park, coffee and vanilla ice cream

      Прогулки в парке перед сном стали привычкой для Сынмина: без них он не мог нормально заснуть да и гулять вечером оказалось намного приятнее, чем днём. Плюсов было много: никакого шума, никаких людей, лишь полное одиночество и только тихая музыка в наушниках играла так, что было слышно шелест листьев. У Сынмина был свой маленький маршрут, он занимал всего двадцать минут, десять из которых были непременно потеряны у ларька с кофе. Парк находился рядом с домом, он маленький и нелюдимый: всего пять скамеек и две клумбы с анютиными глазками, но Сынмину всё нравилось. Казалось, что только здесь, на последней по счету скамейке, он был наедине с природой и самим собой.       Сегодня Сынмин задержался на одном из мест своего маршрута и взял вместе с кофе ванильное мороженое оно ведь «вкусное до безумия, надо брать». Следующим местом его «карты» была узкая дорожка по парку. — Так это ты? — спросил неожиданно появившийся парень. Сынмину показалось, что он выскочил из-за кустов. — Что? — слегка дрожащим голосом переспросил он. — Ты был тем кто забрал последнее мороженое! Знаешь, оно самое вкусное у них! — сказал парень, активно жестикулируя.       Сынмин посмотрел на него. Хотя на улице было уже темно и единственным источником света был тусклый фонарь, это совершенно не мешало ему разглядывать лицо незнакомца. Светлая кожа, подкрашенные глаза и маленькие звёздочки нарисованные рядом с левым глазом, аккуратный нос и губы которые блестели явно из-за ягодного — аромат был потрясающим — блеска. Резко новый знакомый накинул на себя капюшон и тут Сынмин понял, он буквально пялился на него. — Прости я не… — он не успел ничего — Что уже влюбился? — вдруг спросил этот чудной парниша, а затем рассмеялся. — Just kiddding! * Мое имя Феликс Ли. — Ким Сынмин, приятно познакомиться, — все ещё немного растерянно ответил ему Сынмин. —  Ты здесь всегда гуляешь? И кофе всегда пьёшь? — начал свой поток вопросов Феликс. — Да, я тут всегда, живу неподалеку. А ты? — спросил Сынмин. Для него было необычно гулять и при этом разговаривать с кем-то — Я подрабатываю в театре, не часто тут гуляю, но за мороженым только сюда, а ещё накрашен так из-за работы, — ответил Феликс и скинул с себя капюшон, указывая на макияж, а после неловко улыбнулся. — Разве только поэтому? —  Сынмин и сам не понял зачем задал этот вопрос, наверное, ему просто хотелось узнать Феликса лучше. — Да. Может присядем? — показывая рукой на скамейку, сказал Феликс.       Он умело перевёл тему разговора на вкусы мороженого, а затем задавал кучу вопросов Сынмину . Так они просидели до полуночи на одной скамейке рядом с клумбой анютиных глазок под тусклым фонарём, улыбаясь и смеясь разбавляя этим ночную тишину. Никогда в своей жизни Сынмин не чувствовал себя так хорошо. Впрочем, как и Феликс.       Весь следующий день Сынмина волновал только Феликс и даже когда он вышел на прогулку в его мыслях был только он. Сынмин всегда называли скучным, заумным и странным, поэтому он очень удивился, что вчера смог привлечь к себе внимание такого веселого парня как Феликс. Именно из-за этого ему с трудом верилось в то, что между ними может зародиться дружба. Сегодня он не стал покупать кофе и включать музыку — не было настроения и совсем чуть-чуть хотелось, чтобы на горизонте появился Феликс. Ему не хотелось растягивать прогулку, поэтому он сразу направился к концу маршрута. — Хей, Сынмин! —из долгих раздумий Сынмина вырывает голос, который ему так хотелось услышать. Феликс сидел на той самой, его, скамейке под тем самым фонарём и держал в руках два рожка мороженого. — Я не знал во сколько ты сюда приходишь, поэтому пришёл пораньше. Смотри, что я купил нам: ванильное мороженое и горячие напитки! — сказал Феликс. А Сынмин так и стоял, как вкопанный и не мог понять реально ли происходящее. — Ким Сынмин, иди уже сюда, мороженое тает! — Громко крикнул Ликс, что бы его задумчивый друг оттаял вместо мороженого. — Привет, — присаживаясь на скамейку, Сынмин поздоровался с ним и забрал своё мороженое и кофе, его любимый к слову. — Как твои дела? — с такого простого вопроса начал разговор Феликс. Впервые Сынмин рядом с кем-то чувствовал себя настолько комфортно, что ему хотелось разговаривать с этим человеком без остановки.       Они снова просидели весь вечер болтая о всяком, обсуждая свои обычные будни и делясь историями их жизни. А ещё, к большому удивлению Сынмина, Феликс попросил его помочь ему с подготовкой к прослушиванию и разве мог он ему отказать?       Так прошла вся последующая неделя, и ещё одна и ещё. Они каждый день встречались ровно в девять вечера возле входа в парк, покупали кофе и мороженое и проходили маленький маршрут Сынмина. На излюбленной скамейке Феликс читал свои реплики, а Сынмин всячески ему помогал и даже пытался играть главную героиню, чтобы Ликсу легче было вжиться в роль. За это время Сынмин многое узнал о Феликсе, но самым невероятным ему показалось то, что он перебрался сюда из далёкой Австралии, чтобы осуществить свою большую мечту — играть в театре на родном языке. И Феликс играл прекрасно, Сынмин не мог понять, как можно одним лишь голосом передать все, что волнует героя. Сынмин никак не хотел верить, что влюбился в него. Влюбился в его голос такой мужественный и одновременно нежный, этот голос вызывал необъяснимые чувства, любые слова Феликса доходили до сердца и будь он певцом то точно стал бы для Сынмина самым любимым. И несмотря на все эти чувства, Сынмин продолжал думать, что этот его талант действует так и что это происходит со всеми, кто видит и слышит Феликса.       Сегодня они репетировали диалог из одной пьесы. — Меня перенесла сюда любовь, Ее не останавливают стены. В нужде она решается на все, И потому — что мне твои родные! * — смотря на Сынмина читал свой текст Феликс.  — Они тебя увидят и убьют.* — Отвечал ему Сынмин. — Ты играешь лучше меня! Нечестно, — словно маленький ребёнок, Ликс обиженно надул щёчки.       Сынмин посмотрел на него: Феликс сидел, смотря куда то вдаль, и только сейчас парню удалось рассмотреть в деталях его лицо, что всё это время было скрыто за косметикой. И если бы не этот момент Сынмин бы не заметил, что на лице Феликса Млечный путь —россыпь разных по размеру веснушек от мочки правого уха до мочки левого. Кажется Сынмин нашёл повод влюбиться в него ещё больше. Феликс почувствовал, что его снова рассматривают, словно картину в галерее и вновь решил подловить друга. — Что… — Что влюбился в меня? — тут же перебил его Сынмин, неожиданно даже для самого себя. — Да, — совершенно не задумываясь ответил Феликс, а затем в спешке добавил — То есть, уже поздно. Думаю, нам стоит идти по домам. Сынмин не придал этим словам особого внимания — или просто не хотел думать об этом — и только одобрительно кивнул.        На следующий день ровно в девять вечера Сынмин уже стоял с мороженым и стаканчиком кофе возле входа в парк, но Феликса нигде поблизости не было. В девять тридцать Сынмин сидел на скамейке, залипая в телефон, мороженое растаяло, кофе остыл, а место рядом с ним все ещё пустовало. В десять тридцать он всё также сидел в одиночестве под тусклым светом фонаря. В одиннадцать вечера Сынмин вышел из парка, Феликс так и не пришёл, оставив его одного со своими мыслями. Феликс не появился ни завтра, ни послезавтра, ни ещё через два дня, и Сынмину оставалось только в одиночку сидеть на теперь такой огромной для него одного скамейке и держать телефон, считая гудки и раздражающее «абонент не доступен» несколько десятков раз подряд. Он чувствовал себя пустым, как белый лист, будто всё, что было до этого, стёрли не оставив ничего.        Прошла неделя с момента, когда он последний раз видел Феликса. Сынмин потерял надежду и впервые не пошёл в парк, оставаясь дома наедине с кучей работы. Он просто не мог находиться там, ведь всё напоминает ему о Феликсе: ларёк с кофе, фонарь, скамейка и одинокая клумба анютиных глазок. Сынмин хотел бы забыть, выкинуть из головы смех и его нежную улыбку, но кажется это миссия просто невыполнима. Сынмин влюбился не в веснушки, не в голос, а в самого Феликса и этот исход был самый болезненный. Этой ночью Сынмин так и не уснул.       Вечер понедельника встретил Сынмина ужасным ветром и тёмными тучами. Казалось бы погода не для прогулки, но от привычки избавиться сложнее чем от простуды. Вчера так и не уснув, он понял без свежего воздуха сон просто не идёт совсем. На удивление сегодня он не думал ни о чём и, купив кофе, вновь направился по своему маленькому маршруту, слушая музыку.       В конце пути на скамейке его встретил букет или скорее просто разные цветы, завёрнутые в красивую бумагу. Он взял их в руки и вытащил первый цветок из трёх. Жёлтый тюльпан на языке цветов означал «ты моё солнце», следующим был крокус — «ты подарил мне лучшие моменты жизни» и последним стала веточка розовой камелии — «я скучаю по тебе». Сынмин улыбнулся своим мыслям, ему даже думать не пришлось, чтобы узнать личность отправителя. — Феликс, ты такой дурачок, — тихо произнёс Сынмин. Он скучал так сильно, что на его глазах выступили слёзы радости.Посидев ещё немного, Сынмин оставил на скамейке веточку розовой камелии. На другой день Сынмин, опьяненный счастьем, буквально бежал со всех ног парк, как только закончил со своими делами, надеясь, что именно сегодня он увидит его. — Прости? Нет. Мне очень жаль, я… Боже, это не то, — Феликс ходил вокруг скамейки, громко говоря себе под нос. Он был легко одет, а в руках держал такой же свёрток упаковочной бумаги, какой вчера нашёл Сынмин. — Сынмин! — позвал его Феликс, только заметив. — Прости меня! Прости, что я не отвечал. Я не мог, правда! Отец не давал мне с тобой связаться, он забрал мой телефон. Я хотел встретится и попрощаться, ведь не прошёл прослушивание, — на одном дыхании сказал Ликс. Он говорил так быстро и путано, словно если не скажет всё, то мир рухнет. Всё это время Феликс смотрел вниз, не смея поднимать свой взгляд. У Сынмина и правда было много вопросов, но сейчас больше всего он хотел только одного — посмотреть на Феликса и обнять его. — Стой, ты не прошёл? — уточнил Сынмин, подойдя ближе, и взял его за руки. Ладошки у Феликса крошечные, они замёрзли и покраснели, а кожа стала немного грубоватой. Сынмин как мог старался согреть их. — Да, но это не важно. Прости меня, за то, что оставил тебя вот так, — сказал Феликс всё ещё не смотря Сынмину в глаза. Ему было так стыдно, что он не осмелился явиться сразу, а устроил этот цветочный разговор. Он боялся, что он больше Сынмину не нужен. — Перед тем как я сюда приехал, отец поставил условие, что если не пройду прослушивание, то уеду домой и займусь семейным делом, — едва Феликс закончил говорить, Сынмин обнял его. — Всё хорошо, я не обижен, — тихо сказал Сынмин и погладил его по спине. Сынмин обнимал так, будто это их последняя встреча. Но он пообещал самому себе, что не отпустит его никогда. — Сынмин, мне дышать нечем, — сказал Феликс, вырываясь из объятий. В этот момент Сынмин, наконец, встретился с ним взглядом и увидел его яркую улыбку, а в его руках цветок. Это была красная роза, которая только начала цвести. — Это значит «я люблю тебя»? — зачем-то уточнил Сынмин, хотя и сам прекрасно знал ответ. — Да. Я влюбился в тебя с первого взгляда, — протягивая розу, ответил Феликс. — Ты мне предложение делаешь? — приняв цветок, спросил Сынмин и, улыбнувшись, посмотрел ему прямо в глаза. — Хей! Я вообще-то… — начал было Феликс, но его перебили. — Я согласен. С тобой я согласен на всё! Девять вечера. И в этот день рядом с последней по счёту скамейкой пара влюбленных целовалась под тусклым светом фонаря.