Древние письмена на желтоватой бумаге и кровавые кривые надписи с первых букв внушающие страх. Грохот, шорохи, стоны боли — в целом будоражащий букет. Они еще только на первых минутах начала, но Джунен уже перетаскивает к себе подушку, прижимая ту ближе к груди. В такие моменты ей становится сложно дышать, не то чтобы обращать внимание на свору, собравшуюся возле их с братом стереосистемы.
Когда на экране появляются главные герои сего произведения, Чонгук, сидящий на полу, и опирающиеся на диван, так и светится, начиная громко делать ставки на то, кто умрет первый. Его руки крепко вцепились в икры Джунен, чтобы та не сбежала, раз проиграла спор и вынуждена терпеть непонятно какой по счету урок терапии. Только сколько бы брат не пытался побороть ее страхи перед экранным экшеном — выходило у него из рук вон плохо, даже ужасно.
Чонгук учится на режиссёра и в этом нет ничего удивительного для Джунен, но его любовь к фильмам ужасов еще та фанатичная сука. Его пристрастие лишь выросло, увеличиваясь в размерах, и сейчас, когда они уже год живут вместе, в квартире, которую им снимают родители — это похоже на самый настоящий Ад для нее. Прятаться от сумасшедшего брата буквально негде.
Наверное, это для других смешно, просыпаться под голос из фильма «Звонок», когда брат покопался в твоем телефоне и в который раз взломал пароль. На минуту выйти из ванной, а когда уже собираешься насладиться горячей водой с пенными горками, наткнуться на черную воду и вдруг вспомнить о том призраке-ребенке из «Темная вода». Или прилететь на крик Чонгука и обнаружить его «отрезанный палец» валяющийся в твоей тарелке вместе с омлетом. Все эти мелкие шалости были бы смешны, не будь ее восприимчивость ко всем этим хоррорам настолько колоссальна.
Она отворачивается к Тэхену, который несмотря ни на что успевает даже читать книгу за просмотром такой жути. Джунен в другой раз полюбовалась бы им, но еще стыдно с прошлого раза, когда она целиком залезла на него, и не отпускала до тех пор, пока Ким не отнес ее в комнату. Как они сдружились с Чонгуком действительно любопытно узнать, но эта тайна словно за семью печатями. Когда их взгляды на миг встречаются, ей приходится опустить голову, хотя она знает, что румянец уже расползся по щекам. Да и неудобно, что перед таким парнем она выглядит слишком по-домашнему, а ведь Ким частый гость в их чистилище, к чему она не привыкла до сих пор.
В идиллии ее драматического вечера проскальзывали еще две личности.
Хоби очень натурально прячется за каменным выражением лица, и ее ошибкой было думать, что он еще тот трусишка, ведь, когда он впервые сел с ней рядом и разрешил цепляться за себя, когда будет страшно, в конце фильма Джунен не выдохнула, а чуть не лишилась своей пятой жизни (ровно столько раз Чонгук измывался над ее тонкой натурой такими вот вечерами кино), потому что его лицо было в слезах и соплях. Хосок был еще тем психом, по крайней мере, она впервые видела человека, который плакал, так сопереживая главным героям.
А самым ужасным был Пак Чимин. Слышать его гогот под устрашающую озвучку с колонок — больно до усрачки. В реальной жизни она бы присудила ему статус солнышка. Он был человеком с теплой улыбкой, рассудительным, добрым, но не тогда, когда ржал с расчлененки и бросался попкорном в экран. (Хорошие люди спят зубами к стенке.)
Пока фильм накручивал обороты, Джунен осталась одна на чертовом диване, где никто не хотел рядом с ней сидеть. Она бы, и сама в этой компании быть не хотела, но тупые споры с Чонгуком никогда не заканчиваются чем-то нормальным, а кто если не брат будет глумится над твоими слабостями.
Джунен пытается расслабиться, все же, еще только девять и у нее останется время до полночи, чтобы загрузить свой мозг чем-нибудь позитивным и нормально уснуть. Да и сколько вот таких фильмов уже ей пришлось «пересмотреть», если и не взирая на экран, то хотя бы слушая, потому что у Чонгука была дурная привычка делать громкость почти на максимум. Как на них еще не заявили соседи, вот это точно загадка века. Пытаясь сильно не двигаться, Джунен вытаскивает из заднего кармана шорт телефон, чтобы поиграть в какую игру, пока все в предвкушении следят за первой бомбой сюжета.
— Он это сделает, — торжественно объявляет Хоби.
— Конечно, он это сделает, — парирует Чимин. — Эй, Джунен, начинается самое интересное.
Такое интересное, что, только мазнув взглядом по экрану, она натыкается на какую-то хрень. Господибоже, вся эта чертовщина скручивает ее легкие в тугой узел. Завывает ветер, какой-то дебил открывает книгу, срезая проволоку с обложки и начинается… пиздец.
— Ай… блять!
Джунен вздрагивает, роняя телефон на голову Чонгуку. Он шипит и на секунду его хватка на ее икрах ослабевает. Этого хватает, чтобы забрать свои конечности на родину и попробовать уползти от него как можно дальше.
— Еще даже ничего не произошло, — смеется с ее реакции Чимин.
— Хватит комментировать мое состояние, — ворчит Джунен. — Вообще не смотри в мою сторону.
— Как решительно.
— О, мне нравится эта сцена, — со всей серьезностью заявляет Чонгук, концентрируясь на фильме.
— Ничего особенного, — впервые за весь вечер подает голос Тэхен.
Эта похвала направлена лишь на съемку и на эффекты, Джунен в тоне брата может разгадать этот жирный подтекст. Все эти сцены: с внезапным появлением и резкими скачками в глазах главной героини — частичное дезертированные и ее духа из тела. В такие моменты редко успеваешь вовремя закрыть глаза и все равно видишь всю соль. К сожалению щит в роли подушки, укатил на пол вместе с телефоном.
А потом хлещет кровь, а жуткое нечто начинает говорить. Это даже не треть фильма.
— Джунен, это всего лишь грим. Твоя лучшая подруга скоро научится тоже делать такие штуки, но ты ведь не перестанешь с ней общаться, — обманчиво-ласковый тон Чонгука пытается ее успокоить, но если ему ответить, то его понесет еще дальше, потому она молчит, упираясь лбом в свои согнутые колени. — Вообще любопытно было бы побывать на создании этого фильма.
— Кровь тоже не очень правдоподобно выглядит, — как эксперт выдает Чимин. — Но освещение все меняет.
— В лесу темно, Чимин, — слышит она глубокий голос Тэхена.
— Я и говорю, что тут куча махинаций.
Тем временем Чонгук увеличивает громкость, хотя куда уже больше, Джунен не понимает. Или это в ее голове только происходит. В этот момент она залипает на Тэхена и тот ее жалостливый взгляд будто поедает, впитывая в себя, как нечто бесценное. На его губах появляется загадочная улыбка и она отворачивается, не в силах справится сразу с двумя критическими моментами в своей жизни.
Где-то за половину или к самой кульминации, когда тварью становится сама главная героиня и ее забрасывают в кладовку под чертов пол, Джунен готова завыть. Эти кровавые глаза ей будут сниться ни одну ночь и какого черта она вообще свой нос к экрану высунула. Чувство тревоги лишь разрастается. Поджав под себя ноги, она принимает позу эмбриона, уткнувшись лбом в спинку дивана, когда в ее волосах внезапно появляется чужая конечность. Она бы не назвала руку Тэхена так мерзко, но обстоятельства заставляют чуть не потерять сознание и закричать, явно не к месту. Ким как ни в чем ни бывало утыкается в свою книгу, пока у нее сердце галопом и готово помахать ей ручкой.
— Эй, ты чего? — чуть уменьшая громкость уточняют у нее почти все по порядку, исключая того человека, который добился ее самой сногсшибательной реакции.
И это фатально для Джунен. Психика ломается, а жгучие слезы начинают застилать глаза, быстро сбегая дорожками по бледным щекам.
— Джунен?!
— Ненавижу вас, — воет, чуть-чуть не дотягивая до фальцета и какой бы раз сдохнуть она не собиралась, пока все потеряли бдительность — собрать ноги в руки и укатить в закат оказывается не проблема вовсе.
***
Выхлебав почти пачку сока, Джунен сидит на кухне при максимальном освещении. В ушах играет альбом умиротворяющей инди-группы, а на экране сто девятнадцатый уровень по составлению слов. Лучше, конечно же, было бы пойти в свою комнату, но заранее зная, что после фильма каждый захочет (намеренно ворвется в ее обитель) попрощаться с ней, она выбирает меньшее из зол. Учебник и конспект, что лежат для умышленной конспирации давно являются просто фоном, потому что мозг усиленно желает проработать еще одну глупую ситуацию с ней в главной роли, еще раз. А потом еще и еще. В итоге самая здравая мысль, которая крутится в голове — чертов Ким Тэхен. Его поганые руки, слащавые улыбочки и намеренная провокация. Чертов Ким…
— Тэхен?! — видимо очень громко задается она этим вопросом вслух, так как парень стоит в проеме, скрестив руки на груди.
А Джунен… Джунен начинает безбожно икать, слегка подавившись. Наушники выпадают из ушей, змейкой растекаясь на полу, а на его долбанном (очешуенно красивом) лице блядская ухмылочка.
Походит как минимум пять минут, прежде чем ее организм может успокоиться, а она сама прийти в адекват.
— Я могу остаться с тобой, — он говорит это так, будто делает ей одолжение.
— Не утруждайся, меньше я вас всех в такие моменты на дух не переносить не стану, — взяв в руки учебник, Джунен пытается прикрыться им словно щитом.
— Если хочешь, я мог бы доступно объяснить тебе, как создаются подобные работы. Объективно, в таких фильмах уйма слабых мест и воспринимать их всерьёз просто невозможно, — вкрадчивый, пробирающий за душеньку голос бальзамом в уши, да так, что строчки перед глазами разъезжаются, но сама суть произнесенного лишь усиливает злость, которая укрепилась в Джунен параноидальным страхом.
Она осторожно выглядывает из-за учебника, хотя Тэхен и без того может видеть ее во всей красе: помятую, с опухшим лицом и наверняка пятнами слюней, смешанными с брызгами от сока, на футболке (подбородок она вытереть успела).
— И это говорит мне тот, кто пишет в свободное время сценарии триллеров.
— Ты… Чонгук не должен был показывать тебе мои работы, — он качает головой, отворачиваясь. Джунен не по себе от его реакции, будто не он ей насолил, а она его головой в прорубь опустила, при этом не забыв злорадно посмеяться. Только вопреки непонятному поведению, Тэхен не уходит, а садиться за кухонный стол прямо напротив нее, выдавая то, о чем речь вообще не должна была пойти: — Ну и как тебе мои сценарии?
В его глазах не любопытство, а целый интерес, который жаждут получить от тех, кого мнение является важным. У нее в голове мозги скручиваются от воспоминаний о том, как будучи любопытной влюбленной дурочкой, она вымолила у брата тэхеновские шедевры. И лучше бы глаза себе сразу выколола, и не потому, что пишет Ким хреново (очень даже интересно, ровно до пятой страницы, когда не происходит первая дичь), а из-за того, что Джунен после того, как храбрость на кулак намотала и дочитала до конца (пропуская, наверное, все ключевые моменты) — не просто спать не могла, а жила месяц в комнате брата и с учебы заставляла его ждать свое высочество, чтобы не дай бог по дороге ее никто не похитил (убил, изнасиловал). Благо, в те времена, никто еще о ее фобиях не знал и друзья Чонгука (немного их общие) решили, что они однояйцевые близнецы (глупая шутка).
Тэхен все еще ждет ответа, и уйти в этой ситуации будет некрасиво. Джунен набирает воздух в легкие и на одном дыхании выпаливает:
— Я бы влюбилась в тебя еще больше, пиши ты хотя бы немого в менее страшном направлении, а так не срослось, зато к брату своему я притерлась настолько из-за твоего творчества, что до замужества не съеду из этой квартиры. Ни за что.
И да, у Кима глаза красивые, особенно когда раскрыты настолько широко, что в них можно любоваться своим отражением, как в зеркале. Сбивает сей мимолетный обман — ржач Чимина. Джунен вскакивает с насиженного места, только поняв, что отчебучила вслух. Да и кому? Сногсшибательному лучшему другу своего родного брата.
Вечер удался.
***
Темная ночь — бессонная ночь. Все вроде как мирно разошлись, даже в этот раз не подстебывая ее так, чтобы очень. Чонгук играет в видеоигры, дабы была причина проспать первые пары, а она просто не спит. И теперь, помимо того, что, когда закрываешь глаза, чудовища видятся, так еще и рядом лицо Ким Тэхена маячит. И уж кого больше Джунен боится уже и не понятно.
Три часа тринадцать минут. У нее песок в глазах, а в щелке под дверью наконец исчезает ненавязчивый светофор от горящего экрана. Чонгук закругляется — Джунен даже не начинает этого делать. Вроде так становится только тише, но этот ветер не сопутствует скорейшему засыпанию. Ручка на ее двери дергается, и она вместе с ней, вмиг завернувшись в одеяло с головой, а то как оно по-другому с монстрами в своей голове жить?
Галоп, галоп, тык-дык, тык-дык. И все от того, что за защитный купол одеяла кто-то тянет, и стоит тому с лица скатиться, как нечто похожее на Ким человека Тэхена, пододвигает ее тушу на одну из сторон, вымещая из середины полуторной кровати.
— Спи давай, — точно-точно, и голос ему принадлежащий.
А потом ее сгребают в объятия, такие медвежья и теплые-теплые, что вырываться как-то и не хочется. В шею прилетает горячее дыхание, а на самое ухо шепотом:
— Ты мне тоже нравишься. При свете дня это и обсудим, а если мои увлечения тебя пугают — разработаем действенную терапию и привыкнешь.
И вот что на такую наглость ответить?
Джунен даже думать не собирается. И вытащив из-под одеяла руку, цепляется за пальцы Тэхена.
А что? Так-то безопаснее.
