Touches me

      Белые хлопья снега опускаются на гору и вышки серого замка, в котором говорит свет почти во всех окнах, которых достаточно много. Во всю идёт подготовка к волшебному празднику, которую радостно возглавляет Лайя. Впервые за несколько суровых лет, которые замок практически пустовал с одним старым хозяином, стены замка украшаются золотыми мерцающими гирляндами, а в главном зале появилась высоченная ель, чья верхушка врезается в светло-серый потолок. Ёлку обвивает мишурой, которая чередуется с красной на зелёную.       С появлением Лайи не только замок, но и жизнь Влада, — его владельца, — перевернулась с ног на голову. По крайней мере, в этом столетии. Он стал меньше заседать в тёмном кабинете, или же в библиотеке, за очередным перечитыванием гениального произведения Шекспира. На лице, впервые за долгое время стала появляться настоящая искренняя улыбка, которую он так старательно прятал на протяжении многих лет, храня её для той самой, которая покорила ещё юное сердце своей красотой, характером. Всем. Ради той, для которой готов совершать безумные поступки, лишь бы она была в полной безопасности и ей ничего не угрожало. Сказал убираться из замка, чтобы с Лайей всё было в порядке. Да даже купил эти чёртовы картины и попросил еженедельные отчёты, для которых необходимо было переехать в поместье, чтобы Бёрнелл была в безопасности.       И кто бы знал, как Влад не хочет впутывать во всю эту историю. Чтобы в её голове совсем не укладывалось то, что происходит в её, до этого практически беззаботной, жизни. Но сегодня будет один из тех немногочисленных дней, когда можно просто расслабиться. Канун Нового года всё-таки.       Сандра поехала в свою родную деревню к родственникам, ведь, как сказала она же, у них целая традиция — справлять Новый год вместе. Лео уехал в город, как он сказал, решать какие-то деловые вопросы, оставив своего любимого кота на Лайю, с которым она уже успела найти общий язык. И все эти два дня, пока хозяина нет рядом, Носферату ходит за девушкой словно привязанный за ниточку, боясь потеряться в многочисленных коридорах, не дай боже забрести с подземные ходы и заблудиться в куче комнат, большинство из которых даже не нужны владельцу замка. И мисс Бёрнелл пришлось остаться в замке вместе с Владом, Милли, облюбленным за такое короткое время котом и порой странным дворецким Антоном. Но она, в принципе, и не особо против.       Берёт в руку красный стеклянный шарик с красивым, но уже чуть стёртым рисунком. Ехать в город за новыми игрушками Бёрнелл напрочь отказалась, хотя Влад предлагал, потому что дворецкий один раз, даже того не заметив, проговорился, что где-то в многочисленных кладовых можно найти редкие игрушки, которые ещё в те времена были редкостью, не то что сейчас, когда от ручных изделий словно и след простыл, уступая место однообразным пластиковым, с которых, ко всему прочему, ещё и блёстки осыпаются. Встаёт на носочки и дотягивается до уже единственной свободной ветки. Как только золотая веревочка цепляется зелёных иголок, тем самым закрепляясь на них, девушка, бросив восхищенный взгляд на ель, спрыгивает с облезлой голубой табуретки и отходит чуть назад, наслаждаясь красотой.       — Тебе нравится? — спрашивает брюнетка, всего слегка повернув голову в сторону мужчины, всё так и продолжающего сидеть в кресле, попивая горячий чай, от которого так и шёл пар, из небольшой фарфоровой чашечки с золотистыми узорами и голубам орнаментом.       — Очень, — мягкий бархатистый голос касается ушных перепонок, отдаваясь теплом где-то в области левой стороны груди. Ему действительно нравится. От этой мысли, Лайе становится приятно на душе, хотя она и так прекрасно понимала, что все эти старания — совершенно не зря.       А ему же приятно от того, что ей важно его мнение. Кажется, совсем никому не нужно, кроме неё. И Владу хочется подойти, приобнять брюнетку со спины и прижать к себе так сильно, что та чуть ли не задохнулась бы. Прошептать нежности на ухо, проведя носом от шеи до мочки. Вдохнуть приятный аромат имбиря после приготовления печений, ведь, как утверждает она же, как у неё — больше ни у кого не получится. Провести мокрую, вызывающую колкие мурашки, дорожку из влажных поцелуев к самому запястью и окончить её на конце безымянного пальчика. А потом верится в губы в страстном поцелуе, в который будут вложены чувства и душа. Светлая её часть.       Но она запретила. Ещё тогда, у камина. Просто не хочет причинять ему боль. А слово Лайи для Влада — закон. Сказала, чтобы он не прикасался к ней, а она в свою очередь к нему — так и будет. Он дал слово.       И не один раз. Он пообещал ещё половины тысячелетия назад, что никогда, ни при каких условиях не перестанет любить Лале, кем бы она не была. Будь она в будущей жизнь даже собачкой, которая прибежала бы на порог его замка в дождливую погоду — любил бы. Ему всё равно на это.       Улыбка невольно расплывается из тонкой, сложенном соединил полоски, озаряя лицо Влада своим, особенным светом, который, не смотря на все сказанные им же слова, где-то в глубине всё же есть. По крайней мере, Лайя надеется на это. И ей безумно хочется вытащить из него тьму, которая уже медленно, но продолжает подбирать его насквозь, но просто не знает как. Не знает как ему можно помочь, что можно сделать.       Наконец встаёт, поставив чашку на блюдце, а то на невысокий деревянный лакированный столик. Подходит к девушке продолжающей разглядывать ель. В глазах переливается яркий свет золотых лампочек гирлянды и из-за этого кажется, будто она светится изнутри. Она действительно пускает свет, сама того не подозревая.       — На Новый год же принято дарить подарки? — риторический вопрос был отпущен в сторону Лайи, которая тут же вздрогнула от неожиданно раздавшегося голоса практический над ухом.       Медленно разворачивается и тут же встречается со взглядом серых глаз. Тут же отталкивает себя от мысли о том, что сейчас один из самых подходящих моментов для того, чтобы приблизиться к его лицу близко-близко и самой накрыть своими губами его, опустив руки на плечи. Сдерживается. Именно поэтому делает полшага назад, чтобы не поддаться соблазну.       — Да, но никто не говорит о том, что это обязательно, — тихим, срывающимся на шёпотом голосом отвечает брюнетка.       — Но всё равно я не мог оставить тебя без с сюрприза, — улыбается и, не разрывая зрительный контакт, достаёт из кармана небольшую бархатистую карточку алого цвета.       Протягивает. Девушка аккуратно, чтобы не в коем случае не задеть раскрытую ладонь, берёт её в руки. Туго, но коробочка открывается. Внутри находится небольшое кольцо с ярко-красным, по всей видимости, рубином, который будто подсвечивается, а вокруг него золотистые извилистые узоры, которые будто создают какую-то неизвестную не одному человеку картину. Безумно красиво. На пару секунд Лайя замирает, а потом непонимающе смотрит на Влада, который продолжает тепло улыбаться.       — Не нужно было, — протягивает коробочку обратно, прикрывая глаза, — правда. Я не могу принять.       — Лайя, это действительно важный для нас обоих сюрприз. Просто позволь и не думай сейчас о том, что можешь причинить боль, — в ответ получает тихий выдох, но всё же протягивает кисть руки.       Достаёт из коробки кольцо и, чуть сжав челюсть, бережно надевает на безымянный пальчик. А Бёрнелл вновь замирает, не в силах пошевелиться. Такое приятное, заботливо прикосновение, но осознание того, что оно происходит через его боль портит все яркие краски, разбавляя их чёрным совсем не в нужных местах.       Но как только кольцо оказывается на пальчике брюнетки, напряжённо тело Дракулы тут же расслабляться, как и он сам. Но рубин, который светился всего пару секунд назад тут же потух, вызывая недоумение на лице и внутри Лайи.       — Это кольцо позволит тебе касаться меня, а мне тебя. Камень скрывает всю мою тьму от тебя, свет мой, — объясняет мужчина, уже полностью взяв её ладонь в свою и оглаживая костяшки.       — То есть, это можно считать как предложение? — не удержалась и хихикнула.       — Да. Коснуться меня.       Медленно выпускает руку из хватки и она сразу же сама ложится на скулу. Следит за каждой его эмоцией, чтобы удостовериться в его правоте. И ни единый мускул даже на миллисекунду не дрогнул. Он всё сказал верно.       А после сразу же тянется к губам, вкус которых давно мечтала ощутить. Давно хотела поцеловать его так, чтобы можно было погрязнуть в нём с головой, забыв про внешний мир. Не обращать ни на что внимания, даже если наступит апокалипсис. Не отрываться ни на секунду.       И прикасается. Тут же ощущает приятный привкус горького шоколада с утренним кофе. До безумия одурманивающий, заставляющий рассудок улететь в другую Вселенную, где не будет никаких проблем, проклятий, а только она, он и их чувства. Ничего больше.       А он мгновенно отвечает. Руки опускаются на талию, притягивая к себе ближе, а язык проскальзывает сквозь губы. Уголки губ Лайи самостоятельно тянутся вверх. Она уже не может контролировать свои действия и тело. Они сами по себе, она тоже. Пальцы второй руки закрываются в тёмные, словно шелковые волосы, пропуская их сквозь.       Поцелуй настойчивый, жадный. Но тем не менее чувственный и сладостный. А ещё долгожданный для их обоих. Они столько пережили, столько прошли вместе почти рука об руку в этой, и тех жизнях. Просто уже заслуживают настоящего счастья.       Но, видимо, это не должно было долго продолжаться. Дверь зала, с соответствующим старинке скрипом отворяется и на пороге появляется Милли, на руках который, свернувшись в комок, находится Носферату. Девушка в ту же секунду отстраняется и чуть прокашливается, чуть покусывая нижнюю губу от неловкости.       — Ой, да ладно вам, чего я не видела, — цокнула сестра, проходя внутрь, — И вообще, Лайя, мне кажется, Носферату слишком холодно. Ему мало одного свитера, — усаживаясь на кресло, в котором до этого момента сидел Влад, произнесла брюнетка.       — Хорошо, я обязательно позвоню Лео и сообщу ему об этом, — хихикнула Бёрнелл старшая, на слова которой Милли сразу же встрепенулась.       — А, если Лео, то тогда я лучше сама.