[billie eilish, rosalía — lo vas a olvidar]
сумерки за окном и без того в тревожный день привносят собственную лепту. дождь мелко бьёт о крышу, оставляя за собой эхо. в столовой тускло горит лампа на потолке, отбрасывая ломаные тени на трапезный стол. в телевизоре, что висит напротив, тихо играет музыка. там крутятся все популярные песни вместе с клипами знаменитостей, которые их исполняют. тебе нравится вот так проводить мрачные вечера пятницы. сегодняшний ничем не отличается от всех предыдущих, но этим он тебя и влечёт — своей простотой. ведь в жизни у тебя не всё так просто — сложно, очень сложно. чего только стоит враньё, которым ты кормишь изо дня в день всех вокруг, хотя могла бы этого не делать. могла бы, но боишься, что не поймут. ты бы и сама не поняла, если бы не ввязалась двумя месяцами ранее в то, в чём сейчас безвозвратно тонешь. со суджин — и без всего прочего звучит как болото, в которое, по глупости своей, ты неудачно упала одним осенним вечером, пока среди пыльных библиотечных книг искала «преступление и наказание». тебя вовсе не интересовала русская литература — просто у вселенной были на тебя свои планы. определённо были и есть, ведь тогда бы ты не увидела тех сверкающих глубинных глаз, что манили своей простотой. а ещё яркой улыбки, в которой хотелось потеряться. ну что ж, девочка моя, ты это сделала: заблудилась в дремучем лесу под именем со суджин, и вернуться к исходной точке тебе уже не светит. а если бы и светило, то ты бы предпочла дрогнуть, окутанная голыми соснами и жутким тягучим болотом, потому что в этом твой смысл жизни. ты нашла его. и, знаешь, это удаётся совсем не многим. но в каждом лесу есть свой серый волк, миён, и твой, с осунувшимся от старости лицом, сидит прямо напротив, недовольно размазывая по тарелке пюре. и волк этот, совсем того не подозревая, всё подталкивает тебя к выходу из леса, призывает одуматься и в тихом поле, в котором нет тех глаз и саднящих скулы улыбок обосноваться. но разве ты его послушаешь? сделаешь, как обычно, по-своему, сгорая вместе со своей девочкой, поджигая деревья и редкие кустики. — какой позор и бесчестье, — фыркает отец, скрипя хрусталём по тарелке. он не фанат к-поп индустрии — напротив, он считает, что, чтобы спуститься в низы — нужно стать айдолом. ты же считаешь, что в низах такие, как он. чего только стоит тот путь, который проходит каждый исполнитель прежде, чем засиять. чего стоит путь, который прошла суджин, чтобы её выступление сейчас крутили на тв, а отец называл бесчестьем. — так она ещё из этих… — дёргается мужчина, проследив за рукой суджин, скользящей по груди подтанцовщицы. и ты сидишь, от нахлынувшего страха сжимая край скатерти, пока глаза отца с недовольством осматривают картинку на экране, а затем брови и вовсе хмурятся, а лицо искривляется так, вроде бы он съел что-то кислое. к горлу подступает тошнота: тебе почему-то кажется, что на экране сейчас ты и все эти слова, плюнутые прямо в душу, нацелены на тебя. а ведь так и есть: два человека, состоящие в отношениях, — это одно целое, задень одного — и разобьётся второй. поэтому ты и жуёшь через силу, проглатывая бефстроганов сухим горлом. тебе бы по-хорошему запить свою злобу водой, вздрагивающей в стакане от расшатывающих стол рук, но давиться ею и разочарованием куда приятнее. ещё лучше только страхом. ведь он липкий и склизкий, а значит, без каких-либо препятствий спустится по пищеводу в желудок, скручивая всё крепким узлом, на котором можно от бессилия повеситься. ты спрашивала себя, миён, что для тебя важнее? какую роль в твоей жизни играет отец, какую — суджин? конечно, спрашивала. только вот ответ пугает не только тебя. он и суджин пугает, потому что верит девочка тебе, присылая ночами незамысловатое «люблю тебя». но что бы она ответила, узнай вдруг правду? вряд ли бы писала подобное, предпочитая отмалчиваться и тихо плакать в подушку от недопонимания. она ведь готова всю карьеру свою на кон поставить ради такой, как ты, а ты… что ты готова сделать, раз боишься мнения отца? раз так трясёшься, поддакивая, что да: бесчестье. «жалкая трусиха!» — твердишь себе теми же ночами, до хруста костей сжимая в руках телефон. а ведь ты тоже любишь, но боишься, что любовь твоя погубит не только тебя, а ещё и отношения в семье, ведь, кроме отца, у тебя только старший брат, который однажды уже расстроил своего родителя… а ты ведь всегда стремилась быть лучше тэёна! о, как же ты радовалась, когда отец в неконтролируемой ярости вышвыривал своего сына из дома, ведь не место таким, как он, под родительским крылом. он больше ему не сын, потому что смотрит и любит себе подобных. любит парней. куда же делалась твоя победоносная улыбка, миён? тот бывалый энтузиазм? наверное, он испарился в тот миг, когда изящная молодая девушка подмигнула тебе одним поздним вечером в университетской библиотеке. а что сделала ты в ответ? смотрела, конечно же, и не понимала, почему сердце вдруг упало в пятки. поняла лишь тогда, когда она спустя месяц прижала тебя в пустой аудитории к стенке, целуя несдержанно. хотела бы ты сейчас вернуться в тот миг и прервать выстроившуюся цепочку? нет. тогда бы ты и не поняла, в конце концов, что такое любить. по-настоящему: без предрассудков и недоверия. по-простому. ты ведь любишь всё простое, только вот оно тебя — нет. поэтому, поблагодарив кухарку за вкусный ужин, подымаешься с места и уходишь в свою комнату, чтобы запереться и выпустить чувства наружу.***
в рождество ты сдаёшься, понимая, что без суджин ты лишь пыль, что покоится веками на библиотечных книжках. поэтому, взяв всё своё мужество, уверенно ступаешь длинными коридорами к кабинету отца. ты даже речь подготовила — суджин помогала. ведь даже если ничего не выйдет, даже если отец не поймёт — у тебя останется она. и это единственное, что заставляет тебя идти дальше, не останавливаясь у каждой запертой двери. когда остаётся пару шагов, замираешь: — передай ему, чтобы даже не смел появляться на пороге моего дома. он мне не сын до тех пор, пока не перестанет заниматься мужеложством! сглотнув подступивший ком в горле, разворачиваешься обратно. руки трясутся, а слёзы ручьём стекают по красивому лицу. срываешься на бег, поднимаясь по лестнице на самый последний этаж. открывая ключом дверь, ведущую на крышу, прерывисто вдыхаешь морозный воздух. он лёгкие холодит, вызывая кашель. руки мгновенно мёрзнут, но ты продолжаешь лить слёзы, падая костлявыми коленями на асфальт. колючий снег падает на голову, пока мороз щипает за щёки. а тебе так плевать, что единственное, что ты замечаешь сквозь толстую пелену слёз — припарковавшуюся машину тэёна. если бы не включенные фары, то ты бы даже её не заметила. лицо брата злое до безобразия, как и у отца, выбежавшего на приезд сына. первый наверняка хотел просто поздравить с рождеством, раз приехал вместе со своим иностранным парнем из самой японии. дальше ты наблюдаешь, крепко зажимая рот рукой. мужчины о чём-то усердно спорят, позволяя погоде контролировать их эмоции. сердце твоё замерзает вместе с руками, пальцы которых отказывают слушаться. последнее, что слышишь, прежде чем отключиться: — лучше бы ты никогда не рождался!***
на следующий день ты слегаешь с простудой. врачи говорят, что это воспаление лёгких, а тебе кажется, что это просто сердце ледяное, поэтому внутри так больно и так холодно. нет больше былого запала и рвения доказать самой себе, что ты вовсе не зависима от мнения отца. ведь боишься, что если суджин тебя бросит, то у тебя больше никого и не останется. если бы люди, влюбляясь, думали о том, что когда-то растянутся — они бы были несчастны, миён. поэтому жить сегодняшним днём — это всё, что нам остаётся делать, лишь бы не загнуться. ты игнорируешь суджин, пытаясь понять, что чувствуешь без её присутствия в твоей жизни. она наверняка волнуется, названивая по сто раз на дню, пока ты не кидаешь её в чс. глупая, глупая чо миён, которая думает лишь о том, как будет лучше ей и её семье. а ты ведь помнишь, что говорила, что влюблённые — это одно целое, что действия в сторону одного отражаются на жизни второго. так твои действия, миён, сейчас отражаются на суджин, которая часами запирается в зале для практик, лишь бы не думать о том, как ты с ней поступаешь. проходит три недели — и ты выздоравливаешь, снова целыми днями шатаясь по пустым коридорам особняка. с момента болезни и по сей день ты всё так же игнорируешь существование суджин. думаешь ли ты, что это неправильно? нет. тебе кажется, что так будет лучше, что забыть со суджин намного легче, чем быть с ней. суджин же так не кажется. но разве ты об этом думаешь? удаляешь все совместные фотографии, чаты, стираешь воспоминания. и сердце держишь в узде, не разрешая растаять до конца зимы.***
с приходом весны ты, собрав вещи, уезжаешь в сеул. университетские стены радушно встречают тебя, а друзья широко улыбаются, делясь подробностями о своих каникулах. ты лишь говоришь, что тебе было весело. весело сидеть изо дня в день в четырёх стенах и съедать себя за то, что совершила такую глупость, повёвшись однажды на сверкающие глаза суджин. впереди новый семестр, новые яркие эмоции и воспоминания, а прямо сейчас аудитория номер 301, с которой всё и началось. в ней куча народу: смех льётся сквозь стены, оглушая; улыбки и счастье в глазах ослепляют. а ты стараешься лишний раз глазами по студентам не бегать, чтобы не выцепить из сотни один-единственный взор карих глаз: тот, что руки заставляет потеть. тебе стыдно. а кому было бы не? поступить так жестоко с человеком может только животное. тебе кажется, что ты всё больше превращаешься в своего отца. они подводят, находя тёмную макушку со скоростью, которой позавидовал бы любой гонщик. замёрзший орган трескается. кровь тёплыми струйками стекает вдоль, окрашивая лёд в красный. красный выражает боль. суджин улыбается. не тебе. держит за талию ученицу по обмену, е шухуа, что-то нашёптывая на ухо. вторая смеётся, перехватывая руку и покрывая её мелкими поцелуями. сердце жаром своим топит весь лёд, неистово колотясь в груди. ветки у входа в лес насквозь протыкают его, оставляя за собой кровоточащие дыры. в поле разливается река, к которой ты боязно подходишь. в отражении на тебя смотрит волк.