Беда входит по приглашению

Они слушали песню Шляпы уже в четвертый раз. Гарри видел, как пуффендуйцы начали шептаться после строчки, что Пенелопа принимала на свой факультет детей, не подошедших остальным Основателям. А ведь, судя по прошлым песням, на Пуффендуй отправляются трудолюбивые. Испытывая легкое злорадство, Гарри поискал глазами Седрика. Тот был ожидаемо недоволен. — Да сколько можно. Еще куплет, и я съем жабу Невилла, — застонал проголодавшийся Рон. — Имей совесть. Она весь год ее сочиняла, — пихнула его Гермиона, спровоцировав нервный смешок. — Ты сейчас шляпу пожалела? Я почти смирился с эльфами, но не говори мне, что собираешься отстаивать права зачарованного хлама. — Ты большая свинья, Рональд! — возмутилась Гермиона, но после пары предупредительных шепотков с разных сторон продолжила тише: — Если бы хоть раз подумал о том… — Хватит спорить, — прервал их Гарри, наблюдая, как на платформу выходит Макгонагалл, — сейчас начнется церемония посвящения. — О, Мерлин… Рон окончательно скис. Он не интересовался происходящим, только грустно косился на пустую тарелку и продолжил шепотом пререкаться с подругой. Никому не было дела до первокурсников. Прошел слух о чемпионате Трех Волшебников, и все разговоры теперь сводились к нему. Впрочем, наверное, встречать ребят будут также шумно, как обычно. Хотя головы учеников заняты другим, первокурсников в этом году поступило даже меньше, чем обычно: тридцать вместо сорока, а значит, во время отбора в старших студентах проснется дух соперничества. Гарри нравилась церемония распределения не только потому, что весь факультет объединялся и криками приветствовал детей, сияющих от счастья. Сам Поттер когда-то на их месте почувствовал, что нашел семью, и прекрасно понимал их чувства. Но еще ему было интересно смотреть на тех, кого Шляпа исследовала дольше других. Большинству хватало легкого касания. Каждый третий несколько мгновений терпел задумчивое хмыканье. Только раз или два за церемонию Шляпа задумывалась надолго и разрывалась между двумя вариантами, как было в случае с ним. Первокурсники, которые прежде скромно толпились вместе с Хагридом у дверей, проследовали дальше, сбившись в кучку, как стая мокрых воробьев, — на озере сегодня разразился небольшой шторм. Ученики за столами вспомнили о приличиях и притихли. Гарри показалось, что свечи под потолком поблекли но, возможно, это было лишь игрой воображения. Макгонагалл оглядела зал, встала рядом с табуреткой и торжественно развернула свиток. Сильным и властным голосом она объявила первого новичка: «Стюарт Акерли!». Звук эхом отскочил от стен, и мальчик, дрожа как осиновый лист, приблизился к преподавательнице. Когда Шляпа закричала: «Когтевран», аплодировали не только сокурсники новичка, а весь зал. Каждый следующий ребенок получал чуть меньше внимания. К середине посвящения в рядах старшекурсников началось шевеление. — Оуэн Колдуэл! — Вылитый Невилл! — Едва слышно произнес Рон, тыкая пальцем в приоткрывшего рот Долгопупса. — Нам своего хватает, пусть ботанит на Пуффендуе. — Конечно, Шляпа сделает именно так, как тебе хочется, — съязвила Гермиона, но когда Шляпа действительно назвала барсучий факультет, Грейнджер отвернулась и достала книгу, демонстрируя, что отказывается участвовать в «ставках». — Эмма Ноббс! — Крикнула Макгонагалл, вызывая бойкую девчонку с двумя золотистыми хвостиками. — Эта наша, — уверенно заявил Рон, наконец перестав жаловаться на голод, а потом хлопнул ладошкой по коленке, — Я же говорил! — Да ты сегодня в ударе. В этом году будешь у Трелони любимчиком, — поддел его Гарри, пока Эмма запрыгивала на лавку между Анджелиной и Ли Джорданом. — Деннис Криви! — О, нет, только не это, — не выдержал Гарри: перед его глазами пронеслись безрадостные картины ближайшего будущего, в котором сразу два горячих поклонника следуют за ним по пятам и просят расписаться на всем, что попадется под руку. Шляпа огласила: «Гриффиндор», как будто кто-то в этом сомневался. Колин крепко обнял брата, и они оба тут же повернулись к Мальчику-Который-Выжил. Гарри еще раз вдохнул, когда Рон похлопал его по плечу, тихо посмеиваясь. Было очевидно, что вечером он сможет избежать раздачи автографов в общей гостиной, только если спрячется в спальне. Он и сейчас готов был залезть под стол и выскользнуть из зала, когда остальные отвернутся. Этот вариант был бы достоин рассмотрения, если бы братья Криви теоретически могли потерять его из виду. Пока что распределились двадцать детей, по пять на каждый факультет. Следующим вызвали мальчика по имени Том Риддл. Даже несведущий в волшебном мире Гарри понял, что фамилия маггловская. Том был одет хуже, чем младший Уизли, и почему-то приуныл. Других детей трясло от волнения и восторга, а он просто сел на табуретку с таким видом, словно его собирались фотографировать на паспорт. Когда огромная шляпа съехала ему на нос, Риддл вздернул подбородок. Боялся показаться смешным? Шляпа задумалась. Неровный шов ее рта скосился, и зажмуренные глаза-прорези выдали высшую степень концентрации. Дамблдор отвлекся от разговора с Хагридом и, сложив руки на животе, внимательно посмотрел на новичка. Макгонагалл наклонила голову, явно пытаясь прислушаться, но Шляпа не издавала ни звука. Гарри стало жаль мальчика. Его самого в этот момент разрывали сомнения, он боялся, что его вовсе прогонят из замка и вернут домой, но после он попытался договориться, и Шляпа ответила ему, а затем согласилась исполнить желание. Впрочем, Том ничего не шептал. Он продолжал сидеть с каменной спиной, как престижный адвокат. Казалось, что он единственный присутствующий, которого совершенно не интересует вердикт Шляпы. — Да сколько можно. Я сегодня не поем, — пожаловался Рон. — Тише, — шикнул Гарри, но видя, что результата придется подождать еще немного, попросил: — Доставай свой хрустальный шар. Куда она его пошлет? — Хм… Подождите-ка… Я чувствую, чувствую… — Рон прижал руки к вискам и закатил глаза, — Точно! Я знаю! Когтевран! — Почему? — Да ты только глянь. Для нас слишком чахлый, для Пуффендуя слишком мрачный, а змееныши его живьем сожрут. Он похож на того, кто будет делать всю домашку вовремя, заправлять кровать и хвалить прическу профессора Стебль, — Рон поморщился в отвращении. Профессора начали вертеться. Сидеть так несколько часов они не могли, а оставшиеся в очереди первокурсники, кажется, были готовы потерять сознание. В зале еще немного потемнело, а приведения перестали делать вид, что мирские дела их не касаются. Когда Кровавый Барон звякнул цепями и расхохотался, Гарри почувствовал, что волосы на задней стороне его шеи встали дыбом. — Слизерин! — в ту же секунду проверещала Шляпа. Серьезный мальчик в обносках спустился и развернулся к столу, над которым веял зеленый флаг. Гарри взглянул на друзей: у них были одинаково обеспокоенные лица. Никто не аплодировал.

***

Гарри сделал так, как и собирался: затаился в спальне. Знакомство с Деннисом хотелось отложить хотя бы до завтра — мальчик и так почти подловил его на пути, но Перси прихватил его рукав и вернул в строй. Сегодня Гарри хотелось насладиться долгожданной хогвартской атмосферой. Невилл скрылся за пологом кровати, а Дин и Симус еще не вернулись: их нераспакованные чемоданы валялись посреди комнаты. Красно-золотые цвета уже давно стали родными, и Гарри скучал по ним, отсиживаясь у Дурслей. Там все было другим. Наверное, некоторым студентам было некомфортно в общей спальне, но Гарри не смущал недостаток личного пространства. Да, здесь больше шума и о полном уединении можно только мечтать, но атмосфера здесь домашняя и дружеская. Даже в Норе не так уютно, как в Хогвартсе. Он пропитан волшебством и лучше любого места на свете. Гарри собирался поваляться еще минут двадцать, а потом спуститься в гостиную — малышей к тому времени уже точно отправят спать. Но внезапно в дверях образовалась рыжая голова одного из близнецов: — Быстрее вниз! Невилл высунул нос, но остался на месте, а Гарри последовал за Фредом (или Джорджем). Уже на лестнице он услышал голоса. Почти сразу он заметил Колина и Денниса, но мальчиков отвлекло что-то более неординарное. Все гриффиндорцы столпились вокруг Перси и перекрикивали друг друга. — Непростительное? — Да быть такого не может! — Я сразу подумал, что он фрик! — Да это просто шутка. — Слизни как всегда. Жаль, не Авада. Было невозможно разобрать кому принадлежат все эти голоса, и отвечает ли им что-то Перси: гостиная потонула в гомоне. Кое-как растолкав стайку девчонок, Гарри пробился к друзьям. Они стояли у стены, рядом с креслом. Гермиона уже переоделась ко сну и сейчас была даже более взлохмаченной, чем обычно. — Что произошло? — спросил Гарри, подозревая, что опять все узнает последним. — Первокурсник швырнул круциатус. Снейп сказал, ситуация под контролем, но вызвали даже Макгонагалл. Говорят, пострадал какой-то богатенький змееныш. И почему не Малфой? — Рон картинно пожал плечами. — Будет скандал. — Не думаю, — Гермиона замотала головой, — возможно, Снейп все уладит. — Он не всесильный. Если родители пацана из Министерства… — Извините, но… — Гарри неловко перебил Рона и, смущаясь, спросил: — что такое непростительные? Перси разогнал младшие курсы по комнатам. Стало просторнее, но разговоры не прекратились. Такого оживления не было, даже когда в школу пробрался тролль. Сегодня явно не спали все, хотя факультеты редко интересовались делами друг друга. Гермиона посмотрела на него слегка укоризненно. Наверняка она прочитала об этом еще несколько лет назад. Она обхватила себя руками, босиком перетаптываясь на бордовом ворсистом ковре, который уже успел испачкаться из-за сбежавшей шоколадной лягушки. Праздничное настроение куда-то пропало. — Непростительные заклятия не используют даже темные волшебники. Не успеешь произнести его, как министерство отправит в Азкабан. Круциатус — это… пытка, — с легким испугом пояснила Грейнджер, а потом добавила, — он причиняет боль. — Азкабан? — только и смог вымолвить Гарри, широко распахнув глаза. — Нет, нет. Риддлу ничего за это не будет. Это стихийный выброс магии. — Тогда в чем проблема? Я надул тетушку в прошлом году, а она была поприятнее слизеринцев, — Гарри пожал плечами, заступаясь за Тома: только сейчас он понял, что не спрашивал о виновнике, но знал, о ком идет речь. — Это ненормально, — настояла Гермиона, как будто Поттер всех детей призывал проклинать ровесников в первый день учебы. — Я знаю, — он запустил руку в волосы, — но вы ведь понимаете, что с ним сегодня было. Я думал, вы оба будете сочувствовать. Такое могло быть с каждым. Рон в ответ выразительно хмыкнул. Со стороны было очевидно, что разговор накаляется: Гарри спиной чувствовал взгляды других гриффиндорцев, но не поворачивался. Он упустил момент, когда стало тихо. Возможно, они обсуждали это слишком эмоционально и привлекли внимание. — Нет, не могло, — все же сказал Уизли пренебрежительно, — Шляпа выбирает не просто так. Если она столько думала, но все равно отправила его на Слизерин, значит там ему и место. — Я стою здесь потому, что попросил ее изменить решение. Скажешь, я не гриффиндорец? Мне пойти и попросить Снейпа найти мне свободную койку? — Гарри, что ты такое говоришь! — в разговор вмешалась Джинни, возникшая из ниоткуда в таком же растрепанном виде, как и Гермиона, но тут же замолчала. Присутствующие явно чувствовали себя неловко. Близнецы воздержались от шуток, что было сродни чуду. Впервые за четыре года гостиная показалась Гарри неуютной.

***

Гарри знал, что перегнул палку, однако мнение не изменил. Остальные гриффиндорцы отреагировали примерно так же. Безо всяких извинений с чьей-либо стороны завтрак прошел как обычно, если не считать редкие нечитаемые взгляды. На следующий день после какого-либо происшествия всегда стояла гнетущая тишина, но этот раз стал исключением. Первокурсники всюду тыкали пальцами: вчера им было не до знакомства с обстановкой, они словно видели зал впервые. Старшие же продолжали обсуждать Турнир. В другой раз Гарри проявил бы любопытство, но сейчас на душе было тошно. О недавней проблеме напоминали только пустые слизеринские и преподавательские кресла. На столе появились тыквенный сок, каша и овсяное печенье. Гарри несколько раз размешал варево по часовой стрелке, представляя, что находится в кабинете зельеварения. Аппетит уж точно был таким, будто над левым плечом нависала дементороподобная мантия профессора Снейпа. Чтобы занять руки, Поттер окунул печеньку в стакан, но не успел вынуть. Она размякла, обломилась и осела на дно. Он чувствовал себя таким же расквашенным месивом. Желудок коротко взвыл, выражая недовольство, но смиряясь с положением дел. Гарри заметил, что лохматил и без того стоящие торчком волосы и убрал руку. Беспокойство не отпускало. Поттер привык если не доверять, то хотя бы прислушиваться к своей интуиции. — Что ты возишься, нам к Трелони! — пихнул его Рон, выскребший свою тарелку до чистоты. Удар вывел Гарри из полусонного транса. Он попрощался с Гермионой, уткнувшейся в свиток по древним рунам, и пошел следом за другом. Это был обыкновенный день, но Поттеру для спокойствия нужно было хоть раз увидеть ту самую темноволосую голову.

***

Занятие еще не началось: в кой-то веки они пришли заранее. Трелони, держащая ароматическую палочку на манер волшебной, с особенно безумным видом вычерчивала над головой хаотичные узоры. Воздух под потолком посерел от благовоний, Гарри старался дышать через раз. Запах фиалки из его мантии теперь продержится до пятого курса: летом его в любом случае перебьет характерный душок Дурслей. В красноватом свете Рон выглядел еще рыжее, чем обычно. Уизли ожесточенно чесал нос и наспех дописывал последние строчки в дневнике сновидений. Собственная работа лежала рядом. Заскучавший Гарри заметил на полу какую-то неваляшку, и толкнул ее носком ботинка. Круглая кегля качнулась несколько раз, прежде чем самостоятельно закатиться на нижнюю полку шкафа. Оставалось надеяться, что это не какой-то проклятый артефакт, только что обрекший его на череду неудач или пожизненный кашель. — Пора! — закричала Трелони, отчего Невилл подпрыгнул на месте, едва не перевернув столик. — Сегодня мы углубимся в наше сознание, в потаенные, самые темные углы нашего разума, хранящего… — Тебе на этой неделе снились боггарты? — шепотом спросил Рон, застрявший на двадцатых числах августа. — Нет, только в июне, — Гарри прокрутил залитый кляксами свиток, который успел заполнить в последний день. — На этой неделе были оборотень, дуб, мышь и гроза. Мышь четыре раза. — Совсем с фантазией плохо? — Кто бы говорил. Я отсюда вижу, что у тебя «квиддич» через день. — Ну и ладно, — ответил Рон, не глядя поставив точку. — Спорим, что ты должен умереть к концу месяца. — Я ставлю на эти выходные. — Проигравший должен десять шоколадных лягушек, — попытался Уизли с напускной бравадой и легким голодом, который преследовал его даже во время еды. — Проигравшему хватит и пяти, — одернул его Гарри, впрочем, не встречая возражений. Рон сложил руки на животе и уставился на разворачивающееся представление перед ними. Он неосознанно копировал один из любимых жестов своего отца. Гарри представил, как будет выглядеть Рон в пятьдесят: вышел точь-в-точь мистер Уизли, но непривычно улыбчивый. Стряхнув образ, Поттер присоединился к наблюдению за Трелони. В кабинете было жарко, но профессор куталась в платки и прятала в них кисти. Из-за очков и суетливых движений она походила на разноцветное насекомое: то ли муравья, то ли стрекозу. Трелони ходила так неуклюже, что каждый раз, когда она заносила ногу вверх, Гарри готовился подскочить и поймать ее. Однако оставалось опасение, что профессор все-таки упадет, а у него в руках останется только куча тряпья. — Итак, дорогая. Я вижу, что летом был твой день рождения. М-м… Ты родилась ночью, да? Нет-нет, не говори. Знаю. Да… В эту чудную ночь падали звезды и спели яблоки. Я прямо чувствую их на языке! — срываясь с полушепота на крик вещала профессор, под конец легко пробегаясь пальцами по губам. — Расскажи нам, что тебе снилось? Гарри был почти уверен, что день рождение Лаванды весной. Перед каникулами он слышал в гостиной, как она хваталась Парвати подаренной цепочкой, но девочки так любили эту сумасшедшую, что все ее ошибки списывали на погрешности в расчете звездных координат. Браун начала смущенно рассказывать про таинственных незнакомцев, пальцами собирая красную скатерть в гармошку. — Я думал, она начнет с меня, — признался Гарри, глядя на пылающее лицо соученицы и потряхивающую головой преподавательницу. — Нет, друг мой, тебя она оставит на сладенькое. Рон оказался прав. Трелони спрашивала по порядку, переходя от одного пуфика к следующему. Гарри мысленно вычеркивал варианты, которые уже называли другие. Оставшиеся записи казались слишком глупыми или слишком маггловскими: он не собирался объяснять Трелони, что такое газонокосилка. Рон — предатель — рассказал про боггарта. Когда трехдюймовые зрачки уперлись прямиком в Поттера, он отложил измученный пергамент и озвучит первое, что пришло в голову. — Мне снился Хогвартс. Была ночь. Я увидел тень в коридоре. Маленькую. Думал, это миссис Норрис, но… это была жаба. — О-о-о. Бедный мой мальчик, — сочувственно погладила его по плечу профессор. — И что же дальше? — Дальше… — Гарри лихорадочно вспоминал события последних дней, пытаясь превратить их во что-то похожее на сюжет бредового сновидения. — Я вспомнил, что жаба есть у Невилла, взял ее и отнес в нашу спальню. Поттер пожал плечами, показывая, что большего из него ничего не вытянуть. Ему казалось, это абсолютно бессмысленный набор слов. По лицу Трелони читалось, что она услышала трагическую историю о войне, несчастной любви и больных котятах. — Ох, это плохой знак, очень плохой, — начала Трелони, привлекая к себе внимание студентов. — Что-то поджидает тебя, Гарри. Что-то темное и злое. — Профессор… В учебнике говорится, что жаба означает легкие деньги и удачу в делах, — вмешалась Парвати. Трелони отмахнулась от нее: шали описали в воздухе дугу. Профессор оперлась на столик локтями и заговорила так тихо, что ее голос слышали только они с Роном. — Беда придет за тобой. Она отберет все, что любишь, и тебя самого. Если позволишь, — Трелони резко отстранилась и объявила пронзительным голосом: — Все свободны, увидимся через неделю! Ученики стали собирать вещи. Гарри попал пергаментом в сумку только с третьего раза. Ему казалось, что на пару мгновений он увидел совершенно другого человека, и слова профессора не были связаны с рассказами о лягушке. Может, изредка сумасшедшая и была способна на пророчества? Не зря же Дамблдор позволял ей преподавать столько лет. Рон не заметил его метаний. — Да уж, на этот раз мы оба проигравшие, — печально подытожил друг. Он спустился первым и не видел, как Гарри потер шрам. Впервые с первого курса отметина взорвалась режущей болью. *** Впервые за день Том Риддл появился на ужине. Он сидел на краю стола, через несколько свободных мест от изгоев факультета. Слизеринцы вели себя, как обычно, но ни одна голова не повернулась вправо. Гарри встречался с таким в школе, ещё до Хогвартса. Он сам сидел на последней парте, а глава местных хулиганов постоянно задевал его плечом. Гарри презирали за поношенную одежду, Тома за то же самое, да за «грязную» кровь. — Она такая жуткая была. Глаза в глаза смотрит и шепчет про какую-то беду. Но это лучше, чем было с гримом. Даже странно, что никто не должен умереть, — увлечённо пересказывал Рон Гермионе, размахивая куриной ножкой. Гарри не ел, хотя подали его любимый пирог с патокой. Все на вкус казалось мелом. Поттер наблюдал за Дамблдором. Сияющая борода лежала поверх чудовищно пурпурной мантии. И ни следа беспокойства об учениках. Даже морщина между бровями Снейпа обычно была глубже, чем сегодня. Покой и хорошее настроение царили всюду, кроме правой половины «змеиного» стола. — Макгонагалл говорила, что Трелони пугает только третьи курсы. Да и должна же она когда-то оставить Гарри в покое, — морщилась Грейнджер, не скрывая презрения к предсказательнице. — Ты точно не хочешь перевестись на руны? Гарри? Куда ты смотришь? — Что? — Гарри слушал друзей вполуха. — Опять ты с этим змеенышем, — обречённо выдал Рон без прежнего негатива: сказалась ссора в гостиной. — Я не понимаю, почему все спокойно на это смотрят, — не стал отпираться Гарри. — Нельзя унижать его только потому, что он маглорождённый! Он… — Нет, — вдруг перебила Гермиона. — Что «нет»? — удивился даже Рон, который явно уже собирался начать спорить по новой, но отвлёкся на подругу. — Утром я подошла к профессору Бабблинг. Гарри, мне не все равно. Я хотела узнать о вчерашнем. — Гермиона не зря молчала весь день, казалось, что больше всего она хочет сменить тему. — Профессор не стала говорить об этом, но намекнула, что Риддл должен быть полукровкой, иначе у него не вышло бы такое мощное стихийное заклинание. Нельзя сказать точно: неизвестно, кто его родители. — Почему? — Он сирота… Гарри встал. Гермиона надеялась скрыть это, чтобы гриффиндорец со своим обостренным чувством справедливости не влез в очередные разборки. Она считала, что Риддл не достоин заботы за вчерашнюю выходку. Как будто можно осуждать жертву, пытавшуюся защитить себя. — Подожди, — Грейнджер перехватила рукав его мантии и заговорила в полголоса, потому что на них уже начали пялиться. — Я собиралась подождать до вечера, чтобы не говорить при всех. — Не извиняйся, — вмешался Рон, и слегла успокоившийся Поттер снова вскипел от злости. — Гарри просто не может жить без приключений. Что может быть лучше, чем дружба с начинающим убийцей! — Он просто ребёнок! — Как-то незаметна была твоя любовь к детям, пока ты прятался по углам от Криви. Гермиона спрятала лицо в ладонях. Гарри понимал её чувства: обычно ему доставалась эта же роль миротворца, застрявшего между молотом и наковальней. Только происходящее сейчас было куда серьезнее нелепого спора из-за учебы или прав домовых эльфов. Не дожидаясь повторения вчерашнего балагана на глазах у половины обитателей замка, Поттер поспешно скрылся в коридоре.

***

Том не спешил возвращаться в подземелья: после ужина он поднялся в библиотеку. Другие студенты равнодушно переговаривались и тайком от библиотекарши кусали сворованные с обеденного стола яблоки, а Том разглядывал книжные корешки ликующими глазами человека, впервые прикоснувшегося к волшебству. Он не знал, что выбрать, осторожно вытягивал некоторые книги указательным пальцем, в последний момент тушуясь и оставляя их на полке. Никто не подходил к мальчику, Риддл умел быть неприметным. Это облегчило Гарри задачу. Стоило Риддлу завернуть за шкаф, Поттер вышел из тени. — Привет, я Гарри, — представил он, сунув руки в карманы. — Я знаю, — ответил Том, тут же впившись взглядом в красно-желтый галстук. — О. Ты не думай, что… Черт. Знаешь, Шляпа и меня хотела послать на Слизерин. — Интересно. Теперь Гарри понял, почему Рон так остро реагировал на мальчика. У Риддла было слегка надменное выражение лица, но более мрачное, чем у Малфоя. Несмотря на выстиранную до серого оттенка мантию, он держался прямо, будто нес на голове английскую корону. Волосы приглажены — типичный отличник. Только глаза выглядели странно: черные и серьезные, как у кладбищенской птицы. — Я хотел с тобой поговорить, — признался Гарри, перекатываясь с пятки на носок. — Я понял. Даже Филч был дружелюбнее Риддла, но слизеринец не прогнал его, а сел на лавку, дожидаясь, пока Гарри присоединится. Весь его детский восторг улетучился. Он выглядел старше своих лет. Поттер почувствовал облегчение, когда они сели. Теперь проще было вспомнить, что Тому одиннадцать: он был слишком высоким, и они стояли почти нос к носу. Возможно, когда-нибудь этот мальчишка перерастет его на две головы. — Э… Что у вас случилось вчера? — Директор Дамблдор заверил меня, что все в порядке. — Дамблдор приходил? — удивился Гарри, краснея от своей эмоциональности. Том был слишком собранным и уравновешенным. Теперь в нем легко угадывался тот, кто швырнул проклятие в однокурсника. Наверное, он и в ту секунду не растерял равнодушия. Поняв, что ответа не будет, Поттер попытался снова. Он уже корил себя за эту инициативу: возможно, Гермиона была права. Она всегда права, почему так сложно запомнить это и больше не оспаривать? — Я знаю, какими засранцами бывают слизеринцы. Мы уже четвертый год вместе учимся. Но я думаю, Снейп будет на твоей стороне. И я тоже. Если нужна помощь, только попроси. Стыдно признавать: обещание вышло не совсем искренним. Гарри стушевался, оказавшись с Томом наедине. Этот мальчик — не такой как другие дети. Он все еще вызывал больше симпатии, чем Деннис Криви, но Поттер не чувствовал, что нужен ему. Он уже собирался уйти, когда Том вдруг заговорил, смягчаясь: — Это вышло случайно. Всегда выходило. В приюте считали, что со мной что-то не так, потому что я делаю невозможные вещи. Такого я не ожидал, — Том будто пересказывал параграф учебника, но Гарри проникся услышанным. — Наверное, это из-за Хогвартса. Знаешь, волшебное место. Кто знает, что тут случается. Профессора, кажется, не удивились, — соврал он, и Том наклонил голову. — У меня есть вопрос, — вдруг сказал он, впервые выглядя заинтересованным. Гарри едва поспевал за его настроением. Как только он вдумывался в слова, жесты, тон мальчика, все казалось ему карикатурным и странным. Но гриффиндорец оставался на месте из-за непонятного ощущения, нашептывающего, что все правильно. Рядом находилось еще несколько человек. К счастью, почти все — когтевранцы. Встреча с соседями казалась крайне нежелательной. Гарри подумал, что и Том будет недоволен, если их прервут, или, зная Колина, сфотографируют. Библиотека — хорошее место для разговоров. Вокруг было сплошное дерево, витал немного неприятный, но успокаивающий запах старой бумаги. Ерзая на лавке, Гарри выглянул в окно. Солнце светило, как в последний раз. Он поскрябал ногтем царапину на столешнице и, решившись, ответил: — Хорошо. Он пришел, представившись другом, а у друзей нет секретов. Хорош помощник, который что-то скрывает и сбегает посреди беседы. Гриффиндорец весь извелся, а мальчик, будто не зная, как трудно собеседнику усидеть на месте, неспешно начал, растягивая слова, как кот-баюн: — Вчера успел услышать кое-что о тебе, и хочу знать, правда ли это, — он не продолжил, пока Гарри не кивнул. — Говорят, два года назад про тебя ходили слухи. Из-за дуэльного клуба. Ты говорил со змеей. Так и не озвучив ни одного вопросительного предложения, Том принялся ждать. Он не показал ни отвращения или страха, ни уместного любопытства. Просто пристально всматривался, как химик в колбочку со смесью неизвестных веществ. Он ведь не должен знать о парселтанге. Или Риддл, как Гермиона в свое время, закупился с книгами и зубрил местные обычаи до самой посадки в поезд? Гарри представить не мог, кто его обсуждал. Все говорили об одном только турнире, да выходке самого Риддла. Та история быстро забылась, не верилось, что она снова всплыла. — Да, это было, — не стал врать Гарри. — Только не так, как тебе сказали. Я не науськивал ее, а пытался прогнать. Это важно? — Просто стало интересно. Похоже, это редкость. — Не такая интересная, как ты думаешь, — ответил Гарри, смутно осознавая, что язык извернулся неправильно. — Может быть, — едва заметно пожал плечами Риддл, будто человеческие жесты ниже его достоинства. — Ты придешь сюда завтра? — Да… Хорошо. Если хочешь. Гарри растерялся, но подумал, что это логично. Он составит компанию мальчику, пока у того не заведутся друзья. Почему нет, Том был умным и тихим. Если не Рон, то Гермиона точно должна проникнуться к нему симпатией. Поттер вернулся в комнату, не замечая ничего вокруг. Мысли то и дело возвращались к мальчику. Не дождавшись отбоя, Гарри задремал. Сквозь сон ему чудилось, что к изнанке лба приложили раскаленный камень. На следующее утро Гарри впервые услышал странный шепот, доносящийся из стен. Ночью того же дня в коридоре обнаружили кровавую надпись. Врагам какого-то наследника стоило трепетать.