеваться надо мной… Самое смешное в таких ситуациях то, что кроме Кольта, никто не мог избивать меня. Никто. Только он всегда избивал меня, другие же парни просто смотрели на это, едко смеясь. Я не знаю, зачем он это делает, с тех времён его как будто кто-то заменил… Что будет на этот раз, я могла только представить. Кольт подошёл ко мне, грозно сложив руки на груди: — Ну что ж, Ше-елли. Что ты там писала в записке, не напомнишь? — парень подошёл ко мне ближе, и его тень падала на меня, что уже нагоняло страх.       Но я молчала. Я знала, что могу сделать только хуже, и он поиздевается надо мной сильнее, но я решила не разговаривать с ним. Пусть делает, что хочет. — Ты что, язык проглотила, неудачница? — Кольта это видимо начало подбешивать, и он двинулся на меня.       Я и дальше молчала. Взявшись за волосы, я лишь тихо сидела, молча смотря Джанкеру в глаза. — Я с кем разговариваю? Сам с собой, или что? — в его глазах появился огонёк злости и парень сжал руки в кулаки, закатив рукава белого худи.       За миг, Кольт оказался уже возле меня и он снова резко схватил меня за волосы и поднял в воздух. Я застонала от боли, вновь схватившись за корни волос. По щекам потекли слёзы и я пыталась хоть как нибудь сопротивляться. Парень резко поднял меня ещё выше и прижал к стене, сцепив пальцы на моей шее.       Я открыла глаза, посмотрев Кольту прямо в его ледяные глаза, которые хищно пялились на меня, прямо как на жертву. — Ещё раз спрашиваю: как ты там назвала меня в записке? — парень сильнее сжал мою шею, давя ближе возле сонной артерии.       Я злорадно улыбнулась, еле выдавив из себя: — Твоим настоящим именем… — сквозь слёзы, я тихо прохрипела, наблюдая за тем, как лицо Кольта становится красным от злости.       Сзади нас послышались тихие, приглушённые смешки его «друзей» и Джанкер окончательно разозлился — он сжал меня за шею так, что внутри всё на секунду помутнело, а лёгкие отказались дышать. Еле контролируя своё тело, я пыталась ногами ударить парня, чтобы хоть как-то выбраться. Но Кольт одной рукой схватил меня за горло и я повисла в воздухе, прижата к стене. Как только я подумала, что это мой шанс — сильный удар коленом в живот, и тело будто током прошибло, а все силы будто вытекли из меня. — Какая же ты противная дура, Шелли… — Кольт прошипел, ни капли не жалея меня.       Парень вновь, без капли сострадания или сочувствия, сильно ударил меня коленом в живот, от чего я болезненно скривилась, со всех сил пытаясь сдержать слёзы. Сейчас мне хотелось просто свернуться калачиком и тихо рыдать от боли. Но я держалась. Кольт, как тот конченный маньяк… Как только он видит какую боль и слёзы это приносит мне, для него это становится будто наркотиком. Ему хочется только большего. Видеть больше моих слёз и мучений — это почти единственное, что приносит ему кайф.       Я сцепила зубы от боли, чувствуя, как слёзы ещё немного и сорвутся. Нельзя этого делать. Нельзя… Но следующий удар заставил меня пустить слёзы. Кольт просто «от души», вложил всю свою «любовь» ко мне в этот удар; со всей силы парень зарядил мне в челюсть и так получилось, что он случайно задел и нос, с которого сразу же потекла струйка крови. По щеках потекли слёзы, а я застонала от боли, пытаясь вдохнуть хоть глоток воздуха.       Всё так же хищно продолжая смотреть мне в глаза, Кольт злобно оскалил зубы, удовлетворённо наблюдая за данной картиной. Тихо выдохнув, Джанкер спросил спокойным голосом: — Шелли, моя же ты дорогая, ты так и не ответила на мой вопрос. То как ты назвала меня в записке? — малиноволосый сильнее сжал пальцы вокруг моей шеи, почти перекрывая весь воздух.       Я пыталась вдохнуть хотя-бы немного воздуха, а то чувствовала, что так, скоро потеряю сознание, а в таком состоянии, Кольт может сделать вещи куда хуже. У меня не было сил… Я знала, что прямо сейчас, моя гордость падала в моих же глазах, но я не хотела умереть вот так низко, в его руках. — М… Кхм… М-мудаком… — я прикрыла глаза, чувствуя как хватка понемногу становится слабее, а воздуха в лёгких становится немного больше.       Парень махнул головой, мило улыбнувшись, что было для меня самым противным зрелищем в моей жизни — эта улыбка была настолько лицемерной и неестественной, что от неё начинало тошнить. Я чувствовала себя самой настоящей тряпкой. Об которую нагло вытирают ноги, и та не имеет ничего против… Это было настолько противно и жалко, что я сама себе плюнула бы в лицо, дав хорошей пощёчины. Я скривила пересохшие губы, посмотрев парню в глаза. Тот закатил глаза, о чём-то задумавшись, а на его лице всё так же сияла та «милая» улыбка. После не долгого молчания, Кольт нарушил тишину, посмотрев на меня, промолвив: — М-м-м, какая ты умница… А теперь, а ну-ка, скажи мне, почему ты так меня назвала? — его хватка на секунду ослабилась, а его ледяные глаза всё так же продолжали голодно, хищно пялиться на меня.       Я невольно посмотрела за спину парня, где вдали стояли его дружки. На их спинах висели достаточно дорогие рюкзаки, которые могли позволить себе явно не все, и я сразу же вспомнила о книге. То чувство ярости, вновь разлилось по телу и я чувствовала, что больше всего хочу задеть Кольта. Сейчас, мне было всё равно на последствия моего поведения. Я всего лишь хочу сделать ему больно — он этого, ой, как заслуживает… Собравшись с силами, я перевела взгляд на малиноволосого, выдавив из себя: — Прости меня, — тихим голосом, я промовила, вызвав у парня реальное удивление — брови парня поползли вверх, а рука окончательно расслабилась, и я почти что, упала на асфальт.       Кольт опешил, непонимающе смотря на меня. Он глядел на меня с таким непониманием, что казалось, что он здесь инопланетянина увидел. Парень отошёл на два шага назад, пустым взглядом сверля асфальт.       Тем временем, я схватилась за горло двумя руками, жадно хватая воздух. С украдкой посмотрев на Кольта, я тяжело дыша, еле поднялась на дрожащие ноги. Живот так и болел, как нос (из которого всё так же текла кровь) и челюсть. Я еле как облокотилась об стену старого, потресканного серого дома, вытерев струйку крови из носа. Я медленно подняла взгляд на парня, который, возможно даже почувствовал себя виноватым. Я всё таким же нежно-виноватым голоском продолжила: — Прости… — я вновь улыбнулась, но теперь с холодом в глазах, пытаясь как можно сильнее задеть Кольта. — Ведь обычным мудаком, тебя не назовёшь, — на моём лице начала появляться довольная улыбка, а чувство ярости будто закипело, и не боясь последствий, я всё-таки сказала, что хотела. — Ведь ты — аморальный, конченный мудак. И ещё что? Ах, да… Бедненький, без родителей… М-м, сирота… — с наигранным сожалением и грустью, нахмурила брови, уже не чувствуя границ, хотя где-то в душе понимала, что хожу по очень тонком льду. — И что у нас в итоге?.. Аморальная, конченная сирота, которая не имеет нужного воспитания и лишена хоть каких-нибудь манер. Как жаль, ведь-…       Резкая, очень болезненная пощёчина и сильная хватка за волосы сразу же прояснила мой разум, а все слова и храбрость просто испарились, будто их и не было. Я будто язык проглотила и хоть мне было больно, я даже не успела ничего сказать, вообще ничего сделать — Кольт со всей силы ударил меня виском по стене. Боль сразу же прошила висок и все силы окончательно покинули меня — я всего лишь вскрикнула, перед тем как упала на асфальт и получила под рёбра.       Медленно поднимаясь на дрожащие руки, я схватила ещё один удар, и снова в живот… По щекам потекли слёзы, а дрожать начало всё тело. Как только я снова попыталась подняться, Кольт так же резко схватил меня за волосы и прижал к стене, нависнув надо мной. Его взгляд так и излучал такую ненависть и злость ко мне, что мне казалось, что он когда-то, сделает со мной что-то явно хуже… Кольт взял меня за шею, вновь сильно придавив, чтобы воздух почти не поступал. — Я вижу, тебе прошлого раза было мало… — с нескрываемой яростью, он процедил сквозь зубы, надавив на горло ещё сильнее, из-за чего я начала уже задыхаться. — Но ничего… Знаешь, я даже уже передумал на счёт этого, но раз ты так сильно захотела…       Кольт снова ударил меня головой об стену дома и резко отпустил — я бессильно упала на асфальт, тихо захлёбываясь в своих же слезах, дрожа. — Вольт, Ворон! Посмотрите пока за ней, а то мало ли, — Кольт прошипел, позвав парней к себе.       Сразу же, они послушно подошли ко мне, нависнув надо мной, внимательно осматривая меня. Я просто лежала на асфальте, пытаясь хоть как-нибудь отдышаться. Всё тело просто ныло от боли… А тем временем, Джанкер подошёл к своему рюкзаку, который он скинул ещё раньше, и начал открывать его. После того как он развернулся, в его руках я увидела две вещи — зажигалку и мою книгу… «Нет, нет, нет… Нет!..» — в голове отчаянно всплывала эта мысль. — Леон! — парень позвал хамелеона, который тут же принёс маленькую красную канистру, от которой в нос резко бил запах бензина.       Я доигралась… На секунду, когда я увидела канистру, мне показалось, что моё сердце остановилось. Нет, он не сделает этого, не сделает… — Ну что ж, Шотган, ты доигралась, — Кольт обернулся ко мне и встал где-то за пять метров от меня.       Он швырнул мою книгу на землю и тут же подошёл Леон. Он открыл канистру и щедро полил её бензином… — Н-нет!.. — я быстро попыталась подняться, но сильный пинок со стороны Ворона под рёбра, и я вновь жалко упала на асфальт… — Скажи «пока-пока», Шелли. — Кольт злорадно улыбнулся, черкнул зажигалкой и бросил её прямо на книгу… — Нет!.. — по щекам полились слёзы, а внутри всё будто упало с высокой горы, разбившись…       Книга уже горела ярким огнём… За счёт бензина, она вспыхнула за секунду… Я поднялась на колени, пустым взглядом смотря на догорающую книгу… Казалось, что сердце сгорело вместе с книгой… Прервав траурную для меня тишину, Кольт позвал всех своих дружков: — Парни, уходим! Пусть эта неудачница пострадает, — Джанкер злобно улыбнулся, а в его глазах виднелось удовлетворение.       Когда вся его компания быстро скрылась с «места преступления», парень подошёл ко мне и присел на корточки, посмотрев мне в глаза, холодно улыбнувшись: — И только попробуй кому-то рассказать. Расскажешь — тебе не поздоровится. Усекла? — он резко взял меня за подбородок, повернув мою голову так, чтобы я смотрела ему прямо в глаза.       Я промолчала, лишь полными ненавистью глазами посмотрев ему в глаза. Тот легко улыбнулся и убрал свою руку, быстро скрывшись за домами.       Собравшись с силами, я начала медленно подниматься на ноги. Всё тело болело и просто ныло от боли… Рукавом свитера, я вытерла кровь из носа, рукой взявшись за волосы. Такими темпами, он вырвет мне все волосы и изобьёт так, что живого места на теле не останется… Пошатываясь, я подошла к бывшей книге. Сейчас, это был обычный пепел…       Я закрыла глаза, упав на колени. По щекам потекли горькие слёзы, а я закрыла лицо руками, горько зарыдав. — Ненавижу, тебя, ненавижу! Чтобы ты сдох, Джанкер! — из последних сил я закричала, после чего опустила голову вниз, тихо содрогаясь от слёз… — Ненавижу тебя… — я тихо прошептала, упала на асфальт, обхватив себя руками. — Ненавижу… Чтоб ты точно также сгорел дотла!..       Моя ярость… она охватила весь мой разум. Я сильно сжала руки в кулаки, не переставая лить слёзы. Они скатывались по моим щекам, вновь оставляя после себя солёные и прозрачные дорожки. Я медленно поднялась на коленки, сильно дрожа. Снова вытерев кровь с носа рукавом свитера, я подошла к оставшемуся пеплу…       Маленькое дуновение ветра и вот уже зола стала медленно разлетаться по всему парку, словно пушистое и лёгкое пёрышко… Я аккуратно беру в руки всё, что осталось от той самой истории, которая радовала меня на протяжении всего лишь одной недели. За что Кольт такой?.. Чем я ему не угодила?..       Я обрывками вспоминаю в голове, как иногда я пыталась объяснить ему, что он жутко изменился в худшую сторону. Однако, после этого я помню, как отведала вкус асфальта и ходила две недели с разбитым лицом. Нельзя объяснить вкус соли тому, кто пробовал лишь сахар…       Я вновь сжимаю руки в кулаки, от чего пепел стал ещё сильнее стал пачкать мои ладони, окрашивая их в чёрный цвет. Мне становится невыносимо тошно и плохо… Знаете то чувство, когда сердце так и хочет вырваться из груди? Оно тогда стучит, ища выхода, чтобы найдя его, начать свою грустную и длинную историю длиною в прожитую жизнь… Оно так и пытается тщётно вырваться, но не может, и тогда начинает больно и предательски царапать душу. Оно заставляет заколоть в глазах. Оно заставляет почувствовать себя совершенно никому ненужной пустышкой. Оно просто ищет выхода и просит о помощи…       Я раскрываю свою ладошку и вижу, как зола тихо вспархивает с моих рук, начиная гулять по парку, или даже образуя какой-то необычный танец. Мои волосы развеваются на ветру, и с большой болью я всё-таки наконец решаюсь подняться. «Рано или поздно, но стоит смириться с потерями, а иначе мы не сможем спокойно и счастливо жить» — однажды, так мне говорил мне отец. Но это не всегда так, ведь с некоторыми потерями невозможно смириться… Я медленно подошла к рюкзаку, который парни выбросили возле недалеко стоящего мусорника. Даже с самым малым движением, тело прошивало такой болью, что хотелось всего лишь тихо лить слёзы в углу, спрятавшись от всех… Я набросила рюкзак на плечо, поправив прядь волос за ухо. Я повернула в сторону парка, заметив, что уже достаточно так стемнело. Дальше, мои ноги сами вели меня куда-то, я даже не задумывалась на этим. Мне просто было больно, как и физически, так и морально…       Все мы хотим когда-то казаться сильными, крутыми, да и даже просто неповторимыми, хотя на самом деле состоим из больших слабостей… Медленно перебирая ногами, я направилась в сторону дома. Хотя, как дома?.. Это уже давно перестало быть для меня домом, это всего лишь имело такое название. Меня там ничего не держит, а значит, что это не мой дом… Холодный ветер обдувал своим леденящим дыханием, заставляя каждый раз вздрагивать от холода от его каждого дуновения. Солнце освещало весь наш городок своими последними, тёплыми лучами, перед тем как скрыться за горизонтом. Я случайно перевела взгляд на свои руки, которые были полностью измазаны в пепле. Я не знаю почему, но от этого мне стало ещё хуже. Это напомнило мне сказку, будто Кольт богатый принц, а я как жалкая служанка, над которой вечно то и делают, что издеваются. Но жизнь это далеко не сказка, а то ещё испытание…       Пребывая в своих грустных размышлениях, я не заметила, как я оказалась уже на нашей улице. Совсем недалеко я увидела наш дом, где на втором этаже, в папиной комнате горел свет. Было всего лишь-то пол шестого, в то время, когда отец обещал вернуться домой не раньше девяти… На секунду мне стало страшно, и я забыла о боли. А если это вор?.. Или с папой что-то случилось и это вообще какие-то другие люди?!.. На секунду задумавшись, я попыталась побежать, но тело всё так же болело, поэтому я сдалась, быстрым шагом направившись к дому.       Забежав во двор, я ринулась к двери и сразу же дёрнула её на себя. Она оказалась открытой, что словно масло, подлитое в огонь, сделало мой страх сильнее, заставляя кровь пульсировать в венах… Не смотря на всё ещё ноющее от боли тело, я вбежала в дом. — Папа! — я громко крикнула, надеясь на ответ. — Папа!       Мысленно я заставила себя успокоиться, пытаясь выровнять дыхание. Может, он просто вновь сильно увлёкся работой и поэтому и не отвечает, застряв во всех документах и компьютере?.. Я очень хотела на это надеяться… Немного успокоившись, я только почувствовала знакомый, сладкий запах дорогих духов, что просто вскружил голову. Такое чувство, что кто-то вылил ведро духов на себя… В душе поселились некоторые подозрения, поэтому, я тихо скинула рюкзак с плеча, оставив его в коридоре. Тихими шагами я поднялась по ступенькам наверх, идя в сторону комнаты отца. Я подошла к белой деревянной двери, взявшись рукой за золотистую ручку, будучи наготове отворить её. Глубоко вдохнув, я прикрыла глаза. Мысленно посчитав до трёх, я резко открыла дверь.       В это время меня охватило спокойствие, но мои щёки сразу же залились алой краской. Тем временем, отец и его девушка — Аурелия, находились в достаточно «пикантной» позе… С каждой секундной мои щёки становились всё краснее, а я стояла у проёме двери, опешив. Влюблённые резко оторвались от страсного поцелуя, чуть ли не отпрыгнув друг от друга. Женщина сразу начала поправлять свои длинные, бордовые волосы за ухо, неловко посмеиваясь. Папа же вполне спокойно начал застёгивать свою рубашку, так же поправив свою фиолетовые кудри. — Эм… Кхм, привет, Шелли… — Аурелия попыталась сгладить этот неловкий момент, в котором я застала их с отцом, обычным диалогом. Как же глупо это выглядело…       Аурелия была лично для меня стервозной женщиной, которая делала что либо только за деньги или просто когда ей из этого была выгода. И это раздражало меня более всего… Я сурово посмотрела ей в глаза и у той видимо сразу исчезло желание продолжать этот бессмысленный «диалог». С такой же суровостью, я посмотрела в глаза отца, но тот всё так же холодно и спокойно смотрел на меня в ответ. Взглядом я будто показывала папе, что нам нужно поговорить. Видимо отец сразу же понял, чего я хочу, поэтому встал с кровати, обтянув рубашку вниз. Он посмотрел на бордоволосую и мягким голосом промолвил: — Ли, погоди, мне нужно срочно поговорить с Шелли, — фиолетоволосый быстро поцеловал ту в губы, а Аурелия расплылась в милой усмешке. — Я не долго…       Папа подошёл ко мне, жестом предлагая выйти из комнаты. Я вышла первой, а отец после меня аккуратно закрыл дверь, молча направляясь к лестнице. Внутри себя я чувствовала, что меня охватывает злость. Я не сдержалась и когда мы зашли в зал, я едко спросила, с заметной обидой в голосе: — Значит, будешь не раньше девяти, да?       Отец шумно вздохнул, взявшись рукой за волосы. — Шелли, так сложилось, что я вернулся куда раньше. — Да, а значит, Аурелия просто так проходила мимо и в зашла в гости, чтобы навестить, так ведь? — с сарказмом и злостными нотками в голосе я холодно спросила, смотря папе в глаза. — Да?       Шотган-старший устало закатил глаза, раздражённо вдохнув воздух. Отец подошёл к дивану, облокотившись об него руками. Видимо, я его разозлила. — Шелли, я знаю, что ты её недолюбливаешь, но может ты перестанешь лезть в мою личную жизнь? — очень холодным взглядом отец посмотрел мне в глаза, будто заглядывая мне в душу.       Меня это искренне злило. Очень злило и раздражало. Меня бесила Аурелия и папино отношение к ней. Я понимаю, что он влюблён, но эта слепая любовь перекрыла его разум… Теперь, кроме работы появилась ещё одна самая важная вещь в жизни отца, тем временем, как я снова отошла далеко на задний план. Я скрестила руки на груди, бесстрашно глядя на фиолетоволосого: — Ты — мой отец, и поэтому, я волнуюсь за тебя. Ты слепо влюблён и не видишь, что она глупо использует тебя, — я подошла ближе, добавив, — Так же, как тебя и использовала мама! Потому что ты вновь слепо влюблён, но не видишь этого, не замечаешь!       Папу это уже очень злило, я видела это. Таким злым отца я давно не наблюдала… — Шелли! — Шотган-старший довольно громко крикнул, быстро оказавшись возле меня. Его крик быстро охладил мою былую храбрость. — Я сказал тебе: не лезь в мою личную жизнь! Если ты так сильно скучаешь за своей матерью и прошлой жизнью, то скажу тебе — прошлого уже не будет! Не будет, как ты не понимаешь этого! — папа резко взял меня за плечи, слегка дёрнув. — Жить нужно сейчас, а не прошлым, но ты как та маленькая девочка, всё ещё веришь в чудо! Веришь, что всё станет как прежде! То я скажу тебе снова: как прежде уже никогда не будет!       Папа снова встряхнул меня за плечи и я снова забыла про боль и те увечья, что нанёс Кольт. На глазах начали скапливаться слёзы и ещё немного, и они бы сорвались. Посмотрев в зелёные глаза папы, я увидела там чёткую злость. Мне вновь стало плохо… Я убрала руки отца со своих плеч, медленно отступив на два шага назад, смотря пустым взглядом в пол. Слезливым взглядом я посмотрела отцу в глаза, тихо прошептав: — Да. То, как было раньше, уже никогда не будет… — я отступила на шаг назад, специально обнажая небольшую рану на виску, чтобы папа хоть раз заметил мой синяк или рану. Когда мужчина увидел эту «царапину» на моём виску, его брови поползли вверх, а рот немо открылся, но он так ничего и не смог выдавить из себя. Я чувствовала, как в горле встал горький ком, из-за чего становилось тяжелее дышать, удерживая слёзы. — Ведь раньше, тебе не было всё равно на меня и все мы что-то стоили для тебя… — не сдержавшись, слёзы потекли по щекам, а я всё так же тихо продолжила. — А сейчас, даже если я умру, ты и то не заметишь…       Мужчина растеряно опешил, бессильно опустив руки. — Шелли… — отец виновато, тихо промолвил, расставив руки для объятий, но я только сильнее расплакалась. Я отступила ещё на шаг назад, еле слышно всхлипнув. Потом, ни на секунду сомневаясь, я побежала в сторону лестницы. — Шелли! Шелли, погоди!..       Я не обращала внимания на отца. Я быстро забежала в свою комнату, громко хлопнув дверью, закрыв её на замок. Уткнувшись лицом в подушку, я горько зарыдала, содрогаясь от слёз. Почти сразу, я услышала, как папа пытается открыть дверь, но эти попытки не увенчались успехом. Послышался аккуратный стук, и отец с виной в голосе промолвил: — Шел, солнышко… Послушай меня, я-… — Уходи! — сквозь слёзы я закричала, вновь упав лицом в подушку, сильнее залившись слезами.       Но за дверью снова послышался голос отца, который явно не сдавался: — Шелли, прошу… — Уходи!.. — я истошно завопила, одной рукой схватившись за волосы. — Оставь меня в покое!.. — Шел… — У-убирайся отсюда!..       Подушка снова начала принимать душ из моих слёз, а я начала уже громко всхлипывать, что папа точно услышал. За минуту, я ничего не услышала, а значит, что отец просто ушёл… Я начала сильно дёргать себя за волосы, прокусывая губу до крови, всё время дрожа. Надоело… Медленно сползая с кровати, я упала на пол. Вытерев слёзы, я подняла длинное одеяло, которое спадало к самому полу, закрывая всё то, что находилось под ним. Свет фонарей падал на моё окно, еле-еле освещая старые, потёртые половицы, которые время от времени скрипели. Я посмотрела под кровать, нервно хихикая. Быстро взяв в руки несколько осколков, я вновь истерично засмеялась, подвинувшись к окну.       Свет дальних фонарей начал освещать обломки стекла и из-за света, на них начала чётко виднеться засохшая красная кровь. Схватив одной рукой себя за волосы, я сжала в руке осколок, и стекло впилось в руку, слегка царапая её. Обнажив левое запястье, я с украдкой осмотрелась по сторонам, засмеявшись как ненормальная. После всех этих лет издевок и моего детства, моя психика пошатана, я сама знала это. Волновалась ли я на счёт этого? Нет, никогда. Я просто хотела умереть, это всё. Смысл жить, если ты потерял всё, что любил, и ты совсем никому не нужен? Создавать другим проблемы из-за своего ужасного поведения? Многие говорят ценить свою жизнь, ведь мы живём лишь раз. Но мне надоело жить так. Мне хочется только спокойствия. И я его обрету. Но не живой.       Крепко сжав в руке стекло, я прикрыла глаза, закатив их. Вдох… Резкое движение правой руки и на левом запястье появился новый, будущий шрам. Не сдержавшись, я тихо вскрикнула от боли, успев прикрыть рот рукой. Осколок вылетел из руки, с тихим звоном упав на ковёр. На глазах появились слёзы, но я сдержала себя. Сжав зубы, я сделала ещё один порез, который был явно глубже, чем прошлый. А по запястью уже стекала багровая кровь, беззвучно капая на пол. По щекам текли слёзы, оставляя после себя солёные дорожки, но я и дальше продолжала. С каждым порезом мои силы будто вытекали из меня. Я не знала, сколько времени прошло: один час или пять минут…       Спустя некоторое время, я не могла уже поднять и руку… Я в бессилии упала на ковёр, закрыв глаза. Дальше продолжая содрогаться от слёз, я свернулась калачиком, вытирая кровь. Ладони были измазаны кровью, а рукава свитера продолжали пачкаться. Дрожа, я тихо поднялась на ноги, сняв одну из фотографий. Из-за испачканных пальцев на фотографии остались мои кровавые отпечатки, а я нервно посмеиваясь, снова залилась слезами. Я закрыла глаза руками, громко всхлипнув. — Что я делаю…? — я тихо, безумно засмеялась, схватившись рукой за волосы. — Почему ты… П-почему не я…       Я сжала руки со всей силы, горько зарыдав. — Почему ты?!..       Дальше, я не знаю, сколько времени я кричала, обвиняя себя. Я била стены кулаками, дёргала свои волосы и проклинала себя. Я ненавидела себя. Я не ценила ничего, не ценила свою жизнь и не ценила все его старания в прошлом. И я его очень жалею об этом… Я не ценила его, как нужно было…

***

— Шелли? — знакомый, тёплый голос прозвучал возле меня, вовсе недалеко.       Я оторвалась от книги, посмотрев на источник голоса, такого близкого и дорогого для меня человека. Тепло улыбнувшись, я закрыла книгу, положив её возле себя. Из-за дерева показалась знакомая персона, улыбаясь во все зубы. Я села на коленки, поправив прядь волос за ухо, так же искренне улыбаясь. — Да, я. — я скрестила руки на груди, сияя усмешкой.       Парень прищурил свои зелёно-голубые глаза, хитро улыбнувшись. Он подошёл и сел прямо возле меня в позе бабочки, так же как и я, скрестив руки на груди. — Ой, простите ваше высочество! Что вам, может, в качестве извинения сделать дома ваш любимый чёрный чай с бергамотом, или же, зелёный чай с мятой? — брат наклонился ко мне со серьёзным лицом, смотря мне в глаза. На самом деле, тот еле сдерживал себя от смеха. — Гейл, прекрати! — я залилась звонким, искренним смехом, оттолкнув брата.       Гейл засмеялся, начав трепать меня по волосам. Осуждающим взглядом я посмотрела в глаза парня, но всё же, на моём лице осталась игривая улыбка. Я взяла книгу в руки, открыв её на той странице, где я остановилась. Гейл несколько минут молча смотрел на меня, не сказав ни слова. Но позже, он прервал эту тишину, резко спросив: — Ты в курсе, что тебя ищет отец? — парень сорвал одуванчик, покрутив его в руках. — И он очень зол.       Отложив книгу, удивлёнными глазами я посмотрела на брата. — Нет, я не знала… А зачем он ищет меня? И почему он зол? — я завалила Гейла вопросами, забыв о книге.       Парень захихикал, толкнув меня плечом: — Потому что кто-то, как обычно, пошёл на озеро и никому не сказал куда.       Мои щёки покрылись румянцем, и я почувствовала лёгкий стыд вперемешку с виной. — Да-да, я знаю, я виновата, что никому ничего не сказала… Даже тебе… — я вновь поправила прядь волос за ухо, виновато сверля песок взглядом. — Шелли, это же не шутки. Ты знаешь, как отец относится к твоим походам к озеру. Особенно, когда ты идёшь, никому ничего не сказав. — Да знаю я, знаю… — я тяжело вздохнула, обхватив себя руками. — Да, один раз чуть не утонула… — Угу, и папа был настолько зол, что чуть ли сам тебя не утопил там, — Гейл вновь улыбнулся, а я обиженно ударила того в плечо.       Обидевшись, я скрестила руки на груди, снова принявшись за книгу. Спустя несколько минут Гейл аккуратно тронул меня за плечо. Никак не отреагировав, я и дальше читала книгу, как ни в чём не бывало. Тогда, парень подполз ко мне наперёд, посмотрев, что же я читаю. — О-о, это же та книга, которую есть в списке «литературы на лето»? Та, которую ты так не хотела читать, да? Или нет? — Гейл, посмотрел мне в глаза, вновь усмехнувшись. Брат наклонил голову в бок, что выглядело очень мило.       Я не сдержалась и захихикала, махнув головой. Сразу же, моя обида словно испарилась. — И что, как тебе сама книга? — тёмноволосый сел возле меня, смотря в книгу. — Ну, интересная. По началу, не хотела её читать. Но на самом деле… Она достаточно интересная. — я перелистнула страницу, закрыв книгу, вздохнув.       Залившись смехом, Гейл спросил: — «Достаточно»? И это ты про книгу, которую перечитала три раза? — Гейл! — я обиженно вскрикнула, вновь сверля брата взглядом. — Ну что, «Гейл»? Я же правду говорю! — парень резко выхватил у меня книжку из рук. — Эй! — я быстро поднялась с места, пытаясь забрать свою вещь из рук тёмноволосого.       Подняв книгу вверх, Гейл хитро заулыбался. Я начала прыгать, пытаясь забрать своё, но так как мой брат был высоким, я не могла её достать, даже дотронуться к ней. Спустя пару минут «мучений» я устала, упав на траву. Тяжело дыша, я обернулась спиной к виновнику, в который раз скрестив руки. — Итак, — торжественным голосом, Гейл начал свою речь, слегка наклонившись ко мне. — Сейчас, я кое-что проверю. — И что же? — недовольно пробормотав, я и дальше сидела обернена спиной. — А именно то, поняла ли ты смысл этой книги! — Гейл махнул руками, взяв меня за ладони. — Это так важно?       Пошатав головой, парень усмехнулся, заглянув мне в глаза: — Знаешь, если читать книгу хоть в сотый раз, не понимая её смысла, то и сам смысл прочтения теряется. — брат сел на траву, спросив, — Итак: какой смысл этой книги?       Я призадумалась. В этой книге много чего происходило… Здесь есть и любовная линия, и страдания, и смерти, и пытки, — в общем, много чего. — М-м-м… Ценить свою любовь?.. Тема того, что настоящая любовь вечна? — я посмотрела в глаза Гейла, пытаясь найти там согласие.       Тёмноволосый махнул головой на знак согласия, прикрыв глаза. — А ещё? — Ещё?.. Ну… — я начала вспоминать все события, что произошли там. — Ценить то, что имеешь? Родителей, друзей, вторую половинку.? — Ещё. — Да где это «ещё»?! — я возмущённо воскликнула, резко поднявшись с земли.       Гейл пошатал головой, открыв глаза. Он подошёл ко мне и молча взял за руку. Дальше, парень молча повёл меня к озеру, на пирс, не сказав ни единого слова. Когда мы подошли к концу пирса и я стояла на самом краю, Гейл спросил: — Шелли, смотри, когда ты начинала тонуть и чувствовала, что не можешь выплыть, что ты ощущала в тот момент?       Недоумевающе посмотрев на брата, я удивлённо захлопала ресницами, тихо промолвив: — Страх… Я чувствовала страх и панику…       Гейл одобрительно махнул головой, спросив: — И почему ты ощущала именно эти эмоции? — Ну, я… Я… — я умолкла, тихо сказав. — Я хотела жить… Мне было страшно умереть… Очень… — Видишь? И чему учит эта книга? — Гейл, как то, что я чуть ли не умерла, поможет понять мне смысл книги? — я нахмурила свои бровки, скрестив руки.       Некоторое время, Гейл молча смотрел на закат, ничего не говоря. Его зелёно-голубые глаза отражали в себе солнце, красиво переливаясь. Мой брат был действительно очень красивым, или может, мне так казалось, что прям очень. За Гейлом бегали просто толпы девушек, и в нашей школе его знали все. Пышные, тёмно-коричневые волосы; необычные, красивые небесно-изумрудные глаза, что были словно два камня бирюзы. Прямой нос и еле видные скулы и та добрая, тёплая усмешка, которая всегда согревала мне душу… Но его не любили не только из-за красоты. Он был о-очень умным и родители гордились ним, как и я. Гейл мечтал стать учёным и всячески пытался добиться своей цели.       Брат был для меня самым дорогим, что я имела; единственным другом, который всегда поддержит и подскажет что-то. Я хотела быть как он. Гейл был прекрасным человеком с очень щедрой и доброй душой. Все знакомые родителей только то и делали, что охали, какой же он «золотой мальчик». Я очень гордилась своим братом… Для меня не было других кумиров, кроме него.       Но из моих размышлений меня достал Гейл. — Дурашка же ты моя… Сколько испытаний пережили главные герои? Сколько пыток, сколько всего? Их родителей убили у них на глазах, но они не сломались. А знаешь почему? — Гейл присел возле меня, взяв меня за ладошки. — Почему?       Тепло усмехнувшись, брат опустил голову вниз, промолвив: — Жизнь, Шелли, жизнь. Они хотели жить, — смотря мне в глаза, тёмно-волосый продолжил. — Не смотря на все страдания, они жили дальше. Да, с травмами на сердце, но жили, смирившись с этим. И эта книга учит того, что нужно ценить жить, Шел. Мы живём только один раз. Поэтому, нам стоит ценить всё, что мы имеем, пока мы не потеряли это. — Гейл поднялся на ноги, выпрямившись у весь рост. — Все мы когда-то умрём, рано или поздно. И поэтому, нужно жить, ценя то, что ты можешь жить.       Замерев, я слушала парня, не двигаясь, и казалось, что даже не дышала. Ценить жизнь… «Все мы живём лишь раз, поэтому нужно ценить жизнь и то, что мы имеем» — эти слова застряли у меня в голове, которые словно эхо, отбивались внутри.

Но я не ценила тебя, как нужно было…