- Доказала.

      Вечер все быстрее бежал по дорогам Бикини-Боттом, не обходя стороной различные закоулки и переулки, следом оставляя приближающуюся тьму, что вместе с собой принесла холод, парящий в воздухе. Вечера часто отличались своеобразным контрастом, являющийся быстрой и резкой сменой жаркой дневной температуры, на более прохладную, от которой, хоть и немного, выступали мурашки. Казалось бы, что может быть лучше в такое то время, как не плед, кружка чая с чем-нибудь сладким, приглушённый звук телевизора и медленно наступающая дрёма, что застала вас на диване, уткнувшимися носом в мягкое одеяло? Прекрасное время для отдыха после долгого рабочего дня, что наконец-то прошел, забирая с собой девушек-соседок, что спорили сегодня больше обычного — ну как, Сквида ворчала чуть больше, а Бобби, следственно, пыталась ее успокоить, громко смеясь, легко ударяя голубоволосую по носу, что лишь закатывала глаза, да фыркала. Смешно было наблюдать за этими двумя Юджине, да только головная боль не позволяла насладиться кучей клиентов и полной кассе, которую кассирша опустошала уже второй раз за день — реклама сработала, что ли? По коже пробежалась лёгкая дрожь, когда морячку громко окликнули, резко потрепав по руке — на лице коренастой застыло раздражение, когда фугу без слов сжал ее ладони, пристально смотря на женщину, что пыталась не показывать своего расположения духа. — Тебе нравится здесь? Прекрасное место, знаю! Но одета для него ты не так! — возмутился инструктор, крепче сжав руки красноволосой, что сжала губы в тонкую линию, дабы не сказать что-либо в ответ блондину, — Почему ты не надела платье, Юджи? Я хотел увидеть тебя в нем. Тебе идут платья. — крохоборка хохотнула, освободив руки из «плена», взяв столовые приборы, дабы отвлечься хоть на кусок мяса, что лежал перед ней; раздражение все ярче заиграло в груди, когда мужчина снова раскрыл рот. — Мясо? Не слишком ли на вечер, милая? И ты не ответила на мой вопрос. «Черти… — подумала полная, проглатывая пищу, дырявя, когда-то симпатичного для нее, мужчину уставшим взглядом, надеясь, что тот поймет и оставит ее в покое. — Ещё один ткнул меня в это носом… — вздохнув, но все же откладывая в сторону вилку, зеленоглазая выдавила из себя непринуждённую улыбку, подперев подбородок ладонью. — Спокойно, Юджина, он ведь… твой партнёр… — усмешка так и рвалась на губы от этой мысли, которую Крабс откинула от себя, потупив взгляд. — Он ведь… я ведь… он тот, кто нужен мне, ведь так? Я… я люблю его.» Мистер Пафф, сейчас девять вечера, я не думала, что Вы пригласите меня на ужин сразу после работы… я ведь не храню платья у себя в сейфе, а насчёт мяса, — красноволосая замялась, расплетая небольшой хвост, теребя резинку пальцами. Ей противно и неприятно заводить речь о своем теле, но избежать этого Юджина не могла, чуть опустив подбородок, будто зайдясь стыдом.Паршиво. — М-может… ты и прав. Я не ела сегодня толком, но может, это и правда… Пойдет мне на пользу. — обладательница голубой рубашки, отвернулась от мужчины, будто бы заприметив что-то интересное на соседней стене, на которой ничего не было. Обида вновь пожирала изнутри, оставляя большие раны, после которых наверняка останутся шрамы. Не любила она говорить о своем весе, но никому не позволяла в негативном ключе высказываться о нем — наступала на скандал, не понимая, почему ее личное пространство так гадко нарушают. Бойкой была Юджина, не боялась впустить в ход кулаки или же банальную брань — всегда горел внутри нее этот конфликтный огонек, что не позволял ей терпеть какие-либо насмешки — да только сейчас, сидя за одним столом с Пафф, не чувствовала его краб — совсем ничего не чувствовала. Голос матери все настойчивее жужжал в голове, отрывая коренастую от реальности, в которой о чем-то оживлённо говорил Пафф, активно жестикулируя. Сейчас, медленно потягивая кофе, красноволосая, то и дело, поглядывала на свои часы, мимолётно кивая или же вставляя какие-то фразы, дабы не казался совсем неживой. Разглядывала крохоборка фугу, да смеялась про себя — как он мог понравится ей? Зачем вообще завела с ним диалог у себя в ресторане, пока ее ладонь держала младшая, у которой чуть ли не звёздочки мерцали в глазах? Почему только сейчас осознает и продолжает осознавать, что такая компания и… партнёр? Были неприятны ей. В мыслях, ещё после их самого первого свидания, признала высокая, что совершила ошибку — повелась, подобно рыбе на заманчивую приманку, не замечая крючка — ничем не был этот толстый мужчина привлекателен для нее — она его и не знала то толком. Внешность простая, со своими изъянами, будь то тот же лишний вес, что виднелся у инструктора больше всего на животе и щеках. Про внутренний мир и мировоззрение, женщина ничего сказать не могла, а может, просто не хотела разбираться в этом; каждая встреча начиналась одинаково: приветствие, слабые, если не банальные, комплименты в сторону пиратки, пытающейся не обращать внимания на участившиеся замечания в свою сторону, приготовившись выслушивать очередные жалобы блондина. Нет, она не сказала бы, что Мистер Пафф ужасен как человек, но Юджина пришла к выводу, что для неё он был попросту никем. Грузный педагог наскучил через несколько свиданий, просто потому, что его разговоры, ежели не монологи, были совершенно одинаковыми: плохой или хороший день, длительный рассказ об очередном провале Скверпентс, что вызывала у мужчин чуть ли не ужас, обсуждение каких-то мелочей и, где-то под конец, спрашивал у своей компаньонки о ее делах, снова возвращаясь к себе. Не замечала этого полная — не хотела замечать — себе же оправдывая рыбу тем, что ему нужно делиться своими переживаниями с кем-то. Трудно изображать заинтересовать, когда ты буквально ничего не слушаешь, отдавая внимание на лежащее рядом меню, с изумлением смотря на цены. «Правда не стоит… — женщина чувствовала, как что-то сжимается внутри от зародившихся размышлений, по поводу себя, отчего на глаза начали наступать слезы. Закрыв меню и быстро поднявшись с места, краб извинилась, направляясь в уборную, надеясь, что там никого не было. — Он… он нужен мне! Я люблю его! — к счастью, комната и вправду была пуста. Юджина подошла к большому зеркалу, разглядывая свое отражение, сжав дрожащие губы. — «Неподобающе выгляжу» что за бред?! — смахнув с мягких щек слезы, высокая нахмурилась, отойдя от зеркала назад, дабы взглянуть на себя в полный рост, рукой проведя по животу. — Как же я должна выглядеть после тяжёлого трудового дня?! Будто я не устала и мне в радость слушать все эти придирки, — повернувшись боком, подумала крохоборка, положив ладони на мягкий живот, скрытый голубой рубашкой, — Будто сам лучше… черт…» — ладони переместилась на ноги, скрытые классическими синими брюками, что хорошо обтягивали широкие бедра. Бизнесвумен глубоко вздохнула, сводя с лица остатки разочарования, вместе с этим возвращаясь к раковине, протерев лицо холодной водой, отправив бумажное полотенце в стоящее рядом мусорное ведро. Юджина уныло усмехнулась — хорошо, что она была не любительницей макияжа, иначе избавиться от следов недолгого срыва, было бы гораздо труднее. Вернувшись за столик, плотная, как бы невзначай, взглянула на часы, вновь поднимаясь с места, приготовившись идти домой. Мужчина удивился, поднявшись следом, наблюдая, как скупая придавила несколько купюр пустым бокалом вина, не дожидаясь, пока фугу хоть что-нибудь скажет, направилась прочь; в спину прилетело прощание. Держать собственные чувства, что вырывались наружу, на пути оставляя ощутимые следы, становилось все сложнее — быстро добравшись до машины, краб захлопнула дверцу, схватившись за руль, не сдержав усталого стона. Казалось, что это свидание вымотало ее намного больше, чем Красти-Краб и безманерные клиенты, что чуть ли не стены били, лишь бы поторопить и без того запыхавшуюся Бобби, несущая в руках несколько подносов, чем занималась и Тентклс, правда пуская колкие комментарии, за что получила жалобы. «Домой. Срочно домой в постель.» — заведя автомобиль и тронувшись с места, Юджина шмыгнула носом, пытаясь сдержать новые слезы, но все же выпустив всхлип изо рта, как можно внимательнее концентрируясь на дороге. Салон наполнился рваными всхлипами, а щеки обжигали соленые капли, что неприятно собирались на подбородке, стекая вниз по шее, вынуждая ворот рубашки чуть намокнуть. — Только не снова! Твою же мать! — раздражение исказило губы в оскале — не готова была зеленоглазая бороться с очередным нервным срывом, которого она как старалась избежать с помощью наигранного безразличия, да только что может уничтожить человека лучше, чем его собственный разум? Безразличие, которое она пыталась испытывать, когда смотрела на свое оголенное тело в ванной, рассматривая мягкий живот, руки и бедра, на которых можно было заметить растяжки, ладонями обхватив округлые плечи, становясь под горячий и сильный напор душа, что прятал слезы. «Тебе бы похудеть, доченька! Вон, глянь на себя в зеркало. Смотри, какие ноги и живот большие! А кожа? Откажись от сладкого и парня найдешь себе, правда ты должна скинуть килограммы!» Безразличие, когда средневолосая теряла даже небольшую часть прибыли, будь то счета или закупка каких-либо вещей для дома или ресторана. Вспомнить хотя бы то, как пришедшая Бобби, застала начальницу окружённую бумагами, что и не заметила ее сначала, держа рюмку коньяка, судорожно пересчитывая что-то с помощью калькулятора — волновалась младшая за морячку, пытаясь оторвать ее от счетов, дабы та, наконец, отдохнула. Да только стала бы сорокалетняя бизнесвумен слушать эту молоденькую девушку, чей характер был сравним с детским? «Чего-чего ты хочешь, Юджина?! У меня нет денег на твои подростковые шалости! Зачем тебе это вязание, если ты все равно забросишь спицы и нитки под кровать?! Зря деньги тратить я не собираюсь — хочешь, экономь. Мне тебя одевать и кормить надо!» Безразличие, когда ее открыто пытались подстроить под себя — пытались разобрать на мелкие кусочки, дабы собрать из разбитого сосуда что-то новое — совершенно неузнаваемое. Были у Крабс несколько отношений в молодости, лет так в двадцать-двадцать пять, правда кратковременные, чему Юджина была даже рада — все ее партнёры пытались собрать из нее что-то своё, не обращая внимания на ее желания, которые она чуть ли не говорила в лоб, прежде чем уйти, плюнув смачное ругательство, словно та снова была на Морфлоте. «Что?! Куда ты собралась?! В Морфлот?! Ты с ума сошла, дочь?! Ты — женщина, а не моряк! Твое дело следить за хозяйством и подбадривать мужа, чтобы он зарабатывал больше! Не смей уходить, когда я разговариваю с тобой! И это твоя плата за мою заботу?! Я же для тебя стараюсь, почему ты не слушаешь меня? Не быть тебе моряком или владелицей ресторана — вы с Шерлин женщины, даже если бы вы не поссорились, у вас ничего бы не вышло, ведь вы ЖЕНЩИНЫ!» Крепкая и не поняла, когда доехала до дома, более-менее, аккуратно припарковавшись, встречаясь с тишиной и прохладой родных стен, которые осветили включившиеся лампы. Стянув с себя ботинки и надев тапки, на дрожащих ногах направилась в ванную, желая смыть с себя весь этот день, вместе с ним мысли и голос матери, что, призналась бы краб, выводил из себя. Повернув кран, дабы набрать ванну, полная присела на бортик, зарываясь пальцами в волосы, будто надеясь, что это поможет от головной боли. Зеркало, висевшее рядом, так и тянуло к себе, с этим же отталкивая. Знала прекрасно Юджина, чтобы в такие моменты выглядела ужасно и убеждаться в этом ещё раз, честно, совсем не хотелось. Закрыв воду, пиратка принялась освобождать себя от душащей одежды, глубоко вдыхая, чувствуя, как вместо комка эмоций, внутри разрасталась пустота, что неприятно осела где-то в груди, перетекая в живот. Осторожно погрузившись в теплую воду, красноволосая закрыла глаза, набирая воду в ладони, ещё раз умыв лицо, прежде чем свесив одну руку за край ванны, пальцами касаясь мягкого и старого коврика. Через несколько минут, на лице замелькало тусклое наслаждение, а зелёные глаза устремились в потолок — сейчас, сидя в чуть остывшей воде, пальцами перебирая мокрые волосы, Юджина облегчённо выдохнула — ей было хорошо. Хорошо и свободно, ведь не было сейчас мира, в котором нужно загонять себя под что-либо рамки, не было обязанностей, которые придумали себе сами же люди, ноющие об этом. Нет, Крабс не была сломана окончательно, но на ней красовалось множество крупных трещин, большинство их которых, было оставлено собственной матерью и ее нравоучениями по поводу правильного будущего дочери. Не любила высокая вспоминать об этом, потому что знала, что заново морально умрет, ненавидя свое мягкое и дряблое тело, вновь воскресая, дабы никто не узнал ее с такой стороны — слабой, плачущей и просящий о помощи, о которой и сама то крохобор ничего не знала — не знала, от чего ей нужно спастись. Осев в ванной, скупая потянулась к флакону шампуня, дабы закончить свои водные процедуры, желая поскорее опуститься на прохладную постель, проваливаясь в тревожный и недолгий сон из-за бессонницы. Уже спустив воду и надернув на плечи халат, мягкая в последний раз взглянула в зеркало, проведя пальцами по щекам, прежде чем покинуть ванную комнату — не нравилось ей то, что она видела и ощущала — не хотела она менять тело, что пронесло ее сквозь множество проблем и ситуаций, да только вот мир так не думал. Не думал, да убеждал в обратном, засмеявшись, если бы тот мог, когда краб пыталась сбросить хоть килограмм, откровенно страдая перед тарелкой безвкусного салата. «Завтра будет долгий день» — подумала зеленоглазая, после того, как скинула на пол халат, не имея желания одеваться, нагой забравшись под одеяло, довольствуясь его прохладой, засыпая.