Личное солнце Шерлока Холмса

Автор честно признается, что на набережной великой русской реки Волги выпил за здоровье самого прекрасного в мире мужчины приличное количество шампанского, поэтому заранее просит прощения у дорогих читателей за все недочеты, ошибки и прочие глупости))) Джон больше не улыбался. Совсем. То есть, возможно, на стороне он и дарил кому-то свою потрясающую улыбку, но не в присутствии Шерлока. Все началось в тот проклятый день, когда Шерлок, злющий как черт, едва не набросился на него с кулаками и заорал: — С чего это ты так расплылся?! Неужели тебе никто никогда не говорил, что с этой своей улыбочкой ты выглядишь идиотом?! Если бы ты знал, как мне надоели твои тридцать два зуба! Такое впечатление, что их у тебя все триста тридцать два! И сам ты мне надоел! И так далее… А все из-за какого-то кретина, возомнившего себя Человеком-пауком в самом кретинском смысле: он набрасывал на зазевавшихся граждан какую-то драную сетку, призванную, по-видимому, исполнять роль паутины, и, напугав их до смерти, грабил без зазрения совести. И на поиски этого недоумка потрачено столько сил и времени! Чему же тут радоваться и улыбаться?! А Джон сидел и улыбался! Конечно, потом они помирились, и все было забыто. В их квартире вновь потекла привычная и на первый взгляд вполне нормальная жизнь… Но улыбаться Джон перестал, и мир неожиданно погрузился во тьму. Шерлок не знал, как вернуть себе Солнце, Луну и звезды, коими, как оказалось, и являлась для него улыбка друга, потому что на небо Шерлок смотрел очень редко, а на Джона — каждый день, с утра и до вечера. Он без колебаний пошел бы на все. Нарядиться в цветастое платье миссис Хадсон, то самое, что страшно ему не нравилось; надеть на голову кастрюлю или, к примеру, ведро — пожалуйста! Лишь бы увидеть хотя бы отблеск померкнувшего сияния. Конечно, цирк Шерлок устраивать не собирался, это он так, к примеру… Хотя в кладовых его памяти мысли о цирке нашли свою дальнюю нишу. Если то, что Шерлок пока еще не придумал, но обязательно придумает, не сработает, он конечно же напялит на голову ведро. Или кастрюлю… Но сделать что-то особенное, чтобы доставить Джону хотя бы малую толику удовольствия, он был готов хоть сейчас. Только вот что? * Для начала Шерлок решил убрать с кухонного стола все то, что, как он прекрасно осознавал, мешало его соседу нормально жить, и о чем тот, тем не менее, деликатно помалкивал. Надо срочно очистить жизненное и кулинарное пространство Джона — пусть себе радуется, пусть готовит завтраки, обеды и ужины на свободе, не боясь по ошибке «посолить» яичницу оксибутиратом натрия… Но увидев пустой стол, Джон вздрогнул, и по лицу его пробежала волна такого неприкрытого потрясения, причем, потрясения отнюдь не радостного, что Шерлок опешил — что опять он сделал не так? — Куда ты подевал весь свой хлам? — равнодушно поинтересовался Джон, старательно разыгрывая безразличие. Но непонятное Шерлоку страдание так и рвалось наружу, и, несмотря на все попытки его утаить, отразилось на лице Джона весьма красноречиво. Он и не собирался улыбаться. Более того, он, как показалось Шерлоку, готов был заплакать. — В комнату свою унес, чтобы тебе не мешать. Буду теперь там ставить опасные для жизни опыты. — Ааа… Понятно… Возможно, Джону и было что-то понятно, но вот Шерлоку… Он весь вечер ломал голову, мучительно пытаясь найти причину странной реакции друга на то, что, как он полагал, должно было доставить ему удовольствие, но никакая дедукция не в силах была справиться с этой непосильной задачей. На следующий день Шерлок спешно вернул все на место. От греха подальше. Лицо вернувшегося с работы Джона выражало явное облегчение. Не человек — сплошная загадка. *** Эксперимент с уборкой провалился с треском, но Шерлок не впадал в отчаяние. Еще чего! Можно сделать человеку приятное и без применения шоковой терапии. К примеру, дружески его обнять, тем самым ненавязчиво давая понять: Джон, все в полном порядке, улыбайся, мать твою! К объятию Шерлок готовился с большим волнением. Никогда и никого он раньше дружески не обнимал, поскольку Джон в его жизни был первым и единственным другом. Что при этом говорить, как себя вести, Шерлок не знал, и очень из-за этого нервничал. Но потом успокоился — господи, да что в этом такого? Обниму, спрошу, как дела, Джон улыбнется, скажет, что все в порядке и пойдет ужин готовить. И никаких проблем. Правда, перед возвращением Джона с работы Шерлок снова разволновался, и для чего-то раз пять или шесть сходил в ванную, где тщательно, будто хирург перед операцией, мыл слегка дрожащие руки. Джон вернулся, загруженный четырьмя пакетами, и обнять его не было никакой возможности. Потом Джон эти пакеты разбирал, а когда Джон разбирает пакеты, лучше его не трогать — можно нарваться. Шерлок на минуту заглянул в кухню, поймал многозначительный взгляд и поторопился исчезнуть. Потом Джон отправился к себе — переодеться. Не тащиться же следом… Потом отправился в душ, где Шерлоку вообще делать нечего… Но дальше медлить было нельзя. Время бежало быстро, приближалась ночь. Не обнимать же Джона перед сном, интересуясь его делами. Еще неправильно поймет… Шерлок вновь появился на кухне, где ничего не подозревающий Джон резал морковь, сосредоточенно морща лоб. Или сейчас, или никогда. Долю секунды Шерлок потоптался у него за спиной, борясь с несвойственной ему нерешительностью, и, наконец обхватив руками за плечи, зачем-то сжал их так сильно, что у самого заломило пальцы. Джон сдавленно ойкнул и посмотрел на руки Шерлока так, словно обнаружил у себя на плече пару гремучих змей. Не давая ему опомниться, Шерлок спросил: — Ну, как… морковка? Джон настороженно поднял глаза: — А что — морковка? — Ну, она… свежая? — Свежая. — Без пестицидов? — Гм… Надеюсь. — Бета-каротина достаточно? Джон непонимающе и все еще ожидая подвоха взглянул на продолжающую обнимать его руку. — Я еще не успел определить… Времени не было… Шерлок! Ты мне плечо раздавишь. Раненое. Шерлок отдернул руки и испуганно глянул на Джона. — О, Джон. Прости. — Что с тобой? То орешь, то обнимаешься… Не мешай мне готовить ужин. Уйди. Шерлок был очень расстроен. Что за невезение?! О чем он вообще думал, будто клещами хватая Джона за больное плечо? Порадовал, называется, друга. Доставил ему удовольствие. У Шерлока пропал аппетит, настолько огорчило его очередное фиаско. После ужина он ушел к себе, чтобы в одиночестве проанализировать неудачу. Какого черта он вообще заговорил о морковке, если хотел спросить, как у Джона дела? А еще считает себя умным человеком… Как исправить просчет, он так и не надумал, но в гостиную все же вернулся — вдруг осенит. Джон спал, сидя в кресле. Лицо его, повернутое к камину и слабо освещенное небольшими язычками огня, было спокойно, можно даже сказать, неподвижно. И только губы подрагивали время от времени так, словно Джон силился улыбнуться, но сделать это почему-то боялся. Шерлок смотрел на эти подергивания, и ему вдруг нестерпимо захотелось провести по губам Джона пальцами, растянув их в долгожданной улыбке. Он уже протянул было руку, но вовремя отдернул ее, потому что Джон пошевелился и распахнул затуманенные дремой глаза. В глазах этих Шерлок увидел изумление, будто Джон не мог до конца осознать, явь это или продолжение грез. И на одно прекрасное мгновение Шерлок размечтался, что снился ему именно он. Но мечтал он недолго, потому что, окончательно смирившись с реальностью, Джон вяло протянул: — Ааа… Это ты… Кажется, я заснул. Он поднялся и потянулся со сладким хрустом. — Пойду в постель. Тебе-то почему не спится? Поздно уже. — Джон… — На скрипке, пожалуйста, не играй — у меня завтра дежурство. Шерлока едва не подбросило волной возмущения. — Какое еще дежурство?! Ты же недавно… — Шерлок, прошло четыре дня. График. Зато потом я целых два дня буду дома. Если, конечно, мое присутствие не слишком тебя утомит. В крайнем случае, я могу уехать к Гарри, давно не был у своей непутевой сестрички. Шерлок так громко заорал «нет», что Джон снова упал в свое в кресло, боязливо поглядывая на соседа, раздувающего ноздри, как бешеный бык. — Будешь дома сидеть! — приказал тот. — Ты меня понял? — Понял. — Вот! Что «вот» и почему Шерлок так разъярился, осталось для Джона тайной. С ней он и уснул. * А Шерлок спать даже не собирался. Какой может быть сон, если в доме такая сложная обстановка? Джон так и не улыбнулся. А Шерлоку его улыбка была нужна настолько, что он уже душу готов был продать, лишь бы ее увидеть. Хотя бы раз. Но как? Наверное, в мире существует множество способов вызвать это технически простое движение губ. Но Шерлоку никогда не были интересны человеческие улыбки. Вот улыбку крокодила он в свое время изучил досконально. Спрашивается, на кой черт ему крокодил?! Внезапно Шерлока посетила идея. А щекотка? Ни один, даже самый печальный или обиженный человек не устоит, засмеется в голос, если его повалить, к примеру, на диван и защекотать всего, с головы до ног. Вот и посмотрим, решил Шерлок, сможет ли удержаться от улыбки его несмеяна-Джон. *** Шерлок даже не заметил, как исчез с тарелки его ужин. И не понял, что он так торопливо жевал — не до этого было… Он с таким нетерпением ожидал Джона с дежурства, что, кажется, в окне просверлил глазами дыру. Джон ел медленно и вдумчиво, но тоже не очень приглядываясь к содержимому своей тарелки — устал. — У тебя утомленный вид. — Шерлок заглатывал обжигающий чай, не глядя на друга — так торопился его повалить. — А ты как думал? После ночного дежурства — полный рабочий день. — Так иди отдохни. Посиди на диване. — Нет, сначала приберусь в кухне, потом приму душ и сразу же лягу. — На диван? — Почему — на диван? — удивился Джон. — В кровать. — А чем плох, к примеру, диван? И зачем тебе в душ прямо сейчас? — упрямо гнул свое Шерлок. — Затем, что я полдня об этом мечтал! — Джона упрямство Шерлока возмутило. — Зачем мне твой диван, когда у меня есть своя кровать? — Господи, Джон, — нервничал Шерлок, опасаясь, что очередная его затея провалится. — Твоим напряженным мышцам срочно требуется расслабление. Ты же можешь нечаянно упасть в душе и сломать себе ногу. Или… палец. — Что ты несешь? — Ничего не несу. Вот увидишь — не отдохнешь пять минут на диване, упадешь обязательно. — Если ты вымазал дно душевой кабины растительным маслом, то, конечно, я упаду. Шерлок опешил. Неужели Джон всерьез полагает, что его друг способен на такое коварство? Он уже собрался обидеться, но Джон неожиданно сдался. — Хорошо, посижу, раз это так для тебя важно. Тем более что он зверски устал и возражать Шерлоку не было сейчас ни настроения, ни сил. — Вот и чудесно. А посуду я сам уберу. Джон открыл от удивления рот, пытаясь сказать что-то еще, но Шерлок уже вытолкал его вон. * Привалившись спиной к мягкой коже дивана, Джон медленно погружался в сон, но когда сиденье прогнулось под весом опустившегося рядом тела, он выпрямился и открыл глаза. Вид у Шерлока был очень странный, и Джон вдруг подумал, что его ожидает что-то похуже вымазанного маслом дна душевой кабины. Он слегка отодвинулся, но Шерлок, похоже, этого не заметил. Откровенно говоря, Шерлоку было не до телодвижений Джона. У него была проблема, не имеющая жизненно важного значения вообще, но имеющая жизненно важное значение в данный момент — Шерлок понял, что абсолютно не знаком с процессом щекотки. Даже не знает, с чего начать. И кроме того, почему-то очень боится. Но, раз уж решил… Для начала он, едва касаясь, провел ладонью по плечу Джона, якобы стряхивая волосок или пушинку. Джон боязливо повернулся в его сторону. — Шерлок? — Сиди, сиди… — И потер его плечо еще раз, но на этот раз гораздо интенсивнее. Шерлок, конечно, понимал, насколько далеко все, что он делает, от щекотки, но как-никак начало положено. Тем более что плечо от его манипуляций пострадать уже успело, да и не то это место, прикосновение к которому способно вызвать у кого-то приступ дикого хохота. Вот колено, бедро — совсем другое дело… Только как это сделать? Схватить Джона за коленку? Чересчур игриво. Бедро вообще плавно переходит в … Шерлоку стало жарко. Сколько, оказывается, в жизни сложностей, о которых он даже не подозревал! Вроде бы, такой пустяк. Но колено все-таки не настолько интимная часть, как бедро. Можно разок попробовать. Изящная кисть решительно опустилась на колено обомлевшего Джона и замерла, как будто не понимая, как и зачем она здесь оказалась. Тонкие пальцы нервно забарабанили по натянутой джинсовой ткани, издавая довольно ритмичный звук. Джон дернул ногой, сбрасывая странно ведущую себя руку:— Шерлок! Шерлок смущенно кашлянул и призывно улыбнулся, надеясь, что Джон сейчас, как это бывало раньше, рассмеется, обзовет балбесом, и непомерной тяжести груз наконец-то покинет его истомленную душу. Но Джон выглядел очень серьезно. — У тебя что-то случилось? — У меня все хорошо. — Тогда стучи, пожалуйста, по своему колену. Посидели еще немного. «Господи, — умолял Создателя Шерлок, — научи… подскажи… наставь на путь истинный». Шерлок понимал, что с минуты на минуту Джон поднимется и уйдет — в душ, в кровать. Ну конечно! Схватить за бока и защекотать до икоты. И никаких сомнений. Это же очень просто. И очень весело. Шерлок развернулся к Джону так энергично, что Джон сразу же, будто только этого и ждал, тоже к нему развернулся, уже не зная, что еще ему ожидать на этом диване, и решив встретить опасность лицом к лицу. Вот оно! Момент — удобнее не придумаешь. Полный решимости, Шерлок протянул к Джону руки и… несколько раз провел ладонями по груди, расправляя на рубашке мягкие складки. — Помялась. Джон опустил глаза, внимательно рассматривая себя, и тоже что-то расправил. Посидели… Шерлок уже обливался потом. Как вообще такое возможно?! Он чувствовал себя не меньшим кретином, чем тот, начитавшийся комиксов дурак, с которого начались все его беды. Хоть плачь, а пощекотать Джона не получается! А может быть?.. Шерлок игриво ткнул его пальцем в живот. — Ты похудел. И это стало последней каплей. Джон вскочил. — Шерлок, ты вообще понимаешь, что сейчас меня лапаешь? — возмутился он. — А завтра что? До моей задницы доберешься? — И насмешливо добавил: — Или тебе нравятся подобные штучки? Шерлок посмотрел удивленно и смотрел до тех пор, пока Джон не нагнулся и не щелкнул пальцами перед его носом: — Ау, Шерлок! Не произнеся ни словечка, Шерлок медленно поднялся с дивана, вызвав этим у Джона желание отойти подальше, а лучше всего — скрыться в кухне, и побрел к себе, даже не чувствуя теплый, полный заботы, но все еще настороженный взгляд, направленный в центр его спины. * В своей комнате он прошелся от стены к стене и, остановившись, изумленно развел руками. И было чему изумляться — «штучки» ему в самом деле понравились. Прикасаться к Джону было настолько приятно, что Шерлок забыл о главной цели своей операции. Это было открытие всей его жизни, которая неожиданно повернулась к Шерлоку своей непознанной стороной, полной мучительных вопросов. И что теперь? Посвятить очередную бессонную ночь размышлениям на тему: «Прикосновения к Джону. Чем они так привлекательны?» Лучше бы ведро на голову нацепил. *** После неудавшейся щекотки в голову полезло черт знает что. Подойти к Джону и, запустив в его волосы пальцы, громко рассмеяться: — Джон, ты оброс, как дикобраз! Может Джон от этого улыбнуться? Может. Но может и врезать. И за пальцы, и за дикобраза. Можно подкрасться сзади и свистнуть в ухо. Не очень громко, чтобы не дай бог не оглох. С чувством юмора у Джона всегда был полный порядок. Сначала он, конечно, поругается, что Шерлок когда-нибудь доведет его до инфаркта, но потом может и рассмеяться. А заодно можно будет его понюхать… *** В один из самых тоскливых дней, когда улыбка Джона стала необходима как воздух, в голову влезло просто невообразимое. «А может быть, поцеловать его? В шутку. Для смеха. Ну это же действительно очень смешно — сосед соседа целует в губы… В губы?! Разве я имел в виду губы? Чушь какая-то! А почему, собственно, чушь? Веселить так веселить. В губы. Непременно в губы!» Шерлок попытался представить то, что в его случае представить было почти невозможно. Когда и кого он целовал в последний раз? Маму в день Ангела. В щечку. И ту веснушчатую Кэт… Сколько им было? Кажется, лет по десять. И потом, еще вопрос, кто кого целовал! Помнится, она тогда чуть ли не в горло затолкала ему свой сладкий от клубничной жвачки язык. Оба хохотали потом, как ненормальные. Дети… Но Джон не ребенок. Вдруг это не покажется ему поводом для веселья? Интересно, какой он на вкус? И во рту у него, наверное, очень тепло… Вдруг он не захочет улыбаться, а захочет продолжить… Чего-нибудь… От этой мысли стало неуютно в паху. Стоп, Шерлок, стоп! Это уже перебор. Но душ на этот раз Шерлок принимал намного дольше, чем требовалось для привычного будничного омовения. *** — Какой вкус жвачки ты предпочитаешь? — Я предпочитаю обходиться без жвачки. — А если собираешься целоваться, но зубы почистить нет времени или возможности? — Что?! Тебе-то это зачем? — Интересно. — Да я уже сто лет не целовался. А вообще, мятную. Не люблю фруктово-ягодный привкус. — Гм… *** — А почему ты сто лет не целовался? — Шерлок, тебе-то какое дело?! Не хочу. Да и не с кем. — Гм… *** Теперь у Шерлока было две мании, и обе сводили его с ума, незаметно став неотделимыми друг от друга: поцеловать, полюбоваться долгожданной улыбкой и снова поцеловать. Поцелуй, улыбка, поцелуй… И так без перерыва. И так каждый день. Ничего более увлекательного в жизни Шерлока еще не происходило. В своих мечтах он зацеловал Джона до такой степени, что, произойди это на самом деле, Джон давно бы его прибил, лишь бы избавиться от надоевших до чертиков губ. Но мысли о том, как Джон будет его прибивать, какое при этом у него будет лицо, добавляли новую порцию будоражащего нетерпения. Да и не факт, что Джону захочется его прибивать… Вполне возможно, даже наоборот… Целоваться-то ему все равно не с кем… Улыбка в данном мероприятии была Шерлоку не так уж важна и необходима. Он затравленно поглядывал на Джона, чем серьезно того беспокоил. — Шерлок, ты в порядке? — Да, Джон, я в порядке. И снова этот затравленный взгляд. Даже жалко его было, несмотря на то, что тот безобразный скандал, надолго выбивший Джона из привычной будничной колеи, он так и не смог забыть. Простил, давно простил. Но вот забыть… Разве забудешь, когда, можно сказать, главный в твоей жизни человек орет благим матом, что ты ему надоел? От этого очень часто портилось настроение, мучили какие-то слишком уж философские вопросы о смысле жизни, особенно о смысле жизни с Шерлоком. Джон помимо собственной воли начал задумываться о своем месте рядом с таким непостижимым созданием, как его друг, и место это казалось ему самым распоследним. А ему было с ним так потрясающе хорошо. И так нравилось видеть и слышать его каждый день. Правда, после странностей на диване стало немного полегче. Не похоже, что он Шерлоку совсем опротивел — вон какую азбуку Морзе он на его коленке отстукивал. Да и морковкой интересовался искренне, от души. Тревога слегка отпустила раненое обидой и переполненное сомнением сердце, но видно напрасно. Рано он радовался, рано. А рукоблудие Шерлока на диване было чем угодно, только не проявлением дружеских чувств. Джона ожидал новый удар — удар сокрушительной силы. * Застав Шерлока на кухне с кастрюлей в руках, он замер на месте, не в силах сделать еще один шаг — для чего ему понадобилась кастрюля?! — Вижу, ты решил научиться готовить? Шерлок дернулся и неловко спрятал кастрюлю за спину. Испугался! Значит, точно изучает кастрюлю не просто так. Значит, все настолько плохо, что хуже и быть не может. Испуг Шерлока быстро прошел. — Это так, ерунда… — Он надменно вздернул свой нос: — А почему бы и нет? Ты думаешь, я не сумею отварить несчастный кусок говядины? Но Джон услышал то, что слышать ему совсем не хотелось: ты думаешь, я не сумею обойтись без тебя? — Ну, если я тебе больше не нужен… И повернувшись по-военному четко, он вышел из кухни. Что?! Шерлок ринулся следом, звонко приложившись кастрюлей о дверной косяк. Джон сидел в кресле, уныло глядя в одну точку и потирая и без того уже багровую переносицу. Он поднял на Шерлока взгляд, полный тоски, и вздохнул. Обняв кастрюлю руками и прижав ее к животу, Шерлок встал перед ним в позе гневного обличителя. — Ты ненормальный? — спросил он. И сам же ответил: — Ты ненормальный. Да без тебя я умру с голоду. И вообще… умру. Окончательно и бесповоротно. — Умрешь? — недоверчиво посмотрел на него Джон. — Это правда? Тогда зачем тебе эта кастрюля? Не на голову же ты собрался ее нацепить. Шерлок пораженно застыл. Вот это открытие! Джон, оказывается, давным-давно научился читать его мысли. Ах, Джон, ты стоишь самых невероятных, самых экзотических жертв! — Почему бы и нет? Он зажмурился и водрузил на голову чертову посудину, которая вопреки всей существующей логике засияла на его кудрях как усыпанная драгоценными камнями корона. Таким кретином я не выглядел еще никогда… Но игра стоила свеч. Мир вспыхнул и заискрился всеми цветами радуги, когда уголок дорогого рта дрогнул и неудержимо устремился наверх. А когда все тридцать два, а может быть, и триста тридцать два зуба ослепили Шерлока своей удивительной белизной, он подскочил к Джону, придерживая съехавшую набок кастрюлю, и выпалил, почему-то глядя на его правый резец: — Молчи. Говорить буду я. Сейчас я тебя поцелую. В губы. Буду целовать очень долго. Чем это закончится, я не знаю. Вернее, знаю… Давно знаю, и хочу этого так, что уже таблицу Менделеева вспомнить не в состоянии. И не смей мне возражать! Слышишь? Даже слова не произноси. Сиди и улыбайся как идиот. : -)