***
Сын Широ отличался той же пунктуальностью, что и отец. Без пяти с охраны поступил звонок с вопросом пропустить ли машину, а ровно в десять Каминари предстал перед главой у парадной лестницы. Совсем молодой худой парень с янтарными глазами и темно-песочными волосами. Черная змейка, изгибающаяся словно молния, украшала челку. «Интересно, сколько же времени надо, чтобы их так уложить?» Черный строгий костюм разбавлял яркий желтый галстук и песочные ботинки из крокодиловой кожи. Кейго сказал бы, что парень выглядит опрятно, если бы его вид не был столь болезненным. Создавалось впечатление, словно он голодает. — Глава, — Каминари склонился в поклоне. — Денки. Рад, наконец-то, тебя видеть, не зажатого в угол стола, — усмехнулся Старатель, окидывая его с головы до ног цепким взглядом. — Зачем свита? — холодно поинтересовался он, кивая на щуплого мужчину и полную женщину у двери. — Мои слуга и кухарка. Без Сано мне будет тяжело справиться, а Такада знает разрешенные мне блюда. Но если вы против… — Разрешенные блюда? — прищурился Старатель. Каминари отвел взгляд. — Я не совсем здоров, — уже тише ответил он. — Вот как… Сато, займись ими. Идем, — позвал он Каминари и направился наверх. — Знаешь зачем ты здесь? — Если быть честным, то не совсем, — улыбнулся он. — Неужели? Разве Широ не рассказал тебе? — Старатель сел за стол, приглашая Каминари приблизиться. — Лишь, что вы желаете преподать урок, — спокойно ответил он, останавливаясь перед столом. Старатель усмехнулся и откинулся на спинку кресла. — И как же тебя воспитывали все эти годы? Каминари, растерявшись, пробежался глазами по столу, словно там мог быть написан ответ. — Отец всегда был строг, — осторожно сказал он, словно пытался нащупать, что ему стоит говорить. — Не сомневаюсь… Налей мне воды, — сложив руки, велел Старатель. Каминари невозмутимо выполнил приказ, хотя в глазах читалось удивление. Старатель принял стакан, пристально наблюдая за реакцией племянника. Тщательно прополоскав рот, он сплюнул воду обратно. — Пей. Кейго сделал было к ним пару шагов, открыв рот от возмущения, но холод бирюзовых глаз заставил остановиться. Каминари окинул своего главу разочарованным взглядом и молча принял стакан, поднося к губам. Стоило ему наклонить сосуд, и Старатель сам вырвал его из рук племянника. — Похоже, что к чему тебе все же объяснили. — Место главы — священно, а ваше слово — закон. Я знаю, что у вас с моим отцом большие разногласия, но он предан вам, как бы это ни выглядело со стороны. И меня он воспитал также. Я верю, что цель моего визита к вам — не запугать его. Я же не ошибаюсь? — в голосе Каминари засквозил тот же холод, что был присущ Широ, словно это была его видоизмененная копия. Но то, что подросток подобрал такие слова и посмел так говорить со взрывным Старателем — восхитило. Кейго даже невольно подался вперед, чтобы в случае опасности успеть прикрыть его, но это не требовалось. — Разумеется, — вышел из замешательства Старатель. — Я хочу увидеть твои навыки и лучше узнать своих людей. Кажется, Широ строит на тебя большие планы? — Я так не думаю, — снова отвел взгляд Каминари. — Что ж, устроим после обеда спарринг, а пока можешь быть свободен. Сато покажет тебе комнату и дом, — отпустил его Энджи и перевел взгляд на Кейго. — Еще раз попытаешься вмешаться, и… — Это было отвратительно, — смеряя его укоризненным взглядом, выпалил Ястреб. «Да что ты будешь с ним делать, а…» — Если ты не понимаешь… — Чтобы вас уважали, вы должны научиться сами уважать других! — Ты учить меня вздумал? — начал выходить из себя Энджи. — Без уважения вам не станут подчиняться, — упрямый взгляд вперился в него. Ястреб явно не собирался отступать. — Я управляю семьей уже… — Вам позволяют управлять семьей, лишь потому что Мируко защищает вас! — яростно перебил он. — Вы впервые вот так близко знакомитесь со своим племянником и… вот эта мерзость — первое, что вы делаете?! Да если бы вам такое предложили… — Мой отец предлагал мне и не такое! — рявкнул Энджи. — Да что у вас за традиции такие, — болезненно скривился Ястреб. — Ну уж какие есть. Не суйся туда… — Так разрушьте их. Сделайте лучше! Вы же глава семьи! Почему вы ничего не меняете? — непонимание и возмущение в золотистых глазах было столь искренним, что злость сама собой сошла на нет. Словно ребенок не понимал, почему продукты стоят денег. Впрочем, что-то разумное в его словах, пожалуй, и было. — Ты же понимаешь, что такие высказывания тебе прощаются лишь потому, что я к тебе предвзят? — он немного прищурился, вглядываясь в Ястреба. — Следи за своим языком, чтобы его не пришлось никому держать пинцетом. Перья едва заметно встопорщились, но Энджи уже научился замечать такие незначительные детали. «Испугался». — Подойди, — он протянул руку, поворачивая кресло в сторону от стола. — Это приказ или просьба? — чуть наклонил набок голову пернатый. «Ну почему надо все всегда усложнять?» — Это такое сложное действие? — устало спросил Энджи. Чуть прохладные пальцы едва ощутимо проскользили по шраму, лаская кожу. Никогда прежде, никто не касался его столь нежно. Да вообще не касался, шлюхи старались избегать даже просто его вида, отводя глаза. Только за это Энджи был готов простить ему все. — Ты должен начать меняться. Не хочешь ради себя, сделай это ради тех, кто тебе дорог. — Ястреб наклонился, мягко обвивая его шею. — Если ты не изменишься — ты погибнешь, и они вместе с тобой. В дверь постучали, и он резво отпрыгнул. «Стыдится нашей близости? В моем же доме?» — Господин, к вам курьер от Сотриголовы. Просит срочного ответа. Пропустить его? — послушался голос Сато. — Нет, пусть дожидается ответа во дворе, — сказал Старатель. — Хватит с меня курьеров, — тихо добавил он себе под нос. Кейго вышел и облокотился о перила, скучающе разглядывая холл. Дом был прекрасен по его меркам, но, если сравнивать те дворцы, что он успел увидеть на этой должности, здание было в запустении. Ковры давно не обновлялись и в некоторых местах можно было заметить потертости; предметов декора, кроме разве что картин, почти не наблюдалось, мрамор не блестел так, как в других домах, а люстры покрылись пылью. «Сато не справляется со своими обязанностями или это выбор самого Старателя? Не похоже, что его это все особо волнует». Черная дыра третьего этажа напротив, казалась гниющей раной, постоянно притягивая взгляд Кейго. «Странно, если он хотел избавиться от воспоминаний, почему не приказал заделать его вовсе, повесить на бывший проем какую-то большую картину или еще что? Так он каждый день видит этот этаж. Какие-то мазохистские наклонности просто». С территории прислуги вынырнул Сато, таща наверх в одной руке стопку белья, которая опасно покачивалась при каждом шаге, а в другой поднос с чаем. «Каминари захотел перекусить? Почему его слуга не занимается этим?» Круги под глазами дворецкого стали почти черными, но хвост в этот раз был туго завязан, не позволяя прядкам выбиваться. «Почему бельем вообще занимаются не горничные? Так много прислуги, а перед глазами мелькает только Сато». Стоило ему подумать об этом, как того повело в сторону, поднос накренился, белье посыпалось на лестницу, а сам дворецкий в попытке исправить ситуацию, окончательно потерял равновесие. Кейго не успел даже подумать, действуя чисто на инстинктах. Сорвавшись со своего места, он перемахнул перила и в последний момент успел придержать Сато, не позволив ему приложиться головой о ступени. Перья поймали кружку и чайник, ловко подцепив их за ручки, но блюдце и пиала разбились, оповещая весь дом о случившемся своим звоном. — Пусти меня! — его грубо толкнули в грудь, вырываясь, — сэр, — озлобленно добавил он. — Ты же… — Не надо меня касаться, — разделяя слова и бешено сверкая темными глазами, прорычал он. — Тебе было бы проще разбить голову, чем принять от меня помощь?! — от негодования все внутри задрожало. — Считаешь меня грязной шлюхой? Такой отвратительной, что не можешь выдержать моего прикосновения? А чем ты лучше любой шлюхи скажи мне, Сато? — Чт… — Шлюхи отдают свое тело за деньги, а ты продал свою душу и совесть, когда устроился сюда работать, если таковая у тебя вообще когда-то была. Так чем ты лучше?! И мне к твоему сведению не платят. Я здесь лишь по собственному желанию, — выплюнул он в лицо опешившему дворецкому и в один мах слетел вниз, толкая массивную дверь во двор. «Надо успокоиться. Пара кругов над домом помогут». Он расправил крылья и взмыл вверх, с наслаждением ощущая как по перьям пробежался ветер, как на спине перекатываются мышцы, которые сильно ослабли за время его пребывания здесь. «Надо заняться тренировками». Солнце мешало и не тонированные очки совсем не помогали. «Может, стоит сказать Старателю? Это может сыграть важную роль в…» — Ястреб! — донеслось до его слуха. Из окна комнаты третьего этажа, которая отводилась для особо важных гостей, высовывался Каминари. Он махнул рукой в приветственном жесте, как бы приглашая его к себе. «А мне можно с ним свободно общаться?» Зная параноидальную подозрительность Старателя, такие вопросы волей не волей лезли в голову. — Потрясающая причуда! — приветствовал Каминари, стоило Кейго сойти с подоконника. — И какого это: летать? В глазах читался искренний восторг, на лице отражались эмоции, плечи немного расслабились, переставая удерживать идеальную осанку, словно актер наконец вышел из кадра и расслабился, стряхивая образ персонажа и становясь собой. — Полет — это свобода, — ответил Кейго, не менее восторженно всматриваясь в внезапно преобразившегося Каминари. — Свобода, — он как-то странно улыбнулся, сникнув. — Ты Таками, верно? — он протянул руку для рукопожатия. — Верно, — пожимая ее, ответил Кейго. — Вы член семьи? Я не заметил вас на совете. — Отец затолкал меня подальше в угол, чтоб не отсвечивал, — снова дергано улыбнулся тот. — Зато ты произвел впечатление. Он еще долго ругался дома, — уже совершенно искренне сверкнул зубами Каминари. — Я не хотел никого оскорблять… — пробормотал Кейго. — О, не думаю, что ты кого-то оскорбил. Это скорее была самооборона. Не представляю, почему он так взъелся. Возможно, потому что они с дядей уже много лет не ладят. — Была причина и кроме этого… — пробормотал он, почесав подбородок. — Если вы про прошлую профессию, нам не привыкать. Но как это вышло? — Каминари оперся руками на спинку стула, и оседлал его. — Мне… мне не повезло. — Не повезло? Неужели, тебя принудили стать одним из семьи? — удивленно спросил он. — Нет, членом семьи я стал по своей воле. В этом доме я оказался… все это такая нелепая случайность… — неловко почесал затылок Кейго. — Ладно, я понял. Похоже это личное, — засмеялся Каминари. — Я тоже не хотел становиться частью семьи. — Так почему же стали? — Я единственный ребенок в семье. Не мог подвести отца. — Он снова отвел взгляд. — Поэтому мафиозное имя не используете? — Не совсем. Я просто не подумал, когда брякнул его. Электрошокер. — По-моему звучит неплохо, — искренне сказал Кейго. — В моем случае — нелепость. Я надеялся, что в будущем… впрочем, это не важно. В комнате повисла неловкая тишина. Кейго не знал, что может спросить, а что нет. Он даже не знал, точно ли может свободно разговаривать с племянником Старателя, но тишина давила. — Вы… читаете? — покосившись на книгу на столе, осторожно поинтересовался он. — Может, лучше на «ты»? — снова улыбнулся Каминари. — Я ведь младше. Да и по иерархии семьи ниже. — Но ты кровный родственник главы. Разве это ничего не значит? — Это многое значит, однако личный телохранитель — это нечто очень приближенное. Старатель не допускал охраны, кроме собак, уже многие годы. Если бы ты не задел отца, он бы очень уважал тебя. — Это вряд ли. То есть… я хотел сказать, — Кейго замялся, пытаясь подобрать слова. Каминари вздохнул. — Все либо любят отца, и ненавидят главу, либо наоборот. Третьего в этой семье не дано. — Он закатил глаза. — Нет, я не питаю враждебных чувств к Широ. Но он… Старатель считает его угрозой, — все же решив не юлить, сказал Кейго. — Вот как… Мама часто просит его умерить свои взгляды. Он слишком рьяно указывает на просчеты окружающим, не считаясь с их положением. Но он не желает главе зла. Если бы Старатель доверился ему, то обрел бы своего самого преданного союзника. — И ты хочешь его убедить в этом? — Нет. Я хотел бы, чтобы меня это не касалось, — печально улыбнулся Каминари. Дверь резко открылась. — Господин… — Сано замер, окинув Кейго удивленным взглядом. — Почему вы здесь? — Я позвал его, — тут же вмешался Каминари. — Мы просто познакомились. — Ваш отец велел вам быть осторожнее, к тому же он спросит с меня за каждый ваш день пребывания здесь… — Я занима-аю-юсь, — пропел он, разворачиваясь обратно к столу.***
Старатель тщательно разрабатывал правую руку, проверяя на сколько уже может пользоваться ею. — А может, вам не стоит самому проверять его силы? Он выглядит… немного… — Кейго задумался, пытаясь подобрать подходящее слово. Злить перед спаррингом Старателя было бы идиотизмом. — Глупости, — надевая наручи, отрезал он. — Денки — сын Широ. Не жду от него меньшего, чем от Шото. Уверен, его натаскивали с самых юных лет, внешность частенько бывает обманчива. Взять тебя: казалось бы, в чем душа вообще держится… — Хэй! — возмутился Кейго. — … но мужика на голову выше уложишь на лопатки даже не запыхавшись. Расслабься, ничего с ним не случится. Лучше проследи, чтобы меня ничем не пырнули «случайно», — сказал тот, покидая комнату. — Пырнули? Старатель! — он бросился следом. Тренировку было решено провести в зале. В углу Сато поставил столик с водой, льдом и стаканами. По центру расстелили резиновое покрытие, но Старатель тут же махнул рукой слугам: — Что за глупости? Условия боя бывают разными, и скользкая поверхность в том числе — уберите немедленно. А, вот и ты. Каминари обхватил одной рукой собственное плечо, напряженно оглядывая обстановку. Костюм и ботинки сменили черная футболка, спортивные штаны и кроссовки. Одежда была подобрана хорошо — ни сковывающих движения элементов, ни скольжения. Однако, ощущал он себя в ней явно не уверенно. Впрочем, перед дракой со Старателем разнервничался бы любой. — Правил нет. Дерись так, словно хочешь меня убить. Я сам скажу, когда мы закончим. Готов? Каминари покосился на своего слугу и дергано кивнул. — Начинай, — холодно скомандовал Старатель. Некоторое время оба стояли друг напротив друга, просто всматриваясь в противника. У Денки тоже были золотистые глаза, но не такие, как у Ястреба. Тусклые и абсолютно всегда грустные, словно у олененка. Отчего-то ему казалось, что сын Широ просто обязан быть гордым и отчаянным, хоть и сдержанным, но Денки… Пауза определенно затягивалась. Похоже, он решил не пользоваться правом атаковать первым. «Что ж, начнем с рукопашной». Энджи сделал резкий выпад, нанося прямой удар, от которого смог бы уклониться даже слепой, но Денки не смог, сразу уйдя в глухую оборону. Он едва успевал ставить блок, без перерыва пятясь, не используя паузы, которые Энджи намеренно давал ему. «Да что с ним такое? Может, Широ запретил ему показывать свои умения? Мерзавец!» Следующий удар получился чуть сильнее предыдущих, и блок оказался пробит. Денки рухнул, проехался несколько метров по гладкому полу и остался лежать, судорожно хватая ртом воздух. — Да что с тобой?! Используй причуду! — потребовал Энджи, позволяя языкам пламени вырваться наверх. — Поднимайся! Краем глаза он заметил, как Ястреб, все это время пристально наблюдавший за ними, начал огибать их, словно выбирая наиболее удобную позицию для атаки. «Только попробуй вмешаться…» Денки поднялся, пытаясь показать, что он полностью в норме, но тяжелое дыхание выдавало его с головой. Он уже устал, и устал сильно. — Бей. Бей молнией, Электрошокер, — приказал он, разводя руки в стороны. «Покажи мне уже, что от меня так долго прятали». Совсем слабый разряд блеснул желтизной и исчез, даже не долетев до цели. «Он издевается надо мной?» Он резко приблизился, нависнув над Денки. На секунду Энджи показалось, что тот сейчас в ужасе бросится бежать, но он остался на месте. — Разбей хоть одну гребанную плиту, — почти прорычал Энджи, становясь рядом, и открывая обзор на зал. — Хоть одну! — Глава… — сдавленно начал Денки. — Бей! — слабый разряд устремился в пол. — Сильнее! — его руку повело в сторону, и Энджи вцепился в его запястье, направляя разряд. — Сильнее! Разбей плиту! — в шум причуды вклинился стон, который медленно перерастал в крик. — Сильнее! — окончательно выходя из себя заорал он. Плита наконец поддалась, покрывшись паутинкой тонких трещин, но в следующую секунду разряд мигнул и исчез, а сам Денки повис, все еще удерживаемый им за руку. — Господин! — из своего угла к ним сорвался Сано, но Ястреб оказался проворнее, подлетев первым. — Каминари, слышишь меня? Ты как? — осторожно поднимая его голову и придерживая за плечо, спросил он. Энджи со злостью отшвырнул зажатую в своей руке кисть. «Широ разнес бы этот зал в осколки из стекла и камня, даже не сбив дыхание. Как это понимать? Вот это? Вот это Каминари Денки?» — Сато, ты оглох? — вдруг непривычно повысил голос Ястреб, заставив его обернуться. — Отстаивай свои тупые принципы в другое время! — уже подлетев к столику с водой, возле которого недвижимой статуей замер дворецкий, прорычал он, наливая в стакан воду. — Вызвать врача? — обернулся он уже к Сано, неся воду к Денки. Его кисть покрылась мелкими ранами с красным ореолом. Отдаленно это напоминало ожог, но не тот привычный, с которым Энджи имел дело постоянно. «Поэтому он кричал?» — Не нужно, я сам все сделаю. Он придет в себя через пару часов, ему просто нужен отдых, — осторожно промакивая платком лицо Денки и убирая прилипшие ко лбу волосы, ответил слуга. — Тогда перенесем его в комнату. — Нет, я сам отнесу его, — осторожно подхватывая тощее тело, отрезал Сано и быстрым шагом покинул зал. Два горящих яростью золотистых глаза уставились на Энджи, словно хотели прожечь насквозь. — Полагаю, здесь вам никто, кроме вас самих не угрожает, но в этом я вам помочь не в силах, — Ястреб резко развернулся и направился к выходу. Обед и ужин Энджи провел в гордом одиночестве, ощущая себя провинившимся ребенком, которому объявили бойкот. Он отодвинул доставшие его бумаги. Суммы опять не сходились. Может, он сам просчитывается где-то из раза в раз? Но ведь раньше такого не было. — Сато, — услышав знакомые шаги за дверью, негромко позвал он. После того, как Сано сообщил, что у Денки сильно болит голова, и он просит возможности отлежаться до утра, Энджи старался не шуметь. — Да, господин? — Где Ястреб? — Не знаю, господин. — Ну так узнай! — раздражившись, повысил он голос. — Хватит уже кидаться на всех, а то решу, что мне стоит сделать прививку от бешенства, пока не заразился, — раздался тихий голос из-за окна. Глаза дворецкого полезли на лоб, и Энджи дал ему отмашку. — Что ты там делаешь, Ястреб? — мрачно позвал он, проглотив оскорбление. — Выполняю свою работу, — не менее мрачно ответили ему. — Зайди в кабинет, — несколько жестче велел он. — Зачем? — Я не собираюсь беседовать со стеной. — Я же каждый день беседую. — Ястреб… — в висках болезненно застучало, но он держал себя в руках. Пернатый все же соизволил шагнуть на подоконник и скользнуть внутрь. — Сядь, — кивнул на диван Энджи, намереваясь достать стаканы и нормально поговорить. — Я постою. — Сядь, я сказал! — Я не пес, чтобы выполнять команды. — Казалось, словно всегда горящее жизнью золото потускнело, уступая место темному пламени злости. — Подойди, пожалуйста, — едва сдерживая огонь, сказал он. Ястреб несколько секунд колебался, всматриваясь в его лицо, и все же приблизился. Стоило ему остановиться перед ним, Энджи сделал резкий выпад, схватив тонкое для его руки горло. — Сэр, — прохрипел пернатый, вцепившись в его руку. — Ты, кажется, начал забываться. Ты здесь служишь мне, а значит, обязан каждую секунду беспрекословно выполнять мои приказы. — Я здесь по своей воле, — отчаянно царапая его руку, в жалких попытках вырваться, просипел он. — Лишь на этой должности, — Энджи еще крепче сжал пальцы. — На твоем плече метка, а значит, ты мой пес до конца жизни. — Разве что вашей и ненадолго, если вы будете всех держать за собак, — с трудом выдавил он и попытался дотянуться до его лица, а затем снова вцепился в руку. — Энджи, — лицо все сильнее багровело, в уголках золотистых глаз собрались слезы, а внизу живота Энджи волнами расходилось возбуждение. «Твою мать…» — Пусти. Он резко отшвырнул Ястреба, пока ситуация не начала выходить из-под контроля. Тот закашлялся на полу, судорожно хватая ртом воздух. — Да что с тобой? — наконец придя в себя, спросил он. — Что ты творишь? Ну чего ты хочешь этим добиться? Ты похож на ребенка, сующего руку в розетку и… — Довольно! — Энджи резко поднялся, поворачиваясь к окну, и заложил руки за спину. Злость растекалась лавой под кожей, опаляя сознания, но убегать было глупо. Ястреб был прав — отношение с семьей надо наладить, пока не стало слишком поздно. Он сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, стараясь унять гнев и привести мысли в порядок. — Что ты предлагаешь? В кабинете повисла тишина. Как он и ожидал, у пернатого плана действий не оказалось, а значит, и права голоса на какое-то время он лишался. Энджи обернулся, чтобы сообщить ему это, но наткнулся на такое искреннее изумление, что сам забыл, что хотел сказать. — Надо… надо начать с малого, — поднимаясь с пола, сказал Ястреб. — Каминари пострадал, но даже простые извинения уже сгладят ситуацию, но лучше найти способ помочь ему. — Ц, — Энджи тяжело вздохнул. Он уже не раз видел людей, чьи тела были не пригодны для собственной причуды. — Если бы Денки можно было помочь, то Широ уже давно бы сделал все возможное и, вероятно, невозможное, чтобы это исправить, так что… — Да, но шанс есть. Можно хотя бы попытаться. Нужен врач. — Найти врача, который занялся бы таким случаем фактически невозможно даже для моих связей. Даже не уверен, что такой есть. Это опасная область и о такой деятельности не распространяются, — он расцепил руки и направился к секретеру. — Да, но у вас же есть невероятный знаток редкостей. Может, он не может без вас многое достать, зато знает где. Энджи показалось, что его кто-то не хило ударил по голове. — Безумный Коллекционер… Ястреб, ты чистый псих! «А кто еще согласился бы добровольно остаться рядом со мной?»