Музыкант

И так. в моей творческой деятельности был почти год перерыва. Не могу сказать, что за это время я совсем уж бездействовал, хотя со стороны казалось, будто так и есть. Переезд, смена привычного образа жизни, а позже - и знакомство с Эдвардом по интернету совершенно выбили меня из колеи. Но возвращаться было нужно, хоть это и было весьма болезненно. За пару месяцев я как следует отшлифовал свои наработки, продумал концепцию и сюжет, и было бы глупо думать, что все это я смог бы сделать без помощи своего личного лампового дизайнера-фантазера. Он честно писал каждый день и иногда - по ночам. Кроме привычного рабочего тона, щедро сдабривая сообщения порциями своего фирменного смачного изврата и теплых признаний, от которых на душе становилось теплее, а работа шла легче. Наконец гастроли. Не то, чтобы моя группа была столь популярна, как те группы, концерты которых нам удалось посетить, когда он приезжал ко мне прошлой весной, тем не менее на нашей исторической родине нас любили и жаловали. Для разминки перед летним большим турне мы взяли за основу своего пути восточные направления, таким образом, финальное выступление должно было состояться именно в городе Эдварда. Я бы не сказал, что это случайность. С нами так же поехало еще два коллектива. Сильно мы не общались, но ребята были хорошими и талантливыми. Они выступали у меня на разогреве и искренне старались слишком колко не шутить по поводу меня, Эдварда и моей депрессии. Откровенно говоря, получалось у них это плохо. Мне оставалось только улыбаться и делать вид, что это ни сколько меня не волнует - впрочем, как и всегда. График был напряженный. Я мало спал, много работал, весь погряз в своей музыке - спустя столь долгий перерыв, я хотел, чтобы все было идеально. А фанаты хотели меня... Интервью, бесконечные автограф и фото-сессии, меня фотографировали бухого, унылого, небритого, лохматого, спящего, всегда и везде, я расписывался на задницах, лбах, титьках, обертках от конфет, бутылках, ущербной китайской сувенирной продукции с моим логотипом, с этим всем то же оставалось только мириться. И вот в один из таких вот теплых весенних и при том унылых деньков, пока ребята развлекались, шутили и готовились к последнему, завершающему концерту, самому большому и зрелищному, а я пил, сидя на подоконнике окна отеля и теребил настройки, по сотому разу прослушивая в наушниках один и тот же трек, ко мне подошла она - девушка, солистка одной из групп разогрева. с точки зрения среднестатистических парней она была красива - длинные светлые волосы, голубые глаза, блестящий черный сарафан с глубоким декольте... с моей точки зрения она была безнадежно наивна. Однако большинству было чуждо мое мировосприятие и это было хорошо. Наша планета не выдержала бы такое количество страдашек на один квадратный метр. Хэлена, так ее звали. Определенно Хэлена. Она подкралась ко мне сзади, одной рукой сжимая бутылку пива, другой похлопав меня по плечу и с грустной ноткой спросила: - Скучаешь по нему? Я не хотел с ней говорить - был пьян, устал и вообще мои отношения с Эдвардом - это личное. Я никогда ни с кем не любил об этом говорить, разве что с самим Эдвардом... Которого не было рядом. -А тебе-то какое дело? - недовольно, что естественно, буркнул я. -Позвони ему, - просто ответила она. -Да, просто, так просто... Проще некуда прям, - тут я заметил, что я уже давно рассуждаю в слух, а она стоит рядом и улыбается. -Да, просто. А чего ты боишься? Сам не понимаю, почему, но тут меня прорвало - видимо последние глотки алкоголя сделали-таки свое дело. -Да, я боюсь. Я боюсь. Я боюсь что он не придет, - ляпнул я. -Но ты ведь забронировал места, билеты, вы договорились, вы вместе это все, можно сказать, готовили, - наивная Хэлена. Узнаю ее. -Я... я не знаю. Я боюсь, что он может решить, будто бы расстояние что-то решает. Он знает, что мне больно. Я пытался скрывать, но выходит плохо. -Позвони. Не думай и позвони, Я думала, это у женщин все сложно - Хэлена подмигнула мне, прервав мою тираду заиканий и мычаний, и, кинула мне свой розовый смартфон, показушно удаляясь к своей группе. Во истину, девушки - лучшие друзья геев, черт побери. Хотя меня пугает эта фраза, сегодня я убедился в этом на собственном примере. И я позвонил. По фигу, что было уже почти 3 часа ночи, по фигу, что язык мой заплетался и нес какой-то бред, у меня была початая бутылка вина и звезды сияли за окном. На удивление быстро Эдвард взял трубку. Судя по сонному голосу, я разбудил его. На удивление он не обиделся. Мы немного поговорили о пустом, я рассказал ему некоторые особенно смешные моменты гастрольного тура, и о том, как ребята подкалывают меня, и вообще... Спросил, будет ли он завтра на моем выступлении. Он удивился этому вопросу и сказал что, разумеется будет. Даже более ого - сам найдет меня. А потом до следующего утра, до самого рейса мы сможем провести время вместе. Он обещал показать мне город и свою мастерскую... *** И так. Сегодня был запланирован последний, завершающий мое гастрольное турне, концерт в Безымянном Городе. И запланированная встреча с Эдвардом "на его территории". И если по поводу концерта я не волновался совершенно, то при мысли об Эдварде у меня внутри почему-то все холодело. Я все еще боялся, что он не придет. Именно так. И вот, час Х. "Мы вышли на сцены, когда во всем зале погасли огни..." Как там было в этой чуднОй древней песне неизвестного мне артиста? Завидев меня, толпа разукрашенных подростков в черных одеждах весьма предсказуемо взвыла в экстазе. Я говорил заученный текст на автомате и доброжелательно улыбался в объективы многочисленных камер, но глаза мои пытались найти в беснующемся море людей одного единственного человека. И когда я уже почти было отчаялся, Эдвард появился со стороны гардероба - он утирал нос и его слегка качало. Я даже знал, почему. Он пролез к самой сцене. Невысокий стройный, рыжие длинные волосы завязаны в лохматый пучок, на нем - растянутая черная майка, чудовищно узкие потрепанные джинсы и громоздкие желтые ботинки. Он не отрываясь, смотрел на меня - будто бы в самую душу и расплывается в обдолбанной улыбке. Рядом с ним какой-то высокий светловолосый парень что-то говорит ему на ухо. Эдвард качает головой и показывает на меня. Блондин делает удивленное лицо. Думает, что я его снял, вероятнее всего. Я смотрю на Эдварда со сцены, но смотрю натренированным взглядом артиста -таким, который позволяет зрителям в зале думать, что я смотрю именно на каждого из них. Толпа бьется в истерике. С потолка летит какой-то блестящий порошок. Он попадает в алкогольные коктейли, в волосы, он повсюду. Сотни вспышек камер ослепляют меня. На следующий день все модные музыкальные журналы напишут о том, что это был отжиг года... И по всюду будут фотографии моего лица. А видео с нами наберут сотни тысяч просмотров. Но это будет потом. А пока... Наконец измученный, выжатый, словно лимон, проклятые блестки намертво прилипли ко взмокшему в запале телу, даже во рту у меня был их мерзкий металлический вкус, я тащился к своей гримерке, где меня ждало астрономическое количество пойла и... Эдвард? -П-п-пусти меня, - он возмущался, пойманный вышибалой-охранником в попытке пройти ко мне в гримерку и был совершенно в стельку. -Все в порядке... Майк, - сказал я, рассматривая табличку охранника, -Это ко мне. Вышибала молча кивнул, выпуская Эдварда и тот практически падает мне на руки. В гримерке он вальяжно расположился на кресле, самовольно открыв какую-то бутылку из принесенных. Внимательно меня разглядывает - взмокшего и блестящего. Его пьяные глаза светятся чем-то потусторонним. Дальнейшую сцену я бы все-таки хотел пропустить. Спустя пару часов мы уже сидели в моем номере в отеле на подоконнике, на самом верхнем этаже и пили "Ксенту" из горла и без закуси, затягивались крепким табачным дымом. На столе валялось небольшое узорное зеркало. А внизу раскинулся великолепием своих бесчисленных огней Безымянный Город и его небесным отражением сегодня были такие же яркие бриллианты звезд в черном небе. Последнее время я что-то стал часто смотреть на звезды. И я пока не понимал, что именно я рассчитывал там найти.