Но уже поздно

      Шуичи помнил лишь то, как одной ночью он ласково трепал её по волосам, завивая их на одном пальце, а потом отпуская и смотря, как золотые пряди выпремляются. Они казались такими мягкими и приятными на ощупь, что Сайхара несколько часов от них не отлипал. Он частенько заплетал их в аккуратную и маленькую косичку. Каэде это очень умиляло, как всегда. Ведь она могла наблюдать детскую улыбку детектива. Столь непривычную, но столь искреннюю. Акаматсу была готова отдать хоть свою жизнь, чтобы наблюдать Сайхару с той чертовски милой улыбкой. Но уже поздно.       Жизнь отдала, а взамен ничего так и не получила. Лишь казнь и стыд перед одноклассниками за то, что они наблюдали, как она беспомощно задыхалась и царапала веревку с шеей до крови. Они смотрели за её беспомощностью, за её слабостью. Конечно, все ученики не думали о таком, но последние часы жизни Акаматсу провела именно в так, погибая в самобичевании и стыде. Она хотела просить прощения у друзей за столь глупое шоу. Обнять каждого и зарыдать как провинившаяся девочка. Но уже поздно.       Саихара помнил, как его сердце чуть не остановилось после раскрытия тайны Каэде. Как же было глупо. Она…не могла быть убийцей. Только не она. Детектив хотел кричать и лезть на стену. Пусть пианистка и виновна, но Шуичи не хотел принимать это. Каэдэ не такая. Она бы не смогла никого убить. Что уж тут, даже мухи не могла обидеть! Да пусть Акамацу будет самим мастермайндом, пусть убьёт весь мир и погрузит всех в отчаяние, устроит хаос, но она всегда будет любимой детективом. Они могли бы скрыться где-нибудь, в какой-нибудь деревушке, или могли прятаться, путешествуя, продумать план детальнее, избежав многих недочётов. Шуичи бы помог Каэдэ, если захват мира - её мечта. Но уже поздно.       Свои чувства к пианистке Шуичи не смог сразу распознать среди тусклых эмоций. Что-то начало греть грудь и заставляло невольно расслабиться в присутствие Каэде. Особенно, когда она играла на пианино. Ох, именно этим юноша наслаждался! Ни одной тренировки или случайной игры не пропустил. Рантаро много раз подмечал это, намекая на возможные чувства Саихары. Он,без сомнений, был прав. Шуичи очень нравились расслабленное лицо пианистки, плавное движение пальц, не сильно нажимающих на клавиши - всё восхищало детектива. Хотелось провести всю жизнь с виновницей красных щек и порой неприличных мыслей по ночам, целовать её в оголенные плечики, слыша мелодичное "С-Саихара-Сан!", а так же шептать про то, что он её любит больше всех на свете и готов быть всегда. Просыпаться, чувства рядом в шеей теплое девичье дыхание. А через часы слышать, как девушка веселым тоном говорит:"Мы обязательно вернемся домой!". Но уже поздно.       Даже после финального побега из школы Шуичи продолжал вспоминать Каэдэ. Но он не помнил ни её одежду, ни её глаза. А зря. Аметистовые глаза приятно поблёскивали азартом, когда детектив просил пианистку научить играть несложные композици. Говорил, что хотел бы иногда для себя играть в тишине, когда все ученики "вместе" выберутся из этого ада. Каэдэ никогда не отказывала. Она могла сидеть с Саихарой хоть весь день, разучивая цикличную последовательность нот. Потому к ним частенько заглядывал тот же Рантаро или Кируми, принося подносы с едой и снеками для подкрепления. Возможно для разнообразия появлялся Кокичи, что бесконечно любил глумиться и шутить про проведенные ночи голубков, после чего получал по затылку от Миу, тайно восхищавшейся игрой на клавишных инструментах.       Шуичи робел, если не мог сыграть, однако Акаматсу уверяла, что самые великие люди тоже учились всему тому, чему учится сейчас детектив. И сейчас, когда он стоит в своём доме около забранного из того проклятого места пианино, детектив произносит тихое, почти немое "спасибо", поглаживая крышку пиано. Но уже поздно.       Парень садится на стул с мягкой сидушкой и хрустит пальцами, готовясь сыграть недавно выученную им композицию - "Собачий Вальс". Раз, крышка поднята. Два, Шуичи томится, будто боясь чего-то. Боится сыграть неправильно. Три, мелодия заполнила дом. Детектив нажимал только белые клавиши, не затрагивая черные. Он показывал всю невинность Каэдэ, повторяя все её движения во время её же казни. Она не наступила ни один раз на черный цвет. Идиоты. Она не была виновной. Даже Монокума это подтвердил своим дирижированием. Как же можно было ошибиться в расчетах? Шуичи поджал губы, переходя на покусывание. Ком слёз подкатил к горлу. Он вспомнил, как пианистка просила помощи, когда сам находил только улики против неё. Тупая Тсумуги. Как же он её ненавидел. Из-за неё Акаматсу мертва.       Игра становится хаотичнее и даже нервной. Появляются заплеты, ненужные и даже лишние ноты. Но парню всё равно. Он старается выразить свои наболевшие за долгое время чувства к той, кто умерла навсегда.       Детектив всхлипнул, продолжая играть. Шоу должно идти. Он играет не для себя, а для Каэде. Он хочет показать, что ради неё смог научиться играть. Он хочет показать, что её старания ценятся и по сей день. Слёзы обильно текут по щекам, закрывая перед собой всё, что есть. Шуичи играет проклятую мелодию, по памяти нажимает на клавиши. Мелодия звучит крайне неприятно, но Саихара не слышал этого. Он чувствовал рядом с собой кого-то родного, хотя в доме никого не было.       Последняя нота. Саихара со слезами падает на клавиши, издавая громкий расстроенный звук, и, не стесняясь, рыдает. Ему тошно от осознания неправильности. Детектив чувствовал себя виноватым в смерти Каэде. Он не смог спасти её ни во время суда, ни во время её казни.       - Почему ты меня бросила? - проговорил сквозь слёзы парень, закрывая руками покрасневшее лицо. Он посмотрел в сторону на фотографию, где девушка еще жива. Лучезарная улыбка заставляла Шуичи рыдать еще больше от осознания своей никчемности и того, что Каэдэ мертва. Так глупо он себя чувствовал. Так противно и мерзко. Хотелось сжаться в клубок, чувствуя поглаживания, которых никогда не будет больше. - Пожалуйста, Каэде, вернись домой…Я жду тебя…