кис-кис - дура
Похмелья не было. Но и выпили мы немного, если честно. Я даже проснулась удачно выспавшейся, и в голове ничего не шумело, и есть не хотелось. А вот без кофе ближайший час могла умереть во цвете девятнадцати прекрасных лет. В комнате — странно-пусто, ведь я только в процессе изучения расписания соседок. Хотя с Дашей все проще: ушла рано утром, вернулась вечером, работающие студенты они такие. Оставшийся до пары час прошел как-то быстро — где-то между раковиной и шкафом, возле которого я утонула в раздумьях, что бы надеть сегодня. Даши в комнате не было, чтобы остроумно ответить мне «одежду» (она шутит так с моего первого курса, но чем чаще, тем смешнее). Причина, по которой я не взяла то, что первым с полки выпало, была довольно весомой: у меня занятие с моим первым взрослым учеником. Да, я еще ни разу не вела занятия у одиннадцатиклассников и не готовила никого к ЗНО, и немного впадала в панику перед этой перспективой. Подростки, особенно мальчики, это всегда скользкая дорожка. Мы уходили в сложный диссонанс — им трудно воспринимать меня как учителя и репетитора, мне — ставить их на место, родителям — смириться с моим возрастом. Да что там подростки, половина перваков, когда узнали, что я учительница, сначала ржали, а затем сыпали шутками в стиле naughty teacher. И не то чтобы я стереотипная порнхабовская училка: очков нет (ношу линзы), груди огромной тоже (природа обделила), но особо впечатлительные могли и зависнуть на некоторое время. Вьющиеся волосы под каре (ни разу не крашенные), пухлые губы, скулы немного виднеются. И ноги — моя гордость. Поэтому сегодня пришлось спрятать их в полосатые штаны-кюлоты, наверх — объемная и заправленная белая футболка. Легкий макияж (краситься нормально так и не научилась), неброская помада. Надеюсь, хоть кто-то поверит в мою квалифицированность, профпригодность и организованность (кстати, я даже не опоздаю на пару сегодня, если выйду прям сейчас). Первый день осени, как и положено, был скорее летним, чем каким-либо еще, но пришлось стойко терпеть жару черной ткани. В руке был капучино, в наушниках — музыка, и в целом жизнь складывалась довольно неплохо. Разве что мозг решил поиздеваться с самого утра, выдавая рандомные кадры со вчерашней пьянки. Как будто напоминая, что именно я вытворила. И сейчас это был поцелуй. Явственный, четкий, как будто мы целовались только что, перед выходом из общежития. Малолетка не первый и точно не последний, но почему-то с ним это ощущалось… особенно. Этот поцелуй стоило бы записать или зарисовать, отпечатком кислоты выжечь на кисти, но не оставлять странным пьяным воспоминанием. Существует же нечто незримое между людьми, как если бы передо мной десять таких же типажных мальчиков стояло, то все равно его бы выбрала. На свою беду, конечно.***
В душной аудитории едва ловил Интернет, поэтому я читала книгу (на лекции по зарубежной литературе, как иронично). Вокруг меня витал приятный аромат капучино (читай: моего завтрака), из-за которого я все-таки опоздала на пару. Нервозность перед предстоящим уроком выдавали только пальцы и стук ударов ногтей по пластиковому стаканчику. Чудо, но мой телефон издал характерный звук вайбера. От Лены-администратора. «Привет. Сегодня на 15:00 новый мальчик, помнишь?». Да как забыть. «Помню, спасибо». Параноидально проверяю наличие флешки в сумке, на которой все материалы для урока. Главное не истерить. Многие одногруппники ведут у старших классов, и даже не с этого года ведут, и все у них получается. Да и сам одиннадцатый класс тоже не приговор и не индикатор знаний, мало ли, вдруг там дуб-дерево и просьба от родителей «нам хоть бы порог перейти». Если бы все эти доводы помогали.***
На обед у меня крошечная чашка чая и пару сухих печенек, которыми меня угостила Лена (богемно, ничего не скажешь). Все нужные листки распечатаны, на часах 15:01, таинственного мальчика нет. Может, он не придет, и я поеду домой кушать? Звонок в дверь. — Влада, открой, пожалуйста. Это твой, скорее всего. Мой. Отлично. Сердце заколотилось как при тахикардии, а мне ведь еще не даже не двадцать. Пока шла до двери, думала, что это может не ко мне еще. Что это к Юле на каллиграфию. Или к Лене на рисование. Но не ко мне — на английский. В первые секунды я его даже не узнала. Просто мальчик показался очень знакомым, но мало ли, смазливая внешность далеко не редкость. А потом поняла. Внутренних сил хватило только на то, чтобы поздороваться и пустить внутрь. Его ошарашенное лицо — отражение моего собственного. Хотел что-то сказать, даже рот почти открыл, но не успел (спойлер: меня потом вечность будет преследовать любопытство, что он тогда не сказал). — Здравствуй, Влад. Это твоя учительница по английскому языку, тоже Владислава. Дальше Лена говорила что-то про холодный пол, оплату и еще какую-то абсолютно несоразмерную с этой катастрофой ерунду, которая помогла заполнить удушающую паузу между нами. А я стояла и думала, да, у нас, в этой квартире на первом этаже, переделанной под детский центр, холодно. Очень холодно даже в такой жаркий сентябрьский день, по-другому не объяснишь тогда, отчего меня так колотит. Смогла пробормотать что-то вроде «пойдем» и быстро попыталась спрятаться в кабинете, забывая, что он все равно пойдет за мной. Что мне придется сесть за стол, посмотреть на него и хоть что-то объяснить. Обычно я сижу рядом с учениками, но сейчас сбегаю на место напротив, чтобы между нами была хоть какая-то дистанция. У меня нет понятия даже о том, куда деть собственные трясущиеся руки, куда там занятие. И сказать ничего не успеваю, потому что мне, если честно, нечего. Поэтому говорит он. — Значит, Дора? — он хитро улыбается, но от этого как-то не легче. — От Дорошенко. Друзья так зовут, — это вообще не то, что нужно сейчас обсуждать, но мы обсуждаем. — И сколько тебе лет на самом деле? Я должна врать про свой возраст. Или хотя бы увиливать красиво и умело. Врать, в первую очередь, родителям, которые не хотят знать, что их учит какая-то студентка, не последнего курса даже. Врать всегда и везде, такова доля каждого филфаковца. Но ему я и так уже успела солгать. — Девятнадцать, — хочется спросить, а ему сколько, но это даже звучит как провал. — И ты работаешь учительницей? — Да, чуть меньше года, — намного меньше года, на самом деле, но странно-важно звучать увереннее. — Слушай, я знаю, что это абсолютно идиотская ситуация, и тебе не обязательно со мной заниматься. Давай проведем этот урок нормально, мне за него заплатят, в конце концов. А потом ты просто откажешься… скажешь, слишком молодая или неопытная. — Смотря в чем неопытная, — он незаметно, на грани галлюцинации, облизывает нижнюю губу, но я поклясться могу, что это было. Бесцеремонно и нагло. Гаденыш. — So… I want to check your English level and let’s begin from the test I prepared specially for you, — хорошо, что эту фразу я заучила перед этим так, что от зубов отскакивает, иначе бы обязательно запнулась или перепутала слова «check» и «chalk» или чего похуже. Я не хотела отдавать ему листочек с тестом, потому что до этого я сжимала его в руках так, что на нем остались не эстетичные влажные пятна. Но пришлось. — Good. I’m ready, — о нет. Акцент какой-никакой есть, говорить на языке не боится, сейчас он еще каким-то вундеркиндом окажется. Слава богу, в тесте двадцать вопросов, и это может занять его надолго. Обычно в такие моменты я позволяла себе немного заглядывать в телефон или идти делать чай, но сейчас даже простое движение могло вызвать нервный тик. Разве что пальцы непроизвольно скользили по моим многочисленным кольцам — поддевали фаланговые, обводили подушечками грани камней и перетаскивали украшения с одной руки на другую. Даже смотреть некуда, ну не на Владика же пялиться, в самом деле. Это какой-то сюр. Или дурацкий фанфик. Или нет, клишированная сцена из сериала по СТС, который мама смотрела в моем детстве, где героиня переспала с парнем, а потом пришла к нему в школу химию преподавать. Или физику, не помню. Главное это не истерить. Держать лицо. Не вестись на подростковые провокации (мальчики это всегда скользкая дорожка, помнишь?), не показывать, что мы сделали что-то из ряда вон, не встречаться с ним глазами. Одно из колец соскользнуло с влажного пальца и с шумом покатилось по полу, заставив меня подпрыгнуть на месте. Блеск. — Are you OK? — концентрация насмешки почти токсичная. — Fine, thanks, — для пущей заштампованности я должна сейчас залезть под стол, а кто-то — зайти в кабинет. Владик, видимо, дурацких комедий не смотрел, потому что любезно подал мне мое колечко. Ну хоть не на безымянный. Время тянулось канителью, хотя довольно весомую часть он потратил на тест. Взвешенно рассуждает, что ли, а так и не скажешь даже. Старалась проверить его быстро (синей ручкой, красную дети не переваривают). Почти выдохнула вслух, осознавая, что если с лексикой мальчик и в ладах, то грамматику хотелось обнять и плакать. — Смотри. Девять ошибок, и все грамматические, — перевернула лист в его строну, а сама водила ручкой снизу-вверх. Не знаю, как его, а меня в школе очень впечатляла эта супер-способность всех учителей — читать тест вверх-ногами. — Это ручка-перо? — ну да, действительно. — Она самая. — Олдскульно. — Могу себе позволить. Это общение на одном уровне, а так не должно быть. Я ему не подружка, а учитель. — Грамматику, конечно, надо подтянуть, в ЗНО на нее отведено шестое задание полностью, — взгляд не на него, а в лист. — Я и сам знаю, поэтому здесь. Не произношению же у тебя учиться, в конце-то концов. Я даже дернулась от такой грубости немного. Опешила. Ученики никогда со мной так не говорили, даже подростки. Могу, конечно, его отдернуть, отчитать по всей строгости, но как же это будет нелепо в контексте того, что буквально вчера мы целовались до нехватки воздуха. И наша разница в два-три года все-таки весомая. — Сделай одолжение: не хами мне, пожалуйста. — Потому что ты мой учитель, да? — язвительно, наклоняя голову ближе к листу (и ко мне, то есть), так что мы чуть соприкасаемся волосами. — И поэтому тоже. Ну и чисто по-человечески хотя бы. Полчаса осталось, потерпи уж как-нибудь, я как раз тебе ошибки объясню. Не хочу сказать, что я его прям пристыдила, потому что в лице Владик даже не изменился. Ничего не оставалось, кроме того, как делать свою работу. — …а вот это нужно записать. Только сейчас заметила пустоту его половины стола. — А где тетрадь и ручка? С л о в а р и к? Владик — не поверите — с ямкой на левой щеке, появившейся от улыбки, только руки развел. — Что за подготовка… Пришлось припереть этому чучелу листочек с ручкой, и этот привычный процесс немного расслабил. — В следующий раз… — сама себя остановила. — Возьму все, я понял. Мысленно: никаких следующих разов у нас больше не будет, ни за что. Лучше уволиться (нет). Мое поведение просто машинальное: один раз училка — навсегда училка. — Вы в школе по чему занимаетесь? — чуть не перекорежило на этой фразе, честное слово. Почувствовал это, определенно, иначе зачем исказил лицо неприятной ухмылочкой: — В школе с восьмого по десятый класс был «RoundUp», а последний год по Карпюк*. — Фу… Заниматься по Карпюк — признак дурного тона. Тебе нормальный учебник нужен. «English File» — В1 или даже В1+. И Мёрфи! Грамматика от Мёрфи обязательно. Он рассмеялся, кажется, ну и пусть. Без грамматики завалит он свое ЗНО. Впрочем, это уже будет моя забота. Обычно в это время я говорила о домашнем задании, передачи нужных учебников и других организационных моментах, но и привычки целовать своих новых учеников посреди центра города у меня не было, поэтому сегодня у нас новый экзистенциальный опыт во всех сферах. — За час сколько? — он игриво подмигнул, попутно доставая из кармана кошелек. Сейчас бы в одиннадцатом классе с кошельком ходить. В том смысле, он же парень-подросток, его карманные деньги должны смятыми лежать где угодно, но не в специально отведенном месте — чистенькие и ровные. — По выжженному полю ходишь, — вернув ему колкость. — Оплата у администратора. По всем правилам я должна была проводить его, но это действие из какой-то параллельной Вселенной, где репетиторы не целуют своих учеников, поэтому я лицемерно ждала, пока Владик сам выйдет из кабинета. Отпустило. Как будто кто-то ослабил крючок, поддевавший внутренности. Все-таки решилась показаться из-за двери, но он так и не ушел. Стоял рядом с администраторской, пока Лена искала сдачу. — Спасибо Вам за урок, Влада. Господи, этот малолетка что-то за гранью. — You are welcome. Но так или иначе я это выдержала, можно теперь успокоиться и помолиться о том, что это был наш последний урок (желательно, не мой последний в этом центре вообще). — Ну что, как новый мальчик? Полный пиздец, если честно, но хоть в английском шарит. Возможно, больше, чем я. — Знания есть, причем, неплохие. С характером только. Лена только понимающе кивнула.***
Разумеется, первое, что сделали Мари и Алиса, это заржали. Я не обиделась, потому что начала смеяться вместе с ними, и эта общая истерика длилась довольно долго. — А он хотя бы симпатичный? — поинтересовалась Алиса, не побывавшая на вчерашней легендарной пьянке, а зря. Могла бы и себе школьника подцепить. Ее вопрос ввел в тупик, поэтому я стала задумчиво ковырять вилкой в рисе с овощами. К девочкам я пришла сразу, даже не заходя в собственную комнату — сейчас я, наверное, смотрелась довольно антуражно — сидя на полу, опершись спиной о кровать, на коленях мисочка с их общим рисом, в кружевном белом лифчике (чтобы не запачкать футболку). Идеальный образец учителя прям. — Не знаю… Он такой, смазливый школьник. — Ну вообще да, — кивнула Мари. — Сладенький. — Так, а он что? Удивился? — вот за это и люблю Алису. Если ситуация идиотская, она найдет в ней все хорошее; если ситуация сложная, она предложит ее решение; если ситуация безвыходная, то хотя бы скажет, что все будет хорошо. — Конечно. И не очень обрадовался, по-моему, — по Владику вообще непонятно, что он в конкретный момент чувствует. Мари улыбнулась и выдала: — Ты че ты, у него тут в перспективе эротическая мечта всех школьников — секс с учительницей. — Влада, перестань развращать малолетних учеников, ходит тут на уроки фиг-пойми-в-чем, — Алиса тоже в карман за словом не лезла. Обожаю их. — Вы, конечно, мои лапочки, и я так ценю вашу поддержку, но делать-то мне что? — Да замути с ним, и все. — Алис, это ты у нас лайтовая и за девятиклассницу сойдешь, а все подумают, что учитель просто вышел. — Что-о-о, нет! Вообще-то, да. Алиса худенькая и маленькая девочка-куколка с длинными темными волосами, бледно-фарфоровой кожей и легкой формой анорексии. Удивительно, но косметика не прибавляла ей возраста, а скорее наоборот — превращала в еще большую нимфетку. — Та забей, — еще больше конструктива от Мари. — Он скорее всего просто откажется. Я только кивнула в ответ и наконец вернулась к рису. Откажется, потому что я объективно не дотягиваю до того уровня репетитора, который ему нужен. Он мне сам это сказал практически. Звук уведомлений Вайбера не предвещал ничего хорошего в принципе. Мне не пишут туда родственники или маникюрша, даже рассылки никакой нет, потому что эта связь только рабочая. Сообщение от Лены. Я же говорю: ничего хорошего. Сейчас я получу кучу грустных смайликов и оповещение о предстоящем разговоре с начальницей на тему «как удержать ученика». Лена: «Новому мальчику все понравилось. Хотят заниматься два раза в неделю, подумай над расписанием». — Пиздец, — я даже подавилась. — Пизде-е-ец. Девочки переглянулись между собой, потому что любительницей мата я не была никогда. — Он согласился? — опережая меня вбросила Мари. Свое истеричное «да» я промычала, уткнувшись лицом в кровать. * — авторка учебников школьной программы в Украине.