Пять стадий

1) Отрицание Чтоб сделать то, что не никто не сумел пять лет назад, ей понадобилось пара случайно найденных в небытии фолиантов, заклинания и невероятно удачное стечение мистических обстоятельств вроде восходящей луны в скорпионе. А может и не в луне было дело. Так или иначе, в особняке вдруг замигал и потух, завибрировал свет, разреженный молниями воздух в гостиной стал свежий и острый как в грозу, а длинные волосы ее наэлектризовались и противно липли к рукам и щекам. Ткань мироздания, рассеченная заклинанием как острым ножом, расступилась послушно, разошлась. И собственной персоной Уолли Уэст — рыжие волосы, красно-желтые костюм — неловко растянулся посреди ее гостиной. Маленькая молния мелькнула в последний раз, лампочки взорвались и осыпались с шорохом, оставив их в темноте. — О мой бог! — ноги Затанны подкосились, и она неловко сползла на пол с ним рядом, все еще сжимая в руках захлопнутый том. — Уолли… — Я, конечно, бог, но, Зи… Что я здесь делаю? Как я здесь оказался? — совсем рядом голос его звучал недоуменно, но не испуганно. — Где все? Где… Мы ведь спасли Землю? Катастрофы не будет? Ужас сдавил ее горло ледяной лапой. События пятилетней давности, потускневшие уже в ее памяти, для него, похоже, происходили не далее минуты назад.  — Уолли… — начала она нерешительно. — Эй, в глубине души я знал, что вы спасете меня, — добродушно рассмеялся он полутьме. — Все же хорошо кончилось? Артемида, бедная моя детка… — вырвался у него тяжелый вздох. — Она меня просто убьет, наверное.  — Уолли, — начала Затанна снова. — Все… Все пошло немного не так. И не смогла. Вместо горькой правды заклинание света огоньком повисло за ее плечом. — Что? — Уолли протянул руку, помогая встать на ноги, и вдруг сдвинул очки на лоб, вгляделся в ее повзрослевшее лицо. — Зи, почему у тебя такое лицо? Зи, ты… изменилась. Так изменилась. В голос его впервые прокралась растерянная тревога. — Мне так жаль, — качнула она головой. Слезы жгли глаза при мысли, какую боль ей вот-вот предстоит ему причинить. Ее ремесло ведь — спасать и радовать. Это несправедливо что именно ей, спасшей его из Спидфорса, придется это сделать — и в то же время до оскомины справедливо тоже. — Где Артемида? Я хочу ее видеть, — потребовал он. — Прямо сейчас. Стены особняка задрожали, когда он попытался вырваться наружу, но устояли. — Ты не можешь меня тут удерживать, не имеешь права… — Уолли больно встряхнул ее за плечи, наклонился к лицу снова в поисках утраченной полудетской мягкости черт. Теперь она была старше него. — Сколько меня не было, Зи? — спросил он тихо. — Пять… — Пять месяцев, — с облегчением качнул он рыжей головой. — Не мало, но и не так много… Острыми ногтями Затанна впилась в ладони. Тянуть смысла не было, как и пытаться скинуть этот груз кому-то другому. — Пять лет, Уолли. Тебя не было пять лет. С его лица отхлынула вся краска, и только щедро рассыпанные по носу веснушки сделались особенно яркими. — Артемида… — пробормотал он глухо.  — Вышла замуж год назад. — И за кого же? Переведя дух, Затанна сказала — так осторожно, словно слово могло активировать взрывное устройство. — Дик? Дик Грейсон? — вдруг взорвался Уолли как будто это что-то меняло. — Найтвинг? Что за бред? Да ты шутишь, Зи? Разыгрываешь меня! Она моя невеста, он мой лучший друг… Они не могли! Ведь не могли же. Не могли… Столько ужаса и неверия было в его голосе, что в глазах у нее защипало. Сглотнув, она молча положила руки ему на плечи в объятии. Первым движением он больно сжал ее кисти, словно пытаясь отшвырнуть, оттолкнуть, но тут же вцепился как падающий в страховочный трос. Он был как будто не в себе — и кто смог бы его винить в этом. — Этого не могло случиться, Зи, — он поднял на ее измученный взгляд. — Я не верю. Этого всего не могло случиться, не могло… Это же нечестно, Зи. Она промолчала. Это впрямь было нечестно по отношению к нему — но сегодняшнее счастье слишком дорогой ценой досталось Артемиде, слишком долгим, кружным и тернистым путем они шли к нему с Грейсоном, чтоб кому угодно позволить сломать ее жизнь еще раз. Возвращение Уолли было ее, Затанны, заслугой. И ее же виной. Значит, ей и придется нести этот груз. 2) Злость По негласному уговору Уолли остался в ее доме — все еще слишком он был разбит, слишком потерян, чтоб позволить кому угодно видеть себя таким. Он остался в ее доме, спал в одной из многочисленных комнат Шэдоукрест — или вернее почти не спал. Всякий раз, заходя, Затанна видела его за ноутбуком. Ограниченный только скоростью техники, он поглощал информацию жадно как голодающий. Так же жадно он просил у нее рассказов — о своих, о живых и погибших друзьях и врагах; на место ушедших в отставку, упрятанных за решетку тут же вставали новые, цикл как всегда бесконечен. И конечно же Артемида и Дик… — Как вообще эти двое спутались? — Уолли не отрывал взгляда от череды сайтов на мониторе. Ей не понравилось ни слово, ни интонация, злая, нарочито едкая. — Сколько ж времени прошло прежде чем наш казанова полез под юбку моей невесте? Это был тягостный разговор. Неизбежный. — Он не лез, Уолли. Просто был рядом, когда она была несчастна. — Не слишком-то она убивалась, да? Перед глазами у нее встало лицо Артемиды — застывшее, закаменевшее в попытке скрыть ото всех боль, вспомнились ее рыдания по ночам, сухие, страшные, сдавленные. Ее кошмарные сны, которые даже заклинаниям едва поддавались, ее потерявшие блеск глаза, губы, забывшие как это — улыбаться. Они с Диком сблизились много раньше чем стали близки как любовники. — Они страдали, Уолли. Наверное, больше чем мы все. Сначала разделили боль… а потом и все остальное. — Мило. Трахались и скорбели по мне, — скривился Уолли с несвойственной обычной ядовитостью. — Скорбели и трахались, медленно и печально. — Не надо. Было бесполезно взывать к логике и рассудку — в такой оглушительной боли не услышать голос ни того ни другого. Ей было слишком знакомо это отчаяние. И гнев — бессильный. Гнев бурлил у него в крови, жег кожу как яд. И противоядия нет кроме времени. Рывком Уолли сорвался с места. — Думаю, пора с ними поговорить об этом, — навис он над ней. — Дай мне адрес, Зи. Хочу посмотреть им в глаза. Затанна замешкалась, взвешивая за и против. — Ты же знаешь, я все равно найду — просто времени уйдет чуть больше. — Хорошо, — медленно сказала она. — Но мы пойдем вместе. — Как скажешь, — нетерпеливо тряхнул он головой. И даже зная что он лжет, она все равно продиктовала адрес в мирном пригороде Блудхейвена. Спустя мгновение он замерцал, вибируя на почти незаметных взгляду частотах, и рванул с места прямо через стену особняка. Шэдоукрест послушно выпустил его наружу: проверять чем кончится столкновение спидфорса и магических защит было чревато последствиями. С тяжелым сердцем Затанна раскрыла портал к дому, где столько раз бывала гостьей. На улице вечерело по летнему поздно. Мягко светились раскрытые окна, стирая надежду что никого нет дома — а впрочем, черт знает к лучшему или к худшему. Брошенная на подъездной дорожке машина, задний двор, поросший выгоревшей засушливым летом травой и густыми кустами жасмина прямо под окнами. На крыльце брошенный плюшевый мишка. Обрывки разговора и смеха таяли в теплом вечере. Сквозь густую листву Уолли глядел как его невеста и лучший друг вместе готовят ужин. В обрамлении оконных рам лица спокойные, бестревожные… Артемида что-то мешала на плите, сосредоточенно нахмурив брови. Ловким движением Дик своровал кусочек со сковороды, молниеносно получил по пальцам, но лишь рассмеялся, склонив голову чуть набок. Что-то сказал ей негромкое, нежное — губы ее дрогнули в улыбке, она засмеялась, потянулась к нему как будто всем сердцем, коснулась губами щеки. Их немудреное счастье было таким осязаемым — протяни руку и сможешь коснуться. И таким хрупким. У Уолли из горла вырвался какой-то жутковатый то ли рык, то ли стон. Но как бы сердце не разрывалось от жалости, Затанна знала что не позволит ему войти. Не сейчас. После стольких горестей и печалей Артемида, наконец, была счастлива. Если вместо одного несчастного их станет трое, от этого никому не станет легче. Невидимый, непроницаемый барьер окутал дом незаметно — даже Флэш не сумел бы пробить. Словно ощутив что-то Артемида дернулась, прислушиваясь. Но вместо того чтоб выглянуть в окно, осмотреться, скрылась из виду чтоб спустя минуту вернуться. С малышом на руках. — Это… кто? — спросил Уолли враз помертвевшим голосом. Затанна закусила губу. — Джейми. Джейми Уоллес. Их сын. Я дарю ему игрушки и сказки читаю… — Чертов Дик украл мою жизнь, — сдавленно выплюнул Уолли, напрягшись как перед яростным броском. — Это должна была быть моя жизнь, моя и Артемиды, а он украл ее у меня. Сын капризничал и вертелся на руках у Артемиды, и с веселой ухмылкой она вручила его Дику, сама вернулась к плите. Ругнулась. Сквозь жасмин пахнуло горелым. Ее лицо словно светилось изнутри. С напряженной спиной Затанна замерла, в любой момент готовая отразить любой удар за нее. Уолли вдруг поднял на нее взгляд — уже не горящий, безмерно усталый. — Забери меня отсюда, Зи, — плечи его опустились как под тяжестью. — Пожалуйста. Куда-нибудь. Куда хочешь… На ее глазах гнев его осыпался пеплом. 3)Торг Спустя пару дней молчания он все же нашел в себе силы собраться — или хотя бы сделать вид. Произошедшее с трудом укладывалось в его голове, и вольно или нет он пытался хоть как-то обточить торчащие углы и острые грани новых фактов, чтоб вместить их в старую картину привычного мира. — Слушай, но ведь можно же что-то сделать? — раз за разом спрашивал он Затанну, больно хватая ее за руки. — Что, например? — терпеливо вздыхала она. — Отмотать время назад? Стереть эти пять лет как будто их не было? — Я не знаю. Наверное. Беспомощность и страх плохо прятались за слепой, отчаянной надеждой на чудо. День за днем разговор шел по кругу. — Уолли, прости, но это так не работает, — качала она головой. — Работает. Я точно знаю что Барри ломал таймлайн…  — И сколько людей пострадали? Сколько судеб было искалечено? Сколько сил понадобилось, чтобы все поправить? Под градом вопросов он сутулился, опускал взгляд, но смирение было слишком болезненным чтоб принять его так легко. — Ты же можешь сделать это как-нибудь более безболезненно. Можешь ведь, Зи! — Нет, не могу. — Ты просто не хочешь, — глядел Уолли на нее почти со злостью. С таким видом, что это все ее вина, это она его враг, что вправду захоти она — и все могло быть исправлено за пару мгновений. Отчасти это и была ее вина. Ее ответственность. — Если бы я могла отменять время — разве я не спасла бы отца от участи доктора Фэйта? Он угрюмо замолчал, сжимая ее запястья. — Я хочу пять лет моей жизни обратно. У меня забрали пять лет моей жизни, понимаешь? — Всего пять лет. При не самом плохом исходе ты проживешь еще семь раз по столько. Неплохо, не так ли? Судя по его лицу Уолли так не считал. — Дик? — раз за разом бессмысленно спрашивал он ее так, словно бы у нее где-то были спрятаны ответы. — Почему именно Дик? Они были знакомы сто лет, и никогда, никогда… В один момент Затанна, не выдержав, сорвалась, когда сидя в гостиной они вместе просматривали фотографии, скопившиеся у нее за эти пять лет. — Он всегда относился к ней по-особенному. — выхватила она старомодный, но дорогой ее сердцу альбом из его рук. Неразложенные еще фото ковром рассыпались по паркету днями потерянной им жизни. — Даже когда был мальчишкой и сам толком этого не понимал. Даже когда вы начали встречаться. Но у него хватало совести никогда не лезть в вашу жизнь, не пытаться разрушить ее, черт возьми. А у тебя хватит, Уолли?! В разлившейся тишине было слышно только дыхание, да лился из окон мягкий дневной свет, в котором танцевали пылинки. С безжизненно-серым лицом Уолли вышел. Ей хотелось в голос заплакать. Ее волей, ее магией он был вырван из блаженной пустоты небытия, и теперь всеми силами она пыталась смягчить ужас и горечь свалившихся на него бед. Меньшее, что могла она сделать — помочь ему справиться, пережить и заодно не сломать жизнь Артемиды снова. Но то, что причиняло ему самую жуткую боль, было беспощадной реальностью. И не сломав ее вдребезги с этим ничего не смог поделать даже самый могущественный маг. 4) Депрессия Больше он не заговаривал с Затанной об этом, не пытался торговаться и убеждать — только целыми дням не выходил из своей комнаты. Наверное, даже не вспоминал о еде, если б она не заставляла его спускаться к ужину. Ноутбук лежал нетронутым. Она предлагала пойти прогуляться — Уолли отрицательно мотал головой, но вздумай она надавить, согласился бы. Она не давила. И без того он уже был раздавлен миром, в котором не видел себе места. — Может пора навестить мистера и миссис Уэст? — предложила Затанна в очередной раз. — И миссис Уэст-Аллен? Барри просто с ума сойдет от радости, когда увидит тебя. А ты увидишь их близняшек, этих маленьких буйных торнадо. И Барта. Отнимем, наконец, у этого несносного ребенка твой красно-желтый костюм. — засмеялась она, присев на край его постели. Шутка не удалась. Уолли убрал от лица предплечье, которым прикрывал глаза от включенного ей света. — Если я стесняю тебя — скажи. — Нет. Я почти не ощущаю твоего присутствия — и мне это не нравится, Уолли. Подумав, она коснулась его ярко-рыжих волос, погладила: почему-то всегда думалось, что они жесткие как ржавая проволока, а оказалось — мягкие. — Мне надо еще немного времени, — произнес он безучастно. — Хочу получше освоиться. Прийти в себя. Его словно все плотнее окутывал кокон, в котором он прятался от внешнего мира и боли, которую нес этот мир. — Не верю, что ты по ним не скучаешь. — Прошло пять лет, Зи. Пять лет. Они научились жить без меня… как Артемида. Возможно, они даже счастливы… Без меня. В его зеленых глазах мелькнуло нечто похожее на страх. — Знаешь, Зи, иногда думаю — лучше бы ты меня не спасала. — Боже, какую чушь ты несешь, чертов ты эгоист! — в сердцах Затанна встряхнула его за ворот футболки. — Они будут счастливы увидеть тебя хоть через сто лет. Ты их сын — а такие раны не заживают по-настоящему. Только боль становится привычкой. Голос противно задребезжал слезами. В незаживающих ранах она знала толк. Приподнявшись на постели, Уолли нахмурился, положил ей на плечи тяжелые теплые руки. Обнял — она позволила. — Прости, Зи. Я и правда думаю только о себе. Она шмыгнула носом, ткнулась ему в поросшую рыжей щетиной щеку. Чихнула. — Эй, намекаешь что пора бы мне помыться? — Возможно, — фыркнула Затанна. — А потом поможешь убраться в библиотеке. В глазах у него мелькнул проблеск осмысления, хоть что-то сверх пустоты. — Это эксплуатация. — Да, именно она! — нарочито жизнерадостно кивнула Затанна. — Она самая. На самом деле библиотека не нуждалась в уборке, но что-то подсказывало ей — безделье не идет Уолли на пользу. Слишком много свободного времени чтоб жалеть себя — даже если для этого есть все основания. В библиотеке Затары было несколько секций — не для всех, совсем не для всех и прочесть только в случае апокалипсиса. Скрепя сердце Затанна решила что Уолли можно доверить первую. Под надзором, конечно. — Книги… — в его глазах впервые за все время появилась искра чувства, когда он оглядел упирающиеся в потолок стеллажи старого дуба. — Боже, сколько книг. Вооруженный стремянкой, метелочкой для смахивания пыли и суперскоростью он мог закончить с работой за пару минут — если бы то и дело не цеплялся взглядом то за один старинный том, то за другой. Открывал, с жадным любопытством начинал читать, пытался разбирать старинные тексты, писанные еще от руки. — Слушай, Зи, а это так звучит? — он неразборчиво произнес строчку на латыни. Мановением руки Затанна захлопнула том прямо перед его носом, подняв облако пыли. — Кто тебя учил читать вслух незнакомые книги на латыни? — засмеялась она. — Еще и в доме ведьмы. Хочешь случайно начать апокалипсис? Как в «Закатных мертвецах»? Стоя на стремянке он потер нос тыльной стороной руки и оглушительно чихнул. — Не помню такого фильма. Затанна поморщилась. Конечно не помнит — фильм вышел всего три года назад. Вот же дуреха. — Ну так посмотрим его вечером! — излишне оживленно взмахнула она рукой, подняв в воздух слишком много книг разом. И вдруг сама чихнула от взметнувшейся пыли, потеряла концентрацию. Увесистые тома полетели вниз, угрожая обрушиться прямо на ее голову. — Уолли! — только и успела пискнуть она. Спустя мгновение уже была в противоположном углу комнаты: без труда Уолли держал ее на руках. — Ты должен был поймать книги. — смутилась она, инстинктивно держась за его шею. — Их было много — ты одна. От него пахло мылом. Носом Затанна почти утыкалась в его щеку. — Логично. — Меньшее что я могу сделать, миледи. — галантно заметил он, прежде чем поставить ее на пол. На мгновение ей даже почудилось что-то прежнее в нем от того Уолли, который ухлестывал за каждой хорошенькой девчонкой поблизости и болтал без умолку когда не жевал, и был настоящим солнцем той прежней команды-почти семьи, шебутным, теплым и самым добрым. Оставалось лишь верить, что не все еще потеряно. И ждать. И смотреть с ним новые фильмы, и старые тоже, и смешные видео с котиками из интернета, и вытаскивать его на кухню — приготовить что-нибудь эдакое, вместе и без всякой магии. Пряно-острый запах специй, свежесть зеленых яблок на языке, шелест книжных страниц в вечерней тишине библиотеки…. Она пыталась вернуть ему мир, изменчивый и все равно неизменный — и его миру тоже. Как могла. Были шоу, из тех что не вышло отменить, миссии, от которых не отказаться — после, приготовленные им ужины и завтраки, из единственного порыва, ставшие незаметно традицией. Шаги по вечерним улочкам Лондона, Танжера, Сиднея… Уверенным жестом Затанна брала его под руку и говорила — с каждым разом это все менее походило на монолог. Спустя время Уолли все же решился на шаг — самый простой и самый сложный. — Хочу съездить к родителям, — нервно хрустнул он пальцами. — Хватит прятаться. Щелчком Затанна аннигилировала целую гору коробок из-под китайской еды и пиццы, оставшихся после ужина. Такими темпами и поправиться недолго. — Эй, ну это же отлично. — Знаю что уже по уши в долгу перед тобой. Но я кое о чем хотел тебя попросить… Если ни с кем не встречаешься — притворись что встречаешься со мной. На время. — Без проблем, но кому нужен этот спектакль, Уоллс? — Пусть думают, что у меня все хорошо. — угрюмо взъерошил волосы Уолли. — Что я справился. Теперь он уже не выглядел настолько больным и разбитым как в первые дни своего возвращения. Но пять лет, в спидфорсе превратившиеся в мгновение, словно обрушились на него разом, залегли хмурыми складками у губ, затаились в мрачном выражении все еще ярких зеленых глаз. По-прежнему он не справлялся — но теперь у него хотя бы хватало сил и гордости притворяться что это не так. К худшему или к лучшему — покажет лишь время. 5) Принятие Уютный домик в пригороде Централ-Сити по-прежнему утопал в зелени и цветах. На ветви росшего во дворе бука висели старые, истрепанные качели. На взгляд Затанны все было в точности так же, как в ее прошлый визит вместе с командой — их бесполезные соболезнования тогда ничего не сделали лучше. Но каждый чувствовал своим долгом принести их мистеру и миссис Уэст. — Крыльцо перекрасили, — севшим голосом произнес Уолли, вглядываясь в родительский дом. — Раньше… было белым. Он сделал шаг назад, словно даже крошечный знак перемен причинял боль. Уже привычно Затанна взяла его под руку. Дверь открылась почти сразу. Глаза миссис Уэст широко распахнулись, едва она увидела сына; побледнев, она глядела безотрывно, не моргая, словно боялась — зажмурься и дорогой сердцу призрак снова испарится, снова исчезнет бесследно. — Привет, мам, — сдавленно выдавил из себя Уолли, почему-то спрятав за спиной руки. — Это… я. Бледность ее застывшего лица стала почти мертвенной. А потом ее лицо искривилось, пошло морщинами словно трещинами, по щекам хлынули слезы. — Сынок, — с тихим рыданием она бросилась к нему, одновременно пытаясь обнять, коснуться лица дрожащими пальцами. — Уолли, мой Уолли! Ты вернулся, вернулся… — Кто там, Мэри? — из глубины дома раздался голос Уэста-старшего. Миссис Уэст обернулась, срывающимся голосом выкрикнула: — Это Уолли! Наш Уолли вернулся. — Милая, мы столько раз уже говорили об этом… — устало и обреченно произнес он прежде чем выйти на крыльцо, едва не налетел прямо на жену, обнимающую сына. — Господи боже ты мой. Сынок… — близоруко моргнул он, словно не в силах поверить. Очки, которые он протирал, выпали из его рук. Он застыл, схватился за воротник домашней рубашки, словно тот начал его душить — а потом широко и неловко раскинув руки, пытался обнять то сына, то жену, то обоих сразу. Отступив на пару шагов, Затанна наблюдала за воссоединением семьи Уэстов. Было хорошо, правильно — и в то же время невыносимо грустно. Возможно, когда-нибудь отец вернется к ней тоже. Когда-нибудь она сотворит чудо и для себя самой… Однажды. Если не верить в это, не надеяться — можно сойти с ума. Увлекаемый в дом родителями Уолли растерянно обернулся. — Зи! — поймал он ее взгляд, потянулся рукой. — Это Зи, мы… Мы вместе. По правде мистеру и миссис Уэст сейчас было бы безразлично притащи он с собой живого кролотианца или какого-нибудь Эмейзо. Ее провели в дом, усадили и забыли о ее существовании. Миссис Уэст то рвалась на кухню накормить Уолли, то снова и снова хваталась за него, заливаясь слезами. Мистер Уэст что-то спрашивал у него, забыв что уже спрашивал это минуту назад. Сам же Уолли… Он успокаивал, утешал их как мог, беспрестанно извинялся за боль, что причинил им, за ужас, который им пришлось пережить. То и дело он выискивал Затанну взглядом, словно в поисках безмолвной поддержки. У миссис Уэст в незакрашенных корнях волос седины было больше чем цвета, мистер Уэст то и дело касался левой стороны груди, пытаясь делать это как можно незаметнее. Уолли старательно шутил, улыбался им как прежде солнечно. Но всякий раз, когда он встречался глазами с Затанной — столько боли было в его глазах, столько вины и тоски, что у нее сердце щемило. Пять лет, за которые она из девчонки стала молодой цветущей женщиной, превратили его убитых горем родителей почти в стариков. Появление Барри Аллена ничего не сделало лучше. — Я делал все что мог, чтоб найти тебя, парень, — убито сказал он, когда спал первый шквал радости и объятий. — Вернее, думал, что сделал все, когда сдался и оставил поиски. Но, выходит, я схалтурил, Уолли. Подвел тебя, всех подвел… Мне так жаль. — Эй, завязывай, — с нарочитой бодростью Уолли хлопнул его по плечу. — Уверен, ты реально сделал все что мог. — Мог или нет, я должен был сделать больше. — тяжело опустил светловолосую голову Барри. — Я отвечал за тебя — от начала и до конца. И я бросил тебя там, в спидфорсе. Чувство вины пожирало Флэша изнутри, разрывало, и казалось, все до единого в доме ощущали это. Даже Уолли. Особенно Уолли. Даже со стороны Затанна ощущала как дрожит невидимая нить его самообладания, угрожая в любой момент разорваться со звоном. Больше всех здесь нуждался в поддержке именно он. И именно он пытался из последних сил всех поддержать. Не выдержав, Затанна поднялась, порывисто обняла Уолли сзади, положив подбородок ему на плечо. — Так ли это важно теперь? — широко улыбнулась она. — Может лучше немного порадуемся? Устроим праздник, к примеру? — Отличная мысль. — рассмеялся Уолли — почти не принужденно. — Умираю как хочу твоего яблочного пирога, мам. — громко поцеловал он миссис Уэст в мокрую от слез щеку. — Кажется, целую тонну съел бы, правда. На ощупь он нашел руки Затанны, сжал — пальцы были ледяными и подрагивали. Громкий смех словно что-то сдвинул в доме, переключил рычажок. Просветлевший чуть-чуть лицом Флэш метнулся за продуктами, из кухни вскоре тепло запахло яблоками и корицей. Запоздавшая Айрис Уэст-Аллен лишь раз-другой шмыгнула носом, увидев племянника. Но тут же взяла себя в руки. — Вот же наделал ты хлопот, бестолковый мальчишка, — грозно встряхнула она Уолли за плечи, как будто он всего неделю назад вышел из дома за хлебом да загулял с друзьями. — Только попробуй мне потеряться еще хоть единый разок. Найду и как мелкого выпорю. — Есть, мэм. — с ухмылкой Уолли обхватил тетушку за талию, приподнял, покружил. — Признайся, тебе просто нужна лишняя нянька для близняшек-спидстеров, пока Барри в отлучках. Та заговорщицки прошептала так, чтоб слышали решительно все. — Он и дома-то с ними не справляется. Выскочивший как чертик из ниоткуда Флэш тяжело уронил на пол бумажные пакеты из супермаркета. — Вообще-то я все слышу, миссис Уэст-Аллен. — Я знаю, — хихикнула Айрис, подмигнув Затанне. Но зеленые как у Уолли глаза ее влажно блестели. В ожившем доме, наконец, стало тепло. И даже попытка Импульса разреветься на плече Уолли не продлилась долго — вскоре он так же искренне и открыто смеялся громче всех. Затанна смеялась тоже. Весь вечер Уолли по-прежнему крепко сжимал ее руку в своей, холодной и влажной от пота. Им постелили вместе в его старой комнате, где ничего, кажется, не меняли с тех пор как Уолли вместе с Артемидой перебрались в Пало-Альто. Старые учебники, книги по химии и по физике, пестрые плакаты на стенах… Ни пылинки, словно в последний раз он ночевал здесь вчера. Уолли собрался было лечь на полу, но Затанна, уже успевшая переколдовать себе удобную майку с шортами для сна, скептически закатила глаза. — Бога ради, Уоллс, — произнесла она заклинание, увеличив кровать, прежде чем лечь. — Теперь здесь можно спать впятером и не разу не встретиться за ночь. С бледной ухмылкой он присел на край разложенной постели, ткнулся лбом в сложенные руки. В приоткрытое окно заглядывала луна, убаюкивающе шелестели ветви бука. Поскрипывали качели на ветру. Покрутившись, Затанна натянула одеяло на плечи. Подождала еще немного с надеждой что он тоже ляжет спать, но кровать под ним не скрипела, словно он застыл. — Ну чего ты? — она не выдержала, села рядом, закутавшись в одеяло. — Все же прошло хорошо. А дальше будет еще лучше, эй! — она потрепала его за плечо. Лицо у него вдруг искривилось так, словно лишь в это мгновение он поверил что все происходящее не кошмарный сон и не бред больного разума, не галлюцинация, а реальность. И, наконец, смирился с ней. Она обняла Уолли, не слишком уже смущаясь, и вдруг ощутила как он вздрагивает. Сначала едва заметно, потом сильнее, уже всем телом. Сквозь тонкую майку она почувствовала мокрые капли на коже и вдруг поняла что он плачет. Почти беззвучно, уткнувшись ртом в ладонь чтобы не шуметь. Сердце горестно заныло. — Ох, Уолли, — она обняла его покрепче, подставив плечо, и просто ждала пока он опустошится, выплачется, поглаживая по рыжим волосам, по плечам, спине. Наконец, он затих. — Прости, — пробормотал он, обхватив ее руками за талию. — Что-то я разнюнился как девчонка… Затанна оскорбленно фыркнула, отчего на лице его мелькнуло подобие улыбки. — Ну прости, — повторил Уолли снова снова, хлопая рыжеватыми, еще мокрыми ресницами, и вдруг тихонько рассмеялся. — Вот же ляпнул, придурок… Он смотрел на нее чуть сверху, по-прежнему не убирая рук с ее талии, не пытаясь и не позволяя ей отстраниться. — Зи… — повторил он, не сводя с нее взгляда. Было ли это порывом, еще одной попыткой утешения или чем-то совсем иным вроде минутного желания забыться, но их губы соприкоснулись, и непонятно — то ли он наклонил голову, то ли она потянулась первой. Это было мало похоже на поцелуй — слишком легкий, почти невесомый. Но ее сердце заколотилось как от настоящего. Это Уолли. Тот Уолли, за которого едва не вышла замуж ее подруга. Тот Уолли, о котором она не думала как о мужчине, о любовнике. Как о том, кого могла бы однажды поцеловать. Но посреди ночи в доме его родителей они целовались, и его руки крепко сжимали ее талию. И, черт возьми, ей нравилось это. Ей хотелось его целовать, целовать Уолли Уэста. Осознание прошило словно молнией. Но это было совсем не место, совсем не время. Вздрогнув, Затанна отстранилась, скользнула под сползшее с ее плеч одеяло. Спустя пару мгновений кровать рядом заскрипела под его весом, но сколько бы она не прислушивалась, дыхание Уолли не стало сонным и ровным. Впрочем, может у спидстеров и это иначе. А после Затанна уснула. Больше не было нужды ему оставаться в ее доме, когда в родительском так нуждались в нем самом. Возвращение Уолли Уэста вскоре перестанет быть тайной. Но так или иначе Артемида заслуживала услышать это из ее собственных уст. — Уолли? — глаза ее изумленно расширились. — Ты вернула нам Уолли?! Боже, да это самое настоящее чудо, Зи. Это просто невероятно! Как он? Он… в порядке? Радость ее была искренней и неподдельной. Но мгновение спустя ее вытеснили боль, страх — и чувство вины. Да, чувства вины было больше. Они сидели в одном из парижских кафе, как делали каждый месяц — Затанна оставляла дела и заботы, Артемида оставляла сына на попечение Паулы или Альфреда Пенниуорта, ставшего ему дедом лучше родного. Забыв про кофе и свежие круассаны, Артемида сдавила виски руками. — И что теперь будет, Зи? Что мне делать? Что нам всем делать? Я люблю Уолли, — сказала она привычно, как само собой разумеющееся. Так как множество раз говорила прежде. — Но Дик и Джейми — господи, они же мой мир… Затанна сжала ее похолодевшие руки в своих. — Перестань, — попросила она. — Прошлого не вернуть, я-то знаю. И Уолли знает тоже. — Я так виновата перед ним, Зи, — голос Артемиды внезапно обрел обычную твердость. — Но я не могу вернуться. Уже не могу. — Он знает, — повторила Затанна. И вдруг на долю мгновения позавидовала ей. Они с Диком любили друг друга — как-то по-особенному прочно, обычно и и просто. Так же обычно, как блинчики с джемом на завтрак, как поцелуй перед сном, как подарки на Рождество… Без нарочных и фейерверковых драм — насколько уж выходило при образе жизни виджеланте, от которого так и не отказались оба. Но в этом была та самая основа, твердая почва, благодаря которой даже в налетевшую бурю Артемида нашла в себе сил встать на ноги снова. Они и впрямь любили друг друга — это было видно в каждом жесте, когда они вместе вошли в гостиную Шэдоукрест. Не держась за руки, почти не касаясь, кроме как рукавами и взглядами, каждое мгновение словно находились в невидимой зоне притяжения друг друга, и так чувствовали себя спокойней. Может, поэтому, когда Уолли поднялся им навстречу с дивана, Артемида лишь тихо сказала ему: — Привет. На лице ее была грусть и тихая горечь, светлые волосы обрамляли осунувшееся, бледное лицо — в последние годы она стала чаще их распускать, переодеваясь в гражданское. Как и Затанна она стала старше чем ему помнилось. Изменилась — как и мир вокруг. Какое-то время они с Уолли молча глядели друг на друга — а потом обнялись. Артемида все же заплакала. — Ну не надо, не рви мне сердце, — вздохнул Уолли, успокаивающе поглаживая ее по спине, и не прибавил привычное «детка», — Все ведь хорошо. Правда. Ты такая красивая, опухшие глаза тебе будут совсем не к лицу. И ты иди сюда, Птица, — махнул он рукой напряженному Дику. — Не мнись как неродной. Тот помедлил, нерешительно сделал шаг, другой. Поднял взгляд. — Уолли… — Великолепный Уоллмэн вернулся, — нарочито громко рассмеялся Уолли, тряхнув рыжей головой. — Зачем эта траурная мина? Зи, милая… — в мгновение оказавшись рядом с Затанной, поцеловал ее в висок. — Не хотите чуток посплетничать? От неожиданности Затанна смущенно замешкалась. — И долго продлится этот спектакль? — тихо спросила ее Артемида, когда они вышли из гостиной. Затанна отмахнулась. — Сейчас ему так проще. Эй, ну мы же обе знаем что я сейчас сделаю? Та понимающе дернула углом рта. — Наверное, я должен просить у тебя прощения, — голос Дика теперь звучал так отчетливо, словно он был на расстоянии руки от них. — Но я не буду, Уоллс. Это значило бы, что мы с ней сделали что-то дурное или грязное, а мы не сделали ни того ни другого. Я не могу предать все, что у нас есть. И не хочу. Он говорил очень спокойно — но где-то в глубине пряталось нечто похожее на вызов, на ожесточенную готовность встретить любые упреки. — И правильно, — заметил Уолли. — А то б я точно тебе врезал. Дик насмешливо фыркнул. — Кишка тонка, КФ, — и вдруг растерял весь напор, все шипы и колючки. — Уолли, знаешь, я… Мы… Голос был сдавленный, задохнувшийся. — Ой да заткнись, бога ради, — судя по звуку Уолли тяжело хлопнул его по плечу. — Ты был рядом, когда ее сердце разбилось, ты научил ее улыбаться снова, сделал ее счастливой… Просто продолжай в том же духе — вот и все… Воспитывайте малого. Живите счастливо. Эй, Птица, ну чего ты? Чего? — растерянно всполошился он. —Завязывай, ну вот что ты развел мокрядь как, как… этот.  Ай ладно, делай что хочешь… Иди сюда, Птица. Спустя много дней, прошедших с его возвращения, Затанна, наконец, ощутила как падает с плеч тяжелый груз тревог и страхов. Со своим большим и теплым сердцем Уолли сумел простить и сумел понять — даже когда вся его жизнь оказалась разрушена. Значит, сможет и двигаться дальше. Сегодня она, наконец, уснет спокойно. — Все-таки он потрясающий… — вдруг искренне призналась она Артемиде, и в покрасневших, опухших от слез глазах той впервые за вечер мелькнули веселые искорки. — Я знаю, Зи. Я знаю. Эпилог Жизнь вернулась в привычное русло и потекла по-накатанной. Мир день за днем нуждался в спасении, порушенный график выступлений никто отменял. Впрочем, бешеный ритм жизни не давал заскучать. А какая-то частичка ее все равно скучала без вернувшегося к родным рыжего спидстера. Пусть Уолли и писал ей довольно много и часто. Выходя поздним утром из ванной Затанна совсем не ждала увидеть его под дверью. — … и тогда я подумал, почему бы нам не пообедать вместе, — дотараторил он начатую еще по дороге фразу, еще не успев на нее взглянуть. — После всего что ты для меня сделала — обед это меньшее что я мог бы… — Уолли, — Затанна попыталась вклиниться в этот сумбурный поток. — Только не говори сразу нет, Зи. Прежде чем она успела сказать вообще хоть что-то, Уолли подхватил ее на руки, мир перед глазами расплылся и смазался. А когда вновь обрел четкость — над ними уже расстилалось пронзительно-синее небо, едва тронутое закатом, воздух терпко пах морской солью, миртом и лавандой. С небольшой естественной террасы на каменистом обрывистом берегу был отличный вид и на море, синее, блестящее как лоскут дорогого шелка, и на ослепительно белые домики с такими же пронзительно синими крышами. От яркости красок слепило глаза. — Уолли, — оглядевшись, вздохнула Затанна. — Все под контролем, — уверенно закивал тот и исчез. С трудом она успела рассмотреть его новый костюм Флэша — темно-красный с серебристым значком молнии на груди. Спустя мгновение перед ней уже оказались небольшой стол с фруктами, мороженым и вином, пара плетеных стульев и даже пляжный зонтик — солнце, пусть и закатное, палило изрядно. — Уолли. — повторила она уже настойчивее. Звонко хлопнув себя по затылку, Уолли исчез снова, чтоб вновь появиться уже в белой рубашке, джинсах и с тщательно приглаженными волосами. — Та-дам! — улыбнулся он во весь рот, широко раскинув руки, и по-джентльменски подвинул ей стул. — Ну, теперь, кажется, все. Так старательно он рисовался в надежде на благодарную публику, что Затанна не стала его разочаровывать и с улыбкой похлопала в ладоши. В конце концов, она и сама любила рисоваться не меньше. Радостно было видеть его таким живым и солнечным снова. — Тебя все еще ничего не смущает, Уоллс? — ухмыльнулась она, отправляя в рот сразу несколько виноградин. — Посмотри на меня. Подсыхающая маска из грязно-зеленой косметической глины на лице, кое-как сколотые на макушке волосы, пижамные шорты с мишками… Ее утро было очень, очень поздним и не романтическим. — Ой. — слегка смутился Уолли. И тут же расплылся в улыбке снова. — Все равно ты ужасно хорошенькая. Кончиком пальца он провел по ее щедро покрытой глиной щеке — и вдруг поцеловал прямо в губы. Коротко, почти невесомо, а потом уже по-настоящему, осторожно сжимая ее испачканные глиной щеки в ладонях. Словно опасаясь спугнуть хрупкий момент, Затанна замерла. — Боже, Зи. — почти отпрянул он, переводя дух — Прости, сам не знаю что на меня нашло. Его скулы и лоб залило помидорно-красным. — Ничего страшного. — так же смущенно кивнула она. Заклинание убрало глину с ее лица, уложило волосы, превратило домашнюю одежду в более подходящий сарафан из белого хлопка. Какое-то время они просто болтали за столом — Уолли собирался вернуться в университет, совмещая науку с работой на Лигу Справедливости. Она была уверена что все получится — так и сказала. — Это было очень ужасно? — вдруг спросил Уолли невпопад. — Кажется, я не целовался ни с кем целую вечность. Содержимое бокала с вином вдруг привлекло ее пристальное внимание. — Не так уже и долго. Технически… — Я скучаю по твоей библиотеке, Зи. Слишком много осталось… недочитанным. — Должен же кто-то делать уборку, когда мне некогда. — Я могу приходить. — с готовностью закивал он, ероша рыжие волосы на затылке. — Часто. Старая шутка вдруг сама собой пришла ей на ум — из того давнего времени, когда его научный скептицизм был еще не подвинут реальностью. — Все еще хочешь доказать что магии нет? — Магия спасла меня, Зи. Дважды. — он взял ее за руку, сжал в своих, теплых и сильных. Какое-то время Затанна молчала, пока солнце клонилось к далекой линии горизонта, а синева морской воды затекала закатно-алым. То ли это место? То ли время теперь? Лучше сделать и может быть пожалеть потом — чем жалеть о несделанном. — Еще раз, — вдруг решительно протянула она руку и вытерла его испачканный в засохшей глине нос. — Поцелуй-ка меня еще раз, Уоллс, тогда я скажу ужасно или нет это было. Поднявшись рывком, он едва не перевернул стол со всем, что оставалось на нем, и спустя мгновение уже был так близко к ней, что, кажется, можно было рассмотреть каждую веснушку на носу, каждую трещинку на губах, можно было трогать широкие плечи и непослушную рыжину волос. Так Затанна и сделала — запустила пальцы ему в волосы, вынуждая наклониться. — Думаю, мне просто надо больше тренироваться, — тихо выдохнул Уолли. — Чтоб вернуть форму. В ответ она лишь засмеялась и подставила губы для поцелуя.