Предложи учителю встречаться

— Ну… Так вы поможете мне встать? Учитель склонил голову набок, насмешливо улыбнувшись. И то верно. Хотите сказать про Шеона — скажите, что он любит издеваться. Эрис скорчил страдальческую мину, воззрившись на аккуратно очерчённое лицо, обрамленное по бокам темными прядками. Не физиономия, а лик красоты. — Кусты так коварны, не находите, господин? — Возможно… А теперь помогите мне встать! — воскликнул Эрис, замахав руками из стороны в сторону. — Не понимаю, что вам могло не понравится. — Не хочу я сидеть до скончания своих веков в кустах. Ну, застрял я, да, признаю, — он надул щеки еще пуще, заметив, как подрагивают губы Шеона. В его серых глазах заискрилась смешинка. — Хватит ржать! На небе застыли холодные следы просыпающегося солнца. Небо окрасилось в цвет завтрака, затрагивая серые стены безмолвного особняка. Учитель крепко схватил запястье Эриса, рывком подняв его на ноги. Ветки протяжно зашелестели, напоследок оцарапав кожу. Он чуть снова не упал обратно. Рубашка зацепилась за особенно напористую ветку. Место, конечно, удобное, но уж больно видное. Возле садовой дорожки, если быть точнее. Стыд и позор наследнику рода, который не может банально кусты побороть. Шеон пристально оглядел его с ног до головы. От пары царапин, да листочков не обойдется. Если попал в нелепую ситуацию, без «боевых шрамов» из неё не выйдешь. Но сам факт того, что учитель заострил на этом внимание, выбивает из колеи. К прочим его наклонностям также относится кардинально меняться в учебные часы. Есть привычка концентрироваться на материале. Хоть резинкой в него стрельни — не заметит. — У вас рубашка порвана. Позвольте, — учитель стянул с плеч короткую мантию. Накинув её на плечи Эриса, принялся закреплять застежку в паре сантиметров от лица своего ученика. Эрис мог видеть его длинные ресницы. Чуть приоткрытые губы, белоснежную, ровную кожу с дорожкой проливающегося прохладного света, мягкий цвет серых глаз. Ему пришлось наклониться немного вперед, для удобства. Все же разница в росте вполне ощутима. Он выкинул из головы испорченную одежду, проблему, связанную с его бегством из комнаты и недавним конфузом. Рубашку можно купить, с горничной договориться, а ситуацию не замечать. Всё, вроде, исправляется со временем, во всём можно найти компромисс. Это не так сложно, как кажется на самом деле. Если оно не доходит до очевидной вещи. Шеон определенно нравился неряшливому мальчишке с детским лицом, усыпанным веснушками. Ему бы к девицам присматриваться, выбирать более влиятельную, да побогаче. А выбрал совершенно другое: высокого молодого учителя, завораживающего взор одним легким изящными движением, с переменчивым поведением и твердостью во взгляде. И что плохо в том, чтобы просто любить? — Нужно поменять одежду, можете простудиться, — ласково протянул Шеон, вытягивая губы в незаметную улыбку. — Да ну, не заболею. — Осмелюсь спросить. Почему вы снова сбежали? Горничная надоедает? Под внимательным взглядом учителя Эрис отпустил голову, лихорадочно раздумывая над ответом. Чёрт, как неловко. Красть булки с кухни и то не так стыдно, как смотреть ему в глаза. Отпустив голову, он уставился на свои ботинки, словно увидев что-то интересное. В зависшей тишине просачивались перешептывание листвы в саду, далёкое пение птиц и еле-еле слышимые голоса слуг. Посреди прочих нелепых вещей воздух заполнился приятным ароматом одеколона, исходящего от мантии учителя. Шеон уверено наклонился ниже, горячим дыханием опалив щеку Эрису. Невиданное доселе чувство зажглось подобно пожару глубоко внутри. Оно отдавалось в биении сердца и дрожи в коленях. Оно вскружило голову, словно опытный любовник. Столь стремительно, что он и не смел плыть против течения. Так легче, уверял Эрис себя. — Я знаю одно тихое место для отдыха. Пойдемте со мной, господин. Шеон аккуратно взял его за руку, затягивая вглубь сада. Эрис не смел даже помыслить о сопротивлении или вопросах. Лишь мельком оглянулся в сторону настежь открытого окна его спальни, успев уловить тонкий женский силуэт. Горничная. Ищет его, а учитель без лишних слов понял, от кого он решился сбежать, безрассудно ухватившись за тонкую ветку ближнего дерева. Странное чувство, когда тебя держит за руку полюбившийся человек. Странно, когда это происходит именно утром. Странно, что он без стеснения ведет за собой, наплевав на ограничения. Эрис изредка спотыкался, но все равно настырно продолжал смотреть на черные колышущиеся прядки и стройную фигуру, прячущуюся под белой рубашкой и серым широким поясом. Тем тихим местом оказалась маленькая полянка, окруженная криво подстриженными цветочными кустами. В центре, широко раскинув ветви, приветливо шелестело раскидистое дерево. Он знал про это место, но бывать здесь часто не приходилось. Местами для прогулок ограничивался самим особняком, половиной сада и озером недалеко от конюшен. Словно чужой в родном месте. — Сюда редко заходят, — промолвил Шеон, отпустив руку Эриса. Приятное тепло мгновенно испарилось. Осталось чувство щемящей пустоты. — Здесь прекрасная атмосфера для неторопливого чтения, вы согласны? — учитель обернулся к ученику, тепло улыбнувшись. Он застыл как вкопанный. Что ему еще оставалось делать? Слова скатались в тугой комок, застряв глубоко в горле. Эрис сглотнул, непроизвольно сжав кулаки от собственного волнения. Грёбаная нерешительность. — Учитель, скажите… — из него вырвалось жалкое подобие, всего лишь крупица из того, что он хотел сказать. Высказаться, если на то пошло. — Что такое? — Шеон засунул руки в карманы, привычно наклонив голову набок. Два месяца. Два месяца потребовалось осознать. С осознанием пришло и изменение. Ему полюбилось утро, он полюбил обучение. Именно по утрам Шеон заходит к нему со стопкой учебников, нацепив на нос очки. И именно тогда, отлучаясь на обед, уходит далеко в сад, поглядывая на купол неба. Вроде человек обычный, но столько в его образе проглядывается мелочей, притягивающее любопытный взор. Эрис любит его и гордится этим. Четыре порывистых шага хватило узреть удивление, промелькнувшее на лице Шеона. Он ухватил учителя за воротник, притягивая к себе. Эрис впился в мягкие губы, на секунду отстраняясь, дабы вдохнуть побольше воздуха. Затем вновь попытался донести до него несказанные слова, так и оставшиеся в душе. Забившиеся в темном уголке, страшащиеся выйти на свет. Он не надеялся на взаимность. Боялся обжечься об любимого человека, как бы сильно не хотел быть поближе к манящему костру. Одной рукой Шеон обхватил затылок парня, не давая ему отстраниться. Тело Эриса содрогалось, и мягкая, застиранная одежда едва защищала от грубого мужского тела. Он прижался к груди учителя, и это прикосновение и биение его сердца вызвали у него сладкую истому. Пьянел от накаляющейся между ними атмосферы. Голова закружилась. Ноги задрожали и подкосились. В последний момент Шеон подхватил ослабевшее тело парня, опустился на одно колено. Руки Эриса крепко сжались, до побеления костяшек, сминая выглаженную рубашку. Жар волнами распространялся по телу, сладкой пульсацией сходясь внизу живота. Не успев ничего сказать, его подбородок нежно подняли кончиками пальцев, накрыв губы ответным поцелуем. Невесомым, но не менее страстным. Чуткие руки нитями холода обвили оголенную спину, проникая под рубашку. Нескольких секунд хватило, чтобы подвести его к грани плотного тумана, сладко обволакивающего разум. Сладостное мгновенье прервалось так же внезапно, как и началось. Дразнящими смешинками в глазах, переливающихся в тонких пятнах света. Шеон улыбнулся так ярко, что это казалось неестественным. Он никогда так не улыбался. Только ему одному, по настоящему искренне. — Знаете, нужно почаще наведываться сюда. Как насчет обучения на свежем воздухе? Полезно и помогает сконцентрироваться, — учитель подмигнул зардевшемуся ученику. Даже посмеялся, хотя подобную вольность позволяет себе не часто. У Эриса не было причин отказываться. Нелепые мечтания перед сном, иногда всё же сбываются. Нужно верить, не отпускать того, что всем сердцем желаешь… И гордиться тем, что кого-то от всего сердца полюбил.