***
Мо выходит из школы и, завалившись по-быстрому в магазин за продуктами, торопится домой. Мозг распух от тяжёлых мыслительных процессов, поэтому он решил отвлечься. Готовка успокаивает – это неоспоримый факт. Но сейчас, помешивая суп и засыпая в бульон овощи, Гуань Шань понимает, что ему ни черта не лучше. Его всё ещё напрягает вся ситуация. Его селфхарм. Его срывы. Чёртов Хэ Тянь, который вдруг появился и восполнил общение Мо за все годы одиночества. К слову, ему и одному было очень даже неплохо, так что это общение ему вот ну никак не нужно. У брюнета явно другое мнение на этот счёт. Но Шаню как-то поебать. Поэтому единственное, что он может сделать в этой ситуации – это игнорировать его. Хоть сегодня он и шёл смиренно за этим уродом, но это только сегодня. Больше никогда. А ему вообще-то на подработку надо. Сегодня он должен ровно четыре часа оттирать грязную, местами отбитую плитку пола от следов посетителей, полировать вонючей тряпкой покоцанные, залитые липкой колой пластиковые столики. Если очень повезёт, то ему разрешат помочь на кухне. А так, максимум, что ему можно делать в этой обители богов – это мыть посуду и выносить мусор. Поэтому, когда суп готов, парень тут же отправляет его в холодильник, а сам спешит в комнату переодеваться. Оставив для мамы записку про суп, Мо покинул квартиру, то и дело посматривая на телефон, следя за временем. Он никогда никуда не опаздывает. Школа не считается.***
Зайти в это кафе этот урод мог только по трём причинам. Первая причина: он урод и он следил за Мо Гуань Шанем. Причина вторая: он ублюдок и он следил за Мо Гуань Шанем. И, наконец-то, причина номер три: этот выблядок следил за Мо Гуань Шанем. Ни одна из этих причин не отменяет того, что Шань хочет прямо сейчас пойти в подсобку, достать из жёлтого потрёпанного рюкзака папин нож и именно этим ножом провести поперёк шеи Хэ-ублюдка-Тяня. Можно даже будет разрешить себе премерзко улыбнуться, чтобы, умирая, темноволосый урод задохнулся от ужаса или чего-нибудь такого. Главное, чтобы ему было так же херово, как и Шаню. Но если Мо так сделает, то единственное, что будет в его жизни хорошее, так это то, что ему дадут увидеться, наконец, с отцом, только уже по одну сторону решётки. Папе это, наверное, не понравится так же, как и маме. Поэтому он лишь показательно отворачивается, забирая со столов подносы полные грязных тарелок и чашек, и уходит на кухню мыть посуду. Ну, это было ожидаемо. Но всё равно очень раздражает, Шань даже позволяет себе швырнуть полотенце и прошипеть ругательства почти вслух, когда одна из их официанток, мило улыбаясь, просит пройти его в зал. Конечно, там его ждёт с неописуемым восторгом в глазах Хэ Тянь. Гуань Шань быстро проходит через весь зал и с грохотом падает на стул. — Чего тебе, блять, сталкер, а? — он плюётся ядом, даже не заботясь о том, что из-за этого можно получить выговор от шефа за грубое обращение с клиентами. — Думаешь, я тебя не ударю, раз ты пришёл туда, где я работаю? А Хэ лыбится ещё шире, что и без всяких слов понятно, он прекрасно знает, как Мо дорожит этой работой и что бить он и вправду не будет. Но сказать это было необходимо, просто потому, что Шань точно ударит этого придурка, если тот пробудет здесь ещё пять минут. Он уже хочет сказать об этом, как Тянь решает заговорить. — Я пришёл, чтобы посмотреть на то, как ты будешь меня обслуживать, но ты тут, оказывается, лишь поломойка, а не повар, — Гуань Шань подрывается с места и порывается схватить ублюдка за волосы, но тот вовремя откидывается на спинку стула и со смешком продолжает, смотря на рыжего настолько снисходительно, что волосы на загривке от бешенства дыбом встают. — Даже не бариста, не официант, а уборщица. Мо прекрасно понимает, что его дразнят, выводят на эмоции и просто издеваются. Но, блять, как же хочется прирезать этого урода. Что он говорил там про то, что он будет игнорировать? Ах да, игнорирование. Да пошло оно к чёрту, Гуань Шань уже потерпел этого урода утром, его лимит не бесконечен, так что хули он будет сдерживаться? Но выяснить кое-что надо у этого уёбка, чтобы убедиться. Он тоже откидывается назад, засовывает руки в карман толстовки и исподлобья смотрит на сидящего напротив парня. — Ты решил надо мной издеваться? — Рыжий клонит голову в бок, и Тянь от удовольствия щурится. — Но разве ты не отомстил за своих принцесс, рыцарь доморощенный? Хэ фыркает и, поставив локти на стол, упирается в ладони подбородком. Гуань Шань уже жалеет о том, что спросил. Он, блять, к тому же ещё и «пошутил» про принцесс и рыцарей. Сам только что дал еще сто тысяч поводов прикалываться над ним. Чёрт возьми, надо же было просто игнорировать. Похоже, это куда сложнее, чем казалось в начале. Хотя чего уж таить, нихуя ему не казалось, он просто даже не думал о том, с чем столкнётся в будущем. Весьма неосмотрительно. А Тянь всё-таки открывает рот и, по-видимому, кайфует не по-детски от их беседы. — У вас такие тут официантки… Шлюховатые какие-то. Я просто попросил позвать тебя, а она вместо того, чтобы сказать, что вы тут работаете, согласилась привести тебя на двадцать минут за мой номер телефона. — Слушай, сам ты, блять, шлюха. У нас отличные, — Шань слегка придвигается к столу и сутулится, понижая голос почти до шёпота, — и очень даже милые официантки. Это просто ты, ублюдок, слишком красивый, вот поэтому эти дуры и текут с тебя. Мо не любит говорить с кем бы то ни было, но молчать, когда тут откровенно поливают говном твоих коллег, причём человек, который ещё большее дерьмо, он просто не может. Да и накипело у него сполна, поэтому хуй его заткнут. Официантки и правда у них те ещё курицы, но всё же подросткам свойственна дурость, так что им простительно. — Ты сам своими деньгами раскидываешься, как блядским мусором. Ах, точно, мы же совсем забыли, что это нихуя не твои деньги, ты же просто уёбок, который тратит чужие деньги, живёт в чужом доме, так ещё и сталкерит рандомных людей, которые просто случайно попались тебе на глаза. Ты мерзкий урод, а я таких ненавижу, отвяжись от меня и не смей больше приближаться ни на метр к тем местам, где я работаю, живу или, блять, просто существую. Я знаю тебя всего ничего, но ты ещё ужасней Змея. Ненавижу тебя, просто уйди отсюда, уёбок. И не переводи тему, я задал вопрос. К концу тирады Гуань Шань уже чуть ли не касается носом лица Хэ Тяня. Рыжий, шумно выдохнув, предпринимает попытку встать, но на его челюсти вдруг чётко ощущаются ледяные пальцы, которые тянут вперёд, из-за чего приходится встать и перегнутся через стол. Единственный плюс во всей этой ситуации – это то, что на лице темноволосого придурка уже нет той довольной лыбы. Хоть какое-то удовольствие. Какая это по счёту маска, которую Мо разбил вдребезги одними лишь словами? Да ему, наверное, премию уже пора выдавать. Если бы не эти пальцы на челюсти и его положение. Гуань Шань невольно смотрит на губы Хэ, потому что в серых дырах сейчас такое происходит, что смотреть туда равняется самоубийству. Хотя губы не лучше: так кривиться, это, наверно, надо часами перед зеркалом репетировать. Хотя уж лучше бы он сейчас на зеркало вот так смотрел, а не на него. Они замирают в такой дикой позе на какое-то жалкое мгновение, но и этого времени Шаню хватает, чтобы развести в голове полномасштабную панику и истерику. Во-первых, это то, как он выглядит со стороны. Слишком унизительно. Хэ, опирающийся на спинку стула, и он сам, почти полностью лежащий на столе. Во-вторых, расстояния между их лицами ничтожно мало, настолько, что Мо начинает судорожно ловить ртом воздух, а сердце заходится в бешеном ритме. И самое главное во всем этом, что они как бы на работе у Гуань Шаня, и разводить тут драку он точно не будет. И они оба это знают. И это убивает. Где его нож? Рыжий дёргается, делая жалкую попытку вырваться. — Не смей, блять, говорить о моей семье, ублюдок, ты ничего об этом не знаешь. У самого нихуя, поэтому ты такой злой, да? А ты не пробовал не переводить в разговоре стрелки, а нормально общаться, а? Звучишь, как обычно – как сопляк, — они сверлят друг друга взглядом, но Тяня надолго не хватает, поэтому он продолжает: — и не смей сравнивать меня со своими дружками, я не один из убогих, как ты. Вторая рука Хэ хватает Гуань Шаня за ворот худи и тащит ближе к себе. Мо приходится сделать несколько шагов вперед, чтобы не лечь на стол окончательно. Тот противно дребезжит ножками о напольную плитку, заполняя тихое кафе мерзким скрежетом, который режет уши. Тянь поднимается со стула и теперь нависает над ни живым, ни мёртвым не то от страха, не то от воспоминаний Рыжим. — О, и ты правда считаешь меня красивым, малыш Мо? — Шань хрипит что-то нечленораздельное из-за пальцев, до сих пор сжимающих его лицо, но его даже не слушают. — И, к слову, как мне показалась, с момента нашего знакомства, шлюха тут только ты. Тебе же нужны деньги? Вот, тут и за еду, и чаевые специально для тебя, которому это так необходимо, не так ли, выблядок? Ублюдок Хэ запихивает несколько купюр за шиворот Гуань Шаню и быстрым шагом, шумно дыша, выходит из кафе. А Мо остаётся стоять изваянием, опираясь на дешёвый пластиковый столик, кое-как предпринимая попытки прийти в себя. Походу, сегодня ни у кого из них не получилось остаться в равновесии после чужих слов. Как же так получается, что они оба не могут ничего сделать с этим? Гуань Шань очень хочет побежать за темноволосым уродом и начистить тому морду. Но единственное, что он всё же делает, это встаёт, поправляет стол и идёт на кухню. Правда, проходя мимо той официантки, он тихо бросает: — Этот пидор тот ещё урод. Лучше не связывайся с ним, тебе же будет лучше. Девушка ошарашено кивает. Видно и сама поняла, что Хэ-выблядок-Тянь тот ещё фрукт, когда он Шаня за шиворот через стол потащил. А Мо как будто бы на автомате прётся на кухню домывать посуду. Походу, что-то будет. Потому что он ещё ни разу не видел такого злого Тяня.