Ночью...

      Это была мрачная, неспокойная ночь девяносто первого года. Кругом нависли серые тучи, и казалось, вот-вот и начнётся гроза. Но был лишь дождь, и крупные капли его били по окнам домов, заставляя некоторых содрогнуться и закутаться в одеяло с головой.       И в это же время страна, имеющая звучное и гордое название СССР, стоял на крыше одного из таких домишек. Вид мужчины был не из лучших: потрёпанные волосы и их слипшиеся кончики, и когда-то в ярко-жёлтых глазах уже не горел тот блеск и желание жить, а под ними же залегли тёмные круги, по лицу же, что несильно обдувал ветер, неровно стекали капли дождя.       Совету надоело, он устал, выдохся из сил. Власть его ослабла, Союз утратил контроль за происходящими в стране событиями. Войны, конфликты своих же детей выкачали из него все соки окончательно. В голове русского была одна большая каша, и он не знал, как её расхлёбывать, он погряз в проблемах по горло. Но совсем недавно всплыла ещё одна: больное сердце.       Тогда коммунист и решил, что с него хватит этого. Потому в данный момент он и находится на краю крыши, собираясь сделать шаг вперёд и упасть в холодную, пугающую и вечную пустоту. Мужчина не знает чего ждать после смерти, но он был уверен — жизни после уж точно не будет. Но что же тогда случится? Боюсь, мы этого не узнаем, пока не настанет момент.       Союз смотрел, смотрел лишь прямо, и вдруг, по его щеке прошла горячая слеза. Дети. Как они будут без своего отца? Что, если СССР умрёт и оставит их одних? — Дети... — с тяжким вздохом прошептал Советский, опуская взгляд вниз. — Простите меня.       И сразу же после этих слов страна шагнул вперёд, и тело мужчины с большой скоростью полетело вниз. И как же резко понял он, что ещё была возможность всё изменить. Но было слишком поздно — Совет вот-вот приземлится. Печально вышло, но это правда. Большинство из нас в самом деле считает, что ничего исправить нельзя, но думаем мы так лишь до того момента, пока не нанесём себе непоправимый вред. — Отец! Нет! — душераздирающим криком, в котором отчётливо была слышна боль, донеслось от России, что хотел спасти Совета. Но он не успел. Преемник быстро спустился по ступеням и выбежал на улицу, вмиг оказавшись у тела СССР.       И это не как в фильмах, где самоубийца красиво лежит на асфальте с аккуратно уложенными волосами, и лишь небольшая струйка крови видна у рта. В реальности же это сломанные кости, даже порой торчащие и видные всем. Это скрюченное, изогнутое тело, лежащее в луже собственной крови, а глаза застывают в ужасе.       Советский Союз еле двигался, да и дышал с трудом. Острая боль невыносимо пронизывала его тело, будто бесконечно ударяя током. — П-папа... — горько плача, начал Росс. — З..зачем?       Парень не хотел верить в происходящее, не хотел. Было страшно видеть перед собой почти что мёртвого человека. Всё это ему казалось лишь кошмаром, и Россия надеялся, что прямо сейчас проснётся. — Прос..сти меня...сынок... — тяжело произнося эти слова, Совет неспешными движениями рук протянул преемнику свою шапку-ушанку, что сумел удержать во время полёта. — Носи её с... гор...достью.       Это было последнее, что произнес наш главный герой, прежде чем покинуть этот мир. Жёлтые глаза медленно закрылись, мужчина перестал дышать. На лице постепенно появлялись трещины, и его кусочки, словно фарфор, стали отламываться, рассыпаясь в пыль.       По телу России пробежала дрожь, руки тряслись. Сын не мог поверить, что столь близкий человек, тот, кто его растил, воспитывал, умер прямо на его же глазах. По улице раздался громкий и истеричный крик в перемешку с плачем.