Праздник в отцепленном вагоне

С чего начинается новый год в истории? С поздравлений друзей и близких? С опрокинутого залпом бокала шампанского? А может, с оглушительной канонады огненных цветков, именуемых фейерверками? Нет, это уже всё потом, ведь целый мир замирает — пускай и каждый в своё время — под двенадцать гулких ударов часов, отдающих горько-сладкой ностальгией в самое сердце. И на каждый такой удар приходится по миллиардам желаний людей, что, задержав дыхание, повторяют или называют всё новые и новые, пока идут первые секунды года. Гарам была из тех, кто повторял одно-единственное, но с такой горячностью и верой в его исполнение, что упрекать её за это попросту не хватало духа. Вообще, каким бы несуеверным, прагматичным и реалистичным человек ни был, он точно хоть раз за свою жизнь загадывал новогоднее желание. И пусть никакие учёные не доказали их исполнение, пусть. Потому что если верить и чего-то по-настоящему желать, оно обязательно исполнится. И это константа. － Вставай, дорогая, － Кто-то осторожно потряс девушку за плечо, － Ты весь Новый Год проспишь! Неохотно разлепив глаза, девушка рассеяно посмотрела перед собой: широко улыбаясь, над ней склонился высокий парень в своей бессменной кепке — Урек Мазино. Полумрак наполнял небольшое четырёхместное купе, а окно — снаружи или внутри, уже не разберёшь — покрылось слоем причудливых ледяных узоров. В воздухе витал запах, присущий только поездам, и ещё немного отдающий мандаринами. Гарам прислали заказ по работе, ради которого девушке пришлось отправиться в новогоднюю ночь на поезде в какой-то удалённый северный край. Приезд должен был состояться всего за несколько часов до двенадцати, а потому она не особо волновалась, да и после тяжёлого года праздичного настроение не было вовсе. Какое же было удивление экс-Захард, когда своим соседом по смешанному купе она обнаружила своего неудачливого ухожёра. Недолго думая, девушка залезла под неособо-то и тёплое одеяло, отвернувшись к стенке и, как уже выяснилось, крепко уснув. Однако вот, что сейчас было удивительно: куда-то подевалось размеренное покачивание вагона, стук колёс. － Почему… － Гарам сонно потёрла глаза и включила телефон, сощурившись от резкого яркого света, － Почему мы стоим? Уже должны были быть на месте пару часов назад… － Да вот, похоже, наш вагон отцепили на развилке путей! － лишь непринуждённо, словно это случалось с ним по несколько раз на дню, развёл руками парень.

***

Кутаясь в дутый пуховик с белым меховым воротником, Гарам вышла из тёплого вагона на снег. Точнее, была заботливо вынесена на руках Уреком, и теперь металась между желанием зайти внутрь и снова попроситься в объятья — вовсе не из-за того, что это приятно или типо того, просто тепло. К слову, парень не соврал: вагон, будучи последним в составе, отогнали на какую-то запасную развилку путей и отцепили. Теперь он недвижимой массой выделялся на абсолютно белом фоне земли, деревьев, кустов, да даже рельсы занесло, и теперь они тонкими чёрными змеями лежали под ногами. Они остановились в удивительном месте: окружённые хвойным лесом с одной стороны и совершенно гладким полем — или замёрзшим и покрытым настом озером, разобрать трудно — с другой. Из источников света была только огромная северная Луна, что казалось здесь особенно близкой к бренной планете, да фонарик на быстро разряжающемся от холода смартфоне. Впору бы заволноваться о диких хищных животных и браконьерах, но девушка где-то читала, что ни те, ни другие не особо жалуют железные дороги, сторонясь их. Однако она резко вздрогнула и непроизвольно попятилась, когда разглядела неподалёку, на поле-озере явственные человеческие фигурки, что приняла ранее за кустарники; теперь одна из них поднялась и, маша рукой, приближалась к ним. Только вот это оказалась вовсе не свирепая преступница, а вполне цивилизованная девушка в тёплом кашемировом дублете и вязаной шапке. － Эээ, извините, конечно, － Подал первым голос Урек, который явно был растерян не меньше, － Но что вы тут делаете? － Запутанная история… － Она бесцеремонно подхватила обоих под локти и, не спросив, потянула их к остальным, － Моя дорогая подруга пошла искать вагон-ресторан, а вторая решила её проводить. Ожидаемо, заблудились, － Сдержав смех, рыжая театрально всплеснула руками, － В поезде! А когда я их нашла, вагон уже отцепили! Гарам лишь тяжело вздохнула и пошла-таки следом — оставаться одной возле тёмного вагона в неизвестной местности было жутковато, пускай и не прямо до дрожи в коленях, мысль о которой отсеклась, как только девушка увидела такую сцену: одна из оказавшихся вместе с ними пассажиров полезла на одиноко стоящую посреди целины ёлку, очевидно за связью, ведь в своей руке она держала телефон, а вторая стояла где-то снизу и увлечённо подбадривала её. Тем временем белый снег громко потрескивал под ногами, а от каждого шага корочка не особо толстого наста приятно ломалась, исходясь трещинами. Судя по всему, это было действительно огромное поле, а не озеро, как могло показаться. Под злосчастным деревом на выглядывающем из-под пушистого слоя пеньке сидел пожилой мужчина, к коему и обратилась на этот раз Захард. － А вы…? В руках у незнакомца любовно покоилась старая деревянная гитара, чьи струны меланхолично перебирались хозяином. Удивительно, как на морозе не мёрзли пальцы… Мужчина поднял голову и, не переставая играть, улыбнулся. － Стыдно признаваться, на старость лет захотелось приключений, вот и сел зайцем! И широко-широко улыбнулся. До того искренне и просто, что даже не по себе становится. В всё из-за того, что городские жители настолько уже привыкли ко всеобщему безразличию, серым маскам, бетонным стенам, настолько это въелось куда-то в подкорку — чужие люди не будут тебе улыбаться, не трать свои силы и время на них и ты. Урек спокойно вздохнул и, перекинувшись ещё несколькими дежурными фразами с прочими пассажирами, перевёл свой взгляд на стоящую чуть поодаль Гарам. Девушка походила в темноте на настоящую ледяную скульптуру — изящную, просто невероятно красивую и реалистичную, но при этом неживую. Серебристо-голубые глаза отражали в себе бескрайний небосклон, начиная словно самими по себе мерцать звёздной пылью. Белоснежная кожа покрылась лёгким румянецем от холода, но Захард, казалось, не замечала окружающей обстановки и ушла мыслями куда-то глубоко-глубоко внутрь себя, отвечая безэмоциональным кивком на любые попытки Мазино заговорить с ней, из-за чего те тут же пресекались. Парень, конечно, ещё тот редкостный дурак, но заметить тень некой грусти на лице возлюбленной — а его чувства были очевидны, тут даже спорить не приходилось — он не мог, а потому в голову пришла странная идея, однако с большим шансом увеншающаяся успехом. Нет, это был вовсе не разговор — в них Урек был полным профаном, а попытка просто отвлечь. Хотя бы на столь волшебное время. － Можно поиграть? － Мазино подошёл к музыканту, легко кивнул головой в сторону Гарам на немой вопрос, － Не могу вот тут одну Снежную Королеву растопить! － Ха-ха! Это дело хорошее! － Мужчина рассмеялся и торжественно вручил гитару Уреку, напоследок сказав полушёпотом, － Удачи тебе! Он, слегка прихрамывая на левую ногу, направился к бурно веселящейся от чего-то троице девушек, а уже через несколько секунд до сидящего в отдалении молодого человека донеслось: － Стаканчик, дядя? ― И где только они нашли целый термос шампанского? Чудеса… － Не пьянства ради, а здоровья для! Но всё это происходило где-то на фоне, словно на границе мира, в то время как он и Гарам находились в самом его центре. Казалось, девушку заинтересовала инициатива Урека взять гитару, однако во вгляде скорее читался вопрос и недоумении в стиле «А он разве умеет играть?». Чтож, Мазино лишь широко улыбнулся и, не обращая внимания на неприятные покалывания в замёрзших пальцах при контакте, ударил по струнам — энергично, но при этом в какой-то степени нежно. …Где-то на белом свете, там, где всегда мороз… Песня казалось абсурдно подходящей — они застряли непойми где, а окружают их лишь снежные просторы, да северный ветер. …Трутся спиной медведи о земную ось… А ещё хотелось надеяться, что все медведи в округе занимались всё-таки именно этим. Только вот далёкие и тёмные очертания леса, вагона не казались почему-то жуткими, а даже наоборот — создавали иллюзию некой стены, ограждающей группу людей от шума, гама цивилизации. …Мимо плывут столетья, спят подо льдом моря… Как быстротечно на самом деле время. Особенно это ощущается именно в предверии нового года, когда, оглядываясь назад, ты внезапно понимаешь, что не успел сделать и половины поставленный целей. Так всегда и у всех. Наверное, можно специально ставить их побольше, чтобы в ту самую невыполненную половину входили менее важные? …Трутся об ось медведи, вертится земля… Урек поднял глаза на девушку и с изумлением заметил лёгкую улыбку на начавших заветриваться губах. Гарам, пока тот был увлечён перебиранием струн, успела подойти поближе и теперь стояла на расстоянии вытянутой руки. Мазино отметил, что петь чуть более тихо, чем полагалось бы, было не такой уж и провальной затеей. …Лаа-ла-ла-ла-ла-ла-ла… Луна грациозно освещала всё воркуг, и белый наст, состоящий из миллиардов самых разных, поистине неповторимых снежинок, сверкал с каждой секундой всё ярче и ярче, словно готовясь достичь апогея ровно в двенадцать часов ночи, когда старый, исчерпавший себя год сменится свежим, новым. …Вертится быстрей земля… А вот Гарам уже села вплотную к парню — места на пне было не так уж и много, а потому тот слегка запнулся, когда она лёгким движением ткнула его в бок в немой просьбе подвинуться. Кажется, ситуация не такая уж и безнадёжная, подумал Мазино. …Лаа-ла-ла-ла-ла-ла-ла… Ещё больше удостоверившись в том, когда мир услышал тихий, но до того красивый и тягучий, словно запах пудровых духов, голос Захард, которая решилась всё же подпевать. Хотя, про мир сказало слишком амбициозно — громкости хватало ровно на то, чтобы это мог услышать лишь сидящий рядом горе-певец. …Вертится быстрей земля… И ветер уже не так царапает нежную кожу городских жителей, а от мороза та лишь покрывается здоровым румянецем, в то время как улыбка не сходит с лица: добродушная и широкая — у Урека и сдержанная, но с этим и умиротворённая — у Гарам. …Крутят они, стараясь, вертят земную ось… Шутливая манера наконец взяла вверх над серьёзным вокалом, и теперь парню было абсолютно плевать на попадание в ноты, лишь бы только Захард не переставала петь — глаза, пусть и частично прикрытые густыми ресницами, широко распахнуты миру, а привычной задумчивой грусти в голосе остались только лёгкие отголоски. …Чтобы влюбленным раньше, встретиться пришлось… Им казалось, что вокруг действительно никого нет: только они сами, гитара, да пенёк с пушистой снежной шапкой. Однако ничто не длится вечно, и прямо посреди куплета до них донёсся до того радостный крик, что было даже как-то грех обижаться: － Скорее сюда! Я Владимира Владимировича поймала! Стоя на цыпочках с вытянутой рукой вверх, одна из девушек с искренним восторгом глядела на возникшую точно из ниоткуда связь на телефоне. Остальные плотно обступили её, а вскоре из динамиков послышалось знакомое: － Граждане! Этот год был непростым… Мазино по-свойски погладил деревянную гитару, всматриваясь в каждую неровность, трещинку, каждое пятнышко. Как удивительно много на самом деле могут рассказать о себе и своих хозяевах любимые вещи. － С Наступающим, дружище! － Подняв голову к небу, Урек неожиданно для себя меланхолично произнёс, － Интересно, а предметы тоже могут испытывать радость? ― Он поднял голову в небо, на котором раскинулись триллионы маленьких солнц, мерцающих словно драгоценные камни. － Не ожидала от тебя философствований! ― хмыкнула Гарам. － Ты вообще ещё много обо мне не знаешь… ― протянул Урек, словно подстёгивая вопрос, что и в самом деле не заставил себя долго ждать. － Например? － Например, я люблю тебя. ― просто, легко и без всякий обиняков. － Ну, это я знаю, ― Только за такоф хитро-надменный взгляд Гарам можно было смело объявлять самой роковой женщиной в мире, ― Значит, всё же ты у меня как на ладони? － Хмм… Нет! Ты не знаешь, какой подарок я тебе приготовил, ― Нашёлся Мазино. － Пожалуй, что так. Парень спешно отложил гитару и стал суетливо рыться в карманах, проклиная немного околевшие пальцы, что двигались теперь не так уж проворно, как хотелось бы. В голове на мгновение пронеслась мысль о том, не забыл ли он подарок в вагоне. А то и вовсе дома… Но всё же вскоре Урек выудил-таки небольшую коробочку, однако побольше той, с которой в классических мелодрамах делают предложение, и вручил ту сидящей напротив экс-Захард. － Давай встречаться? － Сапфир? ― Многозначительно усмехнулась девушка, глядя на извсканное, но не переходящее в пошлость, колье с огранённым посередине камнем в виде гигиеи глубокого синего цвета, ― Почему? － Твои глаза… － Мои глаза больше похожи на алмаз, мог бы и раскошелится! ― Гарам театрально надула губки, но в глазах отчётливо виднелись искорки смеха, что выдавало в высказывании шутку. － Ээ, ну вообще… ― Парень в край растерялся, ведь ожидал нечто другое в качестве реакции, ― Сапфир стоит дороже, да и его найти слож… － Дурак! ― Не выдержав, Захард прыснула. Вдруг из динамиков телефона неподалёку раздалось торжественное «С Новым Годом!», а после начали ритмично и, так казалось в глуши, чрезмерно пафосно бить куранты. Первый удар — Гарам развернулась к парню и взглянула на него таким редким для неё радостным взглядом. Второй — она придвинулась ещё ближе и, обвив шею руками, притянула Мазино для поцелуя. Третий — оторвалась и прильнула вновь, на сей раз говоря своим действием «да». Четвёртый — жест как благодарность за то, как он на неё смотрит, на какие безрассудства ради неё. Пятый — как просьба эти безрассудства всё же не совершать. Шестой — извинение за свой, назовём это так, своеобразный характер. Седьмой — ещё одно чувственное касание губ в качестве объяснения того, что даже за простые слова она могла бы его поцеловать, что украшение тут ни при чём. Восьмой — Урек словно отмер и обнял девушку за талию, вдумчиво отвечая на поцелуй. Девятый — вспомнилось, что в такие моменты следует загадывать желание. Десятый — снежинка упала на нижнее веко парня, тут же тая и напоминая собой слезу, что вызвало у экс-Захард широкую улыбку. Одиннадцатый — кроме желания продлить этот счастливый момент ничего не нашлось. Двенадцатый удар часов — знамение начала следующей вехи в истории. А может, оглушительная канонада огненных цветков, именуемых фейерверками? Опрокинутый залпом бокал шампанского? Поздравление друзей и близких? Что знаменует начало нового года?