First Steps / Первые шаги

      — Джим, ты понимаешь, что такое поведение переходит все границы. Люди подумают, что ты сошел с ума. Подумать только, я думал, что приеду домой и обнаружу, что ты делаешь что-то нормальное для разнообразия, например, смотришь на звезды через телескоп.       Но пастор Джим решил ответить цитатой из «Приключений Алисы в стране чудес»:       — "Ну, тогда, — продолжил Кот, — вы видите, как собака рычит, когда злится, и виляет хвостом, когда радуется". А я теперь рычу, когда радуюсь, и виляю хвостом, когда злюсь.       Джон Винчестер вздохнул и устало провел рукой по лицу.       — Я знал, что мне стоило уехать в Альбукерке.       — Я размышляю о детях, перспективах и смене парадигм.       — Есть ли у меня шанс понять, куда течет твой подобный реке разум, но при этом не сойти с ума?       — Чтобы по-настоящему понять ребенка, иногда нужно войти в его мир.       — Дин прячется под кроватью, когда он хочет побыть в одиночестве. Это его любимое место для укрытия.       — В яблочко.       Джон ущипнул себя за переносицу.       — Но это все еще не объясняет, почему Хранитель Братства прячется под кроватью.       — Хранитель Братства не делает ничего подобного. С другой стороны, Джим Мерфи ищет покоя, чтобы подписать рождественские открытки. Мы можем отправить человека на луну, но не можем изобрести уже подписанные Рождественские открытки? Объясни мне как такое возможно. — Джим выбрался из-под кровати и задумчиво посмотрел на друга. — Если отправить Рождественские открытки по почте, то они дойдут до адресата ко Дню сурка.       Джон сел на пол рядом с кроватью и открыл бутылку пива.       — И какое отношение это имеет к твоему сафари под кроватью?       — Если ты задаешь мне этот вопрос, значит у тебя явно не хватило смелости пойти в торговый центр в последний день до Рождества. Я люблю праздники, но походов по магазинам, где люди бегают как сумасшедшие, мне хватило еще на год вперед, — проворчал Джим. Вытащив из-под кровати большую стопку рождественских открыток, пастор спросил: — Как можно вежливо отказать на отправленную тебе открытку: «Надеюсь приехать к Вам в этом году»?       — Сколько ты выпил сегодня вечером, Джим?       — Только чуть-чуть ирландского кофе.       — Сколько именно «ирландского» ты налил в кофе? И как бы твое "чуть-чуть" определил Мак, бабушка Мерфи?       Джим моргнул и помолчал минуту, обдумывая ответ.       — Недостаточно. И почему это я бабушка Мерфи?       — Потому что ты подписываешь Рождественские открытки фиолетовым маркером.       — Это сиреневый. — Джим какое-то время изучал маркер. — Думаешь, кто-нибудь заметит?       — Просто замечательно, — пробормотал Джон себе под нос. — Может быть, я должен перейти к следующему пункту вопросов, пока ты еще достаточно в себе. Почему Калеба наказали? И почему Мак взял моего ребенка в заложники, пока читает свою собственную версию «Паутина Шарлотты» во все горло?       — Калеб сказал единственное слово, которого боятся все родители.       — Секс?       — Аттестат, — сообщил ему пастор.— Макленд был очень недоволен.       — Что ж, — ответил Джон, — это объясняет, почему в версии Мака Шарлотта пережила бы зиму, если бы получила диплом об окончании школы.       — Я очень люблю Макленда и Калеба, — сказал Джим, затем уткнулся носом в стопку рождественских открыток. — Но сегодня они сводят меня с ума.       — Калеб был маленьким монстром с тех пор, как узнал о моих мальчиках и хотел остаться с ними. Он завидует, что Мак так много времени проводит с Дином. Я думаю, Калеб напуган, что отец пытается заменить его. — Джон сделал глоток пива и сочувственно посмотрел на Джима. — Нелегко привыкнуть к тому, что в доме полно людей, после того как раньше были только ты и Аттикус, не так ли?       — Вот именно, — ответил пастор. Затем, подняв взгляд на друга, спросил: — Но, может быть, мне стоит спросить, как твои дела, Джон? Я до сих пор помню те первые несколько рождественских праздников после смерти Эммы…       — Спроси меня об этом, когда этот желтоглазый ублюдок умрет, хорошо? — тихо ответил Джон, медленно ковыряя этикетку на бутылке. — А до тех пор я прохожу один день за раз, шаг за шагом.       — Если тебе нужно дружеское плечо…       — Я знаю.       Джим жестом попросил Джона наклониться немного ближе. Затем прошептал, как будто раскрывая все секреты Братства:       — Я ненавижу «Паутину Шарлотты». Она умирает в конце.       — Я слышал, — ответил сухо Джон. — Как прошло ваше с Дином приключение в торговом центре?       Джим провел ладонью по носу, пытаясь смахнуть блестки от открыток и вздохнул:       — Лучше чем я опасался, но не так хорошо, как надеялся. Он молчит с тех пор, как мы вернулись домой.       Настала очередь Джона вздохнуть.       — У него снова была паническая атака, пока вы гуляли?       — Да. Нам пришлось немного посидеть в машине, пока он не успокоился.       Джон осторожно взял спящего сына за руку и осмотрел забинтованные запястья.       — Дин так сильно поцарапал себя, что тебе пришлось перевязать раны?       — Боюсь, что так.       После смерти матери Дин не разговаривал, и только недавно снова начал общаться, но когда беспокоился имел привычку чесать запястья до крови. И худший вред он причинял себе во сне.       — Что мне делать с тобой, Чемпион? Похоже, придется надеть на него специальные рукавицы, когда будем укладывать его спать сегодня вечером.       — Наверное, это хорошая идея, — кивнул Джим. — С другой стороны, это первые шаги в правильном направлении. Он исцеляется, Джон. Имей это в виду.       Винчестер бросил на друга сердитый взгляд и нежно опустил руку сына на кровать.       — Что это означает? — прорычал он. — Я должен с нетерпением ждать того момента, когда он перейдет от бинтов к кошмарам?       — Это значит, — мягко ответил Джим, — что детство должно быть волшебным королевством, где никто не умирает. Это необходимый занавес иллюзий, который помогает защитить ребенка и дать ему силы для того, чтобы повзрослеть. Детство Дина жестоко разрушили, и остались огромные зияющие раны. — Джим посмотрел своему другу прямо в глаза. — И да, следующим шагом, когда Дин почувствует себя в безопасности, вероятно, будут кошмары.       Джон горько ухмыльнулся.       — Я, должно быть, единственный из всех родителей, который с нетерпением ждет, когда его сыну будут сниться кошмары. А какое у Дина было за чертовски важное дело, что он умолял тебя пойти в торговый центр?       Джим кивнул на пакет у кровати.       — Можешь посмотреть. Дин так гордился собой. Он выбрал подарки.       Джон схватил пакет и заглянул внутрь.       — Странная игрушечная мягкая обезьяна и «Вельветовый кролик».       — Домашнее животное для Калеба, которое он мог бы взять с собой в школу и новая книга, которую мы сможем читать Сэмми.       — А большой пакет «M&Ms»? — спросил Джон, вытаскивая из сумки пакет конфет. — Ты его балуешь.       — Дин их заслужил. Верно, Аттикус?       Из-под кровати послышался приглушенный лай.       — Серьезно? — спросил Джон, приподняв бровь. — Как?       Снова посмотрев на открытки, Джим кашлянул и покраснел.       — Дин спас меня от мисс Хэнсон.       — Вдова Хэнсон? — на лице Джона появилась большая злорадная ухмылка. — Женщина все еще гоняется за тобой? Джим, да ты жеребец.       — Я никогда больше не подойду к миссис Клаус. Эта женщина очень настырная. — Джим снова полез под кровать и вытащил кружку и термос. Он посмотрел на кружку с остатками напитка, а затем озадаченно поднял взгляд на Джона. — Кажется, я забыл налить кофе в виски. Как же так получилось?       — Сколько именно виски ты сегодня выпил?       — После того, как миссис Клаус попыталась ухватить меня за задницу посреди магазина игрушек, я выпил недостаточно.       — Джон? Джим? — раздался голос из коридора.       — Кстати говоря о детстве, — мягко вздохнул Джим.       Джон быстро сунул подарки Дина под кровать.       — Мы здесь.       Джим в очередной раз безуспешно пытался сбить с носа остатки блесток.       — Калеба посадили под домашний арест за то что он назвал своего отца придурком. Ему не следует выходить.       — Не волнуйся. Я его прикрою.       Настала очередь Джима приподнять бровь.       — Я разрешаю тебе принять командование сегодня вечером, сержант. Если ты облажаешься, я расскажу историю, в которой каннибал хотел приготовить из вас с Бобби обед.       — Давай не будем оставлять мальчику шрамы на всю жизнь, — ответил сухо Джон. — У нас еще есть годы, чтобы добиться этого. Позволь мне сначала попробовать что-нибудь более приемлемое и менее отвратительное. И мы все стараемся забыть о вкладе Бобби в ту трапезу.       — Это один раз, когда мы можем с чистой совестью сказать «секретный ингредиент в соусе».       — Джон? — в дверном проеме внезапно появился Калеб. — Я слышал как ты вернулся.       Джон жестом указал на кровать.       — Паркуйся рядом с нами, но постарайся не разбудить Дина. — Рыцарь подождал, пока Калеб осторожно забрался на кровать, а потом сказал: — Просто послушай меня и брось эту подростковую ерунду. Я слишком устал, чтобы разбираться с этим сегодня вечером. Я слышал, что тебе удалось по-королевски разозлить своего старика.       Одетый во все черное, подросток скрестил руки на груди.       — Я ненавижу школу. Ненавижу местных детей. Через два года я смогу пройти тест на аттестат и убраться оттуда к черту. Я сказал это папе. Он разозлился. Мой отец — придурок. Конец истории. — Калеб закатил глаза. — Дай угадаю? Твои школьные годы были замечательными. Ты играл в футбол. А я разрушу свою жизнь.       Джон сделал глоток пива.       — Боже, нет. Я ненавидел каждую чертову минуту в старшей школе. Я не помню даже половину того, что меня заставляли учить. Мои оценки были настолько плохими, что я чуть не вылетел из школы. Джим был таким же.       — Эти каннибалы связали голого Бобби в огромном котле для тушеного мяса… — начал пастор.       — Джим, — прорычал Джон.       — Хорошо, — ответил Хранитель, — Это правда. Я ненавидел среднюю школу. Я прогуливал занятия. Я предпочитал находиться на улице, греясь на солнышке, а не сидеть в затхлой комнате.       Золотые глаза Калеба с надеждой загорелись.       — Так вы меня понимаете?       — Что ты хочешь пролететь как птица мимо системы образования? — спросил Джон. — Черт возьми, да, мы понимаем тебя. Но мы с Джимом оба все выдержали и получили диплом.       — С трудом, — вмешался пастор.       — И я скажу тебе почему, — продолжил Винчестер. — Диплом это еще не все те дрянные фильмы и книги, которыми вас кормят. Речь идет о том, чтобы довести дело до конца и закончить то, что ты начал. Речь идет о том, чтобы сделать первые шаги к созданию человека, которым ты надеешься стать, Калеб. Долго и серьезно подумай о решениях, которые ты принимаешь, и о том, каким человеком ты хочешь быть.       — Это… — Джим в шоке уставился на него. — Это на самом деле звучало… проницательно. Что ты сделал с настоящим Джоном Винчестером?       Закатив глаза, Рыцарь саркастически ответил:       — Я проткнул его колом из остролиста и оставил в пещере Гринча, чтобы Макс им полакомился.       — Но Макс был хорошей собакой. Он определенно не заслужил этого старого, жесткого и противного на вкус жареного зверя как ты, — ответил пастор.       — Старый? — требовательно спросил Джон. — За это замечание, дедушка, в следующий раз, когда ты выпьешь слишком много гоголь-моголя, тебе лучше надеяться, что Макленд согласится выкопать тебя из сугроба.       — А может мне стоит вежливо посоветовать тебе засунуть свою сияющую звезду на самые высокие ветви?       Калеб несколько мгновений молча обдумывал то, что сказал Джон, и слушал подшучивания двух старших охотников.       — Я подумаю об этом.       — Хорошо. — Джон кивнул, глядя подростку прямо в глаза. — Этого мы и хотим. В противном случае мы с Джимом будем предостережением, а не примером. Но если я еще раз когда-нибудь услышу, что ты назвал своего отца придурком, я сам надеру тебе задницу. Понятно?       — Да, сэр, — ответил подросток.       — Почему Калеба нет в своей комнате? — спросил Макленд Эймс, остановившись в дверном проеме. На руках он держал весело болтавшего Сэмюэля Винчестера.       — Потому что он здесь с нами, — просто сказал Джим.       Джон сделал глоток пива и пожал плечами.       — Мы с Калебом разговаривали.       Мак подозрительно прищурился.       — Забавно. Я не слышал никаких криков.       Джим кивнул.       — Все прошло хорошо. Но если разговор Джона закончился бы неудачно, я планировал рассказать историю про Бобби и каннибала.       Мак испуганно взглянул на них и крепче прижал к себе Сэмми.       — Почему вы двое решили эмоционально травмировать моего сына?       — Дело чести, Мак, — сухо ответил Джон.       Калеб искоса посмотрел на отца.       — Мне страшно, папа. История начинается с голого Бобби.       В этот момент Сэмми заметил на кровати своего спящего брата. Малыш начал извиваться в руках Мака. Затем он стал требовать «Ди» и «низ». Ученый осторожно опустил малыша на пол и Сэмми медленно пополз к кровати и брату.       — Ты бы предпочел, чтобы мы отвезли мальчика в лес и гоняли его, пока он не упадет? — спросил Джон своего друга. — Мы могли бы сделать это вместо разговора.       Джим кивнул, затем мило добавил:       — Джон мог бы легко показать Калебу, что на самом деле означает «придурок».       — О, как хорошо проводить дома праздники, — саркастически ответил Джон. — Приятно знать, что у нас есть хотя бы индейка, чтобы праздник запомнился.       — Ты хочешь, чтобы я подсказал тебе несколько простых фраз для речи благодарности? — спросил Джим.       — Сколько именно ты выпил сегодня вечером? — поинтересовался Мак. — И уж лучше тренировки в лесу чем психологическая травма из секретного ингредиента Бобби.       Джим посмотрел на Джона.       — Сейчас каникулы.       Фыркнув, Винчестер ответил.       — И что?       — Может, в этот раз нам стоит немного побаловать мальчика? Как ты думаешь, Аттикус? — спросил Джим собаку под кроватью.       Пес, о котором шла речь, высунул нос из-под кровати и залаял.       — Черт побери, — проворчал Джон. — Вы, двое, всегда голосуете против меня.       — Это так, — сказал Джим. — Похоже, Калеб будет тренироваться в лесу.       Мак сердито посмотрел на них.       — Я считаю, что меня только что разыграли.       — Разыграли? Почему ты вообще так думаешь? — невинно спросил Джим.       — Вовсе без причины, — сухо ответил Макленд. Затем, заметив, что маленький мальчик на кровати проснулся, доктор улыбнулся и сказал: — Привет, Дин.       Дин ответил на языке жестов.       — Я вижу, что Дин сегодня играет в молчанку, — ответил Мак. Он обучил мальчика языку жестов потому что Дин отказывался разговаривать. Это была отчаянная, нетрадиционная и последняя попытка заставить ребенка общаться. Мак считал, что если Дин не будет говорить устно, возможно, он начнет общаться по-другому.       Дин слез с кровати и забрался к отцу на колени.       — Привет, Чемпион, — мягко сказал Джон, когда Дин прижался к его груди.       В этот момент Сэмми игриво хлопнул Джима по носу и пастор ухмыльнулся:       — Привет, Сэмюэль. Мне было интересно, когда ты к нам присоединишься.       — Итак, — спросил Калеб, — как прошел поход в торговый центр?       Жестами Дин начал свой рассказ и глаза Калеба расширились.       — Ты видел, как Джим целует миссис Клаус?       — В губы? — Мак потрясенно моргнул и наклонился ближе. — Посреди магазина с игрушками?       — Джим, ты старый лис, — воскликнул Калеб.       — Ясно, у нее была омела, — сказал Мак, весело глядя на Джима. — Она пыталась потрогать его колокольчики?       Аттикус гавкнул и закрыл глаза лапами.       — Et tu, Brute, — заворчал на собаку Джим.       — Ну, что я могу сказать, ребята. У Джима еще есть порох в пороховницах, — добавил Джон, злорадно ухмыльнувшись. — По крайней мере, мисс Хэнсон так думает.       — Почему поблизости нет ни одного оленя, которому можно броситься под копыта, когда так нужно?— проворчал пастор. — И, Дин, рассказывать выдумки невежливо.       — Не обращай на него внимания, — радостно ответил Калеб. — Рассказывай все. Расскажи нам все пикантные подробности. Пытливые умы хотят знать.       — Джон, посмотри, — внезапно объявил Мак, указывая на Сэмми.       Пока они дразнили Джима, Сэмми приподнялся на ноги, держась за покрывало на кровати. Опираясь о матрас, ребенок задумчиво посмотрел на остальных.       — Сэмми? — тихо позвал Дин, слезая с колен отца.       Джон сел на кровать, освобождая мальчикам место на полу.       — Ты хочешь отпустить кровать и сделать первые шаги, малыш? - спросил Джон младшего сына.       Джим одним плавным, осторожным движением полностью вылез из-под кровати.       — Калеб, возьми фотоаппарат, он на моей тумбочке.       Калеб схватил фотоаппарат и бросил отцу.       — Вот, папа. У тебя лучший ракурс.       Мак настроил камеру.       — Иди, Сэмюэль. Ты и так очень долго дразнил нас.       — Ди? — спросил Сэмми.       Дин протянул к нему руки.       — Не волнуйся, Сэмми. Я тебя поймаю.       Пока Мак делал снимок, Сэмми, улыбаясь, отпустил кровать и сделал первые неуверенные шаги в ожидающие руки старшего брата.       Молча, Джон заключил своих мальчиков в медвежьи объятия. И не только его глаза блестели от слез.       Сэмми поерзал в руках родных, посмотрел в глаза брату и сказал:       — Ди, пуди.       Дин положил голову на плечо отца.       — Сэмми хочет пудинг.       Тихо посмеиваясь, Джон пробормотал:       — Думаю, мы сможем это устроить.       — Отличная идея, Сэмюэль, — объявил Джим, хлопнув в ладоши и поднявшись на ноги. — Какой я должен сделать?       — Шоколадный, — сказали одновременно Джон и Калеб.       — Ванильный, — ответил Мак.       Аттикус вылез из-под кровати, сел возле Мака и залаял, отдавая свой голос.       — Ты голосуешь так, потому что знаешь, что Сэмюэль отдаст тебе большую часть своего пудинга, — проворчал Джим собаке.       Аттикус снова гавкнул.       — Почему собака вообще получает право голоса? — спросил Джон.       — Он всегда имеет право голоса, — ответил Калеб. — Паук Сал тоже. Он живет в гостиной, несмотря на мои многочисленные попытки покушения на его жизнь с помощью пылесоса.       — Паук? — спросил Мак. — Насекомое?       Джим кивнул.       — Справедливо дать Сэлу право голоса, поскольку ему не раз удавалось перехитрить Бейли.       — Бейли? — спросил Джон.       — Это летучая мышь, — прошептал Дин отцу.       — Летучая мышь? Летающий грызун? Он переносчик болезней, — воскликнул Эймс. — Ты позволяешь летучей мыши бродить по твоему дому?       — Бейли не бродит, — спокойно ответил Джим. — Он точно знает, куда направляется.       — Бейли время от времени залетает в дом и пытается съесть Сала. — сообщил им Калеб.       — Дин, — объявил Джим, возвращая тему к пудингу, — похоже, твой голос решающий.       Дин помолчал несколько мгновений, прежде чем пробормотать уткнувшись лицом отцу в плечо:       — Ириска.       — Что ж, — заявил Джим, — похоже, что у нас будет пудинг со вкусом ириски.       Аттикус восторженно залаял и побежал на кухню.       — Я никогда не увижу блины с черникой, не так ли? — проворчал Калеб. — Сал продолжает голосовать с Дином за шоколадную крошку.       — Мой тебе совет, малыш, — сообщил ему Джон, — просто смирись с этим.       Внезапно из кухни послышались какие-то подозрительные звуки. Джим бросился к двери.       — Аттикус! Что я тебе говорил о том, чтобы держаться подальше от холодильника?       Мак переглянулся с Джоном:       — У тебя никогда не было чувства, что…       — У Мерлина поехала крыша? — закончил за него Джон и крепче обнял своих мальчиков.       — Точно.       Рыцарь посмотрел в коридор, куда только что вышел Джим Мерфи. Затем перевел взгляд на Мака, покачал головой и ответил:       — Каждый день с тех пор, как мне вручили кольцо. Я думал, что у волшебников должны быть кошки в качестве фамильяров.       Джим Мерфи спустился по лестнице. Проходя мимо гостиной на кухню, он остановился и с улыбкой посмотрел на рождественскую икону, на которой было изображено три мудрых волхва Бальтазар, Мельхио́р, Каспа́р. Думая об эпическом путешествии мудрецов, которых вела только звезда и мужество, Джим вспомнил о мальчиках, которые были в его жизни. Для первых шагов требуется только Надежда, Отвага и Вера.