Треснувший колокол

      Февраль, последний зимний месяц, был достаточно нелюбим населением Хайнессенполиса. Именно в феврале тонкий снежный покров, кое-как державшийся прошлые месяцы, начинал таять, образуя вместе с почвой мерзкую, трудновычищаемую грязь. Чаще всего, именно в конце февраля - начале мая Департамент социального обеспечения переводил городские системы на летний режим работы, заставляя жителей муниципальных кварталов трястись от холода. Наконец, февраль являлся традиционным сезоном распространения пальмлендской лихорадки: несмертельного, но раздражающего заболевания, вот уже двадцать лет благополучно кочующего по системе Балаат.       Девятнадцатилетний Роджер Хьюз, студент одного из многочисленных технических колледжей столицы, тоже не особенно уважал февраль. Но, в отличие от большинства своих соседей и знакомых, у него была на это более веская причина. Седьмого февраля, семьсот девяносто девятого года Космической Эры, во время вторжения Рейха погиб его старший брат. Потом это назвали битвой при Рантенмарио.       Роджер хорошо запомнил то состояние унылой, изматывающей тревоги, прочно воцарившейся по всему городу, после первых сводок о наступлении Рейха на Изерлон. И то, как оно переросло в неприкрытую панику, льющуюся с первых полос новостных сайтов Старнета, сообщавших об оккупации Феззана. Свершилось невозможное, немыслимое, невообразимое: Рейх двинулся через Феззанский Коридор, который вот уже несколько десятилетий использовался исключительно для мирной торговли. Стремясь остановить вторжение, Верховный Совет швырнул на пути стальных армад Лоэнграмма всех, до кого смог дотянуться, в том числе охранявший столицу Первый флот, где и служил брат Роджера, Алан Хьюз.       Им дали всего лишь час на сборы. Роджер помнил, как у брата дрожали руки, когда он впопыхах завязывал форменный галстук. Прощание вышло скомканным: Алан пытался улыбаться и говорить что-то ободряющее, а мать тихо плакала у него на плече. Именно тогда Роджер последний раз видел своего брата: когда он садился в автотакси, прижимая к себе небольшой кейс с личными вещами.       В той кровавой бане, от собранного с бору по сосенке флота Союза уцелела едва ли пятая часть. Как погиб его брат Роджер так и не узнал, просто однажды, примерно через две недели после сражения, на электронную почту семьи Хьюз пришло сообщение. Герб, девиз, стандартный текст: "С глубокой скорьбью.. уведомляем Вас.. восьмого февраля семьсот девяносто девятого года Космической Эры.. капитан третьего ранга Алан Хьюз.. защищая народ Союза и идеалы республики.. погиб в бою". И больше ничего.       Смерть его брата оказалась напрасной: всего лишь через год Союз Свободных Планет, ради которого он воевал, прекратил свое существование, поглощённый Рейхом. Всего лишь неделю назад, повинуясь воле Лоэнграмма.. нет, теперь уже получается императора Райнхарда фон Лоэнграмма. ЕГО, Роджера Хьюза, императора. — Да чтоб тебя! — с раздражением прошептал Роджер       Невесёлые воспоминания лезли ему в голову постоянно, крутились перед внутренним взором не давая покоя, стараясь затянуть парня в сети гнетущей тоски. Дома, где все напоминало о брате, это чувство было особенно сильным, поэтому, Роджер время от времени уходил гулять и бесцельно перемещался по городу, надеясь что суета мегаполиса поможет ему отвлечься. Обычно это работало, но стоило отойти чуть в сторону от шумных улиц, монорельсовых линий и голоэкранов, свернуть в тихий сквер или безлюдный переулок, и хандра накатывала с новой силой. На этот раз Роджер забрел дальше обычного: перешёл по пешеходному мосту реку, побродил по частным кварталам, и в конце концов вышел к центральному парку Хайнессенполиса.       Большой, густо усаженный деревьями зелёный холм опутывала сеть аллей и дорожек, стягивающаяся к огромной статуе Але Хайнессена на вершине. От подножия памятника вела широкая дорога, сбегавшая по склону холма вниз, к набережной. Парк был построен одновременно с монументом, около ста лет тому назад, и с тех пор неоднократно расширялся и реконструировался, постепенно став любимым местом для отдыха горожан. Правда в феврале, из за плохой погоды, парк не пользовался популярностью, и лишь изредка на его брусчатых дорожках можно было встретить прогуливающуюся парочку, бегуна в неизменном спортивном костюме, или какого-нибудь художника-пейзажиста, вдохновенно выводившего на холсте засохший куст можжевельника на фоне монументального Але.       По потрескавшиеся гранитным ступенькам Роджер поднялся на вершину холма, прошел немного по центральной аллее, и присел отдохнуть на пустынной смотровой площадке. Отсюда, как на ладони была видна поблескивающая в лучах закатного солнца лента реки, а за ней вздымающиеся к небу небоскребы Центрального, Западного и Северного районов Хайнессенполиса. Ещё год назад, если пройти чуть подальше, к памятнику, при хорошей погоде и определенной остроте зрения можно было различить вдалеке сверкающую иглу Генерального Штаба, но после бомбардировки флота Миттермайера от величественного здания остались только обгоревшие руины.       На Роджера, взметнув сухие ветки, налетел порыв холодного ветра. Предупреждающе пискнули наушники на шее, сигнализируя о нехватке энергии. Время было не особенно позднее, но парень порядком устал и проголодался, наворачивая круги по городу, да и холодный февраль давал о себе знать, поэтому и решил отправляться домой. Роджер вздохнул, и достал из кармана смартскрин. Экран засветился голубоватым светом, привычно выводя стандартную информацию. Несколько кликов по карте хватило, чтобы выбрать дорогу: тёмно-синий значок монорельсовой станции светился у границ парка, относительно недалеко от местоположения Роджера. Чтобы добраться до станции пришлось бы сделать небольшой крюк: дойти до памятника, спуститься к набережной, и двести-триста метров пройти вдоль автотрассы, но Роджера это не особо расстраивало. Да и к тому же, по дороге можно было перекусить в одном из миниатюрных кафе, густо усеивавших берега главной водной артерии Хайнессенполиса.       Роджер встал со скамейки, кинул последний взгляд на алеющее небо, и засунув руки в карманы зашагал по направлению к видневшемуся в просветах между ветками титаническому монументу. Однако, ещё издалека, не доходя до памятника, Роджер увидел довольно странную картину. Центральная аллея, и все боковые дорожки ведущие к памятнику, были перегорожены красно-белыми ремонтными щитами, а проходы между деревьями на газоне были затянуты красной строительной сеткой. Но самым настораживающим было то, что вдоль этого импровизированного заграждения через равные промежутки стояли солдаты. Имперские солдаты.       Военных Рейха Роджер видел много раз: в новостях, в сети, а с недавнего времени и на улицах попадались. Да и если бы не видел, спутать со своими было бы трудно. Вместо тёмно-синего флотского кителя или пиксельного камуфляжа наземных частей — строгая, черная с серебром форма. Вместо стандартных касок или беретов — поблескивающие на солнце пикельхельмы. С голографических экранов это смотрелось непривычно и в чем-то даже забавно, но вживую это выглядело гораздо убедительнее.       Подходя к щиту Роджер постепенно замедлял шаг, пока наконец совсем не остановился в нескольких метрах от одного из солдат. По пути он искал возможность обойти эту неожиданную преграду, но как назло, все ближайшие пути к памятнику, и, следовательно, спуску на набережную, были перекрыты, а блуждать по парку в поисках другого пути, или возвращаться Роджеру совсем не хотелось.       При ближайшем рассмотрении военный Рейха показался Роджеру не особенно угрожающим. Такой же человек, как и любой житель Союза, разве что лицо под шлемом усталое, но это как раз объяснимо. Поэтому, парень решил рискнуть. — Эмм.. Прошу прощения.. Мне бы на набережную спуститься, а тут все перегородили, не подскажете, как пройти? — набравшись смелости спросил Роджер.       Солдат посмотрел на него хмуро, но без особенной неприязни. — Здесь проход запрещен. Можете пойти направо, вдоль сетки, там есть выход на главную лестницу. И лучше поторопитесь, через двадцать минут закроют весь парк —       Имперец говорил на альянсише довольно чисто, только немного картавил, и отрывисто произносил слова. Вслушиваясь в непривычный акцент, Роджер слегка упустил смысл сказанного, и когда он наконец дошел, парень не смог сдержать удивления. — Весь парк закрывают? А зачем? — брякнул Роджер, и тут же прикусил язык.       Приставать к солдату Рейха с расспросами было довольно глупо, но, со своей стороны, имперец никак на это отреагировал. Он вообще перестал обращать внимание на Роджера, будто перед ним было пустое место, и, отвернувшись, начал бубнить что-то во встроенный в шлем микрофон. Хьюз пожал плечами, перешагнул через бордюр, и направился по газону в указанном направлении.       Спустя несколько минут, обогнув натянутую сетку и продравшись через кусты, Роджер вышел на главную лестницу, чуть ниже площадки с памятником, взглянул вниз, и присвистнул от удивления. Подножие лестницы было густо усыпано людьми. Огромная толпа полностью заполнила набережную, и выплеснулась на автомобильную дорогу у подножия холма, полностью перекрыв ее. Немногие редкие машины видя это скопление издалека сразу разворачивались, даже не пытаясь пробраться на другую сторону. — Какого черта тут происходит? — пробормотал Роджер, спускаясь по широким белым ступеням.       Пока он шел к лестнице, сквозь дыры в сетке парень успел увидеть бронетранспортер и несколько имперских военных грузовиков под разгрузкой. Множество солдат, вытаскивали из них однотипные серые контейнеры, и складывали в кучу таких же, прямо у подножия постамента. Он всё ещё ничего не понимал, но смутное подозрение забрезжило на краю сознания.       По мере приближения к толпе, становился слышен стоящий в воздухе гул людских голосов. Роджер огибал людей сидящих на ступеньках, проходил мимо сплочённых групп, пока не влился в общий поток, но из шумного многоголосья было сложно вычленить что-то осмысленное. — Совсем оборзели! Творят что хотят, будто у себя дома! — — Сто с лишним лет монументу, объект культурного наследия, воплощение воли отцов-основателей... — — Варвары, настоящие варвары! — — Мда, а картахенский Брюс Эшби теперь получается первый будет по размерам-то. Если и до него не доберутся.. — — А они и есть теперь у себя дома. Тут теперь не Союз, а Нойеланд. Новому Рейху - Новые Земли, тьфу! — — Вот если бы ты, и такие же как ты бараны за Трунихта не голосовали бы, то ничего этого бы и не было! —       От громкого шума у Роджера начала болеть голова. Окончательно отчаявшись разобраться в царящем вокруг хаосе самостоятельно, он поймал за рукав пробиравшегося сквозь скопление народа высокого и худого мужчину в очках — Извините за беспокойство, не подскажете, что здесь собственно происходит? — почти прокричал Хьюз Мужчина обернулся, удивлённо уставился на Роджера и поправил очки. — Во-первых, отпустите мой рукав молодой человек. А во-вторых, вы что, не в курсе? Хайнессена взрывать собираются! — Взрывать?! — оторопел Роджер — Имперцы? — — А кто ж ещё? Говорят, личный приказ Лоэнграмма —       На Роджера будто вылили ведро холодной воды. Конечно, Але Хайнессен относился к далёкой истории, а ко всякого рода каменным статуям Хьюз был равнодушен с детства. Но.. Хайнессен, вдохновитель Исхода, героически погибший во время аварии на одном из кораблей беженцев. Идеолог, великий теоретик, оратор. Человек без которого Союза просто не было бы. Да и в самой каменной фигуре, подавшейся вперёд и вдохновенно простершей руки к небу, было, если присмотреться, нечто воодушевляющие.       А Лоэнграмм.. Роджер почувствовал, как в нем закипает злоба. Лоэнграмм, надменный Лоэнграмм, прорубивший себе дорогу к славе сквозь человеческие тела, Лоэнграмм, победивший двойной подлостью Трунихта и Миттермайера, Лоэнграмм Палач Вестерланда, как смеет он тянуть свои заляпанные кровью руки к памяти Але Хайнессена?!       С бессильной ненавистью Хьюз посмотрел наверх. На фоне потемневшего вечернего неба невозмутимый Але все так же взирал на город, но парень знал, что ему осталось недолго. Возможно, уже сейчас имперцы закончили укладывать взрывчатку к подножию памятника, и он с минуты на минуту рухнет, погребая под своими обломками последнее что осталось от духа Союза. — Роджер? — Кто-то тронул Хьюза за плечо. Он обернулся, и увидел невысокую девушку, одетую в джинсы и белую куртку. — Катя? —       Катя Семёнова училась с Роджером на одном курсе технического колледжа. На всем потоке инженер-механиков космических аппаратов она была единственной девушкой, что было частым поводом для шуток со стороны однокурсников. С Роджером они дружили, но после гибели брата Хьюз замкнулся в себе, отстранившись от всех своих знакомых, и поэтому нигде, кроме колледжа они не встречались уже около года. — Может, отойдем к реке? — спросила Катя — Просто тут так шумно.. — — Мысль действительно здравая — согласился Роджер       Они перешли дорогу, миновали пешеходную зону на набережной и остановились у гранитного парапета. Тут было немного меньше народа, люди не напирали со всех сторон, и можно было разговаривать не пытаясь перекричать толпу. — Какими судьбами? — поинтересовался Роджер — Ты ведь знаешь, да? — тихо спросила Катя? — Я хочу увидеть своими глазами — — Пришла полюбоваться зрелищем? — ехидно спросил Хьюз — Не шути так! — с гневом отозвалась девушка. Роджер увидел, что на ее ресницах блестят слезы — Прости — отозвался парень Они помолчали какое-то время. Первой опять начала Катя. — Мы послезавтра улетаем на Эль-Фасиль — — На Эль-Фасиль? — Роджер удивлённо поднял брови — Ну да.. Там адмирал Ян. Он собирает армию. Флот у них кое-какой есть, но не хватает медиков, инженеров, специалистов по снабжению. А мой папа бывший военный врач, полковник медицинской службы, вот он и решил.. —       Конечно, Роджер знал и про феерический побег Яна Веньли с Хайнессена, и про образование Эль-Фасильской республики, и про захват Изерлона. Но в его сознании революционный флот и миниатюрная Катя не уживались от слова совсем — Подожди, ну ладно отец, а вам-то что там делать? — Катя зарделась — Мама не хочет отпускать папу одного. Мне они предложили самой решать, лететь или нет, но оставаться здесь совсем одной я не хочу — — Это же опасно! — попытался спорить Роджер — Чем? — удивилась Катя — Мы с мамой воевать не собираемся. Просто переезжаем к месту.. работы отца. На Эль-Фасиле ведь не хуже чем на Хайнессене, особенно теперь. Да и на Изерлоне жить можно — — А как вы до него доберётесь? Ведь все рейсы до Эль-Фасиля отменены — — У отца есть знакомый, бывший пилот курьерской службы доставки Верховного Совета. Когда Верховный Совет распустили, службу тоже закрыли, но наверно в суматохе забыли аннулировать коды доступа к курьерским судам. А они очень быстрые.. — улыбнулась Катя — В службе охраны правительственного сектора космопорта есть свой человек, он тоже летит. Нас где-то человек двадцать набралось. Имперцы ещё толком не контролируют орбиту, так что, если повезёт, сможем проскочить и добраться до Эль-Фасиля прежде чем поставят блокаду — — Неплохо придумано — оценил Роджер — Но.. —       Его слова прервал усилившийся гул толпы. Роджер повернулся, и увидел медленно продвигающуюся по дороге военную технику. Колонну из восьми грузовиков в окружении цепочки бегущих солдат, с обоих концов прикрывали по два бронетранспортера. Медленно и неохотно люди расступались, и под свист и презрительные выкрики колонна пробиралась к своей цели. Достигнув подножия холма, грузовики останавливались по обеим сторонам мраморной лестницы и из них начинали выскакивать солдаты.       Постепенно, черных с серебром мундиров становилось все больше. Имперцы согнали сидящих на ступенях людей, освободили тротуар и часть дороги перед лестницей, оцепив получившийся пятачок в два ряда, и укрепив получившийся квадрат по углам бронетранспортерами. На одной из машин пришла в движение башня, подвигала черным стволом, заставив стоящих рядом людей шарахнутьсяв разные стороны, и вернулась в исходное положение. — А это ещё что? — недоуменно произнесла Катя, вытягивая шею — За головами ничего не видно! — Роджер огляделся по сторонам — Может, на парапет заберемся? —       Действительно, пытаясь увидеть происходящее многие вставали на полированные гранитные блоки, ограждающие пешеходную зону от реки. Роджер помог залезть Кате, и спустя секунду запрыгнул сам.       Между тем, от имперского оцепления отделился один из БТР-ов, и в окружении группы солдат пытался проложить свободный проход сквозь волнующееся людское море. Получалось откровенно плохо: люди давали дорогу неохотно, да и их количество все увеличивалось. там, где всего десять минут назад колонна могла ехать относительно свободно, уже было не продохнуть. Именно в этот момент из-за поворота дороги показался кортеж.       Длинный черный лимузин, в окружении автомобилей охраны несся с пугающей скоростью, лишь в последний момент затормозив перед расступившейся толпой. Царивший над толпой гам стих. Так и не выполнивший свою задачу бронетранспортер взревел мотором, и по освобожденной им дороге откатился назад, давая дорогу лимузину. Кортеж снова тронулся, и перед ним люди расступались молча, сразу же смыкая за последней машиной свои ряды. Наконец, лимузин въехал в оцепленный пятачок и остановился. Из машин охраны вышли несколько человек в форме, внешне чуть отличающейся от стандартной имперской и встали рядом с лимузином. Один из телохранителей подошёл к нему, и с поклоном открыл заднюю дверь.       Все взгляды устремились на выбравшегося из недр дорогой машины человека. Белоснежный плащ спадающий с плеч, расплавленное золото волос, аристократический профиль и холодный взгляд небесно-синих глаз. Райнхард фон Лоэнграмм, кайзер Галактического Рейха и Новых Земель, правитель галактики. Толпа встретила его гробовым молчанием.       Сразу же за ним выбрался ещё один имперец в плаще и черной фуражке. Он что-то сказал Райнхарду, и тот в ответ рассмеялся и похлопал его по плечу. Похоже, кайзер пребывал в отличном настроении. От грузовиков к ним подбежал офицер и поклонившись о чем-то спросил Райнхарда. Император кивнул, и офицер, сняв с пояса станцию связи, начал отдавать приказы.       Роджер понял, что пришло время. Уже стемнело, и монументальную статую на вершине холма подсвечивали лучи прожекторов, спрятанные в глубинах парка. Сейчас, последние распоряжения дойдут до своих адресатов, и памятнику непокорному Але вот так, в тишине и молчании, придет конец.       Между тем, офицер закончил свой разговор, выслушал ответы, и, довольный результатом подошёл к Райнхарду. Он снова что-то спросил у императора, на что тот лишь отрицательно качнул головой. Военный пожал плечами, и достал из подсумка небольшой пульт, с длинной антенной. — Liberty stands for freedom —       Внезапно, тишину расколол звонкий и четкий женский голос. По толпе прошла волна шороха. Роджер вздрогнул от неожиданности и завертел головой, пытаясь определить источник звука, но среди собравшихся, определить поющую было невозможно — Oh hail the flag that set us free — подхватили сразу несколько голосов — Standing righteous symbolic of strength, our hopes for freedom to be —       Мелодия росла и ширилась, охватывая все больше и больше людей. Дрогнуло оцепление, имперец в фуражке в беспокойстве вертелся из стороны в сторону, даже Лоэнграмм, казалось, чуть наклонил голову, вслушиваясь. — My friends, not so far away Rulers will reunite hand in hand Oh hail! Liberty bell! True freedom for all men. —       Люди пели. Пел и Роджер, на ходу вспоминая слова гимна. Пела Катя, пронзительно выводя высокие ноты. Дрожащим голосом пела пожилая женщина в инвалидной коляске, непонятно как оказавшаяся в толпе. Во все горло, почти крича, пел забравшийся на фонарный столб мальчишка, в такт словам размахивая сорванной с головы кепкой.       Лоэнграмм тряхнул головой, словно сбрасывая с себя оцепенение и взмахнул рукой, отдавая приказ стоящему рядом с ним растерявшемуся офицеру. Тот кивнул, откинул защитную заслонку на пульте, и нажал на кнопку. Народ затаил дыхание, хор дрогнул, едва не сбившись с ритма, но.. ничего не произошло. Взмокший от страха имперец снова и снова жал на кнопку, но каменный Але все так же молча взирал на творящийся у него под ногами кавардак со своего постамента. — Fighting hard for the future The promise of a better day For tomorrow we drink from the cup the wine we fought for today —       Мелодия гремела по всей набережной, взлетая к усыпанному звездами ночному небу. Проплывавший мимо экскурсионный корабль подал длинный, протяжный гудок. На его открытых верхних палубах тоже пели. Захрипел динамик под крышей небольшой кирпичной кофейни, и через пару секунд из него полилась музыка. Группа солдат попыталась было пробраться к зданию, но люди на их пути встали непроходимой плотной стеной. Не решаясь применять силу, имперцы отступили. — My friends, let us sing a song sing a long ring a bell, liberty! Oh hail! Liberty bell! True freedom for all men. —       Видно было, что Лоэнграмм недоволен. Он что-то резко говорил опростоволосившемуся офицеру, и от каждого слова кайзера тот съеживался на глазах. От грузовиков к ним подбежал ещё один солдат с запасным пультом, но остановился в отдалении, не смея прерывать Лоэнграмма. Тот замолчал, офицер опрометью бросился к пульту, схватил его, дёрнул защитную заслонку с такой силой, что она оторванная отлетела в сторону, и опять нажал на кнопку. — "F" that stands for our freedom as well the flag that stands so strong Spirite set free in our future land so let us share in this song —       Снова ничего не произошло. Лоэнграмм плюнул, и невзирая на попытки офицера что-то ему сказать, направился к лимузину. Даже с парапета, Роджер видел как покраснело от гнева лицо императора. — My friends, not so far away Rulers will reunite hand in hand Oh hail! Liberty bell! True freedom for all men —       На этот раз, люди куда охотнее давали дорогу машине кайзера. Черный лимузин с места набрал большую скорость, и исчез за поворотом дороги. Оцепление съежилось, солдаты подались назад под напором толпы, и начали отходить к грузовикам. Взревев мотором, двинулись за ними бронетранспортеры. Люди смеялись, шутили, висевшее в воздухе в самом начале напряжение словно бы испарилось без следа. Динамик благополучно доиграл гимн, и врубил незатейливую веселую мелодию.       Но Роджер понимал, что это ещё не конец. Имперцы ее могли просто так взять и сдаться, особенно, после такого. За рядами серебристых шлемов он видел того самого офицера, который что-то кричал в рацию. Не прошло и пяти минут, как со стороны города послышался клекот винтов.       Черная, вытянутая боевая машина, разительно отличающаяся от пузатых вертолетов Союза, прошла над рекой и зависла перед памятником. Хьюз даже смог различить крылатого льва у нее на днище. Люди снова замолчали, и лишь динамик кафе все так же продолжал играть.       Вертолет качнулся, примеряясь к цели, и через мгновение небо прочертили два дымных следа, устремившиеся к подножию памятника. Сверкнула яркая вспышка, грохот взрыва ударил по ушам, клубы дыма и пыли окутали вершину холма. Статуя замерла на мгновение, и закрутившись вокруг своей оси завалилась набок.       Из толпы послышались плач и проклятия. Имперцы, окончательно сломав строй, торопливо запрыгивали в грузовики, которые по одному выбирались из толпы. Роджер обернулся к Кате, и увидел, что по ее лицу бегут слезы. Он обнял ее, и девушка уткнулись ему в плечо, мелко вздрагивая.       Толпа начала расходиться. Уехал последний бронетранспортер. Катя оторвалась от Роджера, поправляя спутавшиеся волосы. — П-прости.. — — Ничего — отозвался Роджер — Тебя проводить до дома? — Девушка молча кивнула.       Они дошли до монорельсовой станции, двадцать минут тряслись в вагоне, затем ещё десять минут шли по пустынным улицам городской окраины до трёхэтажного коттеджа — дома семьи Семеновых. Уже прощаясь, Роджер спросил: — Слушай.. А на вашем курьерском судне, не найдется ещё пара мест? —