В новогоднюю ночь

Теплое тело рядом со мной возится и состоит, казалось бы, из одних острых локтей и коленок. Мои внутренние биологические часы показывают семь, и я настроен спать еще часа три минимум, но мое угловатое чудовище против. Он активно выкапывается наружу из плена одеяла и моих рук и сопит. — Куда ты собрался? — интересуюсь я, даже не открывая глаз. — Остин, столько дел надо сделать! Ну же, пусти меня! — У нас сегодня выходной, — недовольно бурчу в ответ и хватки вокруг тонкой талии не ослабляю, за что получаю локтем в солнечное сплетение, и вообще-то это больно. — Вот именно, что выходной! — выкручиваясь активнее, противится Таннор. — Все надо успеть! — Что конкретно? — Да Господи ты боже ты мой! Сегодня же новый год! Эй, очнись! Елка, украшения, Санта, индейка, фейерверки! Он кричит мне практически в ухо, и я просто вынужден разжать руки, чтобы хоть как-то отгородиться от громких звуков. Пользуясь моей заминкой, Таннор все же выскальзывает из кровати и застывает рядом в изобличительной позе. — Детка, у меня нет елки. — Тем более пора вставать! Как раз успеем к открытию магазинов. Я все еще тру грудь после болезненного удара и с недовольством смотрю на бету. Он похож на воинственного хомячка, когда стоит, уперев кулаки в бока, и пытается быть грозным. У него, конечно же, не получается — росточком и комплекцией не вышел. Да к тому же Таннор голый, и на тазовой косточке справа виднеется небольшой синячок, что я оставил сегодня ночью. Чем дольше я на него смотрю, тем больше мне его хочется. Завалить обратно в постель, накрыть бледное тело своим и трахать до хриплых стонов. Мой взгляд тяжелеет, останавливаясь на пока расслабленном члене беты, и Таннор моментально понимает, что у меня в голове. — Нет! Нет-нет-нет! — он отпрыгивает от кровати подальше. — Не смотри на меня так и даже не думай об этом! — О чем ты, детка? — я сажусь в постели и откидываю одеяло, показывая Таннору утренний стояк. Уверенный, каменный стояк. Он непроизвольно сглатывает, наблюдая за торчащим вверх членом завороженным взглядом. Да, мой детка любит мой член и никогда не против утреннего секса. Чтобы подразнить его, я сжимаю свое возбуждение в руке и неторопливо провожу по стволу вверх-вниз. Первые прикосновения отдаются мурашками по спине, и мой пресс невольно напрягается. Шесть идеальных кубиков манят к себе Таннора, и он шагает обратно. — О, да! — выдыхаю я с наслаждением, двигая кулаком быстрее. Желание просто подразнить бету за ранний подъем пересекается уже с моим личным удовольствием, и довольный рык сам вырывается из груди. Таннор постепенно заливается краской и облизывает губы. Он тянется рукой к своему паху и легонько ласкает себя. — Ты все еще хочешь бежать в магазин? — хрипло интересуюсь я, зная, что от такого голоса Таннору просто сносит крышу. — Я уже не уверен. — Тогда, может, присоединишься? Я безумно хочу трахнуть твой рот. Бета ухмыляется и показушно проводит языком по верхней губе и толкается за щеку. В его глазах плещутся похоть и желание, когда Таннор медленно заползает на кровать и склоняется ко мне. Мой член привычно скользит в распахнутый рот, и бета медленно и вдумчиво опускается до конца. Теперь он дразнит и задает правила игры. Не торопясь двигает головой, каждый раз упираясь носом мне в лобок и выдыхая. Когда он сосет так, я превращаюсь в подтаявшее мороженое, и мне очень трудно себя контролировать. На эмоциях даже могу сделать что-то совершенно странное. Например, однажды Таннор долго мучил меня своими восхитительными губами, а потом, пользуясь случаем, добыл согласие на участие в его трансляции. В качестве живого дилдо. Когда я пришел в себя после оргазма, то понял, на что именно согласился. И в течение часа сидел неподвижно, потому что мерзавец меня крепко связал, с кольцом вокруг члена, чтобы не кончить раньше времени, Таннор же сначала болтал со своими зрителями, а потом долго себя готовил, раскинувшись на кровати и показывая себя во всей красе мне в первую очередь. От этого мои яйца готовы были лопнуть, а стояк был болезненно крепким. Когда же дырочка беты была раскрыта на максимум и влажно блестела от обилия смазки, он медленно и с чувством опустился на мой член. Я аж взвыл и мелко затрясся. Таннор же подался всем телом вперед, читая сообщения в чате и оставляя внутри себя только головку. — О, не обращайте внимания на звуки, дорогие зрители! Это просто моя новая говорящая игрушка, — и захихикал поганец эдакий! Этот эфир я пережил с трудом, и если бы не кольцо, кончил бы в самом начале, от одного лишь вида растягивающего себя беты. Мне очень нравилось наблюдать за ним в эти особенно интимные моменты. Он был сосредоточен и делал все максимально аккуратно. В тот раз он кончил первым. Откинулся мне на грудь, чуть шевеля бедрами, и размашисто додрочил себе. Полежал некоторое время, успокаивая дыхание, собрал несколько капелек спермы, попавших на грудь, и с громким чмоканьем облизал пальцы. А потом слез с моего стояка и хитро прищурился в камеру: — Смотрите, что покажу! Одним движением Таннор перетек мне между ног, отцепил сдерживающее кольцо и задвигал кулаком по моему возбуждению. Буквально пять скольжений вверх-вниз, и я кончаю с глухим рыком из-за мешающего кляпа. Сперма брызжет вверх фонтанчиком, Таннор хихикает, я дрожу от сильных эмоций, зрители шлют деньги. Видимо, им понравилось, а вот мне не очень. Мой бесенок быстро заканчивает, скомкано со всеми прощается и торопится меня отвязать. — Ну же, Остин! — Таннор сцеловывает гневные слова с моих губ. — Было весело. И потом, ты сам согласился. — Немного нечестно с твоей стороны пользоваться моим беспомощным состоянием. — Не дуйся, большой парень! — бета устраивается у меня на коленях, держится за плечи и задорно смотрит в глаза. — Всем понравился твой член! И мы, кстати, неплохо подзаработали. — Хоть какой-то плюс, — ворчу я скорее для проформы, потому что простил своего детку сразу же, как он взобрался на меня верхом. Помня об этом случае, я стараюсь следить теперь за своим языком, но это очень трудно, потому что Таннор мастер минета. Его широкий рот идеально подходит для моего члена, и он позволяет пробиваться глубоко в свою глотку. Прямо как сейчас. Чувствую, что если он будет продолжать в том же духе, то разрядка наступит слишком быстро. Поэтому отталкиваю голову Таннора от своего паха и усаживаюсь в подушках поудобнее. Любовник понимает все правильно. Он поднимается на ноги, поворачивается ко мне спиной и разводит ягодицы руками, демонстрируя припухлую и еще немного растянутую с ночи дырку. Вчера я трахал его с узлом, и задний проход не успел прийти в норму. — Ближе, детка, — велю я, и Таннор шагает назад, пока не упирается ногами в меня. Его задница выше моего лица, но я начинаю ласкать моего сладкого с ножек. Оглаживаю коленки, спускаюсь пальцами вниз и плавно втягиваю в рот кожу на задней поверхности бедра близко к попке. Бета дергается, пытаясь уйти от неприятного давления, но я не отпускаю, и красноватый след проявляется за несколько секунд. Вторую ногу я просто покусываю, пока разминаю мышцы спереди, намеренно скользя пальцами рядом с пахом. Таннор покачивается, заводит руки за спину и хочет коснуться моей головы, подтолкнуть к ласкам другого рода. Я, не отрываясь от облизывания его ног, нашариваю под подушкой тюбик смазки и обвожу скользкими пальцами дырочку, чуть проникая внутрь. После того, как бета научился принимать в себя узел, двух пальцев ему уже маловато, чтобы ощутить заполненность и давление в нужных местах. Он сгибает колени, насаживаясь до костяшек, и томно вздыхает. Я звучно хлопаю его по заднице и велю продолжать дальше самому. Таннор не возражает. С готовностью опускается на член и несдержанно стонет в полный голос от облегчения и легкой боли. — Двигайся, — шепчу в красное ушко и забрасываю руки за голову, любуясь узкой белой спинкой. Бета извивается на моем члене, подкидывая бедра вверх и со шлепком приземляясь. Я старательно изображаю бревнышко, стискивая кулаки, чтобы не помочь моему детке — пусть попыхтит и впредь больше никогда не будет будить меня в семь утра. — Я скоро! Я уже скоро! — выкрикивает Таннор и кончает, чуть ли не падая носом вперед. Мне приходится выпрямиться и поймать его, раскладывая расслабленную тушку на себе. Любовник уплыл по волнам блаженства, и заканчивать придется самому, что я и делаю неспешно, одной рукой держа бету за шею и уткнувшись носом в его подмышку. Мы вместе обмякаем и приходим в себя после великолепного утреннего траха. Таннор лежит головой у меня на плече и горячо дышит в щеку, я поглаживаю его ключицы и витаю в облаках, пока не слышу шепот себе в ухо: — Не думай, что таким образом ты соскочил с темы. Мы едем за елкой и праздничным ужином. Ответом Таннору служит мой расстроенный скулеж. *** Магазины под новый год похожи на ад: толпы народа, бешеные цены, пустые полки, громкая музыка и повсеместно веселые лица. Я, конечно, не социофоб, но такие массовые сборища меня нервируют. Зато Таннор чувствует себя в своей тарелке. Он бодро вышагивает рядом, подпевает песням и щелкает пальцами в такт. Еще чуть-чуть и он будет прыгать вокруг меня, как ребенок. Хотя, почему как? Таннору по-прежнему двадцать, ему по закону даже пить-то еще нельзя! Вот ирония: сниматься в порно можно, а пить нельзя… Чтобы немного присмирить своего мальчика, я притягиваю его к себе и обнимаю одной рукой за талию. Он всегда резко смущается от такого, краснеет и становится тихим и послушным. Прямо как сейчас. — Остин! — шипит Таннор. — Отпусти! — Не-а, — для закрепления эффекта я еще его и целую в висок. — Ну люди же смотрят! — Пусть смотрят. Или ты меня стесняешься? — Нет! Ты что такое говоришь? — округляет глаза Таннор и буквально давится возмущенным вздохом. — Или не хочешь, чтобы нас кто-то видел? — Нет! — беты выворачивается из-под руки и, обиженно сопя, уходит на пару шагов вперед. — Детка! — я моментально его догоняю. — Прости! Я не хотел тебя обидеть. Таннор бормочет что-то под нос и дергает плечами. — Детка! — снова зову его. — Я не… Ох, — бета вздыхает. — Все нормально. Это ты меня прости. Он сам берет меня за руку, переплетая наши пальцы. — У меня тоже все нормально, — я целую бледную ручку пару раз, и дальше мы идем вместе. В магазине, видимо, в отместку мне, Таннор набирает полную тележку. Тут и шарики, и гирлянды, и фигурки зверей, и ленты, и колокольчики, и масса подобной дребедени. Мы сильно с ним припозднились — нормальные люди украшают елки еще в начале декабря, поэтому Таннор набирает всего и побольше, чтобы хоть как-то компенсировать нашу безалаберность. Я не возражаю и безропотно толкаю тележку туда, куда устремляется вертлявая задница моего партнера. Апофеозом разгуливания между полок служит ободок с оленьими рожками, который неугомонный бета, хихикая, водружает мне на голову. — Очень смешно. Я, по-твоему, олень? — Ага, — совершенно спокойно отзывается Таннор. — А ты тогда кто? — Ну это же элементарно, Остин! Я Санта! — любовник напяливает красный колпак себе на голову. — На эту роль лучше подхожу я. — Нет! Ну подумай же! Санта, олени… Ничего не приходит на ум? — Нет. — Санта ездит на оленях, как я езжу на тебе. Улавливаешь? — Таннор поиграл бровями. — Или ты хочешь поменяться ролями? А потом мерзкий мальчишка заржал, похлопал меня по груди и удалился, покачивая бедрами. Его провокация ввела меня в легкий ступор. Я как-то не задумывался о смене позиций и упустил из виду тот факт, что Таннор не омега, а бета. И у него вполне законно возникло желание побыть верхним. Сразу же в голове замелькали картинки с участием тонких длинных пальцев мальчишки и моего зада. От этих видений в низу живота неожиданно потеплело, и член заинтересованно дернулся. Черт! Таннор поймал меня в ловушку. Я шумно выдохнул и потер лицо — надо прийти в себя. Не следует давать волю фантазии посреди магазина. Но слова беты попали мне в уши, и теперь предстояло их хорошенечко обдумать. — Ну где ты там? — Таннор выглянул из-за очередного стеллажа с блестяшками. — Иду, — я толкнул тележку вперед и попытался незаметно поправить возбужденный член в джинсах. К своему организму у меня тоже будет пара вопросов. *** Таннор выбрал искусственную елку, сказал, что живую жалко и ее придется выбросить через несколько дней. Аромат хвои удалось подделать с помощью освежителя воздуха, который мое чудо начало распылять сразу от порога. — Ну не в нос же мне! — с трудом удержав многочисленные пакеты в руках, чихнул я. — Прости! — Таннор чмокнул меня в щеку и унесся в гостиную. — Ребенок… — качнув головой, двинулся я следом. Деятельный бета уже расчищал место под елку в углу. — Давай сюда, — он нетерпеливо защелкал пальцами. — Подожди, надо хотя бы сначала убраться! — А это обязательно? — сразу же скис Таннор. — Еще бы! У нас пыль по всем углам. Как думаешь, она будет гармонировать с твоими гирляндами? — Хм… — мальчишка на секунду задумался, а потом быстро выкрикнул, — чур, пылесос мой! И чтобы я ничего ему не ответил, унесся в сторону кладовки. Мой маленький ураган! — Разложи пока продукты в холодильник, — велел он, возвращаясь. — Я быстро закончу с пылью, а ты поставишь мне елку и займешься индейкой. — Почему я займусь индейкой? — Потому что умеешь жарить! — снова брови беты приходят в движение, и мальчишка заливисто смеется. Я быстро смываюсь на кухню подальше от его бесстыжих глаз и наглой физиономии. Через пару минут включается пылесос, и слышно с каким остервенением Таннор наводит чистоту. Он это не любит, обычно я изображаю из себя примерного домохозяина, но приближающийся праздник творит чудеса. По идее, индейку надо вымачивать в солевом растворе минимум сутки, но у нас нет времени, поэтому я просто натираю тушку смесью специй и маслом и откладываю в сторону. Мне нравится готовить, и, возможно, по окончании карьеры порноактера я уйду в кулинарию. За всеми приготовлениями я пропускаю момент, когда шум в гостиной смолкает, и Таннор появляется на кухне. Он пользуется эффектом неожиданности и запрыгивает мне на спину, обвивая шею руками. — Попался! — шепчет жарко в ухо и прикусывает мочку. — Попался, — смиренно подтверждаю я, чистой рукой поддерживая мальчишку под коленкой. Впрочем, он и сам прекрасно на мне висит. Спасибо его миниатюрной комплекции. — Я уже все сделал, — Таннор продолжает шептать и прижимается губами к загривку. — Хочешь посмотреть, как в гостиной теперь чисто? Я даже ковер пропылесосил. Он теперь белый и мягкий. М-м-м! — Если мы сейчас пойдем испытывать ковер на мягкость, индейка рискует остаться без румяной корочки. — Плевать на индейку, я соскучился! — бета елозит мне по спине и потирается стояком о поясницу. Я тоже медленно закипаю от его коротких поцелуев и горячих выдохов. По спине бегут мурашки, спавшее, было, после магазина возбуждение возвращается, и, похоже, готовка откладывается. Потому что когда мой детка говорит, что соскучился, устоять я не могу. Пока Таннор продолжает тереться о меня и пошло стонать, быстро мою руки и иду с своей ношей в гостиную. Там свежо: бета открыл окно, пока наводил чистоту, — но теперь воздух медленно нагревается, и все вокруг пахнет елкой. Таннор перенюхал с десяток баллончиков и выбрал самый натуральный запах. Ковер на первый взгляд действительно выглядит чистым и манит прилечь, что мы и делаем. Ловким движением я вытягиваю бету из-за спины и раскладываю на полу, опускаясь сверху. Мальчишка снова облепляет меня руками и ногами, притираясь вплотную, и голодно целует. Я медленно избавляю его от одежды, стараясь по минимуму отрываться от зацелованных губ, поэтому получается неуклюже, но мы не обращаем на это внимания. В какой-то момент Таннор оказывается подо мной абсолютно голым, и контраст между нами еще больше бросается в глаза. Он хрупкий, стройный, угловатый, а я просто гора мышц, моя ладонь с растопыренными пальцами слишком большая и почти целиком закрывает живот моего беты. Я удерживаю его на месте и любуюсь растрепанными волосами и ярко горящими глазами. Таннор облизывается и тянет руки к моему свитеру в попытке его снять. Он цепляется за край, но дальше дотянуться не может и разочарованно стонет: — Остин, не дразнись! Я хочу! — Чего ты хочешь, детка? — Хочу потрогать тебя и облизать каждый дюйм твоего великолепного тела. — Звучит очень заманчиво, — я не тороплюсь убирать руку и наслаждаюсь тягучим запахом возбуждения моего чуда. Я отчетливо различаю запахи, окружающие Таннора. Чувствую его возбуждение, его желание, даже иногда гнев или обиду. Все так же, как с омегами, как с Вилом. Когда кто-то говорит, что беты не пахнут, я смеюсь такому человеку в лицо. Они еще как пахнут, надо только принюхаться! Таннор для меня пахнет лимоном, и с каждой секундой этот запах все сильнее и гуще. Он учащенно дышит и ежесекундно облизывает губы. Весь его вид говорит о сильном желании и возбуждении. Я медлю еще самую малость и, наконец, стаскиваю ненавистный свитер, в котором уже становится жарковато. Кожа немного влажная, и воздух кажется слишком холодным. Я невольно напрягаюсь, а Таннор стонет от увиденного. Он снова хочет потрогать меня и царапает кожу рядом с пупком. — Пожалуйста, папочка! Дай мне потрогать! — умоляет бета и закусывает губу, посылая мне самый обольстительный в мире взгляд. — Ну если ты так хочешь, детка… — Хочу! Очень хочу! — я ослабляю хватку, и Таннор выползает из-под моей пятерни и валит меня на спину. Под лопатками ощущается приятный мягкий ворс, и я признаю, что мальчишка потрудился на славу, отчистив ковер за такой короткий срок. Он между тем самым кончиком языка скользит мне по середине груди, спускаясь вниз. Одна тонкая линия, от которой расходится волна возбуждения по всему телу. Только Таннор умеет возбудить меня простыми касаниями, шепотом в ухо или пошлыми словечками, брошенными просто так. Иногда на «работе», когда я недостаточно заведен, я вспоминаю зубы моего мальчика, смыкающиеся на моем соске, и член встает по стойке смирно и не падает, пока я не прокручиваю в голове сцены нашего с бетой секса прямо до кульминации. Таннор пальцами очерчивает кубики на моем прессе, надавливая на каждый. Потом оставляет звучный мокрый поцелуй слева под соском и сползает ближе к паху. Нащупывает возбуждение через джинсы, намечает контуры и кусает ближе к головке. Я дергаюсь скорее от неожиданности, чем от боли, а бета ухмыляется. — Я не причиню тебе вреда, папочка! Расслабься! Я не фанат секса пожестче, я люблю, когда берут до горла, и дают натянуть задницу по самые яйца, но Таннору позволяю иногда побыть альфой. Может поэтому он заговорил сегодня о смене позиций? Я все еще об этом думаю, но не в этот заход точно. Мне надо подготовиться. Хотя бы морально. Развить мысль не дают проворные руки беты, который быстро справился с молнией на джинсах и запустил пальцы под ремень. Он активно пытается добраться до члена и щупает его через белье с самым коварным взглядом, чем снова заставляет мое тело напрячься. Как только мои мышцы каменеют, Таннор издает какой-то восхищенный писк и практически падает мне на живот, вгрызаясь в кожу с голодной одержимостью. Мне немного больно, и я шиплю: — Детка, ты не перепутал меня с индейкой? Может, стоило зайти в ресторан и пообедать? — Ох, знал бы ты, как я голоден! — Таннор на секунду отвлекся от облизывания моей груди. — Поэтому мог и перепутать. Особенно, если у индейки будут такие же яблочки! И пальцы беты обхватили мои яички. Снова он подловил меня, захватил врасплох, заставляя подавиться воздухом. Джинсы уже больно давили на пах, а любовник все не спешил меня от них избавить. Так и целовал торс и шарил рукой по белью. Его прикосновения были немного болезненны, и чтобы не лишиться члена перед новогодней ночью, я решил действовать сам. Дернул Таннора за свободную руку к себе и уткнул носом в ковер. Он словно только этого и дожидался, потому что охотно выставил задницу повыше и довольно засопел. Я же замер, просто разглядывая знакомую, выученную наизусть узкую белую спину. Подумать только, шесть месяцев назад он стоял передо мной точно так же, показывая себя, открываясь мне, доверяя с самой первой минуты, когда мы были простыми актерами в фильме для взрослых. И вот теперь мы вместе, и Таннор продолжает доверять, открываться и показывает все новые и новые черты своего характера. Неловкость первого совместного утра давно ушла, и мой детка оказался тем еще сорванцом. — Остин! — выводит из раздумий голос беты. Он вывернул шею под немыслимым углом и смотрел на меня через плечо. — Ты еще со мной? — С тобой, я всегда с тобой, — и чтобы доказать это, я с усилием провел руками по мальчишеской спине, оставляя ладони на заднице. Таннор снова завелся и закрутил бедрами, требуя ласки. Я привычно потискал мягкие половинки и, разведя их в стороны, приник языком к дырочке и толкнулся внутрь. Наградой мне стал тягучий стон и требование сделать так еще раз. Ухмыляясь, я принялся готовить бету к своему члену, добавляя к языку пальцы. Два входили легко, с третьим пришлось немного повозиться, но когда Таннор стонал уже без остановки и елозил коленями по ковру, бормоча, что готов и хочет мой член в себя, я подполз поближе, притираясь пахом вплотную к его заднице, и остановился. Джинсы и белье все еще стесняли движения, но сейчас хотелось подразнить бету подольше. — Остин! — буквально захныкал Таннор. — Что такое, детка? — Я хочу! — Что именно, детка? — мы вернулись к разговору, что вели в самом начале нашего спонтанного траха. — Я хочу твой член! — Не так давно ты хотел облизать каждый дюйм моего великолепного тела, — я пошевелил тазом, сделав пару толчков. — И что же я получил? — Ну Остин! — Таннор зашевелился в попытке сбросить мою тушу с себя. — Ай-яй-яй, детка! Сейчас ты ведешь себя очень плохо. Плохой мальчик! — выдохнул я в красное ушко беты. — Да-да-да! — застонал любовник. — Я плохой, очень плохой! Накажи меня! — Неплохая мысль, — я этими словами я отстранился от желанного тела, наблюдая, как Таннор подрагивает в нетерпении. Спустя секунд тридцать моего бездействия бета забеспокоился и, оглянувшись, наткнулся на мой темный тяжелый взгляд. Он усиленно сглотнул и замер в неудобной позе. — Ты уже не хочешь наказать меня? — тянет Таннор. — Как же тебя наказать? — Например, отшлепать, — совершенно невинно предлагает бета и предстает этаким ангелом, если не брать во внимание его позу. — Но тебе же это нравится. — О, да! — его глаза блестят. — Еще как! — Тогда в чем же наказание? Мальчишка не отвечает, только смотрит синими глазищами и прикусывает нижнюю губу. Обычный жест, способный вывести меня из равновесия надолго. Это Таннор тоже знает и активно пользуется моей слабостью. Потому что я быстро опускаю резинку белья под яйца и с размаха вставляю в бету член. Он охает, но глаз не отводит: все так же смотрит из-за плеча, выворачивая шею. Скорее всего, ближе к вечеру мое чудо потребует массаж и конечно же его получит. Но пока он стоит в неудобной позе голыми коленями на ковре и следит, как я проталкиваюсь в его привлекательную задницу. Ловит мои порыкивания и сам подается навстречу. Мы идеально совпадаем. Я замедляюсь, оставляю длинные толчки тазом и тяну Таннора за бедра на себя, чтобы каждый раз входить глубоко-глубоко, по самые яйца. В какой-то момент он устает и утыкается лбом в пол, а моя тяжелая ладонь добавляет сверху, придавливая бету еще и грудью. Его задница больше выпячивается вверх, и мне приходится податься вперед и сильно упереться руками в спину любовнику. Он кряхтит под моим весом, но некоторое время я его не отпускаю, продолжаю удерживать на полу, толкаясь медленно, но с оттягом. Мы оба на грани и держимся из последних сил. В голове блуждает мысль, что не стоит пачкать ковер, поэтому я переворачиваю Таннора, как тряпичную куклу, на спину, краем глаза отмечая, что ворс ковра натер ему нежную кожу на груди, в несколько широких движений додрачиваю себе, выплескиваясь, по большей части, себе в кулак, а потом склоняюсь к моему мальчику, чтобы помочь и ему кончить. Пока бета плавает в после оргазменной дымке, я аккуратно осматриваю его колени, красные и немного поцарапанные, и расцеловываю каждое в попытке убрать боль и дискомфорт. — Остин! — фыркает Таннор и упирается пятками мне в грудь. — Что ты делаешь? — Выполняю твое обещание. — О-о-о! — любовник закатил глаза. — Ты теперь будешь весь день об этом вспоминать? — Да. Пока не получу обещанное, — я удержал бету за щиколотки и поцеловал каждую стопу. — Эй! Ты меня испачкал! — Таннор подергал ногами — Зато ковер чистый. Цени это. — Ценю! — расплылся в теплой счастливой улыбке бета и перестал вырываться. Мы смотрели друг другу в глаза и никак не могли оторваться. С каждым днем меня затягивало в омут под названием Таннор Рид все сильнее. И это собственно я и собирался ему сказать сегодня ночью. Вынашивал эту мысль два месяца, с тех пор, как мы стали жить вместе. — Остин! — меня отвлек звонкий голос беты. — Елка! Он быстро подскочил с пола и унесся в ванную, крича уже оттуда, чтобы я притащил коробку с елкой и украшения в гостиную. Меня всегда поражала способность беты переключаться между разными видами деятельности и активности. Он мог просто сидеть на диване, щелкая пультом от телевизора, а через секунду уже бежал в соседнюю пиццерию, потому что захотел свежую «Маргариту». Этими скачкáми он был похож на беременного омегу, у которого играют гормоны. Но деваться мне было некуда, поэтому, вздохнув, я поднялся с пола, со спущенными штанами добрел до кухни, где отмыл руку и привел себя в относительный порядок, а потом выставил в гостиной средней высоты и повышенной пушистости елку. Появившийся через десять минут свежий и благоухающий Таннор бесцеремонно выгнал меня обратно к индейке, сказав, что украсит все сам. Я ушел, оставив мелкого командира заниматься его важными делами, но задержался ненадолго в дверях, чтобы подсмотреть, как бета кружит вокруг деревца и что-то бормочет себе под нос. *** Я так увлекся готовкой, что выпал из реальности часа на два и немного испугался от царящей в квартире тишины. Было слышно, как шкворчит индейка в духовке, да шумит в трубах вода. Из гостиной не доносилось ни звука, казалось, будто Таннора там нет. Я прокрался из кухни на цыпочках и выглянул в большую комнату, мгновенно облегченно выдыхая. Мое чудо сидело на полу перед богато украшенной елкой и смотрело на горящие огоньки гирлянд широко распахнутыми глазами. Эта поза показывала какой Таннор все-таки еще ребенок. Ребенок, увлекшийся разноцветными искорками на елке. Чтобы не спугнуть моего бету, я скользнул к нему максимально тихо и осторожно, опустился за его спиной на колени и тут же обнял. Таннор чуть вздрогнул от неожиданности, но быстро расслабился и откинулся мне на грудь. При этом он не оторвал восхищенного взгляда от гирлянд. — Я очень люблю Новый Год, — протянул он заворожено. — Любимый праздник из детства. Мы всегда его шумно отмечали с родителями. — Ты не звонил им? — тихонько поинтересовался я, стараясь не разрушить волшебство момента. — Звонил. Не взяли трубку. Что-то с родителями Таннора было нечисто. Он так и не рассказал всей своей истории, я знал только, что они поругались из-за порно, и бета сбежал из дома. Потом вроде семья помирилась, но прежние теплые доверительные отношения было не воскресить. А уж когда мы с Таннором сошлись, его родители снова взбесились. Бета переживал, но молча, хранил всю боль от этой ситуации в себе. После его сухого ответа я сразу же пожалел, что задал неуместный вопрос, и прижал мальчишку к себе еще крепче. Он в ответ вцепился в мои руки и не отпускал несколько минут словно сведенные судорогой пальцы. Наконец дыхание его восстановилось, Таннор расслабился и немного обмяк. Я прижался губами к его виску и чуть покачал в своих объятиях. — Очень красиво получилось, детка. — Красиво, — эхом отозвался бета, нежась в кольце моих рук. Мы просидели, наверное, около часа, просто рассматривая елку, игрушки и огоньки и ни о чем не думая. Нам вместе было тепло и спокойно. Так спокойно, что Таннор даже умудрился задремать. Я легко провел большим пальцем по его приоткрытым губам и снова поцеловал в висок. — Не надо было так рано вскакивать, — шепнул бете в ухо, на что он сморщил нос, но не проснулся. Когда еще спустя тридцать минут у входной двери забренчали ключи, я сам был на грани сна. Только благодаря звукам с лестничной площадки вскинулся, смог относительно ровно встать на ноги, не разбудив Таннора, и уложить его на диван. Мой неугомонный сосед возник на пороге гостиной с заготовленной речью, но увидел мое перекошенное лицо и быстро захлопнул рот. Я кивнул Вилу на кухню и вышел следом за ним, набросив на бету плед. Пусть поспит немного. — Счастливого Нового Года, сосед! И прочее бла-бла-бла! — поприветствовал меня омега. — И тебе того же, — я привычно коснулся губами подставленной щеки и погладил округлый живот. — Как вы? — Держимся, — бодро отозвался Вил. Они с Робертом все-таки решились, и теперь Вил носил в себе моего ребенка. Технически моего, ведь я простой донор спермы. Первым рожать жребий выпал именно Вилу, но он и не возражал. Лучился счастьем и выглядел, как объевшийся сметаной кот. — Тебе ничего не надо? — поинтересовался я и получил в ответ знакомый укоризненный взгляд. — Если бы надо было… — Ты бы сказал. Я знаю. Но все же. — Нет, Остин. У нас все есть, — будущий папочка похлопал меня по руке и очаровательно улыбнулся. — Я чего зашел… Поздравить и напомнить, что нас не будет две недели. — Поливать твои цветы, я помню, — я открыто ухмыльнулся. — Как родители? — Ждут. Скупили, наверное, целый магазин. Папочки Вила были в восторге от беременности сына. Они давно приняли Роберта, смирились, что внуков у них не будет, а тут такой сюрприз. — Ладно, я пойду — Роби скоро приедет. — Как доберетесь — позвони. — Обязательно! Я снова поцеловал омегу в щеку, он коснулся губами моего лба, и мы вместе подошли к входной двери. Вил по пути заглянул в гостиную и умилился спящему Таннору. — Поцелуй малыша от нас, — велел он напоследок. — И пожелай много счастья и любви. — Не сомневайся, — хмыкнул я, уже зная, как и что буду желать Таннору. — И поцелую, и пожелаю. Омега скрылся за дверью, оставив меня в уютной тишине квартиры. Его сладкий запах, усилившийся во время беременности, щекотал ноздри, и я даже потер нос, стремясь от него избавиться. Нужно было срочно его перебить, желательно ароматом моего беты. В принципе, еще слишком рано для праздничного ужина и всего за ним следующего, и несколько часов можно было поспать. Индейка не требовала моего пристального внимания, она спокойно жарилась в духовке, поэтому я аккуратно втиснулся на диван к моему детке, уткнулся в его пахнущую лимоном макушку и задремал. *** Чтобы проснуться от нехилого такого удара по яйцам. — Ой-ёй-ёй-ёй-ёй! — восклицает Таннор и неуклюже возится, еще раз заряжая мне между ног коленкой. — Прости-прости-прости! — Все нормально, — хриплю я и пытаюсь удержать вертлявого бету на месте, чтобы не пострадать сильнее. — Я случайно, Остин! — мальчишка, наконец, замирает и виновато заглядывает мне в лицо. — Прости! — Ничего страшного, бывает, — повторяю я и размеренно дышу через нос. — Давай я принесу лед! — снова начинает вырываться Таннор, и мне приходится грозно рыкнуть, от чего бета мгновенно затихает и смотрит на меня как кобра на факира. Мое рычание его почему-то гипнотизирует. Он в таком состоянии может сделать что угодно, но я никогда не пользовался этой его слабостью. — Очень больно? — тихо шепчет Таннор и прикусывает губу. — Все нормально. Уже почти все прошло. — Прости, — в очередной раз просит мальчишка и максимально аккуратно меня обнимает. Я дышу ему куда-то в шею, впитываю любимый запах и окончательно успокаиваюсь. — Вил заходил, — говорю через пару минут. — Просил поздравить тебя и поцеловать. — Поцелуй, — хихикает Таннор и охотно подставляет губы. Я чмокаю его коротко и звучно, тут же отстраняясь. — Эй! И все? — бета даже губу нижнюю выпячивает от разочарования длительностью поцелуя. — Ну, думаю, Вил так тебя бы и поцеловал. Или я что-то о вас не знаю? — Остин! — мальчишка закатывает глаза, а я чмокаю его еще раз и принимаю относительно вертикальное положение: — Надо проверить индейку. Она, наверное, уже готова. Таннор идет на кухню вместе со мной и пристраивается за столом, подпирая щеку кулаком. Он наблюдает, как я вытаскиваю форму с румяной птицей из духовки, и принюхивается. — Как вкусно пахнет! — довольно щурится мальчишка и облизывает губы. — Уже готово? — В принципе, да. — Ладно, — Таннор на секунду задумывается. — А мы пойдем гулять? — Прямо сейчас? — Да. Я хочу на улицу! — Ну пойдем. — Ура! — бета подскакивает со стула и уносится в комнату, чтобы одеться. Я же заворачиваю идейку в фольгу и убираю обратно в духовку. Огонь уже не горит, но внутри тепло, и птица не остынет. — Я все! — Таннор выплясывает около двери уже полностью одетый. — Давай быстрее! — Тороплюсь, как могу. Куда ты хочешь пойти? — спрашиваю я, пока натягиваю свитер потеплее, зная, что мальчишка будет гулять до победного. — К Рокфеллер Центру на елку, потом можно в Брайант Парк на ярмарку. Ах да, и в Центральный парк! Там каток и тоже елка, и ярмарка, — перечисляет бета, загибая пальцы. — И на Таймс-сквер? — Таймс-сквер? — зависает Таннор и смотрит на часы: время уже почти семь вечера. — Мы не успеем. Он немного расстраивается и опять выпячивает нижнюю губу — милая детская привычка. Я спешу обнять своего бету и приободрить: — Ничего страшного. Посмотрим по телевизору. А в следующем году выйдем пораньше и займем лучшее место. Таннор поднимает на меня большие круглые удивленные глаза. У него дух захватывает от моих слов, и я очень надеюсь, что следующий год мы проведем вместе, а то молчание моего мальчика меня несколько напрягает. — Да, — наконец проговаривает пересохшими от волнения губами Таннор и улыбается широко, радостно. — Да, в следующем году надо выйти пораньше. Мы оба незаметно выдыхаем и стискиваем друг друга в объятиях. Весь следующий год мы должны провести вместе, чтобы это предновогоднее обещание сбылось. *** Нью-Йорк сверкает. Праздничная иллюминация радует глаз и поражает воображение — столько всего дизайнеры и декораторы смогли придумать! На фасадах многих домов разворачиваются лазерные шоу, витрины магазинов пестрят огнями, и на каждом шагу встречаются наряженные елки. Таннор крепко держит меня за руку, чтобы не потеряться в толчее на улице, и прячется у меня за спиной, потому что в некоторых местах дорогу приходится буквально прокладывать грудью. Сначала мы заглянули на ярмарку в Брайант Парк и подробно изучили содержимое каждой яркой палатки, деревянного лотка и праздничного павильона. Как обычно везде были милые безделушки, сувениры, носки-шарфы-шапки, елочные игрушки, пряники, глинтвейн и яблоки в карамели. Таннор сгрыз два и не думал останавливаться на этом. Кататься на коньках бета не захотел, и мы неспешно двинулись дальше к Рокфеллер Центру. Таннор болтал обо всем, что видел. Восхищался украшениями, праздно шатающимися людьми и по любому поводу спрашивал моего мнения. В который раз мне казалось, что я гуляю с пятилеткой. — Что? — на очередное мое хмыканье спрашивает Таннор. — Ничего, сладкий, все хорошо. Смотри, как красиво! Мы остановились перед очередной декорацией: замок с башенками и светящимся входом. — А туда можно зайти? — тут же загорелся бета. — Наверное. Смотри, люди заходят, — по подвесному мосту, перекинутому через небольшой искусственный ров, действительно двигались люди. В основном, семьи с маленькими детьми. — Пойдем! Пойдем туда! Внутри замка было красиво и средневеково. На небольшом внутреннем дворе раскинулась очередная ярмарка, стилизованная под старину, все продавцы были одеты соответствующе, а из замка доносилась характерная эпохе музыка. — Вау! — ахнул в восхищении Таннор. — Как будто замок какого-нибудь короля. — Очень похоже. — Я хочу быть принцем! — заявил мальчишка и хитро на меня посмотрел. — Украдешь меня, как большой огнедышащий дракон? — Определенно. Но как же мы поступим, когда тебя придут спасать? — я крепко прижал к себе несопротивляющегося Таннора. — Ну это же очевидно! Большой огнедышащий дракон сожжет всех «спасителей» огнем и защитит своего принца! — Ах, вот оно что! — Иначе быть не может, — серьезно заявил бета. — Потому что принц давным-давно выбрал дракона. И никто другой ему не нужен. Мы несколько долгих мгновений смотрели друг другу в глаза, а потом Таннор растаял от моего нежного долгого поцелуя. Гуляющие вокруг люди не обращали на нас внимания, и мы словно остались одни в целом мире, действительно перенесясь высоко на башню того самого огнедышащего дракона. *** Елка в Рокфеллер Центре нам не очень понравилась, поэтому мы двинулись дальше в Центральный парк по гламурной Пятой авеню, любуясь витринами магазинов и уворачиваясь от веселящихся людей. Глазастый Таннор разглядел небольшое кафе с парой пустых столиков и затащил меня на поздний обед. Мы так толком и не поели за весь день, так что я не возражал. Время для нас текло быстро, темы для разговора не заканчивались, а если мы и умолкали ненадолго, то тишина была уютной. Прямо как в тот момент, когда Таннор устроился у меня на коленях на маленьком диванчике, где я сидел, и перевел взгляд в окно, наблюдая уличную жизнь и медленно падающие снежинки: в город наконец пришла зима. Центральный парк мы прошли весь, изредка останавливаясь послушать музыку или сфотографироваться. Таннор совал телефон мне в руки и требовал качественных снимков, а потом ворчал, если что-то его не устраивало. — Ты прекрасен, — в очередной раз повторил я, глядя на недовольную складку между бровей своего чуда. Он с кислой миной рассматривал очередную фотографию и, вздохнув, удалил ее. — Ты же сам видел, — тихо проговорил бета. — Рот слишком широко раскрыт, и глаза косят. — Не видел ничего такого, — я отобрал телефон обратно, притянул Таннора к себе и сфотографировал нас вдвоем, далеко вытянув руку. — Смотри! Совместная фотография получилась. Таннор выглядел немного удивленным и смотрел на меня снизу вверх, я же светил в камеру фирменной улыбкой. Мальчишка долго изучал свое лицо и остался, к счастью, доволен. — Спасибо, Остин! — он уткнул нос мне в куртку и потерся самым кончиком о холодную плотную ткань. Я воспользовался этим и сделал еще один снимок: крепкие объятия, покрасневшая от холода щека беты, и моя склоненная к нему голова. — Замерз? — уточнил я у Таннора, потому что сам уже начал застывать и мечтал о горячем душе и чашке чая. — Не совсем, — он жался ко мне и прятал руки в карманах моей куртки. — Ты меня греешь, и мне совсем не холодно! — Хм, так вот кто украл все мое тепло! — притворно возмутился я. Бета хихикнул и потянулся ко мне за поцелуем: — Я согрею тебя дома, когда вернемся. Обещаю! Веришь? — Конечно, — мы коснулись друг друга холодными губами. — Давай посмотрим фейерверк и пойдем домой? В ответ я киваю. Потому что, а как иначе? *** Дома тепло и пахнет хвойным освежителем. Его первичные резкие нотки выветрились, и остался тонкий приятный аромат зимнего леса. До полуночи еще есть время, и первым делом я залезаю в душ, выкручивая кран с горячей водой на максимум. По спине мне хлещет почти кипяток, и это настоящее блаженство. Заскочивший за мной следом в кабинку Таннор вопит и жмется к стенке: для него слишком горячо. Пару минут я игнорирую возмущающегося бету и просто стою, впитывая в себя тепло. Тело медленно приходит в норму, пальцы на ногах отогреваются, и кожа краснеет. Таннор дотягивается до меня и звонко шлепает по заднице, привлекая внимание. Я успеваю поменять температуру воды и затаскиваю бету под душ. Он ожидаемо сопротивляется, крича, что не планирует вариться заживо, но быстро расслабляется и блаженно стонет: — Как же хорошо! Тепло! Мальчишка поднимает лицо вверх и позволяет воде намочить свои вечно взлохмаченные волосы. Он приоткрывает рот и мотает головой из стороны в сторону, а его длинная шея так и манит меня вцепиться в нее клыками, прокусывая кожу и ставя метку. Почему-то я уверен, что укус приживется и не сойдет, как с прочих бет, за пару месяцев. Таннор сглатывает, его кадык движется вниз и наверх, и я припадаю к нему губами, заставляя мальчишку дернуться. Мои руки в это время медленно опускаются по спине любовника от лопаток до мягкой округлой попки. Таннор выдыхает, и я чувствую, как его член чуть приподнимается мне навстречу. Мой отзывчивый и ласковый малыш, мой нетипичный бета, мое наваждение! Я слегка царапаю нежную кожу на его шее зубами, не кусаю, просто задаю нужный тон водным процедурам. В паху тяжелеет, и наше возбуждение немного усиливается. Я разворачиваю Таннора спиной к себе, скользя ладонями по его груди и животу. Бета откидывает голову мне на плечо и одной рукой гладит мой затылок. Мы не торопимся приводить друг друга в боевую готовность и просто греемся под теплой водой. В конце концов, не обязательно каждую секунду трахаться, можно и без этого наслаждаться друг другом. — Хорошо, детка? — в самое ухо шепчу Таннору и попутно прикусываю мочку. — Хорошо, — расплывается он в широкой улыбке. — Продолжим? — Немного позже, — бета поворачивает голову и чмокает меня в щеку. *** Индейка все-таки остыла, даже не смотря на фольгу и остаточный жар духовки. Но это не страшно, ее всегда можно подогреть заново, а еще сделать румяную корочку — спасибо конвекции. Пока я доделываю ужин, Таннор опять сидит в уголке и провожает глазами-сердечками каждое мое движение. Он нацепил мягкую пушистую пижаму с медвежатами и опять выглядит младше своих лет. — Остин, а какой праздник у тебя самый любимый? — отвлекает меня от фасоли голос Таннора. — Праздник… — я чуть тру лоб, задумавшись. — Не знаю. В какой-то момент жизни я перестал придавать праздникам особое значение. — А как же Рождество? — не унимается бета. В этом году Рождество мы провели в компании Вила и Роберта. Поужинали праздничной пиццей, посмотрели «Один дома» и быстро разошлись, а Таннор, видимо, ожидал не такого. — Рождество осталось где-то глубоко в моем детстве, — наконец отозвался я. — Жаль… А в колледже? Вы разве ничего не праздновали? — Ну… — годы учебы пронеслись перед моими глазами вихрем. — Там были вечеринки другого рода. Таннор промычал что-то невразумительное и надолго замолчал, глядя куда-то в стену, я же вернулся к фасоли в попытке соорудить какой-нибудь гарнир. — А я всегда любил Новый Год, — спустя пять минут очень тихо проговорил бета. — Ммм? — Именно Новый Год, не Рождество. Меня всегда поражало это время — граница старого и нового года. Это даже с технической стороны понять сложно. Ра-а-а-з, и цифра в конце меняется. И мы все переносимся в будущее. Просто фантастика какая-то! — Таннор говорил немного путано, но мне кажется, я понял его. — Да, очень похоже, — протянул в ответ, чтобы поддержать мальчишку в его умозаключениях. — Я в детстве именно эту ночь считал волшебной. Не рождественскую, а новогоднюю. Новый Год мало, кто празднует, а мы отмечали с родителями, — Таннор закусил губу, но тут же взмахнул челкой, словно отгоняя грустные воспоминания. Теперь понятно, почему он вскочил так рано утром и потребовал себе праздник. Мальчик просто банально скучал по отцам, что так легко смогли вычеркнуть его из своей жизни. Я мысленно пообещал себе, что в новом году постараюсь наладить с ними контакт, а пока обтер руки полотенцем, дошел до стола и опустился перед Таннором на корточки. — Мы будем праздновать каждый Новый Год, обещаю тебе. Будем наряжать елку в начале декабря и вешать венок на дверь. Я буду печь имбирное печенье по дедулиному рецепту и, может быть, сделаю пряничный домик. Мы обязательно посмотрим Щелкунчика и Главное Рождественское шоу. И увидим, как опускается новогодний шар на Таймс-сквер. Все это и остальное, что ты сам захочешь. Мальчишка смотрел на меня широко раскрытыми влажными глазами и будто не верил. — Все будет так, как я сказал, верь мне, — я взял ладошки беты в свои руки и поцеловал пальчики. — Ох, Остин, как же я люблю тебя, — охнул Таннор и распахнул глаза еще шире, хотя шире уже было некуда. Он сболтнул лишнего и теперь мечтал, чтобы последние его слова не срывались с губ. Паника медленно, но верно затапливала его с головой. Он даже попытался вырвать свои пальцы из моих рук, но я не отпустил, удержал бету на месте. — Расслабься, все хорошо, детка. Все хорошо, потому что я тоже. Я тоже тебя люблю. — Остин! — с облегчением выдохнул Таннор и бросился мне на шею, видимо, в попытке задушить, ведь просто благодарными объятиями этот капкан из рук назвать было сложно. Мне пришлось встать, иначе мы бы рухнули на пол. Мальчишка висел на мне как обезьянка на дереве и сопел в ухо. — Вообще, я берег эти слова для ближайшей ночи, — признался я, поглаживая спину Таннора. — И теперь у меня нет для тебя подарка. — Ты и так мой самый большой подарок, Остин! — со всей серьезностью сказал бета, отлипая от меня, но не спускаясь вниз. — Спасибо тебе. Серьезно! За все-все-все. — Пожалуйста, — просто отозвался я и коротко чмокнул любимого в губы. — Ну, а сейчас нас ждет ужин! *** — О-о-о, — простонал Таннор, облизывая длинные пальцы и закатывая глаза. — Это божественно! — С одной стороны я польщен, но с другой негодую, детка. — Почему? — Я мечтал такое услышать после нашего первого секса. Или после второго. Ну хотя бы после каждого. А ты восхваляешь индейку! — Но это просто божественно вкусно! — снова застонал Таннор. — И эй! После каждого секса с тобой я похож на желе и ничего не соображаю от удовольствия. Я двух слов связать не могу, а ты требуешь моих восторгов. — Именно так! — самодовольно заявил я, а Таннор закатил глаза и проворчал в ответ, что так уж и быть в следующий раз он рассыплется передо мной в комплиментах. — Хотя, не уверен, что это будет скоро, — как бы невзначай бросил бета, намекая, что закрывает доступ к своему телу. Я растянул губы в гаденькой ухмылке и кивал головой в такт его словам. Наивный мальчик даже не подозревал, что его ждет в ближайшем будущем. Он лишь намекнул на смену позиций в сексе, но загрузил мою голову на весь день. Я крутил ситуацию и так, и сяк, и каждый раз выходило, что Таннор прав. От перемены нас в постели местами смысл не изменится — нам будет хорошо. А что еще, в принципе, надо? *** Когда, наконец, с ужином было покончено, мы перебрались в гостиную и включили телевизор — до полуночи оставались жалкие двадцать минут. Таннор сначала уселся рядом со мной, но не вытерпел первый и забрался мне на колени, устраиваясь с максимальным комфортом. — Это был хороший год, — проговорил он, поглаживая большим пальцем мою шею. — Лучший год, ведь я встретил тебя. — А я тебя. Мы потянулись друг к другу за поцелуем и столкнулись на середине дороги. Бета легко рассмеялся и потер нос, на который пришелся основной удар. — Ты самый удивительный человек, из всех, что я встречал за свою жизнь, — я прижал любимого к себе еще ближе. — Самый непредсказуемый и неожиданный. Мой фантастический и невероятный малыш. — Остин, ты меня смущаешь! — Таннор извернулся и обхватил мое лицо ладонями, чтобы заглянуть в глаза. Целоваться мы начали задолго до опускания новогоднего шара, но на счете два оторвались друг от друга, чтобы одновременно прошептать: — С новым годом! — и снова соприкоснуться губами. Мой бета сейчас пах теплом, уютом, домом и ужином. Не самая эротичная смесь запахов, но мне очень нравилось. Нравилось, что мальчишка нежится в моих объятиях, такой спокойный и умиротворенный, что его пальчики ласкают мой затылок и скользят по плечам и шее, что его колени медленно разъезжаются в стороны, и он открывается навстречу мне, тянется за новой порцией поцелуев и поглаживаний. По телевизору уже давно идет какой-то нелепый фильм, я слепо нашариваю пульт и выключаю говорящий ящик. Легко поднимаюсь с Таннором на руках и несу его в спальню, где нас ждет свежее постельное белье и мягкий матрас. Я аккуратно устраиваю любимого на подушке и стягиваю свою майку, специально играя мускулами. Полумрак, царящий в спальне, мешает Таннору досконально разглядеть меня, поэтому он тянет руки, чтобы очертить кубики пресса и грудные мышцы пальцами. Его недавний псевдо-запрет на близость уже благополучно забыт, мальчишка любит секс, любит трогать мое тело, и любит получать удовольствие. И сегодня его ждет нечто особенное — моя задница в качестве основного блюда. Но пока я не тороплюсь, укладываюсь на него сверху и снова медленно и сладко целую. После взаимного признания в любви наши ласки как-то незримо изменились. В них сейчас больше нежности и неспешности. Мне хочется заново расцеловать каждую родинку и веснушку на теле моего мальчика, хотя за полгода я делал это не раз и не два. Но сегодня все ощущается немного по-другому. Мягкая ткань пижамы Таннора щекочет мне грудь, и я плавно избавляю бету от лишней одежды, прикасаясь, наконец, к его теплой коже. Он уже давно путешествует руками по моей спине и изредка дотягивается до задницы, чтобы ущипнуть или помять. Его ладошки давят на поясницу, вынуждают прижаться еще ближе, вжаться пахом в пах, почувствовать чужое возбуждение рядом со своим. Я устраиваюсь между широко разведенными ногами Таннора и подталкиваю его колени вверх, так, что мой член трется о сжатую дырочку беты. Он чуть вертится и пытается вобрать в себя хотя бы головку, но нам слишком сухо. Чтобы мальчишка не навредил себе, я выпрямляюсь, контролируя ситуацию, и глажу его ноги кончиками пальцев, разглядывая остальное тело голодным взглядом. — Тебе нравится? — с улыбкой тянет Таннор и потирает свои соски. — Очень нравится, детка. — Может быть, что-нибудь сделаешь с этим? — ладонь скользит по груди беты вниз, и он ухватывается за поднимающийся член, сжимает кулак и проводит несколько раз вверх-вниз. — С удовольствием! — я склоняюсь к мальчишке, отталкиваю его руку и заглатываю сразу глубоко, почти утыкаясь носом в пах. Таннор здесь гладкий: бритье сменилось какой-то хитрой косметической процедурой, включающей в себя высокие температуры, вязкие субстанции и покраснение на пару дней. Кожа у беты тонкая, синяки и засосы наливаются быстро, а уж раздражение после эпиляции и подавно. Я против волос не возражаю, но мальчишка упрямится и говорит, что в кадре это смотрится не очень. У него по-прежнему много поклонников по ту сторону экрана, и это немного задевает мое альфье самолюбие. Хотя, я и сам не лучше. Но сейчас про это стоит забыть, потому что мой мальчик со мной, он в нетерпении вскидывает бедра наверх и просит больше и глубже. Я беру глубже и старательно втягиваю щеки, усиливая давление на член. Из моего раскрытого рта обильно текут слюни, увлажняя дырочку беты, и я подключаю один палец, легко проталкиваясь внутрь. Таннор довольно урчит и сам перехватывает свои ноги, чтобы освободить и вторую мою руку. Мы все еще не торопимся, ласки текут медленно, а температура в комнате поднимается постепенно. Я чувствую, как кровь приливает к моему лицу, как вспыхивают кончики ушей, а член настойчиво требует внимания. Так можно продолжать до бесконечности, но на сегодня у меня другие планы. Поэтому я отрываюсь от Таннора и достаю тюбик со смазкой. Бета улыбается и ерзает в попытке устроиться поудобнее, когда смазка приземляется ему на живот. Глаза мальчишки округляются: он не понимает, что от него сейчас надо. — Давай, детка, не спи, — велю я низким голосом. — А, да, сейчас, — он неуклюже пытается снять колпачок с тюбика. — Я сам, сейчас все сделаю. — Конечно сам, — я наклоняюсь и выдыхаю Таннору в ухо, — свою задницу я доверю только тебе. — Чего? — бета изображает из себя совенка, очаровательно хлопая ресницами. — Сегодня Санта везет повозку, — шепчу я и максимально слюняво облизываю любимому ухо. Он снова охает от неожиданности и закусывает губу. — Ты, правда, готов это сделать? — Да, — я стопроцентный вечный верхний в своих видео, но если и проводить эксперименты, то только дома и только с Таннором. — Это вообще-то должно было идти дополнением к признанию в любви, сразу после него. Но получилось, как получилось. — Ты просто не представляешь, что это для меня значит, — у Таннора даже глаза увлажняются. — Представляю, любовь моя, — не понятно, как можно покраснеть еще больше, но бета это делает. — Давай же, детка! Я очень хочу почувствовать тебя внутри. Я немного готовился, но остальное придется доделать тебе. — Спасибо! — шепчет Таннор, прежде чем впиться мне в губы настойчивым поцелуем. Мы меняемся местами, и уже я располагаюсь на постели, а бета нависает надо мной. Он как обычно начинает с моей груди, прикусывая и посасывая соски — мою главную эрогенную зону. Пока его губы заняты этим, его руки оглаживают внутреннюю поверхность моих бедер, подбираясь все ближе к паху. Я возбужден и в предвкушении: член плотно прижимается к животу, и даже эрекционное кольцо сегодня не требуется — стоит уверенно и падать не собирается. Таннор водит языком рядом с головкой, слизывая естественную смазку, что пачкает живот. Его теплое дыхание оседает на коже, но у меня все равно бегут мурашки, как от холода. Он намеренно игнорирует член, спускаясь ласками к мошонке, и сразу уходит на бедра. Вгрызается в кожу волком и даже порыкивает от сносящих крышу эмоций. Я специально стараюсь не трогать ни себя, ни Таннора, даже глаза прикрываю, чтобы чувствовать все острее. Поэтому когда юркий язычок проходится в непосредственной близости от моей дырки, я вздрагиваю, но тут же успокаиваюсь, потому что Таннор не делает резких движений, он только дразнится. — Перевернись, папочка, — слышу я горячий шепот прямо в ухо и, не раскрывая глаз, послушно переворачиваюсь на живот, устраиваюсь на коленях. Задница оказывается высоко вверху, и это немного непривычно. Нельзя сказать, что в молодости я не пробовал чего-то подобного, но тогда лишних людей в комнате не было: только я и мои пальцы. Было познавательно, но не более того. Поэтому сейчас я немного волнуюсь, но надеюсь на лучшее. Таннор замирает на несколько мгновений у меня за спиной, и мне уже хочется спросить все ли с ним хорошо, но мальчишка быстро укладывает ладошки на мой зад и сжимает пальцы. Это пока знакомо, моя задница всегда привлекала бету, и он не упускал возможности потискать ее. Но вот его зубы, оставляющие отметину на правой половинке, дарят какое-то новое ощущение. Ново, необычно, остро. Я дышу с шумом, потому что ловкие пальцы Таннора касаются меня везде: пробегают от лопаток до копчика, поглаживают член, задевают соски, сжимают, мнут и гладят. Такое впечатление, что мальчишка отрастил еще несколько пар рук, иначе как он может вытворять все это со мной. От его ласк я потихоньку таю и поистине кайфую. Видимо последнее слово я произношу вслух, потому что слышу смешок: — Это еще не все, папочка, — и Таннор мокро лижет мою дырочку. По телу проходится едва заметная дрожь, и я не могу сдержать удивленного стона. Бета зацепляется за него и принимается работать языком с удвоенной силой. Облизывает отверстие по кругу, чертит линии на ягодицах, всасывает в рот яички и, наконец, ныряет языком внутрь. Я многого ждал от этого первого проникновения и сполна все получил. Таннор не останавливается и все терзает меня своим идеальным ртом, делая из меня еще большую ванильную лужицу, чем я есть на данный момент. — Давай же, детка, — задушено хриплю. — Хочу, чтобы ты меня трахнул. — Да, папочка, — звучит сзади елейным голоском, и в меня входит скользкий палец. И когда только Таннор успел разобраться со смазкой! Мне не неприятно. Мне хорошо. Бета делает все аккуратно, бережно, доставляя только удовольствие. Я расслаблен настолько, что спокойно принимаю два пальца уже через пару минут растяжки. — Еще, детка. Давай еще! — Да, папочка. Снова этот подчиняющийся тон. Таннор великолепно играет в эту игру: он сейчас доминант, но позволяет командовать мне, и это чертовски меня заводит. Три пальца растягивают сфинктер при каждом толчке, и Таннор упорно продолжает меня разрабатывать, натыкаясь, наконец, на простату. Меня снова кроет от ярких ощущений. Все тело сотрясает крупная дрожь, я повожу плечами и неосознанно двигаю бедра назад за ускользающими пальцами. — Тебе нравится, папочка? — свистящий шепот ввинчивается в ухо. — О, да, детка! Трахни меня. До звезд перед глазами. Таннор не отвечает и покидает мое тело, чтобы стремительно вернуться. Его член ощущается совершенно по-другому, нежели пальцы. Он входит медленно и сжимает мои бедра, сам выстанывая от наслаждения. Погружается до конца, упираясь пахом мне в задницу, и замирает на долгие секунды, давая мне передышку. Я не понимаю, что чувствую. Сначала мне хочется вытолкнуть инородный предмет из себя: так странно ощущать что-то в своем заднем проходе. Я пытаюсь расслабиться и успокоиться. Таннор осторожно гладит мои бока и ягодицы и не двигается. Я привыкаю к нему, привыкаю к распирающему сфинктер чувству, привыкаю к новой стадии наших отношений. — Все хорошо? — совсем другим тоном спрашивает Таннор. Он беспокоится за меня, и я улыбаюсь от затапливающей меня нежности. — Да, детка. Двигайся, я хочу получить все по максимуму. И мой мальчик начинает двигаться. Сначала медленно, он скользит наружу, почти вытаскивает из меня член, но потом загоняет себя обратно единым движением. Меня раздирают противоречия. Это ни на что непохожие впечатления, когда Таннор ударяется о меня бедрами с характерным шлепком. Когда он крепко держится и тянет меня назад, насаживая на свой член. Когда он переступает коленями, потому что я выше, и ему неудобно, а потом давит мне на спину, заставляя улечься грудью на кровать. Задница выпячивается еще выше, и Таннор попадает по простате. Он понимает, что нащупал нужную точку, и дальше входит именно под этим углом, а меня прошивает острое наслаждение. Такого я не испытывал в активной позиции. И это прекрасно. Темп толчков очень быстрый, бета пыхтит и чуть вскрикивает: — Я больше не могу! — Кончай, детка, — велю я. — Постарайся ради папочки! — Остин! — мой мальчик больно сжимает мои бока пальцами и трясется от наступившего оргазма. Он спускает все внутрь, и горячая сперма буквально обжигает меня. В заднице хлюпает, когда Таннор толкается еще несколько раз, а когда выскальзывает, то тонкая струйка семени тянется за его членом. Он не дает себе прийти в чувства и быстро подбирает языком катящиеся капли. Я так и не кончил и сейчас дико возбужден: последние толчки, приходящиеся прямо по простате, раздразнили меня. — О, господи! Это нереально! — бормочет Таннор и прижимается грудью к моей спине. Его руки хаотично двигаются по мне спереди, а губы обцеловывают шею и затылок. — Ты нереальный! — Детка! — чуть рычу я, напоминая о своем стояке. — Да-да-да! — Таннор ужом скользит вперед и падает на спину, призывно раздвигая ноги. — Повяжи меня, папочка! Я безумно хочу твой узел! От таких слов в голове путаются мысли, и сбивается дыхание. Я рычу низко, раскатисто и бросаюсь на раскинувшееся передо мной тело. Таннор вскрикивает от боли, ведь я его не подготовил нормально, но вцепляется мне в плечи мертвой хваткой, не давая отстраниться. После недавнего оргазма он очень восприимчивый, чувствительный, хватает воздух раскрытым ртом и смаргивает маленькие слезинки из глаз. — Я в порядке, в порядке. Не уходи! — Я здесь, с тобой. Никуда не уйду, детка. Я люблю тебя! — Я тоже, тоже люблю тебя! Мы целуемся до ярких всполохов под закрытыми веками, а наши сердца вот-вот выпрыгнут из груди. Таннор возбуждается снова, его член потирается о мой живот, и мальчишка, кажется, готов кончить. — О, господи! — несдержанно выкрикивает бета, и нас вяжет узлом. У меня пульсирует все тело. Бешено стучит в висках, яйца поджимаются, и задний проход горит огнем: сперма моего беты немного подсохла снаружи, но внутри еще осталась какая-то часть. Я долго кончаю в тугую попку Таннора, практически разрывая ее узлом. Завтра моему мальчику будет больно, но пока он кайфует. Сцепка для бет нежелательна, да и не нужна особо, но Таннор и тут отличился. Накануне у нас уже был узел, и вот мы снова связаны. Я с максимальной осторожностью укладываюсь на спину и помогаю любимому устроиться сверху. Пока мы переваливались, он облепил меня ногами и руками и даже не думает освобождаться. Мой член немного смещается, и Таннор оказывается насажен еще глубже. Он кусает меня около ключицы и шумно дышит. — Все хорошо? — я подцепляю мальчишку за подбородок и заставляю поглядеть на себя. Он расплывается в улыбке и тянет довольное и томное «да». — Ты восхитительный Санта, — я очерчиваю указательным пальцем лицо беты. — Я рад, что оправдал твои ожидания. А тебе самому как? Понравилось? — Ты открыл для меня новые миры. — Хорошо, — Таннор устраивается на мне щекой, но через мгновение вскидывается. — Но знаешь, я понял, что мне привычнее прежняя роль. — Тебе не понравилось? — Мне было очень хорошо. Но твой член я люблю больше, — хитро отзывается бета и шевелит бедрами. От очередной волны удовольствия мне приходится стиснуть зубы. — Но если ты захочешь повторить, я не буду против, папочка, — лучезарно улыбается Таннор. Я отвечаю на улыбку, и мы затихаем на то время, пока узел держит нас. Я прокручиваю в голове события сегодняшнего дня, анализирую свои слова и поступки и глажу Таннора по спине. Он влажный от пота, и первым делом, когда будем свободны, мы отправимся в душ. Это был восхитительный год и восхитительная ночь. Мы нашли друг друга, сблизились и теперь счастливы. Все проблемы мы решим вместе, и надеюсь, что следующий год тоже встретим вместе. *** За окном медленно тает первая ночь нового года. В моих объятиях копошится теплое расслабленное тело, состоящее, казалось, из одних острых локтей и коленок. Я вдыхаю приятный лимонный аромат его кожи и с блаженством закрываю глаза. С Новым Годом, детка. Я люблю тебя.