Deep inside

Киллуа морщится и тут же чихает, глядя куда-то под ноги. Впереди идет Гон, о чем-то болтая с Зуши, лишь иногда оборачиваясь на друга позади. Привычные коридоры, сотрудники в странной красной форме и куча людей, снующихся туда-сюда. Они снова пришли на Небесную Арену, чтобы попроведовать Зуши, который все ещё развивался здесь. - Зуши, ты представляешь, мы с Киллуа прошли Остров Жадности! – Брюнет активно жестикулирует, тараторя без остановки и едва успевая облизывать губы. - О! Это же та игра, за шесть-семь миллиардов, да?! Круто! - Да-да! Там было так удивительно! Со всеми магическими картами и книгами, а ещё мы могли перемещаться с их помощью! О! И даже одолели Подрывника! - Ва~! Очуметь! Они смеются, пока альбинос плетется сзади, принюхиваясь и глядя исподлобья. Золдик шел молчаливо, рассматривая красно-белые носки собственных кед и гладкое покрытие под ногами. - Все ещё хочешь найти своего отца? - Конечно! Мы уже очень-очень близко! У меня есть карта с Острова, которая сможет перенести меня и Киллуа к нему. Альбинос поднимает глаза, впиваясь в чужой темный затылок, и усиленно пытается думать о чем угодно, но не о людях перед собой. В тебе слишком много от убийцы, Килл. Рано или поздно тебе будет этого мало. Ты захочешь больше. Ведь ты – прирожденный убийца. Иллуми в его голове монотонно шепчет, смотрит прямо в глаза и затягивает в нефтяное озеро, заставляя безуспешно барахтаться и кричать в окружающую мутность. Вокруг только чернота, нет ни луча, ни солнца. Нет Гона. На дне страшно, холодно и темно. Пальцы словно замерзают, с каждым движением все сильнее деревенея, легкие изнутри, кажется, покрываются инеем, горло сжимает ледяная до смерти длинная ладонь, а губы трескаются до ломкой сухоты и колкости на языке. Он резко выныривает, хватая ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Трясущимися руками хватается за горло и безмолвно шепчет: -Гон-гон-гон-гон. - Киллуа? Все в порядке? – Он поднимает суженные зрачки, цепляясь за лицо перед собой. Гон. Он здесь. Он рядом. Иллуми нет. Альбинос ещё раз свистяще втягивает воздух и отнимает ладони от шеи, слегка натянуто улыбаясь чужим теплым глазам. - Да. – Фрикс хмурится, но не стирает с лица взволнованность, лишь хлопает глазами и виновато смотрит на Зуши. - Прости. Думаю, Киллуа надо отдохнуть: он устал от поездки. – Шатен кивает и глазеет на чужое бледное лицо, обрамленное пепельными прядями. Золдик не протестует. Все равно бесполезно. Гон как всегда сделает по-своему. Как только они входят в номер, то альбинос сразу валится на кровать, все ещё восстанавливая бешено бьющееся сердце. Закрывает глаза и снова видит черноту, плотно сжимает губы, стараясь отбросить воспоминания и мысли о брате. Рядом Гон. Все будет хорошо. Он защитит его, а тот никогда не оставит его. - Поспи немного. Я не буду допрашивать, что случилось. – Киллуа чувствует, как постель прогибается под чужим весом. Он приоткрывает веки и видит, что друг к нему повернут полубоком, смотрит большими, слишком добрыми глазами и мнет простынь в руках. - Все хорошо. – Закидывает руки за головы, орлиным взглядом рассматривая на чужих щеках еле видимые веснушки. Веснушки Гона милые. Они идут ему. - Ты выглядел напуганным. Спина неожиданно потеет, а волосы на затылке встают дыбом. Гон не должен знать о его снах и видениях. Не должен. Он протягивает руку и хватает чужое плечо, тянет и заставляет упасть на свою грудную клетку. Это было не похоже на него, но он нуждался в этом. Убедиться в том, что Гон жив, что не оставил и жив. Золдик смотрит в потолок, отказываясь встречаться с чужими вопросительными глазами. У Фрикса размерное, успокаивающее сердцебиение с чуть ускоренным ритмом. Почему-то стук чужого сердца заставляет между ребер теплеть, а на языке осесть горячим углем. Гон дышит, а значит – жив. Брюнет ерзает, без неловкости складывая руки на бледных ключицах. Киллуа шумно дышит, скрепляет ладони в замок чуть выше чужой поясницы и молчит. Это молчание не тяжелое, а наоборот – комфортное. Золдику эти объятия необходимы, и брюнет это чувствует. Он прикрывает глаза и полностью расслабляется . - Все хорошо, Киллуа. Я здесь. Тот молчит, задерживая на секунду дыхание, а после выдыхает, прижимает тело к себе ближе и утыкаясь в теплую шею. Гон пахнет солнцем и теплом, а главное – домом. Альбинос желает задохнуться в чужом запахе. Он жмурится и благодарит абсолютно все, что привело к их знакомству и дружбе. Гон Фрикс – его семья, лучший друг и тот, ради кого он отдаст все. - Спасибо, Киллуа. Спасибо за то, что ты мой друг. Я люблю тебя. Он не знает, от чего ему хочется так плакать, просто целует чужой висок и мягко гладит загорелую поясницу. Гон зарывается в его волосы, массируя вихрастый затылок и ласково прижимаясь губами к макушке. Воспоминания о видениях уходят на третий план, гоняя по венам чувство комфорта и мимолетного счастья. Так приятно. Он дома. За окном темнеет, а они так и не расцепились, все ещё лежа в обнимку на уже мятом покрывале. Греют друг друга и ластятся к любым прикосновениям словно котята. В комнате становится холоднее, но Киллуа предпочитает не отрываться от лежащего на нем тела, чем расцепить руки и залезть под одеяло. Он чувствует, как веки слипаются, а руки тяжелеют. Гон на нем уже давно заснул, тихо сопя себе под нос, и альбинос решает присоединиться к нему.