Наёмники

Их было много. Очень много. Бесчисленные армии бледных, лишенных душ и сбитых с толку, теней. Когда-то они были людьми, такими же как ты и я, смертными, теплыми, с мягкими румяными оболочками и горячими сердцами. Они жили свои крохотные жизни, плавали, как пылинки в космосе в стремительном временном потоке настоящего, пылали, как яркие искры, вспыхивали на ветру своей Судьбы и обращались в пепел в момент завершения жизненного цикла. Но потом что-то пошло не так и теперь они оказались здесь, где нет ни пространства, ни времени, только белый пепел и чернильная тьма вокруг. И сердце каждого из них пронзил кинжал, направленный неумолимой, не дрогнувшей ни разу рукой. Но этот мир не хотел умирать из-за ошибки одного из них, обманутого разума, возжелавшего больше, чем сможет унести на своих плечах. И тогда сработал защитный механизм, иммунитет, если угодно. И некогда бледные растерянные тени стали последним барьером, отделавшим мир от краха в чернильную пустоту мрака. Они двигались по дорогам своих судеб, словно лейкоциты по венам умирающего мира, очищая, восстанавливая, и уничтожая все формы потусторонней заразы. И это история одного из них. Cэр Лаерт из Вестри, космополит, рыцарь и джентльмен. А так же - наёмник. Наёмник по обстоятельствам. Наёмник быть может даже этих самих обстоятельств. Наёмник самой Судьбы наконец, как позже напишут об этом в Истории. Наверное. Началось всё с того, что одним днем на Вестри, некогда процветающее поселение важного стратегического значения плотной дымкой опустилась неизвестного происхождения мгла. Именно это, хоть и не очень примечательное на фоне прочих проблем Гленумбры, событие и стало отправной точкой, положившей начало странствиям данного героя. Дома больше не было, друзей, соседей, сослуживцев - никого не осталось, все сгинули в том проклятом тумане, целый город оказался исчезнувшим во мгновение с лица континента, оставив на месте своего былого стратегического величия братскую могилу. Потому нелегкая и понесла чудом спасшегося в последние минуты героя прямиком в Даггерфолл, ведь кому как не Королю лучше всех было знать о том, что привело к сим печальным событиям. Но король не знал. И никто не знал, что происходит вокруг: почему с болот стройными рядами надвигались (неслыханное дело!) слаженные группы и целые отряды оборотней, невиданные колючие растения преграждали пути армиям спасения короля Эмерика, а сектанты оккупировали лагерями окрестные леса. Довершали картину падающие с неба гигантские якоря-порталы, из котрых перла нежить всех мастей. Привычный мир больше не существовал во всяком случае в том виде, в котором смертные привыкли его видеть. А наш герой, будучи рыцарем и джентльменом, не приминул оперативно протянуть пострадавшим руку помощи. А где-то и все две. А иногда приходилось протягивать не только руки и не только пострадавшим. В эти нелегкие времена в новом мире, порой чтобы выжить, приходилось заниматься всем и уметь делать совершенно всё, ведь никогда не знаешь, что и где может пригодиться. Настоящий наемник должен соглашаться на любую работу и уметь выполнить ее лучше всех, без страха, жалости и упрека. Именно потому герои столь часто становятся жертвами профессиональной деформации. Важно помнить, что всем не помочь, как бы того не хотелось. Жертвовать чем-то ради чего-то, будучи героем, приходится практически постоянно и тут важно правильно расставлять приоритеты. Всегда следует помнить, что от твоих решений порой может зависеть не одна жизнь, а жизни целой деревни, королевства или даже всего мира, который теперь в страхе застыл в бледном свете потусторонних небесных якорей. И так. Мир затаил дыхание, ощущая всем своим существом первые неуверенные шаги потрепанных сандалий нового вершителя Судьбы. Именно там, в битве за Гленумбру, герой встретил его. Кто знал, что именно эта встреча станет судьбоносной для них двоих. Они познакомились еще в то далекое время, когда вместе учились военному делу в Академии Львиной гвардии, а после судьба раскидала их в разные стороны. Дарьен с его необузданным как ветер нравом, прямо в день окончания Академии схватил рюкзак и был таков - отбыл на первом же корабле за моря, на встречу приключениям. А наш герой отправился на родину в Гленумбру вечерним студентом прямиком в Гильдию магов по рекомендациям за выявленные в процессе обучения в Академии особые способности к некоторым уникальным видам магии, что могло представлять интерес как для самой гильдии, так и для проведения специфических магическо-боевых операций в горячих точках, в перспективе. Именно потому неожиданными и уникальными видами магии неплохо было бы как минимум сначала овладеть или хотя бы взять оные под контроль. Следующая встреча с Дарьеном состоялась уже в Камлорне, куда герой был послан для проведения операции "Когти и клыки", суть которой заключалась в выявлении слабостей и уничтожении крайне агрессивной и опасной формы жизни под названием "Фалчу Возрожденный". Операция была не из легких. К тому же она была одной из первых серьезных операций на счету новоявленного наёмника. Помнится, там полегло много хороших бойцов. Еще больше было ранено, город разрушен и практически стерт с лица земли. Еще одно кладбище, за вековыми стенами, только благодаря которым и можно было опознать останки города. Еще одна братская могила. Оставшиеся без кормильцев семьи, осиротевшие дети, беженцы без крыши над головой. А вечером, когда уже почти стемнело, повсюду зажглись костры - в них бросали обезглавленные туши вервольфов. Дым заполонил окрестности, а смрад паленой шерсти стоял такой, что слышался аж в самом Даггерфолле, и со сторожевых башен во тьме ночной виднелись бесконечные ряды погребальных костров. В тот вечер наш герой и Дарьен, забрались в подвал полуразрушенной таверны и, удобно расположившись между бочками с кислым терпким низкокачественным и отдающим алхимическим спиртом вином, начали пить. Они пили всю ночь, до самого рассвета. Пили как в последний раз, ведь может этот раз и был последний из тех, когда можно было напиться так, чтобы лишиться чувств и не видеть, не помнить, не знать ничего. И были только они, они вдвоем и никого больше. Никого вокруг, никого в этой вселенной, только они. Кто знал, что именно тогда пути этих двоих пересекутся однажды и отныне во веки веков, до конца времен, во всех мирах и пространствах будут идти параллельно всегда. Однако следовало помнить, что теперь в игру вступил третий. И он назвал себя Ангофом. Той пьяной ночью, в подвале таверны, на каменном полу, среди уцелевших бочек плохого вина и гнетущих воспоминаний уходящего дня, Дарьен видел Сон. Ему иногда снились вещие сны и ранее, но этот сон был особым, практически реальным и неотвратимым. Тогда во сне ему явился сам Ангоф. Он восседал на Терновом троне, его спину, руки, шею и талию оплетали терновые лозы, прочно вросшие в кожу своими шипами. Его глаза светились неестественным мертвенным светом. Когда он двигался, лозы шуршали и противно хрустели. Он вышел на контакт. Он был прямо здесь. Ему ничего не стоило убить Дарьена во сне, раз и навсегда таким образом решив проблему. Но он ничего не делал. Просто выжидающе смотрел светом пустых глазниц прямиком на героя. "Однажды ты поймешь, что ты наделал", - сказал он бесконечно усталым хриплым голосом, - "А пока возвращайся туда, откуда пришел! Тебе тут не место, Светоч! Пока что". Он хлопнул в ладоши и герой открыл глаза. Он лежал на каменном полу, на спине и ощущал в своей руке тепло руки Лаерта, всё еще пьяно храпящего по соседству. Вероятно Ангоф уже тогда знал и принял свою судьбу. И именно в тот момент, когда клинок Светоча, рассекая тьму вокруг, пронзил перетянутое терновыми лозами иссохшее тело, мрак древнего склепа рассеялся. Когда это произошло, Лаерт впервые увидел глаза врага - ясно-голубые, в них читалась мудрость тысячелетий и... благодарность? А потом он просто исчез, будто его никогда не существовало. Может и не существовало, кто знает. Но этот взгляд навсегда остался в памяти героя. Как и то странное, ни на что не похожее чувство, возникшее, когда ослабевшее умирающее на удивление легкое тело мага осело в его руках. И вот его не стало. Это был тупик. Или возможность перейти на некие иные неизведанные ранее уровни своего бытия? Разумеется ни на миг не расставаясь со своей нетривиальной ношей в виде спасения мира. "Aurorans! To me!" "Warriors of Light! Join me!"(c)Symphony of Blades Рассказ оруженосца сэра Лаерта. "Тьма расступалась неохотно. Мы прорубали дорогу сквозь нее светом факелов и волшебных огней, но она сразу смыкалась за нами, в связи с чем пути к отступлению были навсегда отрезаны, а плацдарм сокрыт во мраке под крылом непроглядной тени древнего зла, что нависло над нами и незримо, с интересом, наблюдало за каждым нашим шагом. И тогда впервые Лаерт услышал ЕЁ голос: -Вы далеко зашли, смертные. Гораздо дальше, чем смог кто-либо до вас и сможет после. Но без Меня тебе не справиться теперь, герой. Ибо тьма здесь слишком сильна, и даже мой ясный свет едва ли может пробиться сквозь нее. Но у тебя есть твой свет, это твой дар. И я помогу тебе использовать его возможности во благо, и ничего не попрошу взамен, если ты примешь здесь и сейчас мою силу. Только так ты сможешь побороть это зло, и рассеять вековечную тьму над горизонтом. Вы думаете, у героя был выбор? Принять эту силу, навсегда изменившись, или сгинуть во мраке, похоронив заодно весь отряд, и даже Дарьена, не отступавшего теперь ни на шаг? Так себе выбор. И мрак расступился, а войны и маги чуть не лишились зрения, силясь что-нибудь рассмотреть вокруг. Герой сиял. Он светился тысячью солнц одновременно. Он шел по мертвой выжженной земле, оставляя пылающую желтую пустоту среди пепла. Здесь и сейчас его разум был ему более неподвластен, им руководило нечто большее, чего было не понять и не описать простым смертным языком. Избранник Леди Света, паладин Меридии. Леди Света отметила его, как рожденного в месяц Утренней звезды и неустанно наблюдала за ним, ждала, когда он будет готов принять ее дар и возглавить один из ее бесчисленных аврорианских отрядов. Выждав наиболее подходящий момент, когда отказаться от предложения герой не имел никакого морального права, она не упустила случая этим воспользоваться. Это была поворотная веха всей истории. Признаюсь честно, мы боялись. За него, за себя самих, за всю миссию, за весь мир, наконец. Никто до нас ранее не имел чести столь близкого и тесного контакта с даэдра. Хотя с виду он мало чем отличался от самого себя, не стоило забывать о том, что теперь он сам был даэдрой, непостижимой, непредсказуемой, к тому же представителем наименее известного их вида. Да и мало кто может обрести такую силу и при том остаться в здравом уме. Он мог свихнуться, как тот безумный айледский король, или стать безвольной куклой в руках Леди Богини. Но обошлось. Он остался в здравом уме. Ровно на столько, на сколько это возможно. Безусловно Богине он чем-то понравился. Не нам знать о том, чем именно, но то был факт. Она не дала его сознанию пропасть в бездне чарующего космического света, коим наш герой теперь являлся. И теперь она незримо каждый миг, каждую секунду держала его за руку, стояла за его спиной невидимым щитом и ждала. С Ней под руку, как супруг с невестой он шел по чернильной пустыне к своей персональной точке невозврата. Какой самый верный способ наказать всюду лезущего и везде мешающегося, срывающего планы, героя? Вы знаете? У Молага Бала их есть великое множество! Но лишь один из них... в общем смотрите сами. Каково это - помогать всем тем, кого мы такими трудами пытались истребить? У нас есть выбор? Пока мы здесь, в землях пепла и тумана, в царстве вечного холода, разыгрываем перед самим дьяволом этот неумелый, неуместный и глупый спектакль, выбора у нас нет. А может и не было никогда раз мы оказались здесь. Герой бесстрашно, уверенной походкой приблизился к даэдре, которая тем не менее осталась совершенно невозмутимой. "Выбирай!" - произнесла она замогильным голосом. Но тут уже всё было яснее, чем свет Меридии. По левую руку от злополучной даэдры понуро склонив голову стоял он. При первой встрече он казался сильным, хитрым, безжалостным и мудрым противником. На протяжении всего похода бесцеремонно вторгался в наши сны, насылал орды нежити, а потом с гордостью за своё дело, достойной королей, принял "смерть" от клинка нашего героя. И теперь он просто стоял прямо здесь, обняв себя руками, в неизменном плаще, который уже давно превратился в лохмотья, лицо всё так же закрыто берестяной маской. А интересно, что скрывалось под дней всё это время? Не уже ли никому не было интересно это узнать? А герой? Он знает? Он видел? Или есть вещи, которых лучше не знать никогда? С минуту Ангоф и Лаерт просто смотрели друг на друга, должен заметить, очень неожиданно тепло смотрели - как друзья, которые не виделись очень давно, наконец встретились и пытаются узнать друг друга после стольких лет. А потом Он раскаялся. Как мог раскаяться вероятный злодей, хотя мы с героем уже давно начали сомневаться в том, что Он был злодеем именно в классическом понимании этого слова. Он раскаялся и просил героя сделать то, что тот был должен - спасти этих несчастных, которых прибрала к богомерзкая даэдра. И даже был готов ради этого отдать свою жизнь, постараться искупить, показать свою совершенную лояльность в данной ситуации, примкнуть и помогать герою, и Светочу нести их обжигающий свет. Вопрос только в том, как может отдать жизнь тот, кто уже по факту и так нежить. Проклятый человек-вопрос. Он как загадка, как закрытая книга, которую Лаерт тщетно пытался прочитать с самого первого дня, с самого первого сна, с самого первого контакта. Героя тянуло к нему. Это была странная нездоровая симпатия. Вероятно в некотором роде тут была замешана магия. А потом были Игры. Правда на игры это было мало похоже в привычном смертно-спортивном смысле, так как здешние игры больше всего пожалуй напоминали мясорубку. Мы помним, что в тот момент рука Меридии вела героя сквозь тьму. "Сегодня я весь твой, мой повелитель терний" - прошептал герой, склонившись к уху (ну или тому что там когда-то было) синеглазого андеда, резко развернулся и быстро скрылся среди мертвых, острых как бритва, скал. Он шагал вперед, и сеял золотистый свет вокруг, не чувствуя боли, усталости, смятения. Аврорианец. Такой, какими мы знаем их по древним книгам. Я видел, как Ангоф смотрел ему вслед, щуря свои небесные глаза. Он завидовал? Он был испуган? Он чего-то ждал, или хотел и не сделал? И еще я видел, как он помог раненой в этой мясорубке бретонской девушке. С особой нежностью он протянул ей заросшую терновником руку и стал исцелять. Я так и не узнал, кем она была. А он криво ушел от от ответа сообщив, что она нужна для какого-то ритуала. Но судя по тому, каким тоном он это сказал, я даже думать не хочу, что это был за ритуал. Магия Предела - величайшая загадка физической природы магии. Если внимательнее присмотреться и долго наблюдать, вывод напрашивается сам собой: агрессивные формы природной магии есть ровно половина того, из чего состоит магия Предела. Природная магия, даже такая чужеродная и отвратительная то же может исцелять и вообще служить в благих целях, когда находится в правильных руках. А если дать терниям подпитку в виде солнечного света? Дарьен был прекрасным воином. Был лучшим другом, готовым выслушать и поддержать, хотя и не всегда был рядом, чему виной были то обстоятельства, то его несносный хаотичный нрав. Но когда был - поддерживал. Не секрет, что тяжела и неказиста роль того героя, который задумал взвалить на себя судьбу целого мира, неподъемную ношу, которую не унести без помощи верных друзей и любимых, само существование которых уже как нельзя лучше мотивировало не только выжить в этом хаосе, но и на полную использовать все доступные ресурсы чтобы защитить и спасти. Возможно, Дарьен завидовал участи героя. Не зная каково это, он сам хотел прочно занять свою нишу в всём этом, быть центром истории, быть замеченным, отмеченным, и тем, кто умеет влиять на судьбы миров. Однако он сам еще не знал... Впрочем это уже друга история. Потом, намного позже, герой однажды найдет его письмо там, куда не ступала нога смертного. В заброшенной библиотеке на краю мира. Письмо, написанное несуществующими чернилами на эфемерной бумаге, торчавшее небрежно запиханное самой Судьбой не иначе, на полку книг с пометкой "Фиг-ня-тут. Не вскрывать НИКОГДА". И разумеется, герой конечно же обязательно вскроет его. И прочтет. И чуть не завалит ко всем дреморам миссию, от которой зависит жизнь целого королевства. И мне придется самому прямо там, на ходу, вытаскивать его за метафизический воротник из самых глубин внезапно накатившей черной депрессии. Потому что письмо это каким-то чудом написал Дарьен, нет смысла скрывать более, любовь всей его некогда смертной жизни, связующая нить далекого прошлого. Дарьен, которого мы все считали погибшим еще на миссии при Колд Харборе. Не берусь предположить, как ему это удалось, но он выжил и теперь видимо находился ближе, чем мы думаем. И разумеется, герой ЗНАЛ, где именно. Он знал и раньше, но не был уверен. А вот теперь... Но вернемся в настоящее. Дарьен всегда хотел быть героем. Всегда рвался в бой первым. Хотел быть таким же. Хотел даже может быть им. Что двигало им в этот раз - адреналин пыла битвы, безрассудство, любовь, желание вписать свое имя на страницы истории или всё сразу. Три дня и три ночи не зная усталости и отдыха, плечом к плечу с Айледским королем древности он бился ни на жизнь, а на смерть с полчищами яростных, ужасных и отвратительных существ, пока Меридия держала щит, а герой делал то, что предначертано судьбою было только ему одному, и что смог в целом мире сделать только он один. И вдруг всё закончилось. Мир схлопнулся в одночасье и померк. "Вспышка и прострация, Темнота тоннельная. Мраморная лестница - Чудо подземельное..." Стоп. Что-то не то. Видимо мне тогда то же досталось крепче, чем я предполагал. Но я тем не менее сидел здесь, на ступенях этой самой лестницы, я отбил зад, приземлившись аккурат на него и удивился тому, что мои руки буквально приросли к охапке наших вещей. Профессиональная деформация оруженосца. Чуть далее удивленно-испуганная толпа обступила умирающего Айледского короля, вокруг которого суетились целители гильдии магов, безуспешно пытаясь сделать хоть что-нибудь. Увы раны нанесенные самим дьяволом в ряд ли кто-то смог бы исцелить. А наш герой просто лежал на спине и смотрел на медленно кружащийся и постепенно удаляющийся потолок Колдхарборского собора. Его глаза подозрительно заблестели и закрылись. Дарьена нигде не было. Если Айледский король был смертельно ранен, то от бедного парня не осталось даже горстки пепла. По крайней мере так мы думали. Память ему, как и всем прочим падшим товарищам, отдавали со всеми почестями, как говорится, всем миром. "Хоронили" в закрытом гробу лишь только его вещи, так как больше ничего не осталось. У Лаерта была самая настоящая истерика. Он не показывал, он скрывал изо всех сил как мог. Но я видел по глазам, по дрожащим рукам, по опустошающей апатии и меркнущему свету. Он неделю не выходил из номера совсем. Только Ангоф несколько раз приходил его навестить и они о чем-то подолгу говорили. К исходу седьмого дня после одной из таких душеспасительных бесед с Ангофом, Лаерт наконец пришел в себя, как мне показалось. Он как ни в чем не бывало оделся, и даже нацепил ни что-нибудь, а форму! Командира! А еще он сообщил, что завтра же мы выдвигаемся в Рифт. Сам же вместе с Ангофом отправился куда-то по каким-то не известным мне делам.