Ложится мгла на старые ступени… Я озарен — я жду твоих шагов! ㅤㅤㅤ ㅤㅤА. Блок
Я снова вернулся… в наше поместье, которое ты купил. Жив ли ты? Ждёшь ли меня? Помнишь ли? Не знаю, но, переступая порог, открывая двери комнаты, я чувствую твоё присутствие, будто бы это всего лишь миг, которым ты воспользовался, чтобы выйти в город. Я уже и забыл, что твой плащ всё ещё здесь. Захожу. Ну, а что остаётся, раз уж после стольких лет поисков, я нашёл в себе силы прийти сюда? Плащ не даёт мне покоя. Складывается стойкое ощущение, что он сейчас, вспыхнув золотым туманом, обратится тобой, сформируется в портал, который призовёт тебя ко мне… всего лишь мечта, но уставшему сердцу так хочется в неё верить. Твой духовный зверь, вероятно, думает так же. Притворившись маленьким скорпионом, он стремительно пересекает комнату и вползает по серебристой ткани наверх, прячется в капюшоне и сидит там. Он, как и я, все эти годы искал тебя… Чьи-то шаги во дворе отвлекают меня, заставляют насторожиться, и я в следующее мгновение стремительно оборачиваюсь на звук вновь открывшейся двери, чтобы встретиться взглядом с… Гильгамешем. Сколько раз я слышал, как эти двери открываются твоими руками, перед твоим приходом, но теперь это не ты. Может, тебе уже не суждено войти в них… Я почтительно приветствую твоего Властителя, ощущая с ним связь, которая, надо полагать, является общей тоской по тебе. И он незамедлительно подтверждает эти догадки, озвучивая мои мысли. — Я знал, что рано или поздно тоска по одному и тому же человеку сведёт нас снова… — Гильгамеш долго молчит, прежде чем задать волнующий его вопрос, — Итак, ты вернулся. Есть ли какие-нибудь вести? Хоть что-нибудь? Отрицательно качаю головой. Что я скажу? Ну, вот что? Я столько лет ищу тебя, скитаюсь по материку и островам, но ни одного упоминания, даже намёка на то, что ты жив… Знаешь, сначала я думал, что ты бросил меня, но со временем понял, насколько сам эгоистично относился к тебе, сколько боли тебе причинил, совершая самовольные поступки и делая выбор не в твою пользу. Но дело в том, что я каждый раз должен был выбирать тебя! Каждый день, каждое мгновение… Нужно было увезти меня силой, так же, как ты забрал меня из Фузи, против моей воли. И тогда, возможно, именно тогда, никто бы не погиб. Ни ты, ни Ян Дзе. Вот скажи мне, ответь мне, почему я? Почему я остался жив, а вы с ним — самые близкие мне люди — нет? И почему боль и тоска ни на цунь не утихли с того момента, как я принял должность Седьмого Властителя? Сильвер! Ответь мне! Сильвер, где же ты? — Значит, нет, — наконец произносит Гильгамеш, не дождавшись ответа, когда я уже успел забыть о его присутствии, — Насколько же хорошо может быть сокрыто то, что не должны найти… — он проходит в комнату, долго завороженно смотрит на твой плащ, а после печально улыбается. Мне кажется, слишком печально. — Как обстоят дела с Серебряными жрецами? — мне не хочется говорить о тебе, но и молчать не вежливо, так что приходится сменить тему. Вообще-то я уже очень давно не чувствую твоего присутствия и живу лишь потому, что где то глубоко в душе у меня таится надежда, позволяющая в каждое мгновение моих поисков ощущать твой взгляд. Будто ты стоишь за спиной и испытываешь меня, наблюдаешь, как справится твой ученик с поставленной задачей, и если это не потому, что ты действительно ждёшь меня, тогда я уже не знаю чему верить. Твой Властитель удивлённо оборачивается, услышав мой вопрос, но не поднимает глаз, словно виноват передо мной или считает себя виноватым. — Ты не должен беспокоиться об этом. Если всех Властителей призовут в сердце Гланорта, я позабочусь о том, чтобы тебя не беспокоили. — Почему? — То, что ты делаешь, гораздо важнее, Седьмой Властитель Цилинь, и я прошу тебя выбирать цель своих поисков прежде всего остального. Всегда. — Боюсь, что уже поздно. Я должен был делать это с самого начала, ещё до того как… Теперь я слабо верю в успех и в свои силы. Столько времени прошло, а мне ни на шаг не удалось приблизиться к результату. Всё это бессмысленно. — Скажи, — Гильгамешу не удаётся скрыть свои эмоции, и его укоризненный взгляд, наконец, касается моего лица, — кого из нас ты желаешь обмануть? Меня или себя? Ты всё ещё ищешь и надеешься, а это лучшее подтверждение твоей веры. Отхожу, пытаюсь отвлечься, но понимаю, что ком, подступивший к горлу, убрать уже не получается. Гильгамеш знает это. — Цилинь…_________________________
— Цилинь… — его голос ещё звучит в моей сонной голове, но солнечный свет уже пробивается сквозь веки. Эта встреча случилась три дня назад, сейчас я очень далеко оттуда. Портал перенёс меня в новое место поисков... Я каждый раз упираюсь в тупик, тяну за ниточки всех связанных с тобой событий, но кто-то непременно обрезает их… путает следы. Сегодня мой путь лежит в деревню на окраине Аслана. Бедность и запустение здесь процветают с незапамятных времён, но разве это могло волновать кого-то в столице? Пусть не осталось Серебряных жрецов в Гланорте, но и Терее, и Дарку, и остальным Властителям совершенно наплевать на простых людей, тем более в таком отдалённом поселении. Спросишь, что привело меня сюда? Почему именно это место стало объектом моих поисков? В тот день помимо твоего Властителя я так же видел и Лотос, она сказала мне, что здесь после многолетних невзгод стало всё налаживаться без какого-либо вмешательства. Пока Властители не обратили сюда свой высокопоставленный взор, я пришёл, чтобы прояснить ситуацию… И вот я иду по улице, укутанный в тряпьё, прячу лицо, чтобы оставаться неузнанным, и все сторонятся меня, абсолютно все. Я предупреждён, как следует действовать, и мне известно, что прямые вопросы навсегда отдалят меня от цели, потому я, прикинувшись больным и немощным, заваливаюсь в лавку лекаря. — Что с вами? — вскрикивает молодая женщина тонким, как трель птицы, голоском. — Мне нужен лекарь, — отвечаю устало, и мне даже не нужно притворяться, потому что я действительно устал. Она начинает осматривать меня. Её прикосновения выдают в ней действительно опытного лекаря, но она не тот человек, который мне нужен. Я перехватываю её запястье, не позволяя прикоснуться к вырезу на шее и шепчу. — Вы не поможете мне… моя проблема иного рода. — О, — её глаза раскрываются в удивлении и понимании, — Вы мастер души? Киваю и слабо улыбаюсь. — Кто-нибудь сможет мне помочь? Я сразу догадался, что такой прогресс, как мгновенное избавление от болезней или восстановление нормального хода жизни, в этой местности невозможен без сильного мастера, быть может… В любом случае я чувствую себя странно, с тех пор как вошёл в деревню, моё сердце забивается в исступлении, воздуха не хватает. — Вообще-то… — судя по голосу, ей очень жаль меня, но она колеблется, — мне не следует говорить об этом со случайным путником, но вы очень плохо выглядите и, кажется, хороший человек. Пойдёмте, есть кое-кто… — она улыбается и манит меня в противоположную дверь от входа, продолжая говорить, — Однажды он явился к нам в серебряных одежах, с сияющим взором м солнечными бликами в волосах... и просто стал помогать. Он никогда не берёт ничего за свою помощь, кроме одного - обещания хранить всё в тайне. Я следую за ней и слушаю, а моё сердце, кажется, сейчас пробьёт грудную клетку… Мы проходим через внутренний двор, пересекаем пустую улочку и ныряем на узкую тропинку между домов, которая, завиваясь тёмной лентой, выводит нас к чьему-то высокому забору. Женщина-лекарь оборачивается, кивает мне и достаёт ключ — ворота легко поддаются, и мы оказываемся в прекрасном цветущем саду, где над островками воды парят ледяные изящные скульптуры. — Где это мы? — спрашиваю и тут же смолкаю, видя, как она прикладывает палец к губам. Мне ещё боязно переступать черту ворот, но женщина уже ускользает по каменистой дорожке к крыльцу, двери маленького дома раскрываются, и я замираю. Мир раскалывается на тысячи ледяных осколков, и мне уже не кажется странным, что ноги сами несут меня вперёд. Я шёл по миру, я сбивал ноги в кровь, противостоял опасностям и невзгодам, я скитался, голодал, убивал и выживал разными способами только для того, чтобы в этот момент остановиться у низенькой лестницы, вскинуть голову и встретить взгляд твоих светлых глаз. Я пережил всё это, чтобы видеть тебя, чтобы голос, который звучит приятнее и ласковее любого объятья, произнёс над моей головой. — Я ждал тебя, Цилинь.