Two Kids Room+1: Чонин, Бан Чан и Хенджин

Та же комната. Те же любимые люди. Чан слушал Хенджина и Чонина и был буквально заворожен ими и тем, что они говорили: так уютно и тепло ему было. «Стрей Кидс — это семья», — подумал он и перевел взгляд на что-то увлеченно рассказывающего Чонина, светящегося, как солнышко летним днём. Крис засмотрелся на ямочки, что так ровненько и аккуратно красовались на прекрасном лице. — …у Хенджина сексуальное тело, — закончил свою мысль Чонин, и Чан вздрогнул от однокоренного слова со словом «секс», произнесенного из уст Чонина. Нет, он не считал его невинным ребенком, сам относился зачастую к нему с глубоким взрослым интересом, проявив который к ребенку, тебя сразу назовут педофилом. Но несмотря на это, привыкнуть к подобным словам изо рта младшего он не мог и каждый раз его это напрягало, пока он силой не заставлял себя расслабиться. — А мое? — он посмотрел на Яна пристально и сощурил и без того узкие глаза, при этом очень по-доброму и мило улыбаясь, тем самым вызывая ямочки и на своих щеках тоже. — А твое потрясающее, — твердо глядя в глаза напротив, ответил Чонин. Чан перестал улыбаться и для приличия вскинул брови, а после рассмеялся. Нет, на камеру нельзя показывать и доли удивления, лучше сделать так, будто это все шутка, и Чан ожидал такой ответ, но… — То есть у меня сексуальное, а у него потрясающее? — с наигранной обидой спросил Хван. — Да, оно и сексуальное тоже, но у Чана просто шикарное тело, — на этих словах тот почувствовал, как глазки мелкого пробежались по его плечам, груди и животу, отчего нехило так полыхнуло жаром в штанах, — и вообще я восхищаюсь тобой, Чан, — парень положил ему руку на плечо и слегка сжал, после чего вновь отвлекся на шоу и новые вопросы Хенджина. *** Шоу закончилось, камеры отключили и сказали, что они могут идти, возвращаться в общежитие и отдыхать. Бан Чан действительно был рад данному обстоятельству, ведь эта неделя выдалась в целом напряжённой и он почти, как всегда, не спал. В субботу на трансляции фанаты снова пытались уговорить его уйти спать, но это его лишь расстраивало, ведь он выходит к ним, потому что скучает и хочет общения, но тем не менее кто как не Чан понимает чувства стэй? Он знает, зачем они выгоняют его отдыхать, и именно сейчас он это собирался сделать, чтобы потом с радостным лицом сообщить в эфире о своих отдохнувших теле и мозге. Его голова почти пустая, он даже не вспоминает слова Чонина, произнесенные час назад, потому что думает только о том, что хочет спать. Наконец-то доходит до постели, садится и долго смотрит в стену. Пожалуй, такие состояния знакомы многим. И он не исключение. Раздеваться также лень, поэтому Чан ложится в джинсах и футболке, слава богу, предварительно сняв кроссовки. Он ложится, закрывает глаза, прячет руки под подушку и… — … твое потрясающее, — всплывает в памяти, — тело… — …не просто сексуальное, а шикарное… — …нет, у Хенджина совсем другое… Крис открывает глаза и снова уставляется в стену, которую почти не видит из-за темноты в комнате. Теперь он смотрит глазами, в которых нет сна от слова «совсем». Три фразы — и он полон сил, энергии, а также желания и дикого вожделения одного человека, что находится за стенкой. Чан знает, что, скорее всего, в его комнате кто-то есть, а вот в комнате Чана точно нет и не будет никого, поскольку Чанбин где-то застрял с Феликсом, и парень знал, что эти надолго, а то может и на всю ночь. Так как спать все равно не хотелось (да и не было возможным, судя по взбудораженности организма всего-то после воспоминания трех незначительных фраз), он снова сел на кровать, мысленно порадовался тому, что одеваться ему не нужно, встал и пошел в комнату Чонина. Действительно, он был прав, в ней, как всегда, было много людей, а именно: Минхо, Джисон и сам Ян Чонин. Первые двое делали что-то странное: если Чан не ошибался, то Минхо пытался заставить Джисона взять кусочек шоколада из его рта, но тот, как ни странно, активно отказывался. А вот Чонин, напротив, грустно пролистывал ленту на своем телефоне, и только подняв голову и увидев Бан Чана, расцвел как цветочек, преображая свое личико улыбкой. — Чонин, нам нужно поговорить, — тихо, почти одними губами, произнес лидер и кивнул головой в сторону двери. Минсоны все равно ничего не заметили (или только сделали вид), продолжая дурачиться друг с другом, периодически свешиваясь с верхнего яруса кровати. *** Чонин сидел на кровати Чана и пристально на него смотрел. Тем временем Чан стоял напротив Чонина, сложив руки на груди. Глубоко вздохнув, он опустил руки и серьезно спросил: — Ты сказал это для шоу или чтобы повергнуть меня в шок? — он мягко усмехнулся. — Разве этим можно повергнуть в шок? Я констатировал факт, искреннее выразил свое восхищ… — не успел он договорить, как Чан оказался перед ним на корточках, укладывая большие и теплые ладони на колени младшего. — Чонин-а, — мягко протянул Крис, — не говори об этом так легко, — он легонько сжал его ноги, — это приводит мои мысли в беспорядок. — Я думаю, многие считают тебя потрясающим, ты так часто слышишь это от фанатов, — он хмуро посмотрел на лидера, делая вид, что искренне не понимает, что не так. — Одно дело слышать это от всех, другое — от тебя, — с тяжелым вздохом произнес Чан и уперся взглядом в слегка искусанные губы напротив, — не кусай губы, сколько раз говорил, — как бы между прочим сказал он, вспоминая, как отучает кого-то грызть ногти, а кого-то трясти ногами во время прямых трансляций. Чонин наклонился достаточно низко, чтобы чувствовать дыхание Чана на своем подбородке: — Если мне нельзя, то, может быть, тогда ты укусишь? — сказал он и чересчур соблазнительно закусил свою губу. И Чан поддался. Поддался чарам этого засранца, целуя его крепко и жадно, немного прикусывая его язык. — Если будешь выпендриваться, то искусаны будут у тебя не только губы, — отрывается он на секунду, прежде чем снова увлечь Чонина в поцелуй и положить его на кровать, полностью накрывая своим телом. Чонин жаркий, горячий и очень отзывчивый. На каждое движение рук Чана, на каждое его поглаживание Чонин откликается так, что тот еле сдерживает себя и свои страстные порывы. Чонин стонет сдержанно, тихо, зная, что привлечет внимание любопытствующих за стенкой — им-то уж точно всегда все нужно знать. Они давно голые, и младший кладет руки на плечи Криса, когда тот отпускается так непозволительно низко, касаясь языком разгоряченной плоти, что ранее не была тронута абсолютно никем. Чан берет в рот жадно, сладко и с большим обилием слюны, которая скатывается вниз, по яичкам и мошонке, смазывая узкое («или не очень?» — отмечает Бан Чан) колечко мышц. Ян слегка скребёт его кожу ногтями, когда чувствует вторжение на анальную, почти девственную, его территорию. Да, он готовился. Точнее, он мечтал об этом, понимая, что активом в данной паре он навряд ли будет, но как-нибудь попробует того уговорить, если их вечно занятой лидер вообще обратит внимание на вечно восхищённые им взгляды макнэ. Крис делает все не так аккуратно, как хотелось, ведь с парнем это у него впервые и он не совсем понимает, когда все перевернулось до того, что он влюбился в мембера своей же группы. Чан входит, не задумываясь о том, что в дверь его комнаты также может кто-то войти. Вместо этого он плавно скользит на своей же слюне внутрь по-прежнему очень узкого и тугого колечка. Ему искренне жаль Чонина, но если он вдруг посмеет остановиться и все прекратить, то, скорее всего, жалеть ему придется себя, ведь так жаждущий этого Ян точно не простит ему облом. Чан не знает, сколько младший ждал, сколько он представлял и мучился вечерами в ванной, но точно знает, смотря на буквально каменный член макнэ, что он этого хочет, и после боли, которая вот-вот должна пройти, тот так и не передумал. — Чонин-а, я могу прекратить, если хочешь, — он просто лежит сверху, не двигаясь, поглаживает бархатную кожу бедер, живота и груди, осторожно целует подбородок, шею, соски и боится лишний раз дернуться, пока младший привыкает к сильнейшему растяжению внутри. — Я, конечно, представлял тебя немножко поменьше, забыв, что и австралийской крови в тебе намешано немало, но, думаю, вытерпеть мне нужно, чтобы в дальнейшем у нас не возникало проблем со входом, — кряхтя и одновременно усмехаясь, говорит Ян, указательным пальцем щекотно поглаживая губы Чана, за что получает небольшой кусь. Однако за ним следует мягкий поцелуй — сначала пальчиков, потом ладони, а далее и губ, кои также были удостоены небольшим укусом. Чонин промычал, и Чан почему-то решил, что это сигнал к действию. Он толкнулся в него чуть глубже, явно задевая все чувствительные точки, которые только можно задеть в анальном отверстии мужчины, а потом снова и снова он стал слышать на каждое новое движение внутрь сдержанные постанывания, стал видеть, как глаза Чонина закатываются кверху. Крис думал, что если тому и больно, то эта боль для него точно сейчас на втором месте после удовольствия. После чего начал входить жестче, глубже и сильнее, буквально заставляя внутренности Чонина сворачиваться горячим узлом и напрягать член тем самым ещё больше. Чонин вскрикнул достаточно громко, чтобы любопытные люди за стеной прибежали к ним в комнату, и именно в этот момент Банчан пожалел, что когда-то отказался ставить замки на двери, ведь «мы же семья». Однако после вскрика Чан оторвался от сладких губ и посмотрел на свой живот, который вдруг резко чем-то обожгло, и обнаружил там чужое семя. Удивляться он не стал, поскольку сам был на грани того, чтобы излиться в парня спустя три минуты, но продержался еще чуть дольше, входя как можно глубже и с громким выдохом кончая внутрь горячего тела. **** Они лежат в обнимку на кровати, и никто из них не хочет вставать, чтобы пойти в ванную и смыть с себя следы их любви. Чан мысленно несколько раз удивляется тому, что в их комнату так никто и не зашел, после чего слышит какой-то странный протяжный и даже несколько гортанный звук из соседней комнаты и вопросительно смотрит на Чонина. — Думаю, сегодня я сплю с тобой, — тихонько усмехается тот. — Тогда, пока все заняты, предлагаю сходить вместе в душ, — улыбаясь, говорит старший и с любовью целует макнэ в лобик.