Баня

— Федя, в баню со мной вечером пойдешь? — тихо спросил Иван во время трапезы обеденной, когда кравчий к нему подошел. — С радостью, царь-батюшка, — соглашается Басманов. Нравилось ему, когда государь мыться с собой звал, потому что наедине можно было остаться, внимание получить, да пообщаться с глазу на глаз. И как только смеркаться начало, Федя в баню направился. Пораньше Грозного пришел, чтоб отваров травяных заварить, дать банщику распоряжение свежий веник принести, а слугам приказать в предбаннике стол накрыть, на случай если царь чего поесть или испить захочет. Когда с делами покончено было, он весь люд выгнал, чтоб лишних глаз да ушей не было, и принялся государя своего поджидать. И вот входит в баню Иван и вдыхает всей грудью душистый пар. Федя специально отваром на камни плеснул, чтоб воздух ароматным был да целебным. — Хорошую баню нам сегодня истопили! — довольно заявляет Грозный. — Попаришь меня, Федюш? — Конечно, попарю, — соглашается Басманов, поднимаясь с лавки и радуясь, что царь сегодня в добром расположении духа. — Лезь на полок, Иван Васильевич. Иван улегся на полок, а Федор взялся за березовый веник, что предварительно в банной шайке запарил, и сначала ласково огладил им плечи да спину Грозного, а затем принялся хлестать усердно да старательно. — Хорошо-то как, Федька. И для тела польза и для сердца радость, — Иван чуть потянулся, наслаждаясь блаженством, что по телу негой разливалось. — Любо мне с тобой в баню ходить. Млеет от слов этих кравчий, взгляд государев ловя, и идет еще воды на каменья плеснуть, чтоб пожарче было. — И мне с тобой, государь, очень любо, — Федя еще немного веником поорудовал и принялся плечи Грозного руками своими разминать. Иван от этого совсем расслабляется, чувствуя как все напряжение куда-то улетучилось. Умелые все же руки у Феди, ой, какие умелые. Дальше мыться принялись, спины друг другу пошоркали, кожу всю до скрипа отдраили. Федя мочало отложил, водой из шайки окатился да на лавку рядом с царем присел, едва-едва прикасаясь своим бедром к его бедру. — Так жарко, Вань, — тряхнул сырыми волосами Басманов. — Разморило всего даже. — Пошли на улицу снегом обтираться? — вдруг предлагает Иван. — А пошли! — задорно соглашается Федя. Два горячих раскрасневшихся тела выскочили из бани в чем мать родила. Вечер зимний был свежий, морозный, сугробы мягкие кругом лежали, а в небе сияли звезды да месяц. Иван снега зачерпнул наспех и по рукам да груди себе провел, Федя последовал его примеру, с ноги на ногу при этом перепрыгивая, смеясь. Улыбается царь, наблюдая, как Федя забавляется, и словно сам душой от задора этого молодеет. И тут Басманов к Грозному подкрался, и лихо стал снегом спину ему тереть, царь резко повернулся и схватил рукой холодной Федю прямо промеж ног, от чего тот заорал и побежал обратно в баню, задом голым сверкая, Иван засмеялся и кинулся следом, ощущая себя сейчас мальчишкой озорным, а не великим государем. В предбаннике Иван облачается в свою рубаху исподнюю и поворачивается к Феде. — Это что на тебе, бабья сорочка что ли? — спрашивает он, окидывая взором Федину одежу. — А если и бабья, то что? — ухмыляется Басманов, прочесывая свои мокрые кудри гребнем деревянным. — Ой ты, Федька..— Иван качает головой. — Не по нраву тебе что ли? — По нраву, по нраву, — успокаивает Грозный, рукой по стану гибкому проводя. Не противился он забавам Фединым, ведь сам же его в летник и нарядил, так чего удивляться теперь тому, что Басманов бабьи одежки надевать повадился. Кравчий улыбается хитро и кружева на груди поправляет, а затем берет со стола кувшин. — Желаешь морса, царь-батюшка? — спрашивает он и сам отпивает прямо из горла. — Вкусный очень. — Желаю. Федя подходит и подносит кувшин к устам Ивана, позволяя вдоволь жажду утолить, рука же государя в этот момент бесстыдно опускается прямо на Федин зад, и наглаживать его принимается. — Смотрю, не только морса ты желаешь, — Федя тянет губы улыбкой лукавой. Царь же сжимает руку, демонстрируя свои намерения продолжить телесные радости, а затем лихо задирает недлинный подол Фединой сорочки и кивает на приподнявшийся член. — А сам-то, озорник, чего желаешь? — Иван дразняще погладил вершинку Фединой плоти большим пальцем. — Тебя, — уверенно отзывается Федя, чувствуя как в чреслах у него все вспыхнуло, от того что государь ему подол словно девке беспутной задрал. Ухмыляется Грозный да тянет Федю к себе, на колени усаживает и целует горячо. Как его такого ладного да манкого не приголубить-то? Басманов ощущает, как начавший твердеть царский член упирается прямо ему в зад. И так вдруг сладко Феде стало от мысли, что быстро он государю своему дух приподнять может. Иван же дергает завязку на сорочке, открывая доступ к телу Фединому. Соски, розовеют да призывно топорщатся, так и просятся в рот, и Грозный наклоняется, принимаясь неспешно играть языком с одним из них, от чего Федя выдыхает громко и ерзает бедрами, притираясь к плоти Ивана. Продолжая ленивые ласки, государь, то гладит стан Федин, то ягодицы округлые в руках сжимает. Басманов же, задрав подолы рубах, обхватил член царя да свой, прижал их к друг дружке и ласкать умело принялся. — Руки у тебя, Федя, ловкие, чего только не умеют, — подмечает Грозный, наблюдая за тем, что полюбовник его старательно творит. На активные действия сейчас у обоих желания не было, намытые и расслабленные, они оба хотели неторопливо тонуть в неге ленивой. Иван своей рукой Федину руку накрывает, помогая, да еще больше удовольствия им обоим даря. И вот тело Федино, словно тетива лука натягивается и семенем брызгает. Ивана тоже ждать долго не приходится, спустя несколько умелых движений он изливается следом. — Все чистые рубахи мы с тобой запачкали, Ваня, — шепчет Басманов в губы государя своего. — Да бог с ними, с рубахами-то, Федя, — Грозный ухмыляется, а потом добавляет, — Хотя твоя, конечно, пригожая.